happy birthday (1/1)

У Александра обычно нет никаких проблем с тем, чтобы поздравить кого-то. Вообще, ему стоит быть честным и признать, что обычно поздравление заключается в том, что вся адъютантская компания скидывается на попойку и не менее коллективно отмечает. Не то чтобы в этот раз традиция собирается меняться… но Александр хочет вручить Лоуренсу что-то от себя лично.Раз уж они оба позволили себе нежную привязанность, этой привязанности стоит потакать. Только вот потакание ей оказывается неожиданно сложным.Нет ничего сложного в узнавании интересов Джона (очевидность привычки рисовать в свободные моменты для живущего вместе с ним человека слишком явная), но сложность заключается в нескольких вещах. Во-первых, Александр плох в рисовании. Настолько плох, что даже не пытается рисовать сам, ограничившись вырезанием на пороховом рожке нескольких картинок. Во-вторых, найти что-то подходящее в их нынешнем положении сложнее, чем кажется. Александр не отказывает себе в умениях, но даже для него это представляет определённого рода трудность.Поэтому его тихий восторг (и пылкие благодарности помощи Лафайета, который точно послан им с небес, а не из Франции) при получении с очередными письмами посылки с тем, что он выискивал всеми силами, искренен как никогда.Это карандаши. Точнее?— мысленно исправляет себя каждый раз Александр?— уголь для рисования. Не лучшее, но единственное, что ему удалось добыть. Стоившее приличную часть жалования, но он точно уверен, заслуживающее того. Тонкие небольшие палочки, пачкающие пальцы при прикосновении.Александр аккуратно заворачивает их в бумагу и прячет среди своих вещей, стараясь устроить так, чтобы они не сломались. В результате один все-таки трескается, но остальные остаются и это меньшая из возможных потерь на этом небольшом, личном поле боя Александра и осторожности.Дарить лично он не собирается, просто оставляет утром на столе в их небольшой комнатке, аккуратно подписывая на бумаге тёплое пожелание адресату.Джон находит подарок только ночью, уставший от работы (в конце концов, освобождать от неё никто не собирается, дела революции и войны превыше всего), весёлый от поздравлений, шуток и смеха выпивших за его здоровье друзей, раскрасневшийся от выпитого им самим. Замечает не сразу, сбрасывая верхнюю одежду?— в кои-то веки достаточно натоплено, чтобы не спать одетыми полностью,?— сонно и тепло жмурясь, улыбаясь Александру той улыбкой, которую он ценит больше всех других: ласковой и до боли нежной, заключающей в себе каждое невысказанное слово.Александр легко кивает в сторону стола, мол, взгляни, и Джон покорно смотрит, находя глазами свёрток и записку. Берет её в руки, читая и незаметно (но Александр видит, он умеет смотреть внимательно) усмехаясь его оборотам и шуткам в поздравлении. Упакованный уголь разворачивает осторожно, проводя пальцами по поверхности, пачкаясь и пачкая упаковочную бумагу, откладывает обратно на стол и разворачиваясь обратно к Александру.Его улыбкой сейчас можно осветить всю комнату куда лучше, чем парой скудно горящих свечей. Если Александр ценил ту, особенную, то эта ударяет прямо в сердце, горя ярким ?спасибо?. И Александр прекрасно знает, что дело отнюдь не в карандашах и даже не в самом факте подарка.Когда Джон его целует, на щеке Александра остаются следы угля.