1. Долгая дорога домой (1/1)

Он не помнил ни свою мать, ни отца; иногда ему казалось, что он возник из ниоткуда, что всегда был Руконгай, что дикий голод в желудке?— это плохо, а защищать слабых?есть хорошо. Он хотел бы забыть свое имя. Старался просто не использовать его при знакомстве; никогда не представлялся врагу, сводя к минимуму ненужные разговоры; пытался стереть с памяти то, что вселяло ужас в глазах тысяч, а ему самому приносило нестерпимую боль. Он отказался от всего, что ограничивало его свободу и шло вразрез его убеждениям. Пуститься в странствования однажды почудилось отрадой, но если бы он знал, что и на краю света нельзя сбежать от себя, то… что? Он мысленно помотал головой. Нет, он всё равно бы не остался. Сколько же лет прошло с того ?однажды?. Вечность? Или на несколько лет меньше? Деревья, что прутиками когда-то доходили до его колен, теперь раскинули высоко свои огромные ветви над границей и сплелись в дружный строй лиственного леса. Здесь было спокойно, несмотря на кое-где лишь проглядывавшие лучи солнца, и достаточно душно?— по той же причине влага не испарялась полностью и напитывала зеленые-зеленые листья до сочного хруста. —?Дзюнринан, Первый западный район, ты надежно защитил себя с тылу, приятель. —?Вошедший в него странник похлопал ближайший дуб по мягкому мху на стволе. Потянул носом запах прелой листвы в траве, чуть ковырнул кучу носком и обнаружил грибы, за которые в столице могли отдать половину поместья. —?А вот и обед… Они по-прежнему вызывали во рту горький вкус?— не зря он наотрез отказывался их есть в детстве, сколько бы за ним ни гонялись няньки. Скажи ему тогда, что жизнь заставит подчас чуть не землю жрать в самых захудалых краях, он бы разумно наедался бы впрок. Правда, упрямство в нем всегда побеждало здравый ум. Потомки высочайших домов нередко отличались повышенной надменностью и бесконечными капризами. Было ли ему сейчас стыдно за того себя? Несмышленого горячего мальчишку, хватавшегося за меч всякий раз, когда в чужих словах виделось оскорбление его маленькой гордости? Эх, смешные времена. Смешные дети с их деревянными катанами. Смешной мир, в котором несмешно расписывали чужую жизнь по минутам на годы вперед. В нем воспитывали чувство долга, честь, отвагу и благородство?— как залог отличной военной службы, хотя он считал это всё нормальными качествами любого уважающего себя воина. И как любой уважающий себя воин терпеть глупых приказов не стал. Сражался со всеми и везде только за правое дело. Посвятил этому всю свою жизнь и ни разу не пожалел об этом. Теперь же по занесенной вековой пылью дороге шел уставший до смерти человек. Его варадзи истоптались до дыр, шихакушо облиняло и походило на мешок в заплатах, волосы местами поседели, спутались, отросшие до пояса, а за спиной из некогда дорогих ножен торчала вконец потертая рукоять впечатляющего меча. —?Стой! Кто идет? —?Стены вокруг ослепительно белого города, который время сделало только краше, настороженно выросли мгновенно, и вторя им исполинский страж недоверчиво уставился на самоуверенного путника?— тот ступал со знанием, не огибаясь, напрямик и с гигантской духовной силой за спиной, что звенела в воздухе от напряженного контроля. —?Устал шлепать сдалеча,?— вместо ответа нехотя бросил путник, не замедляя шаг. —?У вас там на крайнем западе Рукона созрела революция. Не мешало бы, чтобы Совет 46-ти немного подсуетился и приблался там. Мое занятие?— сражаться с пустыми, а смуты?— не моя забота. Великан нахально рассмеялся, затем пробасил: —?Поэтому ты, поджав хвост, и прибежал сюда, чуть дым с сандалей не пошел? Захудалого вида шинигами осмотрел свою обувку, точно видел впервые: —?Скорее, не рассчитал силу в шунпо. Как сейчас. Стражник не успел опомниться, моргнул?— а человек тотчас исчез. За спиной его вдруг раздался оглушающий грохот пробитой точно из катапульты стены. Камни секки, заклинания кидоотряда, ширина вала?— все уровни защиты славного города Сейрейтея наказали сейчас за неприветливость сквозной дырой с рваными краями. Разрушивший ее путник нехотя обернулся на разиню Джиданбо Икканзаки, которого вспомнил, и с надменным взглядом попенял: —?Раньше ты был более проворным. У Джиданбо вмиг закипело лицо, и он опрометчиво рванул за нарушителем, чтобы в итоге напороться на барьер высшего ранга, вызванного как по щелчку пальца. —?Кто ты такой? —?изумленно взглянул в спокойно удалявшуюся спину страж, потирая огромную шишку на лбу. Странник не ответил сперва?— глаза растерянно осмотрелись, цепляясь взглядом за каждый знакомый с детства уголок. Ностальгия?— опасная штука, и шинигами, выживший в горниле Рукона прежде всего благодаря чуткой внимательности и умению молниеносно собраться, оглянулся-таки вновь. Подбоченившись, он хвастливо стиснул рукоять меча и дерзко улыбнулся, словно ему не стукнуло тысячи лет. —?Передай главнокомандующему, что тебя одолел Ичиго. Шиба. Выбежавшие на улицы со всех сторон бойцы, обнажив мечи, как по чьей-то команде дружно их спрятали обратно и расступились точно волны перед острым носом корабля. Мимо них с гордо поднятым подбородком плыл легенда. Капитан Четырнадцатого отряда Готей спустя много веков вернулся домой.