1 часть (1/1)

Глава 1. Арендованные хибарыЛетом в Москве лучше, чем зимой. Веселее. Много народу, все спешат, бегут, истекая потом. Тучи пыли поднимаются в небо и бьют им в лицо, и никакие поливальные машины не спасают. Летом день бесконечно длинный. Летом нет времени на хандру. Должно же быть в России время года, когда нет времени на хандру.Опять же?— напиться летом безопаснее, чем зимой. Лавочка кажется мягкой постелью, а теплый ночной воздух?— пуховым одеялом. И люди вокруг такие приветливые, такие сердечные. Холод разобщает людей. Превращает их в злых пресмыкающихся, забившихся в свои квартирки и комнатки в поисках тепла. Все знают, пресмыкающиеся мрут в мороз. Так-то.—?Гражданин, ответьте на вопрос. —?Товарищу полицейскому ответ не понравился, сразу сморщился досадливо. Леха раздраженно вздохнул.—?В гости приехал. К другу.—?Паспорт чего не взяли?—?Так я к другу, а не в суд.Товарищ полицейский шутку вновь не оценил, покачал головой и опустил взгляд на жеваные кеды собеседника.Ещё с секунду подумав, он отдал честь и проговорил медленно:—?Удачной дороги. Через сто метров ветка метро.Ну конечно, стал бы он задерживать. Это же такая морока: без документов, без денег, только в пот вгонит, а толку никакого. Рожа русская, авось говна не натворит, пускай гуляет?— подумал товарищ полицейский. А Лехе что, не спросили?— и здорово.Почти всегда отключенный для экономии заряда, телефон лежал в правом кармане спортивок, и при каждом шаге слегка бил по ноге, зато Леха мог не волноваться, что где-то его посеял.Вот она?— русская функциональность. Лехе вообще было грех жаловаться на прикид?— все же с чужого плеча. Кофта?— того хача, который дал ему последний перед Москвой приют. Спортивки у того говнаря стянул, тверского. А кеды и вовсе, не совсем с живого. Ну и телефон, разумеется, чужой.В метро было приятно, прохладно, особенно после нескольких часов пешего хода. Есть только хотелось нестерпимо, и надо было это как-то разрешить. А из средств?— только тот же телефон.Леха замер, как-то по-звериному напряженно оглядываясь. Он искал добычу. Он искал источник заработка. И взгляд его вцепился хищно в ларек с сумками и ридикюлями. Толстая таджичка с прыщиками на скулах сонно глядела перед собой невидящим взором. Для неё мир?— подземный переход, и люди в нем такая же декорация, как ворох вонючих сумок, в которые она зарылась, как грызун в подстилку из осенних листьев.Леха, повинуясь неожиданному внутреннему порыву, поспешил к ней, из-за чего её лицо сменилось от равнодушного к испуганному.—?Слышь,?— внезапно миролюбиво обратился он,?— мобильник нужен? Триста рублей.Она долго молчала, так как плохо понимала по-русски.Глава 2. УдобреньяПятницкое кладбище?— место историческое и поэтическое в высшей степени. Окруженное с одной стороны новостройками и маленькой часовней, и забором с колючей проволокой с другой, оно как никакое другое место идеально подходило для дневного моциона на Рижской. От одной только мысли о многочисленных чумных больных, чьи кости покоятся на этой земле, по спине бежит холодок любопытства и благоговения. Леха, впрочем, был не из чувствительных, потому преспокойно обедал шаурмой, расположившись с комфортом на кладбищенской скамейке. Рядом соблазнительно стояли стаканчики с водкой и конфеты, но трогать их согласился бы не каждый. Да и потом, не так уж сильно Лехе хотелось выпить.Вдруг загрохотала колоколами часовня, зазвенела к обедне оглушительно, чтобы минут через десять затихнуть, оставив после себя долгий, низкий медный гул. Проходившая мимо Лехи старушка в священном трепете перекрестилась и сделала земной поклон, с трудом потом вернувшись в прежнее положение. Она и на Леху потом обратила внимание, взглянув недобро, впрочем, что можно было ему предъявить?— вел он себя смиренно, могил не осквернял, да и потом, мог он, помянув кого-то, подкрепиться??— Развелось бомжей как грязи,?— пробубнила старушка, и засеменила прочь скорее, увидав кривую ухмылку незнакомца. Кто его знает, тюкнет ещё по голове, кошелек сопрет и на водку спустит. Нехристь.На Раскольникова Леха ни по идеологическим, ни по физическим параметрам не тянул, потому старушке даже потенциально ничего не угрожало. Его сейчас больше заботили вопросы бытовые?— что пожрать и где перекантоваться. Хотя вариантов было множество, Леха был крайне удручен?— добрая половина из них не подходила категорически. Бомжатни и вытрезвители, как и все, что связано с официальными органами и стражами порядка, навевали на Леху суеверный страх. Пообедать можно было и в каком-нибудь храме по соседству, а вот что делать дальше, ясно не было. При храме не останешься?— заставят работать и молиться, а Леха с пренебрежением относился и к первому, и ко второму. В бомжатне на учет поставят, и, опять же, бесплатно жратву не дадут. В вытрезвителе ему под градусом-то не предоставят койку, мест вечно не хватает (уж он-то проверял), что уж говорить о нем трезвом. Выходило, еду опять надо красть, а ночевать в заброшке. Вопрос же дальнейшего существования решался, очевидно, методикой Великого Комбинатора?— творчески, путем авантюрного поиска.?— Пидр сука… —?проворчал Леха, щурясь и недовольно морща лицо. От такой исповеди легче на душе не стало, потому он, недовольно вздохнув, встал и энергично направился прочь с кладбища.Глава 3. Сном младенца—?Где ро-дился, там и при-го-дился. —?Девочки тихонько хихикали, и запищали от удовольствия громче, когда Колычев повис на Кире, удушающе обняв. —?Че, Кирюх, будешь нам полезен??— Отвали,?— глухо пробурчал Кирилл, на что Колычев начал сжимать руки ещё крепче,?— отвали!?— Как только, так сразу, братан. Будь другом, сгоняй нам в магаз по-пацански.?— Зачем??— Надо! —?Рявкнул ему на ухо Колычев, чем вызвал ещё больший восторг одноклассниц.?— За. Чем? —?отчеканил, насколько мог, Кир, и Колычев тут же выпустил его из захвата. Немного отойдя в сторону, он глубоко вздохнул и зыркнул недобро на приятелей.?— Бутылочку нам организуй. —?Вальяжно протянул Колычев, и девочки следом довольно затрещали.?— Да, Кирюш, вкусненькое что-нибудь. Боску там, или пива вишневого. —?Предлагали они наперебой.?— У меня нет денег. Да и не продадут, это ж не ларек… —?запротестовал негромко Кирилл, опасливо оглянувшись?— в это время отец обычно шел домой с работы.?— А ты у нас человек творческий?— используй актерское мастерство! —?не унимался Колыч.?— Но я пою, а не играю… —?Видя, что аргументация не находит поддержки в сверстниках, Кир, грустно вздохнув, продолжил угрюмо:?— Ладно… Я попробую…?— Не попробую, а сделаю! —?Прокричал ему Колычев вслед, но Кир даже не обернулся.Народу было много, на руку Кириллу?— люди заходили за продуктами после работы. На весь магазин был один охранник, и тот, по счастью, был не в алкоголе. Немного походив для приличия по другим отделам, Кир осторожно подошел к стеллажу с вином. Ему нужна была одна небольшая бутылка чего угодно (ещё не хватало ради Колыча старательно выбирать). Внимательно оглядевшись, Кирилл неумело вытащил стоявшую напротив бутылочку полусухого, и спрятал под куртку. Но едва он собрался праздновать победу, как прямо над ухом негромко прозвучало:?— Ну кто так пиздит, школьник?Вздрогнув всем телом, Кир резко обернулся на голос, и встретился лицом к лицу с типом не самой приличной наружности. Откровенно говоря, тот походил внешне на настоящего бомжа.?— Бутылку дай. —?Криво усмехнувшись, попросил незнакомец. Кирилл, представив на мгновение, что одноклассники сделают с ним, если он выйдет из магазина с пустыми руками, отчаянно охнул и замотал головой.?— Дай, говорю. —?Холоднее повторил тип, приближаясь к мальчику. Тот продолжал мотать головой, тем не менее, уже не так уверенно. Он начал уже думать, что было бы лучше самому побежать к охраннику, чтобы донести на подозрительного вымогателя. Однако едва он об этом подумал, как незнакомец подошел совсем близко и крепко его обнял. Вопреки ожиданиям, от него пахло не настолько мерзко, как обычно пахнут бездомные?— так, просто запах пота, и ещё немного нафталин от явно поношенной кофты. В какой-то момент задержавшиеся объятия вдруг стали для Кирилла уютными, что страшно его удивило. Вообще, происходящее стало сильно напоминать сон, слишком уж все сумбурно и нереально. Одноклассники, кража вина, незнакомец-бомж?— больше смахивало на рассказ Кафки, чем на обычный будний день.И Кир уже почти сам поверил в то, что все это сон, как незнакомый тип, наконец, отпустил его и так же неожиданно ушел, как и появился. Не сразу Кирилл пришел в себя и понял, что бутылки за пазухой нет. Его это, впрочем, также не расстроило и не напугало. Раз это все сон, думал он, то и Колыч побьет меня только во сне. Тогда его нечего бояться.С этой мыслью он пошел прочь из магазина, но у самого выхода его остановил охранник.?— Слышь, малой, кофту расстегни. —?Строго попросил он, недовольно хмурясь. Кирилл подчинился, и отсутствие краденой бутылки сильно удивило секьюрити. Он после обошел его кругом, заставил закатить брюки и вывернуть карманы, снять куртку вовсе?— но вина и след простыл. Горестно вздохнув, охранник махнул рукой, означая этим жестом, что Кирилла он более не смеет задерживать. Сон продолжался.Возможно, поэтому Кирилл совсем не удивился, когда увидел неподалеку от магазина того самого типа, криво усмехавшегося и державшего бутылку в левой руке. Одноклассниц и Колычева видно не было.?— Эй, сюда иди! —?Громко, но беззлобно позвал незнакомец, помахав призывно бутылкой. Кирилл подошел и осторожно забрал из протянутой руки вино.?— Спасибо,?— без удивления произнес он, внимательно вглядываясь теперь в лицо бомжа.?— Спасибо в стакан не нальешь, школьник. Делись награбленным. —?Весело ответил тот, ухмыляясь.Опять же, в рамках потенциального сна, в котором находился сейчас Кир, в этом предложении не было ничего алогичного. Так же, как и в последующем ответе мальчика:?— Забирай. Мне не надо уже.Равнодушно пожав плечами, бомж засунул бутылку за пазуху и, развернувшись, пошел в противоположном направлении, крикнув за спину:?— Бывай, школьник. Оттачивай мастерство, еба.После этого Кирилл очень удивился, придя домой и узнав, что все это не было сном.Глава 4. Все мертвы, я живАх, московские вечера! Попробуйте погулять вечером по Москве. Не по Арбату, не по Тверской, а по уютному Китай-городу, или у Покровских ворот. Вас встретит другая столица?— с маленькими двориками, широкими открытыми подъездами, гуляющими еврейскими семьями с многочисленным потомством и густой, пыльный запах лета. Заброшенный недострой бизнес-центра, где собирался ночевать Леха, находился аккурат в одном из подобных местечек. А уж после подаренной щедрым малолеткой бутылки, и спизженной из маленького ларька закуски, ночевка и вовсе предстояла райская. Забравшись на балкон второго этажа и расставив свою добычу на кофте, которая стала импровизированной скатертью, Леха блаженно растянулся на бетонном полу. Бетон приятно холодил ягодицы и спину, под боком была жратва и бутылочка, а над головой?— закатные небеса. Да, давненько судьба не подкидывала ему такого славного, спокойного вечера. И все же неприятно тянуло где-то под ребрами, ныло, так, что Леха нет-нет да охал с досадой и тихо матерился. Какое-то тоскливое, тяжелое чувство не отпускало его, мучило… А впрочем, это могла быть и простая изжога.?— Сука пидорас, блять. —?Как-то обиженно прошипел он в очередной раз, запивая ?изжогу? очередным глотком полусухого. Возможно, если бы Леха был поэтом (а он потенциально им и был, потому что его душа всегда чутко отзывалась на события окружающего мира), он бы мог излить тяжелый сплин в словах. Но, увы, он сто лет не брал в руки гитару, да и словарного запаса катастрофически не хватало.?— Пизда блять ебаная. —?Снова посетовал он в пустоту и досадливо сморщился. Он напоминал самому себе старого брехливого пса, который лаял по поводу и без. Не потому, что маялся от скуки, а потому, что чувствовал себя одиноким и брошенным.?— Уебан блять. —?Совсем тихо добавил он и горестно вздохнул. Он очень смутно представлял себе, чем будет заниматься хотя бы в ближайший день. Той зимой у него была цель?— сбежать. Куда глаза глядят, куда угодно, хоть к черту лысому, только бы не дохнуть в этой ебаной дыре. Не гнить, как батя, в какой-нибудь пизде мира, не квасить до блевоты, как мать. Дальше, только бы глаза не видели. Ну, положим, он добежал. Поджав хвост, забиваясь в заброшки и подворотни, на пару с Укропом он дотянул до зимы. Наступила зима?— и вот опять. Пришлось мчаться хуй пойми куда, вцепившись лапой в драгоценную добычу, кутаясь в чью-то пидорскую шубу, лишь бы не…?— Пиздюк блять. —?Резюмировал свои мысли Леха, поднимая взгляд в небо. Загорались первые звезды над Москвой, чтобы вскоре сгинуть в зареве миллионов огней.Глава 5. Бросит вслед больная паства диагнозПроклятое кладбище отчего-то притягивало Леху. Что в нем такого было? Тишина. Даже самые злые из злых ублюдков его не трогали в патетичном страхе перед Всевышним (рядом была церквушка). Он мог спокойно поесть. Погулять среди стройных рядов могил. Даже поспать, задайся он такой целью. Погода, впрочем, испортилась?— было пасмурно, похолодало так, что куртку расстегивать уже не хотелось. Вроде и не дождь, и не солнце, противно в общем.Для обеда он снова пришел туда, послушать редких птиц и предаться нерадостным мыслям. Что ему здесь? В могилу он вроде пока не спешил, однако его так и манил сырой запах земли и тенистая прохлада.Он уже закончил перекус и дошел до выхода, и тут ему нестерпимо захотелось сигаретку. Остановившись прямо у ограды, он бодро выкинул одну штучку из пачки и щелкнул пару раз звонко зажигалкой. Затянулся. Блаженно выдохнул дым, щедро, всеми легкими, до чувства опустошения в груди.?— Ты! —?неожиданный грубый оклик заставил Леху, в общем-то человека не из пугливых, вздрогнуть и подобраться. Все-таки кладбище, неприятное место, волей неволей напрягаешься внутренне. На Леху с гневом смотрел ?доктор?.?— А, носатый. —?Как-то лениво отозвался он, нарочито неспешно затянувшись вновь. —?Как житуха, мадам??— Ты. —?Утвердительно повторил Паша и как-то неприятно усмехнулся.?— Че забыл? Местечко подбираешь??— Нет… —?Паша открыл было рот, явно собираясь броситься какой-то колкостью, но вдруг по лицу его пробежала какая-то тень мысли, идея, которая заставила его осечься и заговорить уже совершенно серьезно. —?Эрика навещал.Леша не планировал такого ответа. Потому он пролетел как-то мимо него, насквозь. Он стоял в тот момент отвернувшись, приготовившись защищаться, а если что бежать. Поэтому, повернувшись наконец к Паше, он лишь недоуменно вскинул брови.?— Че??— Ты ведь знал, что ты для него значишь. —?Настойчиво и удивительно спокойно продолжал тот. —?Ты знал, что он твоего поступка не переживет.Леша все-таки понял. Замер недоуменно, ожидая, что тот в своей манере, не меняя серьезной мины, крикнет: ?Шутка. Лучше бы тебе бежать, гнида, либо я сам тебя убью, либо менты сгноят?. Но ?доктор? молчал, лишь глядя испытующе Лехе прямо в лицо.?— А где… —?Неуверенно пробормотал Леха, сложив брови домиком.?— Так я тебе и сказал, падаль. Я не позволю тебе даже приблизиться к нему. Не заслужил.На лице Лехи замерло глупое, онемелое выражение, словно он вдруг совсем разучился думать. Паша на это удовлетворенно хмыкнул.?— Что, как тебе? Есть в тебе хоть малейшие зачатки человечности, животное? Стыдно ли тебе, хотя бы каплю? А, впрочем… не важно. —?Паша вновь неприятно улыбнулся и широкими шагами пошел мимо Леши, бросив лишь громко за спину. —?Вот и живи теперь с этим. Ты его убил, гнида.Глава 6. Захлебнусь в пучине чистых идеаловДождь тонкими струйками стекал по мертвенно-белой коже Лехи, стекал с волос, словно те настолько напитались влагой, что не могли уже промокнуть сильнее. Дождь обеспечил ему первый душ за последние две недели, и душ этот был ледяной и с водопроводным запахом. Вода затекала в поры, складки одежды и кожи, омывала его как младенца на крещении. Онемевшее его лицо до того промокло и замерзло, что кажется перестало чувствовать вовсе. Ему впервые за очень долгое время не было холодно, не было больно, он не хотел спать или есть. Мысли тоже покинули его голову, они слились вниз вместе с двухнедельной грязью, потекли в водостоки, забились в мутные бурлящие лужи, слились в канализацию. Он шел вперед как слепец, ковылял, натыкался невидяще на прохожих, которые в ответ брезгливо морщились и отряхивались. В какой-то момент он буквально почувствовал, что вместе с мыслями и чувствами тает под дождем и он сам, стекает в сточные воды слой за слоем, настолько немело и слабело все его тело. Он чувствовал себя пористой губкой, полной воды. Куском ваты, пушистым и размягченным. Таким пустым внутри, что если бы кто-то вскрыл ему пузо и крикнул туда во все горло, услышал бы многоголосое эхо. Эхо, повторявшее ?убил, гнида?.Убил, гнида.Да разве впервые он кого-то пытался убить? Ненамеренно, конечно, это пожизненное, а Леха ценил свободу. Но скольких он бил? Руками, ногами, цепями, ножом, арматурой, битой, шилом, камнем, стеклом, бутылкой, скобой. Скольких толкал с риском для их жизни, бросал, бил по голове, по нежному животу, махал перед носом оружием. Но разве вызывала раньше мысль о чьей-то смерти в нем такое оцепенение?Но то кого он убивал. Те кто были?— такие же недостойные гниды, вши, отбросы. Жадные и голодные, озверевшие и обезумевшие. Таким смерть в милость. И он их не убил?— убивал, пытался, но не убил. А этого смог. И такое от этой нечаянной смерти было чувство, словно он вырвал изо рта с корнем здоровый зуб. Словно выкорчевал крепкое, здоровое, цветущее дерево. Словно повырывал из гладкой, ладно сделанной гитары струны вместе с колками.И вдруг начал расти в нем этот досадный стыд, накрывал его удушливой волной. Он был так силен, что он физически захлебнулся, закашлялся, и встал, продирая от жгучей рези глаза.Ты кого убил, гнида.Лучше бы такого человека сбила машина, упал на голову камень. Лучше бы он споткнулся и упал. Лег нечаянно под трамвай. Утонул или сгорел заживо. Ни одна, самая глупая и нечаянная смерть, не шла в сравнение с таким досадным и болезненным недоразумением. Он, грязный бомж, вша, гнида?— убил гения.Да как он вообще посмел.Лехе сделалось до того дурно, что он поджал до белизны губы и сжал челюсти как в припадке. Лунки ногтей, впившихся в кожу, потеряли розовизну и стали желтушно-белыми. Он зажмурил горящие от боли глаза, пытаясь её прогнать, но будто делал только хуже. Жгло, глаза жгло невыносимо, будто кто-то вылил в них кислоты. И влага горячо лилась из них, смешиваясь с ледяным дождем и едва видно испаряясь.Духота и влага скручивали его легкие в баранку, в кольцо, он задыхался, но был бы рад в то мгновение задохнуться, настолько ему стало невыносимо собственное существование.Да за что его-то??— Ебанат, блять, ебанат… —?шептал он, судорожно хватая воздух, чтобы снова мертвой хваткой сжать челюсти.Он мечтал напиться до чертей и слиться наконец воедино со сточными водами.Глава 7. Жгу на бис!Много дурных мыслей пришло к Лехе в этот дождливый вечер. Он то порывался утопиться, стоя на мосту и буравя взглядом серую гладь воды; то рвался с боем добиваться от Паши, чей адрес, конечно же, не помнил, где могила Эрика, чтобы в порыве раскаяния броситься на неё и молить о прощении. Думалось и о посещении родителей покойного, заготовлена была речь, в которой он объяснял бы, кто повинен в смерти их сына. Думал о том, чтобы остаться при каком-то монастыре и на коленях каждый день в мольбах к пустому, серому небу, жаловаться на невыносимую муку совести. К счастью, разум взял над ним верх, и в какой-то окраинной ?Кружке?, очнувшись на липкой эпоксидной столешнице, он вдруг успокоился. Ему вдруг показалось, что природная живучесть и теперь спасла его от нелепого самобичевания. Не было в его трезвеющем мозгу ни тоски, ни стыда, ни былой мучительной досады и скорби. Он почувствовал, что снова стал собой?— наглым, бесстыжим, неубиваемым собой.Мучал теперь стыд другой, за себя и свои нелепые, исключительно русские истеричные порывы ?вывернуть душу?. Как говаривала его бабка, возможно, уже давно покойная, ?дурак ревет, умный живет?. Леха никогда не считал себя дураком, так что разумно решил, что нужно успокоиться.Но после успокоения пришло смятение человека, открытого всем дорогам, но совершенно не знающего, куда же собственно идти. У него как в начале прошлого года не было никакого плана на жизнь, так и нынче он был что говно в проруби. Свобода выбора была теперь для Леши палкой о двух концах?— когда ты открыт всему, тебе все равно.?— Эй, пацан! —?Бармена, который хотел закрываться, давно раздражал выпивший два шота бомж в углу, и теперь, когда нестерпимо хотелось домой, раздражал он его вдвойне. —?Мы закрываемся, давай, топай!?Куда топать-то???— с досадой подумалось Лехе, но он тактично промолчал, и с кряхтением поднялся со скрипучего дивана из кожзама.У двери, поставив тяжелый инструмент на тумбочку, возился патлач-музыкант. Весь вечер, который Леха в забвении провел в баре, играла где-то далеко, глухо, какая-то говно-кавер-группа. Вероятно, он был одним из.?— Нормально играли. —?Соврал Леха, нащупав пустую пачку из-под сигарет. Недоверчиво покосившись, патлач сморщил нос и продолжил сражаться с замочком кейса. —?Прикурить есть??— Не курю. —?Не моргнув соврал музыкант, недовольно выматерившись на ?такой-разтакой? чехол с гитарой.?— Да на хуй ты наверх тянешь, надо вбок, ты че, свой инструмент не знаешь? —?И, как бы подтверждая свои слова, резко подался вперед и одним ловким движением защелкнул замок. На недоуменный взгляд ответил запросто:?— У меня такая же была. С заводским чехлом. Тоже сначала ебался, а потом сообразил, что он под давлением заедает, его надо не сильнее хуярить, а быстро и легко, и в другую сторону.?— Музыкант? —?С легким интересом в голосе спросил патлач.Леха весело фыркнул.?— Нет, блять, мастер по чехлам.И тут же добавил:?— Так, балуюсь. У меня в основном акустика была, но на такой штуке тоже ебашил, было дело.Теперь патлач не стремился поскорее уйти под любым предлогом, напротив, сам с интересом и будто по-новому глядел на собеседника.?— А в вокал можешь?Леха горько усмехнулся и отрицательно замотал головой.?— Мог раньше. Но все просрал, голосу пизда.?— Прямо так уж и пизда? —?Насмешливо переспросил его патлач, озираясь. —?Может это, поджемим? Нам нужен человечек.И, не дав качавшему головой Лехе отказаться, настойчиво повторил:?— Чего ты, облезешь? Попробуем просто. Посмотрим, че да как. А то видел я уже таких, у которых ?голосу пизда?.?— И чего они? —?Леха заинтересованно повернулся к парню.?— Чего-чего. Нирвану слышал?Не совсем понимая, как связаны потеря голоса и Курт Кобейн, Леха, тем не менее, задумался.?— И вообще, ты в каком жанре выступал? —?Не унимался музыкант.?— Ну я это… реп люблю.?— Интересно. Хаски слушал?Леха недоуменно пожал плечами.?— Да не. Мне Каста нравится.?— Ну я тебе Хаски дам послушать. У него стиль… мне кажется, тебе подходит. Меня кстати зовут Алексей.?— Ха, тезка! Я тоже Леха.?— Ну, вдвойне приятнее…Бармен закрывал за ними дверь уже не без тени улыбки на лице.Глава 8. Столь же сатана, сколь ты агнецОни сцепились взглядами как крюками. Его лицо, в общем-то ничем не примечательное, бросилось в лицо Лехе, выступив сквозь сценический свет. Это был очередной кавер в очередном ночном клубе очередной вечер июня. На тот момент он уже почти месяц играл в группе, и не ждал от игры ничего особенного. Но очень скоро почувствовал?— что-то не так. На него смотрят. Холодные глаза, в веках, покрытых паутиной морщинок, следили за ним неутомимо весь вечер. И вот они, наконец, столкнулись. Он шел к сцене решительно, походкой уверенного, взрослого человека. Шел к Лехе, уже зная, что сказать и как.Он был сильно выше, сильно крепче, лучше одет, и намного старше. Он был седым, но не стремился это спрятать, будто даже украшая седину хорошей стрижкой. Руки, неожиданно молодые и загорелые, выглядели цепкими и крепкими, какие бывают у работяг. Гладкие ладони были почти полностью лишены рисунка, словно он был не человеком вовсе.?— Добрый вечер, юноша. Вы всегда за вокал? Отличная экспрессия и игра голосом, поверьте, я в этом кое-что понимаю.?— Спасибо. —?Леха был сдержан, но не от скромности, а от осторожности.?— Но где мои манеры. Меня зовут Петр Ильич, вот моя визитка. Я занимаюсь музыкальным продакшеном. Мне хотелось бы предложить вам сотрудничество. Как вас зовут, я, к сожалению, пропустил представление??— Леха.?— Алексей. Очень приятно. —?И протянул свою гладкую руку навстречу Леше, и тому почему-то было очень неудобно отказаться от рукопожатия. Рука его была горячая, словно все сосуды и жилы этого сильного человека горели под толстой кожей. Такая сила пугала, особенно Леху, который нутром чуял, что с таким фруктом лучше не связываться.?— Да я временно с ними. Я вообще не музыкант. Это типа… так.?— Да? Очень жаль. Из вас мог бы получиться прекрасный артист. —?Холодно отозвался Петр Ильич, и тут же добавил с усмешкой:?— Хотя вам наверняка смешно, сейчас такой термин как ?артист? давно не актуален. Простите меня, я человек… хм, старой закалки.Такая внезапная самоирония заставила Леху врасплох, чем Петр Ильич поспешил воспользоваться, добавив настойчиво:?— Звоните мне с 9 утра до 9 вечера, когда вам удобно. Подумайте и позвоните. Даже если не захотите, хотя бы сообщите об отказе.И, развернувшись, пугающий мужчина с гладкими ладонями пропал из виду.Леха долго не мог решиться на перезвонить. Вертел в руке плотный картон, крутил между пальцами, недовольно вздыхал и причмокивал. Он конечно хотел отказаться, но напоминать о себе этому человеку отчего-то не желал. Чутье буквально кричало, не связывайся с ним, забей, он о тебе забудет через неделю. Он был уверен, что подсказки шестого чувства верны, но разум его стыдил, во-первых за иррациональный страх, и во-вторых за необоснованную непорядочность. Че он, облезет что ли? Только и нужно было, что сделать полуминутный звонок, где ты говоришь ?нет?. И не будет больше этого пугающего Петра Ильича, который, ничего тебе, в сущности, не сделав, одним своим видом заставляет неуютно ежиться.Разозлившись, наконец, на себя, через неделю он рывком поднял телефон и быстро набрал номер на визитке, чтобы только не дать себе опомниться. С началом гудков волнение пропало, и на пятом он уже начал немного раздражаться и скучать. Кинул взгляд на часы на кухне Алексея?— полвосьмого. Вроде не поздно, чего не берет??— Добрый вечер, с кем имею честь? —?Холодно-вежливый голос, неожиданно громкий, вывел Леху из оцепенения.?— Вечер, это Леха. Ну, то есть, Алексей. Из бара. Сказали позвонить, как подумаю.?— Какой ещё Алексей? —?Досадливо переспросил Петр Ильич, и Леха немного разозлился, хотя сам до звонка мечтал о том, чтобы этот неприятный человек о нем забыл.?— Вы мне визитку дали. Предложили посотрудничать. Ещё говорили про экспресс или типа того.В трубке немного помолчали, и потом Леша не без скрытого удовлетворения услышал выдох узнавания и смешок.?— Экспрессия, да. Здравствуйте, Алексей, я уж думал, вы не перезвоните. Слушаю вас.?— Так вот. Я подумал. Я откажусь. Звиняйте.?— Нет-нет, ничего страшного,?— невозмутимо ответил Петр Ильич. —?Я почему-то так и думал. Вы выступали в тот вечер так, будто для вас это развлечение, а не дело всей жизни. При таком подходе музыку редко делают профессией. Но я благодарен, что вы меня предупредили.Лехе почему-то стало настолько радостно, что пропала и тень настороженности и страха перед собеседником. Напротив, хотелось поговорить с ним ещё, тем более, что его голос теперь казался не пугающим, а приятным и располагающим.?— Алексей, вы сейчас не заняты? —?Тактично прервал тишину Петр Ильич.?— Да не особо…?— Вот и славно. Не хотите со мной поужинать?Такой прямой, даже наглый вопрос, вогнал Лешу в ступор. Он в недоумении замер, на лбу его пролегла напряженная складка, а в бегающих глазах мелькало узнавание. Он судорожно догадывался, что значит этот вопрос, и его это тревожило.?— А с какой… ну… целью? —?Он медленно подбирал слова и произносил их осторожно, словно собирая паззл.?— С целью поужинать. —?Казалось, Петру Ильичу вовсе не ведома причина волнения собеседника.?— Ну, в смысле… побазарить?Петр Ильич шумно, но совершенно не раздраженно вздохнул, будто он говорил с неугомонным пожилым родственником, и был вынужден терпеливо объясняться перед ним снова и снова.?— В смысле, что вы мне интересны, Алексей, и у меня нет планов на вечер. Так что я хочу угостить вас ужином. Это проблема??Ещё, блять, какая!??— мелькнуло у Лехи в голове.?— Да нет… —?неуверенно пробубнил он.?— Вот и замечательно. Встретимся в баре Simple Wine, через час. Всего хорошего.Леша был оставлен в абсолютной растерянности и недоумении.Бар был как бар, но из дорогих. Никто в этом баре не оглядел Леху презрительно с ног до головы, когда он заявился в него в чужих кедах, черных узкачах и растянутом свитере, который одолжил у басиста. Девушка-администратор улыбнулась ему так же льстиво, как улыбалась до этого мордовороту в костюме, и даже с елейным ?прошу со мной к столику, вас уже ожидают? повела его за собой. Петр Ильич и правда уже был на месте, в сером костюме, и разговаривал с официантом. Увидев Леху, он приветливо улыбнулся и, совершенно забыв о присутствии официанта, замершего с блокнотом, с внезапной горячностью разговорился:?— Алексей, очень-очень рад! Я почему-то боялся, что вы не придете. Садитесь, располагайтесь. Я уже заказал кое-что, но могу подождать вас, пока вы выбираете. Я предпочитаю коньяк, так что взял один французский на пробу. А что вы будете пить?Официант, повернувшись к Леше, натянул дежурную улыбку и замер, скрестив руки с блокнотом в замок.?— Да я… кхм. —?Леше стало казаться, что рыбе, выброшенной на землю, комфортнее, чем ему в данный момент. —?Я… кхм-кхм.?— Рекомендую Frapin Chateau de Fontpinot икс-о. Также у нас большой выбор вин, виски, хереса и портвейна. —?Вмешался официант, почуяв, что посетитель в шоковом состоянии.?— Вот первое, да. —?Поспешно согласился Леша, кинув быстрый взгляд в сторону Петра Ильича. Тот невозмутимо улыбался.?— Вам один шот или бутылку??— Шот. —?Быстрее, чем успел закончить фразу официант, воскликнул Леша.Пытка напитками не закончилась, и ещё минуты три из Лехи выдавливали заказ Петр Ильич на пару с официантом. Лехе было искренне не по себе, особенно из-за того, что заказ состоял из множества незнакомых ему слов, а цены проверить по меню он не успел. Вроде бы заказал он всего два, какой-то там рибай (рыба что ли?) и овощи в неведомом соусе.Когда официант наконец ушел с заказом, Леха, позабыв о стеснении, быстро распахнул меню и принялся судорожно искать названия блюд. Рибай оказался не рыбой, и стоил две с половиной тысячи рублей. Овощи в кляре стоили пятьсот рублей. Один шот хитровыебанного коньяка стоил полторы тысячи рублей.Он медленно закрыл книгу и поднял глаза на Петра Ильича. У него на лице отражались гнев, волнение, беспокойство и недоумение, и мешались они в такой жгучей пропорции, что любому, кто взглянул бы на него в тот момент, стало бы неуютно. Петр Ильич, однако, был спокоен, сидел расслабленно, облокотившись всем весом на кресло.?— У меня нет таких денег. —?Леша говорил нарочито негромко, с пугающими интонациями.?— Я же говорил вам, Алексей?— я угощаю.?— Просто так??— Просто так.?— Вы за дурачка-то меня не держите. Я не первый день в Москве. Никто просто так бомжа с гитарой на четыре косаря не угощает.?— Хорошо, не просто так. Из уважения к вам.?— И??— Что ?и???— И что я вам буду должен? Бабло? Отсос?Тут Леха отвернулся, вдруг испугавшись своего хамства. Петр Ильич, однако, будто даже не оскорбился совсем.?— Я понимаю ваши подозрения, Алексей. Вы не совсем далеки от истины. Вы мне интересны, вы мне нравитесь. Но это лишь ухаживание, не более того. Решение о том, как повести себя, остается за вами, и я не буду ничего у вас вымогать.?— Да? —?Леха глядел исподлобья, недоверчиво, но было видно, что он очень хочет поверить в услышанное.?— Ну конечно. Поверьте, для меня это не деньги, и вообще, я не люблю быть мелочным. Если хотите перевести все на язык финансов?— я покупаю возможность проявить себя с лучшей стороны и узнать вас получше. Такой ответ вас устроит?Леха помолчал некоторое время, чтобы потом добавить, с ещё меньшим подозрением:?— И мы просто посидим??— Если захотите. —?Твердо кивнул Петр Ильич, и на этом унизительная часть беседы была окончена.Потом они говорили как ни в чем не бывало, ели, пили, выполнили пару тостов, но осадок правды все равно осел у Лехи внутри, так что он нет-нет да начинал угрюмо молчать, задумавшись.?— Я не педик. —?Вдруг сказал он невпопад, громко, настолько, что сам смутился и крутанул головой. Никто вроде не обернулся, так что он испытующе уставился на Петра Ильича.?— Что же, совсем??— Ну, да, совсем.Леша вдруг почувствовал себя обманщиком, правда, сам не понял, почему?— потому что не сказал сразу эту важную деталь, или потому что в глубине души саму эту фразу считал неправдой. Он откровенно запутался в себе, честно говоря.?— Простите за прямоту, Алексей. Вы были когда-нибудь с мужчиной?Леха отрицательно замотал головой.?— А с женщиной??— Ну, было разок.?— Почему всего разок?Петр Ильич смотрел серьезно, испытующе, явно следя за каждой реакцией собеседника. Леха очевидно задумался. Он и впрямь никогда не поднимал у себя в душе такого вопроса?— действительно, почему? У него была в жизни всего одна женщина, и это не было связано со скромностью. Ему будто никогда не было интересно ухаживать. Та-то, что была, появилась как будто бы сама собой. Он ей нравился за светлые лихие вихры, веселый характер и мотоцикл. Она сама к нему приходила, по поводу и без. Сама пришла и в тот раз, подгадав, когда бабка уйдет в церковь. Леха открыл ей дверь заспанный, лохматый, и в одних трениках без трусов под ними. Само собой, против такого соблазна устоять она не могла.Ему было всего шестнадцать и у него не было секса. Это не было связано с перверсиями или половой дисфункцией?— как и все подростки, он дрочил регулярно, и исключительно на женщин. Просто у него были дела поинтереснее и поважнее. Во всем, кроме этого, он был человеком более зрелым и обстоятельным?— он очень рано променял учебу на работу, будто стремясь скорее вырасти и ?стать на ноги?, как говорила его бабка. Он был хозяйственный, пускай и лентяй. Очень рано понял, что наркотики и алкоголь?— дешевое средство убить время в этой глуши, и отказался от них даже не успев войти во вкус. У него была очевидная житейская мудрость и быстрый, острый ум, несмотря на пробелы в образовании. Но в интимной жизни он до этого самого момента был совершенно невинным, как ребенок. Он само собой знал, как люди занимаются сексом, не единожды это видел и имел общее представление. Но когда дошло до дела, Леша оказался к этому совершенно не готов. Он не понял порыва влюбленной в него девушки взять его достоинство в рот, и до того смутился, что попросил её остановиться. Она, пускай в недоумении, его просьбу выполнила, чтобы начать раздеваться. Вышло все неловко и разочаровывающе, но Леша не пытался снова не из-за стыда (он вообще редко его испытывал), а лишь потому, что ему не было интересно. И не сказать, что ему не понравилось. Но выходило так, будто таинство секса было для него менее манящим, чем все остальное.?— Да не знаю… как-то не хотелось.?— Не хотелось? —?Казалось, Петр Ильич в огромном недоумении. —?Возможно, вы асексуальны??— Чего??— Ну, вообще ни в ком не заинтересованы? Такое бывает, я знаю таких людей. Возможно, чувство брезгливости или…?— Да не. Я дрочу постоянно. Просто не хочется.Ему уже порядком надоел этот странный, неудобный разговор, странный неудобный собеседник и дорогой неудобный бар, так что он ерзал в кресле и вертел головой. Петр Ильич же был в полном изумлении.?— Что же… я понял вас. —?Произнес он с такой интонацией, будто совсем ничего не понял. —?Тогда… позвольте хотя бы подвезти вас до дома?Леха рассеяно кивнул, уже давно страстно желая уйти.