Ausflippen & die Zuneigung (1/1)

Рихард добежал, а точнее долетел до своей комнаты за считанные секунды и громыхнул дверью с такой силой, чтобы все точно поняли: он ужасно разозлен и не хочет никого видеть.?Да как они могли?— родные люди, а так подло подослать ко мне этого типа! —?бушевало внутри Риха. —?Я-то думал, они хотят поговорить со мной, спросить, что творится в моей жизни, чего я, в конце концов, хочу!?.Рихард упал на кровать, на ощупь доставая из-под подушки наушники и всовывая их как можно глубже в уши. К горлу подступало что-то очень горькое и больное и давило, давило прямо на гортань, не позволяя вырваться наружу не то что крику?— даже тихому стону.Нажав на кнопку прибавки громкости раз семь, он прикрыл глаза, глотая обиду.Тихо скрипнув половицами, после третьего стука в комнату вошел Тилль, так и не дождавшись приглашения. Он оглядел помещение, в котором оказался. На столе аккуратной стопкой (какая редкость для парня-подростка, отметил он про себя) лежат толстые тетради и отдельные листы, исписанные вдоль и поперек. Старенькие, но вполне добротные наушники?— заметно, что их хозяин относится к ним с особым трепетом. Стены обклеены плакатами преимущественно в черно-серых тонах, из-за чего комната кажется мрачноватой, но вполне уютной благодаря голубым занавескам с едва различимым узором?— барашком, летящим то на самолете, то на воздушном шаре, то на облаке, а то и вовсе просто парящим по воздуху. Тилль улыбнулся. От этого пышущего негативом бунтаря, увлекающимся, судя по плакатам и еле слышимой музыке, хард-роком, вряд ли ожидаешь подобного.?Видимо, несмотря на взбалмошный характер и острое восприятие ситуации, он любит и глубоко ценит свою мать,?— пронеслось у Тилля в голове. —?Держу пари, эти прелестные зверюшки?— ее идея?.Линдеманн еще немного прошелся по комнате, оценивающим взглядом окидывая ее и подмечая незначительные детали, которые были необходимы ему для более точного анализа характера этого чудного парня.Решив, что на этом его миссия Шерлока Холмса окончена и пора приступать к беседе, Тилль собирался присесть на край кровати, на которой мирно сопел Рихард, слегка подергивая ногой в такт играющей в наушниках песне. Засмотревшись на один из плакатов с нарисованными на нем любимыми им с самого детства и по сей день музыкантами, мужчина выбрал неправильную траекторию и приземлился не на край ложа, а прямо на щиколотки лежащего на нем юноши. Услышав необычайно громкий вскрик, Тилль, как ошпаренный, подскочил и обернулся. Два больших серо-голубых глаза размером с пятаки, обрамленные длинными, светлыми, чуть загнутыми ресницами, уставились на него. Брови домиком и еле заметные морщинки между ними, а также разомкнутые губы придавали лицу их владельца изумленный вид. Тилль шагнул к кровати.—?Извини, я такой неуклюжий… Я присяду, ты не против?И, не дожидаясь ответа, упал на покрывало, предварительно расстегнув пиджак. Парень медленно вытащил наушники.—?Тебе нравятся KISS? О, это группа моей юности, я в студенчестве часто сбегал с пар, чтобы краем уха послушать их живое выступление. Приятно, что нынешняя молодежь не забывает истоков современной рок-музыки, и здорово, что наши с тобой вкусы…—?Что Вам от меня нужно?Линдеманн хотел расположить к себе подростка, показав, что ему, Тиллю, можно доверять, что он может быть ему товарищем. Рихард же, не дав тому договорить, принял оборонительную позицию. Он моментально сдвинул брови и сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что не настроен даже начинать диалог. Еще губы осталось поджать для полноты картины. Да, вот так, отлично.—?Послушай. —?Теплый голос Тилля прозвучал ласково, словно с ним говорил бы отец, находясь в хорошем расположении. Даже нет, отец никогда бы не стал с такой нежной заботой произносить обычные слова, растягивая гласные и катая букву ?р? на языке, словно монпансье. Голос обжег уши парня, и он чуть дернулся.Поняв, что его пока не собираются выгонять, мужчина продолжил:—?Я не хочу, чтобы между нами возникло недопонимание. Мне просто необходимо дать тебе понять, что меня не нужно бояться, я не причиню тебе вреда. Моя задача?— поговорить с тобой и дать тебе выговориться…—?А что, если я не хочу с Вами разговаривать?—?Тогда… —?Тилль придвинулся, чтобы понимать, какова была минимальная допустимая дистанция между ними, и, убедившись, что мальчишка сидит все так же неподвижно, продолжил:—?Я хочу, чтобы ты сперва меня выслушал. Пойми, твои родители не желают тебе зла?— иначе сидел бы я сейчас здесь? Ты должен кое-что усвоить, чтобы мы могли нормально общаться. Во-первых, твои мама с папой очень любят тебя?— это я тебе как пси… профессионал заявляю. Другое дело, что они это не всегда показывают, или ты не всегда видишь. Во-вторых, мне нужно, чтобы ты молчал, когда я говорю, и говорил, когда закончу. Отвечай на вопросы честно, тогда у нас сложатся неплохие взаимоотношения. В-третьих…—?Хватит!Тилль опешил. Этот парень уже в который раз нагло затыкает его. Вот бы замотать ему рот скотчем, а самого его привязать к стулу, чтобы другого выбора, кроме как внимать каждому слову желающего выручить его человека, у этого пацана не осталось. Работа работой, но двинуть по этой тонкой шее с соблаз… пульсирующей венкой хотелось все сильнее.—?Рихард,?— строго, но пока спокойно выговорил гость,?— дай мне договорить. Пожалуйста.Подросток лишь недовольно фыркнул и повернул голову к окну, демонстрируя свое явное безразличие к дальнейшим словам. Линдеманн вздохнул.—?Я всегда поражался тинейджерам. Особенно парням, которые будут до последнего скрывать все свои эмоции за широкой улыбкой или каменным лицом, а, оставаясь наедине с собой, беззвучно хныкать, вцепившись зубами в запястье. Вот ты думаешь, мне тебя не понять, я ведь такой большой взрослый дядька. Но, как это ни странно, и мне было семнадцать, и я жил той жизнью, что и ты теперь. Понимаешь, мне хочется быть не психологом, а другом, чтобы ко мне приходили не клиенты?— глубоко несчастные люди, обиженные жизнью или на жизнь, а хорошие приятели, готовые поделиться своими проблемами и переживаниями, а потом и наоборот, чем-то радостным.Немного помолчав, мужчина взял паузу, чтобы сделать глубокий вдох, поправляя галстук. Нет, в комнате совсем не было душно. Дискомфорт создавал сидящий напротив голубоглазый дредастый блондин, который одним своим видом заставлял Линдеманна задыхаться. Взгляд скользнул по растянутой домашней футболке и свободным штанам, которые ничего не обтягивали, а наоборот, лишь создавали впечатление тощего мальчишки, на котором висит любая одежда. А впрочем, так оно и было.Быстро преодолев собственное смущение, которого, кстати, психолог у себя ни разу до этого не наблюдал, от вида молодого парня, брюнет продолжил:—?Ты кажешься мне необычным, Рихард, что-то в тебе притягивает меня. За долгие месяцы работы я научился читать людей по их мимике, жестам, тембру голоса и окружающей обстановке. Могу сказать, что ты совершенно точно не пьешь, а курение?— лишь результат влияния на тебя твоих товарищей. Да-да, именно товарищей, ведь близких друзей у тебя нет.Рихард слушал добрый, успокаивающий его голос, прикусив язык, дабы не заорать и не выставить за дверь наглеца, так бесцеремонно копающегося в его душе. А ?наглец? тем временем продолжал:—?Родители?— у тебя нет никого ближе и важнее во всем мире, но они почти не уделяют тебе времени, лишь изредка интересуясь твоей жизнью и снабжая карманными деньгами, которые ты тратишь на атрибутику любимых рок- и металл-групп. А еще, конечно, наушники и сигареты, но расходы на последнее предпочитаешь держать в тайне, особенно от отца. Я говорю все это, чтобы расположить к себе, я словно смотрюсь в зеркало, глядя в твои глаза. Я вижу там себя в твои годы. Мы так невероятно похожи, я еще не встречал такого отчаянного бунтаря…—?Так, с меня достаточно! —?Подросток соскочил с кровати и резким движением поднял руку параллельно полу, указывая на дверь. —?Вам придется уйти.Тилль не пошевелился, лишь удивленно моргая.—?Немедленно! —?грозно прибавил Рихард, топнув ногой. Мужчина усмехнулся и медленно привстал, пощелкивая пальцами.—?Я хочу помочь тебе.—?Замолчите!—?Но ты не даешь мне закончить…—?Я услышал достаточно!—?Но ты ничего не знаешь…—?Это вы! —?Рихард ткнул пальцем в грудь мужчины. —?Это вы ничего не знаете. А теперь?— вон! —?забыв всякие правила приличия, вскричал парень, а его палец снова указал в сторону выхода.—?Грубо, но убедительно.Линдеманну ничего не оставалось, кроме как сделать шаг к двери. Вдруг взгляд уловил метнувшуюся мимо фигуру, и через мгновение прямо напротив его глаз оказалась светлая голова с потрепанными после лежания волосами. Тилль машинально протяну руку и пригладил приподнявшиеся на затылке пряди без какой-либо задней мысли. Хозяин бананово-желтой шевелюры вздрогнул от прикосновения к своей святыне и оттолкнул руку от нее.—?Да что вы знаете обо мне?! —?выкрикнул он, размахивая руками так, что гостю пришлось даже отойти в сторону, дабы не схлопотать по щам. А Рихард тем временем сделал полшага вперед.—?Мои родители никогда,?— он выделил интонацией последнее слово,?— не имели понятия, что творится здесь,?— обвел комнату подбородком,?— а уж тем более здесь,?— стукнул себя по лбу,?— и здесь,?— приложил ладонь к левой части груди.—?Я думал, у меня есть друзья, которым я могу открыть свою душу, поведав о своих самых тяжелых проблемах, и получить столь необходимую мне поддержку. Я просто… хотел быть нужным… но вовремя понял, что всем не до меня. Живу себе, словно фикус в горшочке?— поливают иногда, а в целом?— безмозглое, ненужное, бесполезное, жалкое…Тилль не мог стерпеть этой жуткой тирады, выпаленной с каким-то надрывом и горечью, но при этом как-то так… обыденно, будто речь реально шла о комнатном растении.Он снова вскинул руку, хорошенько замахнувшись, и отвесил стоящему напротив подзатыльник, за что получил такой же неслабый ответ в виде короткой, но жгучей пощечины. Охнув от неожиданности, он приложил к пострадавшему месту ладонь. Слишком быстрая реакция у этого парниши.—?Вы что… себе позволяете?! —?Из размышлений его буквально вырвал громкий, почти девчачий, визг. Мужчина действовал стремительно. Он прижал подростка к стене, держа предплечье прямо у его подбородка, несильно надавливая на горло. Приблизив лицо к уху, он прошипел, обжигая горячим дыханием кожу:—?Не смей никогда говорить о себе… так. Слышишь?И отпустил его. Затем, не глядя больше на перепуганного мальчишку, резко дернул за ручку двери и так же скоро скрылся в коридоре.Рихард, выпущенный из ?плена?, закашлялся, потирая шею. Из глаз непроизвольно брызнули слезы, но остановить их он уже не мог. Он прислонился к косяку всей задней поверхностью тела, медленно сполз на пол, обхватил прижатые к груди колени и спрятал в них лицо.В наушниках, лежащих на кровати, внезапно музыка зазвучала так громко, что, будь они сейчас у кого-то в ушах, барабанные перепонки уже было бы не спасти. Рихард узнал знакомый мотив?— именно он заставлял его, трясясь в истерике, снова и снова слушать ее. Этот раз не стал исключением. ?А вот и припев?,?— подумал парень и начал ?беззвучно хныкать, впиваясь зубами в запястье?.