believe. part 34; (1/1)

Закончив рабочую смену примерно около девяти часов вечера, Рен, никуда не спеша, побрел домой, наслаждаясь тёплой погодой раннего лета. Даже не смотря на то, что тело ломило от усталости, ноги невыносимо ныли, а голова отказывалась соображать, парень посчитал нужным прогуляться до дома ДжонгХёна именно пешком. Проезжать какие-то две остановки в автобусе совсем не хотелось.В голове не было ни одной мысли, поэтому МинКи просто размеренно шёл, вдыхая полной грудью теплый ветерок, который приятно ласкал оголенные участки его разгоряченного после работы тела. ?Как же я люблю лето, - подумал Рен. – Люблю именно за этот приятный ветерок, который обнимает, словно родная мама…? Как только он подумал об этом, парню стало до безумия тоскливо. Он вспомнил свою маму, которая жила в Пусане. Рен не видел её почти полтора года, - с того самого момента, как только перебрался в Сеул. Как оказалось – звонков раз в месяц было недостаточно, чтобы восполнить ту душевную пустоту, которая образовывалась всё больше и больше в дали от родного дома и людей, которые в нём жили. ?Нужно как-нибудь съездить к маме, - решил для себя Рен, уже подходя к дому ДжонгХёна. Запрокинув голову наверх, парень отыскал взглядом нужное окно и слегка улыбнулся, видя на кухне яркий свет. – Интересно, что сейчас делает Джей?? Не спеша поднявшись по ступенькам на нужный этаж, Рен просунул в замочную скважину ключ, открывая им дверь. Квартира ДжейА встретила его приветливо, как и обычно – легкий ветерок витал в помещении, не создавая из комнат душный вакуум. Разуваясь, Рен начал улыбаться, уже предвкушая встречу с хозяином дома. Всё то время, пока ДжейА находился в Германии, юноша изо дня в день возвращался в абсолютно пустую квартиру, что наводило на него неописуемую тоску. Нет ничего ужаснее, чем приходить поздним вечером в пустое помещение, где когда-то тебя встречали, искренне радуясь твоему появлению. - ДжейА, я пришёл, - сообщил радостно МинКи, легкой походной направляясь на кухню – это было единственное помещение, где горел свет. – ДжейА…Ответом на слова блондина была тишина. - ДжейА, ты тут? Зайдя на кухню, Рен остановился, как вкопанный, слегка опешив от увиденного. ДжонгХён сидел за столом, глупо улыбаясь и смотря ему прямо в глаза. От одного его вида создавалось впечатление, что парень либо сошёл с ума, либо напился. Но поскольку у ДжейА непереносимость алкоголя, и, если бы он выпил даже рюмку, уже валялся без памяти, Рен и правда стал думать о том, что парень тронулся умом. - О, Рен! – всё так же лучезарно улыбаясь, произнёс брюнет. – Чаю хочешь?! - Что?- Чаю, говорю, хочешь? - В смысле? – не понял МинКи, присаживаясь на стул напротив ДжейА. – Хён, с тобой всё хорошо? ДжейА отрицательно покачал головой, пугая тем самым сильнее прежнего. - Если бы я сейчас мог, то обязательно напился бы, - засмеялся брюнет. – Но, к сожалению, я не могу этого сделать по некоторым причинам. Поэтому, вот – чай. Хочешь чай? - Давай, - удивленно кивнул Рен, наблюдая за парнем. Налив чаю Рену и ещё немного себе, ДжейА глубоко вздохнул. ?Кажется, его отпустило?, - заключил для себя Рен. - Что с тобой случилось? Почему ты себя так ведешь? - Как – ?так?? – уточнил ДжонгХён. - Как… как ребенок. - Потому что сейчас мне больше всего на свете хочется стать этим самым ребенком. Почему? Дети, они такие существа…м-м… как бы сказать. Дети видят этот мир совсем иначе – без всего того дерьма, что здесь существует. Они видят краски, позитив и всё только самое прекрасное. Разве я не прав? Так вот, именно поэтому я хочу стать ребенком. – ДжейА резко замолчал, принимая серьёзное выражение лица. – Рен, я всё знаю. Знаю насчет Минам, ДжинКи, их грандиозных планов, благодаря которым они собирались оставить меня, мало того, без штанов, так ещё и без здоровья. Сказав последние слова, ДжонгХён засмеялся. Ему совсем не хотелось смеяться, но иначе было нельзя. Либо смеяться, либо громко рыдать, разрывая в клочья собственную душу. Не говоря ни слова, Рен пододвинул стул ближе к брюнету, тут же, без задней мысли, обнимая и ложа свою голову ему на плечо. ДжонгХён ещё какое-то время странно посмеивался, после чего затих. - Я такой дурак, - наконец прошептал брюнет. – Я такой дурак… Скопившиеся внутри слезы сдерживать более не имело смысла, и ДжейА разрыдался. Он плакал громко и долго, разрывая тем самым собственные внутренние органы, которые вскоре начали болеть от такой сильной эмоциональной нагрузки. Внутри всё обрывалось и рушилось, впоследствии причиняя ДжейА невыносимую душевную боль. Время от времени брюнет срывался на истошные крики, которые больше невозможно было держать в себе, и они вырывались из гортани с какими-то страшными, нечеловеческими звуками. Рен же прекрасно понимал состояния ДжонгХёна, поэтому даже не смел лишний раз пикнуть. Он лишь молча сидел, тесно прижимаясь к парню всем своим телом, пытаясь тем самым огородить его от новых приступов гнева или отчаяния, которые в момент истерики накрывали ДжейА с головой, подсознательно заставляя его всё сбрасывать с кухонного стола. На полу уже валялись разбитые чашки и чайные блюдца, вазочка для фруктов вместе с её содержимым и пара ещё каких-то незначительных предметов. Рен уже не обращал внимания на масштабы трагедии кухонного сервиза, - ему было всё равно на разбитые вещи. Единственное, что его волновало – это разбивающийся в это время на мелкие кусочки ДжонгХён. Он стал напоминать МинКи хрупкую хрустальную вазу, которую так же, как и посуду, сбросили на пол.ДжейА не мог успокоиться около часа, сил плакать у него уже не было, но он всё равно время от времени шмыгал носом, находясь словно в какой-то нереальной прострации. Рен помог ему перебраться в комнату, и теперь он лежал в своей постели, стараясь изображать непоколебимое спокойствие. Вот только именно оно и выдавало настоящее, внутреннее состояние парня. Напряжение не отпускало, каждый нерв ДжонгХёна был натянут, словно тонкая гитарная струна. Не так прикоснись – раздастся новый крик боли. Рен сидел возле ДжонгХёна на краешке кровати, пристально смотря ему в глаза, которые были необыкновенно пусты. Лежа, брюнет не сводил взгляда с потолка, явно о чем-то размышляя. Только вот о чем именно – понять было трудно. В одну минуту казалось, что он обдумывает сразу несколько вещей одновременно, а в другую, - что он не думает вообще ни о чем. В его голове была пустота, которая засасывала в себя каждую только что появлявшуюся на свет мысль.В конечном итоге ДжейА провалился в неглубокий сон. Это произошло так быстро и так неожиданно, отчего он даже сам не понял – как так вышло. Словно внезапно разрядившийся телефон, он уснул мирным сном, так больше и не произнеся ни слова сидевшему рядом с ним блондину. Рен же не спал всю ночь, время от времени кидая короткие взгляды на ДжонгХёна, чье выражение лица приняло какое-то неестественное умиротворение. Только его слабое дыхание успокаивало МинКи, отгоняя все страшные и непрошеные мысли. Часы показывали пять часов утра, когда ДжейА проснулся. Его состояние и самочувствие было настолько прекрасным и предрасположенным к работе, что он готов был сию минуту подняться с кровати и начать свой трудовой день, но… - Рен? – совсем тихо прошептал ДжейА, окидывая любопытным взглядом юношу, который лежал рядом с ним, тихо посапывая. МинКи не справился со своим сильным желанием поспать и всё-таки прилёг рядом с брюнетом, стараясь тому не мешать, что, к слову, получалось у него просто замечательно – ДжейА проснулся не от неудобного сна, а по собственному, если можно так выразиться, желанию. Он просто выспался. И всё. Накрыв Рена своим одеялом, ДжейА придвинулся к нему ещё ближе, прикрывая веки от какого-то непонятного ему чувства умиротворения. Ощущая рядом с собой чьё-то теплое тело и размеренное дыхание спящего, ДжейА казалось, что он попал в какой-то потусторонний или же параллельный мир. Всё вокруг приобрело давно позабытые краски. Сердце стучало тихо, не превышая обычного ритма, но в то же время - изнывая внезапно давящей болью. Но эта боль была настолько приятная и осязаема душой, отчего её невозможно было отпустить, наоборот, - хотелось ощущать её всеми клеточками своего организма. То была единственная боль, которая приносила с собой какую-то странную и непонятную радость. Любовь. Это была любовь. Такая давящая на сердце, зарождающая желание быть с объектом своего вожделения сутками напролет. Стиснув Рена в своих объятиях, ДжейА словно наконец-то очнулся от долгого сна, понимая, что как бы он ни пытался отогнать от себя все чувства, по-настоящему этого сделать у него никогда не получится. Он влюбился в Рена, и влюбился не так, как в Минам в свои подростковые годы. Эта влюблённость заключалась не страстном желании обладать телом человека, а в том, чтобы обладать его душой, мыслями, чувствами. ДжейА хотелось стать неоспоримой частью всего Чхве МинКи, а не только его физическим обликом. Проснувшись от запаха свежесваренного кофе, Рен сладостно зевнул, пытаясь разомкнуть сонные веки. Долгий сон хорошо сказался на его общем самочувствии, поэтому, блаженно улыбаясь, он обвел взглядом комнату, в которой лежал в одиночестве, при этом мысленно отдаваясь в руки новому солнечному дню. Встав с кровати и потянувшись, Рен подошёл к открытому окну, вдыхая уже разгоряченный воздух большого мегаполиса. Лето – это такое время года, когда жарко даже ранним утром… Или не ранним? Взглянув на настольный будильник, Рен ахнул. Часы показывали уже двенадцать часов двадцать пять минут. ?Ну, я и поспать, - подумалось блондину, и он устало вздохнул. - Стоп, а где ДжейА?!? Воспоминания прошедшего вечера и неспокойной ночи вмиг окутали его только что пробудившееся сознание, заставляя встрепенуться всем телом, как одинокий осенний листочек, хлипко висевший на оголённом ноябрьском дереве. - ДжонгХён… Выбежав из комнаты, Рен заметил, что одет в спортивные штаны и футболку, хотя ещё вчера вечером, когда он засыпал перед ДжонгХёном, на нём была повседневная уличная одежда - он даже не успел переодеться, придя с работы. Долго думать не пришлось – его переодел ДжейА. Но когда он успел? - Хён? – медленно заходя в кухню, позвал ДжонгХёна Рен. Парень сидел возле окна, смакуя черный кофе, и смотря на голубое безоблачное небо, которое притягивало его своей красотой. - ДжейА, - ещё раз обратился к старшему Рен, пытаясь завладеть его вниманием, которое сейчас целиком и полностью было уделено природе. - Да? – ДжонгХён развернулся на инвалидной коляске, внимательно смотря на блондина. – Доброе утро, Рен. ?Доброе утро, Рен?, - пронеслось ещё раз в голове у МинКи, прежде чем он вспомнил, где находится и кто он вообще такой. Приветствие со стороны ДжонгХёна было слегка иным, не таким, как обычно, вчера или, быть может, неделю назад. Оно было произнесено на выдохе, словно ДжейА уже давно ждал пробуждения блондина и теперь был несказанно рад его видеть. Рад настолько сильно, что напрочь забывал делать глубокие вдохи и выдохи, отчего его ДОБРОЕ УТРО, РЕН получилось таким особенным и, если так можно выразиться, пикантным. Именно! ДжейА пожелал доброго утра пикантно, будто бы смакуя имя МинКи на своих губах как сливочное мороженое. Прошло не менее минуты, прежде чем Рен, нежно улыбнувшись, произнес:- Доброе утро. - Как ты себя чувствуешь? – подъезжая чуть ближе, и смотря на Рена снизу вверх, поинтересовался ДжонгХён, явно переживая за самочувствие младшего. - Я в полном порядке, - с лёгким недоумением ответил на вопрос Рен, присаживаясь на стул. – Хён, очень глупо сейчас спрашивать о моём самочувствии, когда дело касается твоего душевного состояния. Не было ни единого смысла в том, чтобы ходить вокруг да около, закрывая глаза на события минувшей ночи. Невозможно было стереть из памяти то, что въелось в мозг подобно несмываемой краске. - Потому что мне уже надоело день ото дня болтать только о том, как чувствую себя я! Давай хоть раз поговорим о том, как чувствуешь себя ты, МинКи! – Возможно, ДжейА произнёс это слишком резко, но, тем не менее, Рен даже не повел бровью, пристально смотря на закипающего парня. - Мы не говорим обо мне, наверно, потому, что не меня сбил парень моей бывшей невесты; потому, что не я сижу в инвалидном кресле, не в силах сделать и пару шагов; потому, что твоё чертово здоровье и душевное состояние гораздо важнее того, что на данный момент чувствую я! Сам того не замечая, Рен начал повышать голос, медленно вставая со стула и направляясь к ДжонгХёну, который, если говорить начистоту, слегка оторопел от такого внезапного поведения младшего. Рен так же начал закипать, не в силах больше молчать о том, что так сильно рвалось наружу. Его больше всего на свете бесила эта театральная игра ДжонгХёна. Видя его реальное состояние, он не мог делать вид, будто бы всё замечательно! Даже спустя несколько часов, после пролитых ДжонгХёном слёз, его сердце не переставало изнывать от причинённой ему боли. Рена бесило то, что ДжейА терпит эту боль, сжимая зубы, дабы не показывать, как ему плохо. Он позволил себе слабость ночью, крича и словно моля о помощи; сегодня же он был настроен более решительно - молчать о своём состоянии. Неужели нельзя просто высказать всё, что у тебя на душе?! Кому вообще нужен этот цирк с представлениями ?сильного мужчины??! Если больно – болит, и с этим уже ничего нельзя сделать. Можно либо унять эту боль с помощью слов, либо зарыть глубоко в себе, съезжая с катушек. Подойдя к ДжейА непозволительно близко, Рен начал в прямом смысле этого слова буравить его своим взглядом. Что он хотел показать этим, было известно лишь ему одному. ДжонгХён же начал плавиться от силы ненависти этих карих глаз подобно вышеупомянутому сливочному мороженому, коим себя ощутил. Затаив дыхание, ДжейА ждал, что же сейчас сделает блондин. Со стороны казалось, что он уже готов нанести ДжонгХёну первый удар. - Ты идиот! – выпалил Рен, разворачивая и вновь ?падая? на стул. – Ты кретин! Я никогда не встречал таких людей, как ты! Нет бы позаботиться о себе, когда очень плохо, нет, он пытается проявить заботу к тем, кому этого совсем не требуется! ДжейА, ты вообще как, нормально?! Сидя напротив блондина, ДжонгХён молчал. Он не видел смысла сейчас что-либо отвечать Рену, у которого в глазах полыхал пожар. Ему оставалось лишь подождать, когда пламя, так резко воспламенившееся в сердце блондина, будет постепенно угасать. Невозможно решать какие-то проблемы, когда один из собеседников явно потерял контроль над собственным разумом. Но, что самое главное, ДжейА совсем не обижался из-за этого на Рена, понимая – ПОЧЕМУ он сейчас так зол. На его месте инвалид поступил бы так же – не стал терпеть спектакль, который перед ним, возможно, совсем неумело разыгрывали. Глупо. Очень глупо поступал ДжейА, осознавая это с каждой пройденной минутой всё больше и больше. Не нужно молчать, если сердце требует совсем иного. Нужно говорить, говорить так долго и бесконечно, пока душа не придёт хоть к какому-то умиротворению или спокойствию. Ведь какое счастье, если у человека есть, к кому можно обратиться в самую трудную жизненную минуту. У ДжейА был, есть и будет такой человек. Этот человек – МинКи. Тот МинКи, который уже успокоился и сейчас переваривал в голове свои только что сказанные слова. Погорячился. Явно погорячился. Он это понял, но слишком поздно. - Прости, - переводя дыхание, совсем тихо прошептал Рен, закрывая своё лицо руками и наклоняясь всем корпусом к коленям. – Прости, ДжонгХён, я не хотел этого говорить.- Слова, сказанные в порыве гнева, - или в чём-то сродни ему, - всегда истина. Может быть, ты не думал об этом каждый день, но, так или иначе, подобное не раз мелькало в твоём подсознании. И виной этому – я.Спокойно закончив свой короткий монолог, ДжейА подъехал ближе к Рену, кладя руку ему на плечо, пытаясь тем самым показать, что он не винит парня из-за сказанных им слов. - Рен, - ДжонгХён позвал блондина, который до сих пор не смел пошевелиться, - посмотри на меня. Подними голову и посмотри мне в глаза. Послушавшись старшего, Рен приподнял голову, встревоженно и одновременно виновато. - Рен, что ты видишь в них? - Я… - начал было блондин, но запнулся. Его сковало непонятно откуда взявшееся смущение, завязывая язык на несколько крепких узлов. Он не мог произнести больше ни слова. Так странно – ещё несколько минут назад он кричал от одолевшего его гнева, а сейчас – не мог вымолвить и двух простых слов. - Я не обижаюсь на тебя из-за сказанного. Ты прав, - ДжонгХён сжал пальцами рук плечо МинКи. – День ото дня я ломал комедию счастливого, беззаботного парня, в то время, как внутри у меня разрывало все органы. Боль… я отгонял её на второй, а то и третий и четвертый план; я говорил, что со мной всё в порядке только для того, чтобы не причинять неудобства окружающим, в том числе и тебе. Ты даже не представляешь, каково это, – сидеть в инвалидном кресле, зная при этом, что у всех ты вызываешь только жалость. Мне всегда, с самых первых дней моего паралича, хотелось доказать окружающим, и в первую очередь себе, что я не слабый, не хилый Ким ДжонгХён, который больше не сможет встать на ноги. Я хотел, чтобы люди, знакомые и незнакомые, воспринимали меня не как жалкого человечка, а как сильного мужчину, способного преодолеть все жизненные трудности, которые встретились у него на пути. Я так сильно пытался преподнести себя в другом свете; пытался ?слепить? из себя другого человека, отчего запутался и реально потерялся в себе. На данный момент я не понимаю, кто я. С одной стороны мне действительно кажется, что я сильный и независимый, а с другой – я жалок настолько, что мне даже становится противно от самого себя. Быть может, даже из-за этого глубокого и беспрерывного копания в себе, я перестал замечать происходящие вокруг меня вещи. Я не сразу догадался, что Минам мне изменяет, не понял или вернее сказать не почувствовал, что и она в какой-то степени замешана в случившейся аварии. Я даже не сразу осознал, что меня разлюбили. Три года, Рен. Три года я жил во лжи. И только сейчас я могу с уверенностью сказать, что самовольно заключил себя в эту ложь; я позволил другим водить себя за нос. Так теперь разве я не идиот? Не кретин? Нужно как можно чаще обращать своё внимание на вещи, которые происходят вокруг тебя, и на людей, которых день ото дня ты видишь в своей жизни. Фильтруя всё это, можно стать действительно счастливым человеком. Если бы три года назад я обратил своё драгоценное внимание на Минам, то понял бы, что её былая любовь ко мне стремительно угасает, и мы мирно расстались. Как она написала в письме: ?Полюбовно?. Но я не замечал этого. А если и замечал, то старался не придавать всему этому должного значения. Может быть, если бы мы разошлись уже тогда, не было бы этих ужасных трех лет, которые сравнимы для меня с самым жарким котлом ада. Всё просто - я не сидел бы в инвалидном кресле, плача о том, как мне плохо. Сейчас я веду себя не как настоящий мужчина, а как слюнтяй. Ты прав, Рен, нужно больше говорить. С помощью слов можно многое разрешить и понять. С Минам мы очень редко говорили откровенно и по душам, смотря друг другу прямо в глаза. Если бы я хоть раз спросил, о чем она думает перед сном и когда просыпается утром, заглядывая в её глаза, которые являются у человека зеркалом души, то не сомневался ни секунды в том, что она считала нашу любовь подростковой забавой. Что самое интересное – она была абсолютно права. Мы не любили друг друга, мы лишь забавлялись друг другом. Только вот её забава быстро угасла, а моя переродилась в привязанность, от которой я безумно долго пытался избавиться, временами думая, что это та самая НАСТОЯЩАЯ любовь. Мы натворили много ошибок и расплатились за это. В нашей истории виновата как Минам, так и я. И я, возможно, даже больше. Иногда мне и правда следовало хоть на минуту отвлечься от собственного эго, которое я день ото дня пытался усовершенствовать; я всегда хотел быть идеальным, превосходным во всем – идеальный сын, идеальный парень, идеальный жених и в будущем - муж. Идеальный. Занимаясь собой, я не видел никого вокруг. Я не видел, что чувствуют другие люди. До аварии, до инвалидности, я был беспечным эгоистом, который никак не собирался этого подтверждать. Может быть, даже всё это к лучшему – теперь я многое переосмыслил, поставил себя на место Минам и простил её. Да, я действительно её простил. В письме она была той настоящей Минам, в которую я когда-то влюбился – искренней и настоящей. Маска, которую она по ошибке носила три долгих года, оказалась в мусорном ведре. Я этому рад. Безгранично рад. Теперь осталось лишь снять маску с меня; открыться людям, не боясь осуждения или чего-то подобного. Да, я инвалид, и я ни капельки не стыжусь этого! Пусть я не могу ходить и, тем более, бегать, я всё равно человек и часть общества! А раз я обычный человек, то мне позволительно грустить, печалиться и, возможно, даже плакать на глазах у других. И плевать, что я мужчина. Разве у мужчин не бывает таких дней, когда хочется выплеснуть весь негатив наружу? Почему плакать позволительно только женщинам? Отныне я буду показывать настоящего себя. Я буду грустить, буду говорить об этом дорогим для себя людям, не разыгрывая представления счастливого парня. Я был несчастен. Да, именно, был. Сегодняшней ночью я многое переосмыслил и решил начать жизнь с чистого листа. Меня окружают замечательные люди – Арон, БекХо и, главное, ты, МинКи. Моя жизнь круто повернулась, когда несколько месяцев назад ты переступил порог моего дома. ДжонгХён говорил очень долго, раскрываясь перед МинКи, как бутон молодой красной розы. Он хотел поведать этому парню всё и даже больше, но, в конечном итоге, так и не сказал самого главного, - того, что вертелось у него на языке с самого раннего утра, когда он только открыл глаза и сгреб спящего МинКи в свои пылкие объятия. Говоря о многом и одновременно ни о чем вообще, ДжейА мысленно ругал себя всеми самыми непристойными словами человечества из-за собственной слабости, которая в этот момент мешала как никогда ранее. ?Я люблю тебя. Я… так сильно люблю тебя, Чхве МинКи?. Увы, не хватило сил произнести это. Или, быть может, ДжонгХён до сих пор банально не уверен в искренности своего учащённо бьющегося сердца, боясь тем самым причинить своим признанием боль МинКи? Может, в данном случае, ему лучше умолчать о своих чувствах? Когда часы показывали обеденное время, в квартире ДжейА раздался пронзительный телефонный звонок, отвлекая тем самым брюнета от работы над книгой. - Алло, - сонно зевнув, проговорил в трубку парень, начиная разминать затекшие мышцы шеи наклонами головы влево и вправо. - Привет, Джей, - раздался на том конце провода веселый голос БекХо. – Как твои дела? - Всё плохо, Бек, - ни секунды не размышляя над ответом, сказал ДжонгХён, вспоминая данное обещание Рену – больше никогда ничего не скрывать, быть прямолинейным, когда в сложившейся ситуации это никоим образом не может навредить. - Что случилось? – уже серьёзным тоном спросил БекХо. - Не телефонный разговор, - ДжейА тяжело вздохнул, пальцем руки потерев переносицу. – Приходите с Ароном ко мне, нужно поговорить. - Скоро будем.- До встречи. Повесив трубку, ДжонгХён глупо улыбнулся, ощущая в душе теплоту. Приятнее чувства любви может быть только чувство уверенности в том, что у тебя есть такая крепкая опора, как настоящие, верные друзья, готовые бросить все свои дела, лишь узнав о твоём плохом состоянии. БекХо и Арон приехали буквально через полчаса, вваливаясь в квартиру ДжонгХёна, как ураган. В это время ДжейА был совершенно один – Рен ушёл на работу. - А теперь выкладывай всё по порядку, - присаживаясь напротив ДжонгХёна, попросил Арон, серьёзно смотря на своего друга. - Вы и так всё знаете, - пожал плечами Джей. – Это касается меня, Минам и её шизанутого ДжинКи. - Когда ты узнал? – оторопел БекХо. – Рен рассказал? - Нет, он не успел. Ко мне приходила Минам и передала письмо, в котором рассказала всё от начала и до конца, - ДжейА вздохнул, поворачивая голову к письменному столу, где лежала упомянутая им бумага. Стоило ему только вспоминить написанные на ней строки, брюнету вновь стало не по себе. Сердце словно обдало ледяным потоком воздуха. - Стерва, - шикнул Кан, сжимая руки в кулаки. - Не горячись, Бек, - попросил младшего Арон, всё это время переваривавший в голове полученную от ДжейА новость. – Она всё правильно сделала. - Правильно?! – не стерпев, БекХо слегка повысил голос, приподнимаясь с кресла. - Да, - подтвердил ДжонгХён, переводя свой взгляд с взбесившегося БекХо на совершенно спокойного Арона. - Я не вижу в этом ничего правильного! – не унимался Кан. – Она ударила тебя под дых! - Даже если этот удар был очень болезненный, я перенес его более или менее легко… - Если бы это рассказали мы с тобой или, к примеру, Рен, ему было бы тяжелее, - закончил за ДжонгХёна Арон, поворачиваясь к своему парню. – Посмотри на эту ситуацию с его стороны. Тогда всё и поймёшь. Я с самого начала хотел получить чистосердечное признание от Минам. Разве ты забыл, Бек? Месяц назад, когда мы ?прижали её к стенке?, я попросил девушку во всем сознаться и как можно скорее покинуть ДжейА, не причиняя ему своим присутствием ещё больше боли и неприятностей. Я ляпнул это тогда, даже толком не подумав, поэтому сразу же забыл о том ?прошении?. Сейчас же вспомнил. Видно Минам послушалась меня. Помолчав с минуту, ДонХо вздохнул, вновь усаживаясь в своё кресло. - Хорошо, допустим. Но что мы будем делать теперь? Нам от признания Минам ни жарко, ни холодно. С одной стороны, конечно, отлично, что она, как я понял, уехала. Но, с другой, она ведь сбежала как соучастник аварии. - Мы с Реном решили её отпустить, - вздохнул Арон, переводя взгляд на ДжонгХёна, ожидая его реакции на свои только что сказанные слова. До сих пор он не был уверен в том, что тот одобрит их с Реном решения касательно девушки, но, кажется, бояться было совершенно нечего – ДжейА не повел даже бровью. - Джей? – с осторожностью обратился к парню БекХо, ожидая от него хоть каких-нибудь слов, чувствуя повисшую над всем неловкость ситуации, ведь они с Ароном обсуждали жизнь ДжонгХёна в его же присутствии, без малейшего стеснения. - Что? – как ни в чем не бывало, откликнулся Ким. – Сейчас я мало, что могу сказать. Посвятите меня хотя бы в половину того, что вы сейчас так рьяно обсуждаете. Во-первых, меня интересует ваш разговор с Минам. Что вы ей такого наговорили? Что предложили? Меня интересует всё. - Прости, - вздохнул Арон. – Наша вина, что сейчас ты сидишь в неведении. Как-то не подумал об этом…- Вот-вот, - хмыкнул ДжейА. – Теперь опиши всё в общих чертах, подробности мне ни к чему. - Нет ничего проще. Арон слегка улыбнулся, раздумывая с чего бы начать свой рассказ. Ни с того ни с сего у него пересохло в горле, поэтому он немного прокашлялся, глотнул прозрачной воды, что стояла в бутылке на маленьком столике, а после углубился в события прошлого месяца, где он и Рен случайно встретили Минам в сопровождении ДжинКи.- В тот день стояла замечательная погода… - через пару недолгих минут молчания, Арон всё-таки заговорил.