Дополнение к главе 18. Ненавижу твою справедливость. (2/2)

— Ей нужен хороший психолог способный вернуть мою прежнюю девочку и достучаться до нее, — Ивони произнеся эти слова вспоминает о мобильном, который достает из сумочки. — А не смена климата и твое присутствие. Я не хочу больше видеть тебя рядом с ней! Слишком много боли ты ей принес и вся эта любовь.

— А может я решу? — опирается о стену, смогла подняться, с трудом пройти к двери, держится за дверной косяк. — Сперва ты мама выдвигаешь меня в Регенты, ради своих амбиций и жажды власти. Ты, Ник, используешь меня ради своих личных целей и контроля. А в финале я узнаю, что все это и вовсе задумала Эстер, а я ничто! Жертва! Пустое место! Мы уедем из этого города. Я не хочу здесь быть больше. Я не хочу так жить. Этот город принес мне только страдания. Мама отвези меня домой. Мне нужно взять одну вещь. Пожалуйста. Жди меня здесь, Ник. Закажи билеты. За пределами города магия действует. Сегодня я прощаюсь со всем.

Клаус пытается удержать ее, когда она все же решает взглянуть в его глаза. Алана легко касается, все еще дрожащей рукой, его ладони, подносит ее к области сердца.

— Теперь я знаю, что ты чувствовал на протяжении всех столетий. Эту разрывающую боль, с которой нельзя справиться или заглушить.

Не смогли спасти? Не смогли избежать трагедии?

Проиграли. Оказались на самом дне.

С трудом спускается с лестнице. Конечно же, Ивони выполнит просьбу дочери. Знает, что она со своими личными убеждениями, такая же упрямая, прямо как и Клаус. Вряд ли изменит решение.

В квартире темно. Зен открывает входную дверь, своим ключом, пропускает женщин первыми, на всякий случай осматривается, считая что осторожность не помешает. Остин остался в больнице с Уэлой, ведь так правильно, чувствует вину перед девушкой, его отец именно так узнал об отношениях этих двоих, хотя и ранее уже догадывался: по взглядам и частым телефонным звонкам и перепискам, во время ужина, на что его сын отвечал, что это друзья вызывают.

Неужели все? Роль сыграна.

Кто останется, а кто уйдет из ее жизни.

Эту боль и вид окровавленных оторванных голов, не так скоро забудет. Всю выворачивает изнутри, до рвотных масс, как только воспоминания берут верх.

Так сильно возненавидела его так называемую справедливость. Пусть и не смогла сказать в лицо все тем, кто причастен к смерти ее отца, но думает, что они получили по заслугам.

Словно блеклая тень или призрак бродит по своей комнате, в руки взяла старого, потрепанного серого мишку Тедди. Смотрит на семейные фотографии: на одной ей восемь, а на следующей двенадцать, вот одно из любых фото с подругами, а здесь ей шестнадцать и вся семья запечатлена на отдыхе в Вероне, выпускной, на котором была вся ее семья, по традиции Алана в мантии и шапочке выпускника, которую оставила, как украшение комнаты и сейчас та пылиться на полке.

Наблюдая за дочерью Ивони готова биться об стену, кричать срывая голос. Не она, не Клаус не сумели защитить. Лучше пусть будет на виду, так проще предугадать следующей шаг.

— Алана, — вслух, пытаясь остановить ее, как только девушка попыталась покинуть комнату.

— Я виновата, как и ты, мама. Знаешь почему я вернулась? Почему Эстер оставила меня?

— Почему?

— Мой отец позволил им разорвать свою душу, — говорит задыхаясь, зубами прикусывает сжатую в кулак руку поднесенную ко рту. Только бы не сорвать и не поддаться очередной волне накрывающих эмоций.

Глаза красные и в них не осталось слез.

Минуя мать идет прямо в спальню, принадлежавшую родителям. Теперь в этой комнате обновленный ремонт, в шкафу вещи Зена, на прикроватной тумбочке его духи и прочее вещи: часы, коробка с запонками, книга. Больше нет ни единой вещи напоминающей об ее отце.

Слыша грохот женщина быстрым шагом идет туда. Не удивляет, что будя так привязанной к Саммерли, та запустила в зеркало флакон мужских духов, не догадываясь сколько они стоят и чего ее матери стоит видеть эти осколки стекла. Принимается разбрасывает остальные вещи.

— Мы могли это предотвратить, если бы заметили! Он мог бы быть жив! Ты это понимаешь? Если бы… Где была ты? Где была я? У тебя твоя империя. У меня попытки стать идеальной дочерью.

— Тебе нужно поспать. Не вини себя, милая.

— Нет…

— Послушай!

— Не хочу слушать!

Зен может быть наблюдателем, но никак не имеет право вмешиваться в разборки этой семьи.

— Алана… Изменить уже ничего нельзя.

Все же действия успокоительного рано или поздно должно было взять верх.

— Я уеду с Ником…

Внутри женщины все дрожит, как только вновь слышит имя Майклсона ради которого дочь так изменилась. Не поверила бы, что такое возможно. С наслаждением наблюдала бы за его мучениями в Аду.

Станет сильнее пережив все это. Один раз училась жить в мире без отца и в этот раз научится.

Из руин можно ли построить новый замок?

Клонит в сон, выпускает из рук мягкую игрушку, идет прямо к шкатулке в которой мать хранит украшения, обернув на пол смотрит на отблески, разбросанные кольца, серьги, браслеты, цепочки с подвесками. Ищет глазами обручальное кольцо: мужское, широкое из сплава двух металлов. Цепочку выбирает наспех, первую что по ее мнению выдержит тяжесть кольца, сняв подвеску меняет ее на новое своеобразное украшение — кольцо на цепочке. Надевает на шею, поднеся к губам, прикрывает глаза, плевать на холод металла.

— Пап, обещаю, между мной и мамой больше не будет глупых ссор. Вы все делали правильно. Теперь будет мир. Я для этого готова на все. Не зря же мне дали шанс.

Это так просто не пройдет.

Проводит дочь до постели, укрывает тонким пледом цвета молочный шоколад. Подождет пока уснет.

Ивони Роллод [не]лучшая мать. Вполне достаточно всего произошедшего для принятия окончательного решения.

Битва за город проиграна. Существовать будя в подчинении Эстер? Лишиться магии? Дочь в изгнании.

Нет смысла бороться за жизнь. Будь проклят этот город и все.

Хочется верить, что все это закончится и впереди только хорошее.

Но так ли это?

Не сможет больше жить с этой болью и правдой? Алкоголь может и прожигает горло, но не заглушит ее боль.Она ведь была настолько занята, что не заметила, как ее мужу становится хуже? Как в один деть с ужасом кричала обнаружив, что Саммерли не просыпается.

Наплевала даже на успешный бизнес, ради которого многим пожертвовала.

А какое лекарство от всех болезней? Яд вполне может стать панацеей?

На кухне мешает содержимое пузырька с водой. Даже не морщится от горьковатого привкуса. Кто ее знал, обязательно поймут, почему приняла решение оборвать свою жизнь именно так не вынеся публичного позора.

Не видел всего того, что происходило на кухне.

— Ив, любимая! — высоким тембром голоса, зная, что вряд ли разбудит уснувшую девушку.– Я переоделся и еду к Остину. Поспать точно не получится, как и заняться делами. Сегодня не тот день. Если что — то случится или Алане станет хуже звони. Хорошо?

Обнаруживает сидящую за столом. Рядом стакан с недопитой водой и пузырек. Голова опущена. В какой — то не естественной позе.

— Что ты наделала? Нет! Нет!

Плевал он на запрет использование магии.

Можно ли вдохнуть жизнь и заставить сердце вновь идти? Что поможет?

— АЛАНА!

Может ли спасти?

Лицо женщины охватив руками, шепчет что — то на латыни. Есть ли шанс на спасения.

Услышав голос Зена ведьма резко открывает глаза, не всегда он так встревожен, сбросила с себя плед, спешит в кухню, где застает картину вынуждающую кричать, падает на колени рядом с мужчиной, который придерживает голову ее матери.

Даже у такой сильной не выдерживают нервы. Внутри все обрывается. На глазах выступают слезы, а ее мать хотела, чтобы в глазах дочери была только радость и та прожила счастливую, долгую жизнь, познала настоящую любовь и главное стала лучше матери.

— Послушай, она не мертва. Я замедлил действия яда магией нужно только найти противоядие, а я вызову скорую. Тебе нужно идти сейчас же! Обо мне не думай. Они придут за мной.

— Зен, ты делаешь это, потому что вправду любишь ее… Прости… Я — я — я сделаю все.

— Люблю… Иди… Я позвоню, как только врачи сделают анализ и узнаю, что это за яд был. Ребекка Майклсон может помочь. Она изучает и готовит яды. У них в особняке должно быть противоядие.

— Как же я ошибалась… Прости, что сомневалась в тебе.

— Все ошибаются. Сможешь идти?

— Да… Я все еше очень слабая, в ногах словно вата. Справлюсь ради нее…