Дополнение к главе 20. О, времена. Часть 2. Где твоя любовь? (Элайджа Майклсон/Кетрин Пирс/Клаус Майклсон/Алана Роллод) (2/2)

— Я скучала, — завлекает в поцелуй, пальчиком проводит по щеке.

— Не сейчас, Катерина, — возражает Майклсон, только она не слышит его, опустив голову покрывает поцелуями шею, спускается ниже. — Я завтра же должен посетить мэрию города и шефа полиции. Вспыхнувшие в городе протесты не возникли из неоткуда. Это нужно прекратить и разобраться. Кому это выгодно? Что думаешь?

— Проснешься со свежей головой и выход обязательно найдется, дорогой. Ты найдешь самый выгодный способ вернуть мир и покой. Всегда находил.

Сейчас явно не время до плотских утех. Не тот момент, ведь все так неспокойно. Все его мыли о грядущем, возможных проблемах. Почему же тогда прикрывает глаза от блаженства. Женщинам куда лучше известен расклад сил, особенно если он на них стороне.Он же переживает за семью и этот город, который они возвели когда — то.

Нестабильная обстановка может отразиться на разных аспектах жизни.

Ему еще неизвестно, кто на самом деле стоит за этим. Не проще ли ему поддаться и получать удовольствие?

Острый клинок в самое сердце.

Так она доказала свою любовь?

Назад точно пути нет.

Она уйдет через парадную дверь, а его тело должно остаться здесь, гнить в гробу.

А что если этим двоим просто не суждено быть вместе?

Его тело медленно покрывается серыми венками и она вынуждена наблюдать за этим.

Ее решение сложно предугадать, только на столике, в комнате Клауса Майклсона лежит тот самый серебряный клинок погружающей Первородного в сон.Отличный способ избавиться или заткнуть неугодного родственника, а в некоторых ситуация даже защитить. Отвергла его предложение? Уже успела нажаловаться на его брату и все приукрасить? Если все было именно так, Элайджа давно бы пришел к нему, чтобы разобраться и сказать все в лицо. Никлаусу не впервые придумывать красивую и правдоподобную ложь для брата, главное, чтобы поверил.Так в чем он просчитался в этот раз? Ей же не стоит доверять, по — любому предаст или использует ситуацию в свою пользу.

Сам идет к комнате брата. Уж лучше лично решит созданную им проблему, чем эта обернет все в свою сторону и попытается настроить Элайджу против него. Пирс непременно попадется под его горячую руку, если посмеет задумать что — то против. Он не тот, кто пощадит за проступок.

Старая деревянная межкомнатная дверь открывается со скрипом, не удосужился постучаться. Неживой брат лежит посреди постели. Плоть в области сердца пронзил серебряный клинок.

Покинув кровать поправляет халат, затягивает пояс, словно не замечает стоящего мужчину.Отошла к стоящем рядом подсвечникам. Голыми руками тушит пламя свечей. Сейчас ее не волнуют ожоги, болевые очищение и жжение, покраснение. Все заживет и затянется, а вот Элайджа не простит даже если она искренне раскается и попытается доказать, что этот поступок был во благо. Клауса же прощал, когда тот при любом удобном случае пускал в ход против семьи клинки.Так почему его оправдывал, а она не имеет право на оправдательный вердикт? Элайджа не забудет это и точно по головке не погладит. В следующий раз все может закончится фразой: «Я люблю тебя, Катерина», кровью испачкавшей идеальный дорогой костюм, вырванным сердцем и скупой мужской слезой. Больно и тяжело принять предательство любимого человека. Это достаточно сильный удар. Подобное не излечишь таблетками и это не пройдет завтра, послезавтра, через месяц и год. Сможет ли, вернувшись в мир живых, свыкнуться с этой мыслей?

А если так нужно?

А если так правильно?

Рухнула очередная история любви, которая могла стать великой?

Настанет день и тот момент, когда он вернется к ней. Только вот прежнем вряд ли будет. Не впервые Элайдже Майклсону проходить через предательства самых близких ему людей ради которых он был готов пожертвовать всем, ведь сам же твердит: «Семья превыше всего». Сейчас она боится этого, всех тех чувств, что испытывает к нему.Такому типу людей очень тяжело осознать свою вину. Не желала зависеть от кого — то. Ей, как и Клаусу проще жить с мыслью, что всех их ненавидят и боятся.

В комнате воцаряется полумрак.

— У тебя был собственный клинок, — внутри брюнетки все сдавило от этого голоса.

И как сразу такой умный, не догадался, что у этой хитроумной сучки всегда есть свой собственный план и способ, как выйти сухой из воды. Может именно это и поражает в ней? Умение выживать любой ценой.Порой ее методы жестоки и аморальны. Великая интриганка с холодным и расчетливым умом.

Свобода ценой предательства? Кому такое нужно? Понятно же, что никогда не будет свободна.

— Этот единственный, что остался. Второй отдала Джону Гилберту, в качестве платы за информацию о тебе, но впрочем ты вернул его. Этот был спрятан очень надежно.Я украла их у твоего отца Майкла, в Чикаго. Был прекрасный тысяча девятисот двадцать второй. Облава в баре. Я стояла и смотрела на вас троих: тебя, твою обожаемую сестру барби Ребекку и Стефана Сальваторе. Кажется он говорил, что они завидуют тебе, потому что ты величественен, король. Ее ты заколол, потому что дуреха решила она остаться со Стефаном, а не тобой, братом, который подставил свою груди под деревянные пули и вытащил ее. Неужели все вправду выбирают любовь? Элайджа не знал этого и не должен был узнать, верно? Тогда ты придумал историю с письмами от сестренки. Мы были вместе с Элайджей в тридцатых, я удивилась, когда одно из таких писем почтальон принес лично. Я прочитала и после ушла, разрушила все. Во мне все еще жили чувства к Сальваторе и перебороть их я была не в силах тогда. Понимаешь, если бы не то чертово письмо я могла осталась навсегда с Элайджей. День за днем он спасал и боролся за меня, а я была готова вспомнить какой была, когда мы впервые познакомились. Позволить человечности взять верх. Прошло слишком много времени, прежде, чем я сделала окончательный выбор в пользу любви, а теперь.Теперь что? Я уйду и вернусь к началу. Когда ты отказал в прошлый раз вспомни, что было… Он ведь просил. Он всегда выбирает тебя… Может хватит играть с чужими судьбами, Клаус? Я никогда не стану твоей марионеткой. Н-и-к-о-г-д-а… Почему мы губим то прекрасное, что окружает нас?

— А ты отомстила в своей манере. Я никогда не приму тебя в семью. Это только мой благородный братец может таскать в дом всяких шлюх и верить в спасение. Я не знаю…

— А как же, Хейли, — губы кривит в усмешке, ведь есть доля правды в ее словах. — Которого не существует для таких, как мы. Я сделала это ради его безопасности, чтобы он в очередной раз не бросился спасать ублюдка, который рушит все.

— Я выбрал любовь.

— Сомневаюсь…

— Любовь к этому городу…

— Так в итоге мы остались одиноки.Какая ирония. Где выход я знаю, но помни, что я предлагала тебе решить все по — другому.

— Я мог бы и проводить. Мои люди позаботятся обо всем.

Странно, но они одновременно засмеялись. Вот так просто: двое злейших врагов рассмеялись глядя друг другу в глаза. Запугивали друг друга? А как искусно играют на нервах. Зачем ему заключать с ней сделку и верить, если в его глазах она букашка борящаяся за жизнь, которую он в любой может может раздавать. Зря недооценивает ее и не верит. Почему он тогда не уступил старшему брату, это же так просто позволить обрести покой и личное счастье. Именно Элайджа все делал ради него и часто в ущерб себе. У него же комплекс спасителя, вот и переключился на Кетрин после брата.

А что он может ответить? Глубоко в душе они одиноки.Он погряз в собственной паранойе. Она в страхе перед очередной смертью.Он получил город, власть и семью, прекрасная взрослая дочь, еще эта молодая ведьмочка рядом, вроде бы должен успокоится. Она вроде бы ответную любовь и сам же Клаус был свидетелем, как его брат борется за эту женщину и все прощает. Неужели Элайджа что — то видел в ней? Ему важно, чтобы она шла по правильному пути.

Проходя мимо не смотрит на него, выдерживает определенное расстояние, темнота скроет слезы. В его представлении она ведет себя, как обычно. Стервы тоже способны чувствовать и любить, только такая любовь эгоистична и черная. Его точно не волнует, куда она пойдет и что будет делать дальше. Считает ее одноразовой, ничего не стоящей любовницей старшего брата, о которой тот забудет очень быстро. В конце концов наиграется и бросит. Так ведь было с предыдущими и даже Хейли. А тут потрепанная Кетрин, которая только мастерски играет мужчинам. Ну разве способна такая любить, заботится, поддерживать, ценить? Ее отличие в том, что это затянулось слишком надолго.

Элайджа же все терпит, копит в себе, чтобы потом все это вырвалось наружу.

Клаус не пожалеет о своем поступке, ведь, чтобы победить очередного врага он сперва разбивает семью [свято веря, что это ради их защиты или они оказываются обычными марионетки в его очередном спектакле]. Предпочитает действовать один.

В этой семье размолвки во время сражения привычны, а Клаус как раз устраняя всех избегает этого.

Ей не в первый [последний] раз бороться с болью, переживать потери. В пятнадцатом столетие сделав один единственный неправильный выбор расплачивается до сих пор, проживает каждый день, как последний. Зачем ей была такая жизнь, а точнее жалкое существование в страхе? Неужели ее путь приведет к срыву в беззаботном городе? Пока ждала причины для срыва становилась иной, не гналась за идеалом, но могла играть определенную роль, С этой минуты ее руки развязаны. Теперь ждет веселье и алкоголь в ночных клубах или откажется от всего этого погрузится в себя? Предпочтёт нести глубоко в себе эту боль и сожаление.

Не догадывается, что весь их разговор слышит Алана, которая к его возвращению, в спальню, притворилась спящей, впервые за это время не обернется и не посмотрит на него, а он попытается обнять ее. Никакого право не имеет вмешиваться в чужую семью и их дела. Это только между ними, а она лишняя, ведь статус ее сомнителен. Еле дышит. Не знает, что и сказать в подобной ситуации. Попытается вмешаться и реакция Клауса не заставит себя ждать. Росла с мыслями, что женщина должна покорять сияньем глаз, быть примерной женой и матерью, а главное послушания, энергию направлять в семью и своего избранника. А как же выбор и свобода? Пусть она не из тех ванильных девушек мечтающих поскорее надеть фату и произнести клятву у алтаря, придумывающих имена детям, планирующих свадьбу с пяти лет, но свято верящая в то, что та самая великая любовь, где — то же существует. Неужели только на страницах романов и романтических фильмах? Надеялась, что в ее быстротечном ритме и жизни на виду появилась та самая, долгожданная белая полоса. Готова была к тому, чтобы строить отношения и быть рядом, а как все в итоге оборачивается? Слишком долго носила траур по отцу и отрезала себя от внешнего мира книгами. Должен был настать тот момент, когда она вернется и у нее появится любовный интерес. Имела полное право на это и верить, что в грядущем дне ее ждет счастье и радость. Приняла решение самой пройти свой долгий и тяжелый жизненный путь.

Вместо карьеры актрисы, о которой мечтала в студенческие годы, жизни с подругами в Лос — Анджелесе — обучение в Швейцарии, одиночество, а после возвращение в Новый Орлеан и регенство. Вместо идеального мужчины, которого так частно опичывают авторы, во всех красках, в своих книгах — Клаус Майклсон, который очень далек от нормального. Желает бороться за нормальные отношения. Неужели именно от стал первым, кто сумел рассмотреть, что у скрывается за ярким макияжем и цветом волос.

А что было бы останься прежней: тихой и кроткой?

Пришлось бороться и стать вот такой.

Появился в ее жизни на счастье [беду].

Глаза лежащего напротив мужчины темнее грозовых, мрачных облаков.

Сомнения зарождающие в нас точат изнутри, подобно тому, как червь питается яблоком. Особенно, если это касается верности и преданности.

Да, Кетрин Пирс дрянь, но и Клаус Майклсон далеко не ангел с белоснежными крыльями, сказочный принц.

Так где та самая великая любовь, что спасает?

Так, где та самая любовь, что является лучом света во тьме?

Они бредят?

О, ужасные времена.

Город в огне.</p>