Дополнение к 13 главе. За белыми дверьми разума (Алана Роллод/Клаус Майклсон/Уолли Ниспер/Ивони Роллод/Зен Хьювер) (1/2)

Свет зовет к себе доброй силой, а тьма — смертельно красива! Судьба так ревнива…

И не простит!

Кто, Ангел или Демон — вечная тема Добра и Зла.

Слот — Ангел или Демон.</p>

Папа, мне нравятся мужчины как ты

Только сердцем, а не признаком красоты

Мама, выбрасывай старые вещи

Мне хватит в жизни, хватит трещин

Лолита — Папа.</p>

Алана не открывает глаза к ужасу Клауса Майклсона.

Готов отдать абсолютно все лишь бы она очнулась.

Готов на любом выместить, все то, что копилось в нем так долго.

Обнимает, прижимает к себе, только ее глаза не откроются.

На глазах Клауса Майклсона выступили слезы, что являлось величайшей редкостью и слабостью.

Эмоции проявляет, когда рядом никого нет.

Его самый страшный кошмар оказаться в полном одиночестве и тьме, кричать: » — Куда все подевались» реален?

Вновь погружается в осколки стекла, позволяет ранить себя.

Узнав о случившемся, в особняке собираются все.

Сам бы не сказал матери, что с ее ребенком случилось беда, а главное, что он не знает, как быть.

В руках Клауса Майклсона уже полупустая бутылка виски.

Ивони из последних сил старается сдерживать подступающие слезы, в глазах щиплет. Зен не отпустил ее одну в это логово монстров, к ним присоединился и его сын.

— Как такое вышло?

— Ее заперли в разуме, пока мы спали.

Остин сидя за столом перелистывает ветхие, желтые страницы старой книги, пытаясь найти нужное заклинание.

— Я использовала его когда — то, — спокойный женский голос доносится из динамиков, через экран мобильного показывает Фреи Майклсон один из листков. — Сложное заклинание проникновения в разум требует якоря и силы.

— Отлично! Я готов!

— Ты не станешь это делать. Я запрещаю. У тебя не хватит сил, — отрицательный кивок головой

со стороны Зена.

— Мы семья. Алана мне, как сестра. Это дело всех ведьм и колдунов города объединиться, разорвать на части угрозу. Я же прав? Долгое отсуствие регента опасно.

— Мне нравится ход его мыслей, — ухмыляется Клаус.

— Нужен якорь.

Катастрофе мирового масштаба приравнивается состояние Клауса Майклсона.

Кровью зальет квартал и ему совершенно ничего не будет за содеянное.

Спор о том, кто готов впустить в свой разум, стать якорем ради сотворения заклинания, казался неминуем. Элайджа идя рука об руку столько столетий вызывается добровольцем, но Клаус говорит, что полезнее он будет, если возьмет с вампирами контроль над ведьмами и уйдет. Неблагородно же оставлять в беде бедную девушку. Ребекка, которая всегда сражалась за любовь и желая видеть брата счастливым не раздумываясь согласилась будь она здесь.

— Я не буду спасать эту, — фыркает Маршалл, забросив нога за ногу.

Дело в том, что ситуация Хейли отличается от ситуации Клауса тем, что тот, кого она любит все еще дышит, а Алана потерялась, холодная, тело ее лежит в круге очерченом солью прямо посреди гостиной.

— Я отправлюсь в ее разум, вместе с Ивони и верну ее, — заявляет Клаус, ведь у него все проблемы решаются с помощью силы.

— Не выйдет, — женщина пятясь назад, скрещивает два пальца, боясь реакции этого безумца на ее слова. — У нас не такие хорошие отношения с дочерью, если она все еще живет в этом полуразрушенном доме с жестоким ублюдком. Я буду полезнее, если помогу с заклинанием.

Ее дочь так сильно полюбила, что терпит невыносимого.

Бутылку ставит на стол, что сидящей за столом Остин вздрагивает от неожидонности, взгляд прячет от пронзительных серых глаз, а от этой самодовольной ухмылке внутри все выворачивается.

— Назовите имя…

Аэропорт Луи Амсергона всегда был людном местом. Перелет до Нью — Йорка занимает каких-то три часа, пройдя регистрацию на рейс, купив кофе ожидает в зоне вылета.

Не понимает, куда этот мужчина тащит его, так запросто поймал и не думает отпускать.

Силой затолкал в машину, за окном мелькает город, скорость за сто.

Появился словно из неоткуда, руки опустил на плечи, что Уолли шевельнуться не может, глубоко вздохнуть.

В чем вообще причина?

Стаканчик с пролитым кофе остался валяться на полу.

В особняке Майклсонов переполох.

Уолли в панике, не понимая, почему его буквально похитил парень школьной подруги, привез сюда, а в гостиной на полу, словно сломанная игрушка лежит ее бездыханное тело.

— Миссис Роллод, что случилось? Вы звонили в скорую? — кричит, бежит к женщине.

— Прости, — сознательно произносит женщина, а он еще не понимает за что та извиняется.

— Видишь ли, нам нужна твоя помощь, — Клаус оказывает впереди — Необходимо проникнуть в разум Аланы.

— И как это сделать? Думаешь, я поверил? Пф… Неа.Ты спятил. Вы все похоже сошли с ума.

— А вот это самое интересное.

Под глазами набухают черные венки, глаза сверкают желтым.

Чудовища реальны?

Что за дерьмовое шоу или розыгрыш?

Клыки вонзает в шею и без того дрожащего, вспотевшего от страха Уолли, тело тащит в центр круга, ложиться рядом.

— Начинайте.

К этому времени переборов себя Хейли протягивает руку Остину и Ивони, концентрируется на голосах произносящих заклятье.

Клаус Майклсон и Хейли Маршалл ничего не должны друг другу.Они никогда не любили друг друга, а работают вместе ради общей дочери. Они чужие и посторонние друг другу люди, которые по воли судьбы вынуждены терпеть. Не могут дать Хоуп любящую семью вместе, могут только по — отдельности показывать видимость, что все сложно. А если Клаус решит что желает видеть с дочерью более достойную женщину, наподобие Аланы. Вдруг он, припомнит, решит разлучить ее с дочерью, поступив примеру Хейли, она ведь однажды посмела вычеркнуть его из жизни Хоуп. Если даже такой, как он возжелает покоя и семейного счастья? Как отреагировать на стремление Клауса заменить её более хорошим, добрым, порядочным человеком? Это очень неприятно, так вот и ему было неприятно слышать то голосовое сообщение, в котором Хейли не желала, чтобы Хоуп была частью этой семьи.

Коридор с белыми дверями, за которыми хранятся воспоминания, выбирай любую. Все одинаковые снаружи, но не изнутри. Человеческий разум уникален, сумеет хранить внутри столько разных, важных и не очень, моментов, ломает, стирает, наоборот возвращает забытые, не избавляется от тех, которые просто необходимо уничтожить.

Руку опускает на дверную железную, золотистую ручку.

Переступив порог оказываются в темной комнате, наступает на кусок ткани, точнее короткую ночную рубашку цвета слоновой кости, украшенную тонким черным кружевом. Пытается смотреть прямо в окно, желая распознать город. Квартира в двух шагах от Ватикана. Они находились в самом сердце Рима, и, в тоже время, на тихой спокойной улочке. Здесь даже есть гостиная с выходом на балкон, с видом на купол собора Сан Пьетро.

Эти двое ничего не могут предложить взамен, кроме самих себя.

В этой спальне кровать с кованым изголовьем, белоснежная, классическая провансальская красота, сделанная итальянскими мастерами, шелковое белье золотистое, декоративные подушки с разноцветными индийскими узорами.

Алана еще слишком много хорошего видит в людях.

Клаус прекрасно знает, какие люди на самом деле, что теми движет любовь к деньгам, тщеславие и животные инстинкты заполучить того, кого желаешь.

Правильно совершать непристойное смотря на величественный кафедральный собор?

Теплое тело податливо, жадно ловит воздух, реагирует на каждый его порыв, Клаус не привык быть нежным и сдерживать себя, ей не желает причинить невыносимую боль, взамен на приятное для себя, поэтому выбрал контроль.Ведьма отвечает доверием, нежными касаниями и поцелуями.

А что такому, как он нужно от женщины — жаркая постель и покорность, а если еще не будет и мозг выносить, по пустякам, на подобие любимой сестрицы Ребекки или лезть куда не просят, дерзить, как боец Хейли, высший предел мечтаний.

Сердце и тело единое целое — чувствует ее, слышит таёжный вздох, под его телом утихают судороги, желая унять дрожь в руках Алана сжимает подушку, на лбу капли пота. Казалась только скромной.

И ночь долгая.

Сосредоточились друг на друге самом нужном и самом правильном.

Лег рядом, уложил ее голову на плечо, Алана по какой — то глупой привычке, целует его татуировку, как на утро после их первой ночи.

— Ватикан нам этого никогда не простит.

Смотрела в потолок, Клаус иногда поглаживал ее волосы.

— Ватикан давно утратил свое влияние, любовь моя.</p>

Уолли противно, мог бы прямо сейчас поддаться эмоциям, ударил бы того или виной приступ ревности. Как вообще выдержал всю эту сцену, явно много значащую для его лучшей подруги. Только право не имеет указывать Алане с кем быть, кому отдаваться и кого любить, видит только отблеск счастье в ее глазах, слышит смех.

— Ночные лечебные процедуры, — подает голос Клаус с усмешкой на лице.

И хорошо, что все это вмиг исчезает.

За следующей дверью взору представлена совсем иная картинка.

Блондинка хрупкого телосложения передает мужчине, сорока пяти лет железный ключ. Не сложно предположить, что эти двое оказались в автомастерской, где пахнет машинным маслом, резиной, бензином. Майклсон всматривается в сидящего на полу мужчину.

— Я думал, ты пойдешь домой после занятий. Мы договаривались.

— Решила помочь тебе, пап. Мама как всегда занята, а от уроков в модельной школе меня тошнит. Какая из меня модель? Мне нравится совсем не это. Общаться с людьми, рассказывать истории, играть в спектаклях. Что решил суд?

— Штраф десять тысяч долларов, Алана. Ты все еще под домашнем арестом.

— Я даже официанткой устроится на работу не могу. Все очень круто.

— Тебе пятнадцать. Ты обычный подросток. Все оступаются. Я хочу, чтобы ты помнила: « Наркотики — это зло».

— Поэтому ударил меня тогда.Я не хотела навредить тебе. Всем нам.Я хотела выглядеть крутой, любопытство.

— Это точно не круто, дочь. С этого все начинается. Я был так зол на тебя, даже больше на себя, что допустил это.Как это возможно? Что мы упустили. У тебя есть все. Хотела превратить наши жизни в Ад?

Что он может, как любящей отец, видя слезы на ее глазах свидетельствующем о раскаяние.

По коже проходит волна дрожи, в момент, когда мужчина обнимает подростка. Нашла источник поддержки в отце.

— Ничто не навредит тебя, милая. Ты мне дороже всего в этом мире.

Как же меняется с виду суровое лицо мужчины, в улыбке расплывается, когда Алана сильнее обнимает его за шею.

— Не будем о грустном. Лучше расскажи о симпатичных парнях появившихся в твоей жизни.

— Ну, я дружу с Уолли, а остальные мне кажутся мудаками. Поедем домой на байке?

— Конечно же…</p>

Данная ситуация разворачивалась на глазах Клауса Майклсона. Наблюдая за всем этим вспоминает, как после пятилетнего заточения увидел семилетнюю дочь, оставил ее ради победы над врагом и лучшей жизни, погрузился во тьму.Мог бы исправить непременно бы общался с дочерью, Хейли каждый день. Думал, что хотя бы им удалось выбраться из этого Ада, не быть частью этой семьи. Понял слишком поздно, что делал не так и что потерял.

Очередную дверь выбирает Майклсон.

Ей семнадцать, подросла, изменилась, стала более дерзкой, один раз даже угнала байк отца, имеет права бунтовать.

Любой любящей родитель до конца своих дней будет переживать за своего ребенка. Всегда считал Алану Ангелом, только вот с возрастом проявляются рожки Дьявола.

Вряд ли исполнит обещание вернуться домой во время.

Стоит в дверях комнаты дочери, пока та собирает волосы в прическу. На ее руке кожаный браслет, в узких джинсах, клетчатой рубашке, кедах.

— Помнишь, о чем мы говорили?

— Сейчас разгар Марди Гра. Мы с друзьями идем тусоваться во французский квартал или ты имел ввиду безответственный пьяный подростковый секс?

— Оба варианта. До полуночи ты должна спать в своей постели.

— Я поняла. Никакой личной свободы. Если тебя интересует, то у меня нет парня. Уолли забил на меня и по нем сохнут все девчонки из класса. А я думала мы друзья.

— До двадцати одного года — определённо. Классно, что отсутствие парня мы выяснили сейчас иначе ему бы пришлось познакомиться со мной.

— Я подделаю документы. Отпраздную совершеннолетие в каждом баре на Бурбон — стрит, а после Нью — Йорке, Вегасе, Таиланде и Дубаи. Затянется месяцев на пять.

— Рад, что твою голову посещают подобные мысли.

— Мама еще не вернулась. Каждый год она занята карнавалом и делами Орфея.

— Мы ей тоже важны.

— Сомневаюсь. Она изменилась.

— Не говори так.

— Я просто констатировала факт, пап.

— У меня для тебя есть подарок.

— Подкуп.

Возвращается с черной кожаной курткой, на спине выбита надпись «Пока смерть не разлучить нас» (Till death do us part), на правом плече выбито алое сердце, набрасывает на плечи дочери. Мечтал видеть ее такой сильной и смелой. Хорошо, если девушка будет выражать себя именно так.

— Я знаю, что ты не виноват, если у вас с мамой не все хорошо. Спасибо за крутой подарок, а то я думала, что опять косметика.

— У всех бывают сложные периоды, милая.

Заключает в объятья, тем самым избавляя его от давящей боли в сердце.

Пройдя через многое в детстве, сформировала свой характер, закалилась и кто, как не отец смотря на взрослеющую дочь понимает это. Видела, что родителям было не всегда легко и просто, доходило до ссор.

— Если со мной, что — то случится, знай, я всегда буду гордиться тобой, какой бы путь ты не выбрала я поддержу.

— Звучит, как прощальная речь. Точно все в порядке?

— Конечно.

— Я поняла! Ты имел виду желание мамы отправить меня учиться за границу?

— Да.

— Ну, я думала о Лос — Анджелесе. Пляжи. Голливуд. Мечты.

Звонок в дверь застает врасплох. Вбежавшие девушки окружают подругу. Одна передает подготовленную маску Алане.Каждая из них прекрасна по — своему, кто — то предпочёл выделиться одеждой, кто — то цветом волос или аксессуарами, светящимися элементами.

— Здравствуйте, Мистер Роллод, — торопливо произносит Люси обращая внимание на отца подруги.

— Здравствуйте, Саммерли, — подхватывает вторая девушка.

— Привет, девочки. Повеселитесь там.

Улыбается вспоминая свои семнадцать лет, старых друзей, выпускной, тусовки, все опрометчивые поступки, драку, первое свидание, поцелуй, пропущенные занятия и многое из того, о чем стыдно говорить вслух.

Не время грустить и сообщать дочери о том, что возможно ему осталось недолго быть с ней. Предпочел солгать, чем причинить ей такую сильную боль. Вряд ли ишемическая болезнь сердца бесследный недуг.

Останавливает ее у выхода из квартиры, вытягивая руку, на что Алана может только вздохнуть, достать из маленького рюкзака ключи от мотоцикла, вернув их отцу, поспешить вслед за подругами.

— Не опаздывай.

Вместо ответа, оглядывается, показывает указательным и средним в жест V. Только что это означает? Победу или мир?</p>

Очередная дверь и воспоминание.

У нее определённо проблемы со смирением потери близкого человека.Нет ничего мучительнее этого. Переезд в Швейцарию должен был положительно, правильно отразиться на ней. Ивони думала, что это верное решение на несколько лет расстаться с единственной дочерью после серьезного разговора о силе, тайне, которую теперь необходимо скрывать. Алана не единственная в своем роде, не первая и не последняя с таким даром. Осознает, что с этого дня ей предстоит самой принимать нелегкие решения, начиная с курса обучения, распоряжением бюджета, заканчивая временем, когда она отправится спать. Миссис Роллод осматривает арендованную для дочери квартиру, не желала, чтобы та жила в общежитие.

— Тебе понравится Женева. Помнишь наш разговор.

— Научи меня пользоваться даром. Ты сказала, что это моя природа и призвание. Теперь я понимаю, почему тусовалась на кладбище вместе с тобой.

— Я верю, что моя дочь прекрасная ведьма, но ты еще молода. Я боюсь очередной вспышки магии. После похорон твоего отца.На зимних каникулах познакомишься с ковеном, тебя примут, как положено законом.

— Тебя напугал дождик?

— Меня пугает твоя сила. Со временем, Алана. Ты слишком упряма.Помни для чего я подарила тебе медальон.

— Он блокирует мою силу. Так нужно для моей же безопасности. Я поняла.

— У меня все же отпуск, который я хочу провести с любящей дочерью.

— Если мы в Швейцарии думаю, тебе необходимы новые часы.

— Вечер суши? Тебе всегда нравилось.

— Так было раньше. Роль заботящейся матери ты играешь не слишком убедительно.

— Ты обиделась на меня? Я старалась для нас всех. Я строила бизнес не для того, чтобы в один день лишиться всего ради твоих капризов.

— Забив на меня, папу, лет так на десять. Он всегда был рядом, а сейчас его нет и если тебя интересует, то мне очень сложно принять это. Я видела тебя с тем «деловым партнером». Вы целовались. Ты обещала не крутить романы.

— Его имя Зен. Мы будем жить вместе. Я хотела сама обо всем рассказать тебе, познакомить вас на рождественским ужине.

— Никогда! Рождество — семейный праздник. Я не приму это. Крутой план отправить меня в эксклюзивную ссылку, пока ты развлекаешься с любовником. Все просто офигенно.

— Не смей осуждать меня. Я переживала за тебя. Боялась…

— Боялась чего?

— Наркотиков! Что ты можешь вернуться к этому после всего случившегося, пережитого.

Делает ей еще больнее словами? Алана же не Ангел, а обычный человек со своими эмоциями и мыслями, переживаниями. Считает, что так верно. Что станет с дочерью, если подсядет на ту дрянь — ничего хорошего.

В какой момент пути матери и дочери разошлись?

Ивони переживала только о будущем дочери, обещала себе, что у той будет все иначе. Плевала она на методы и все остальное.

Рушит их мир.

Восемнадцатилетней девушке просто некуда деться, умереть бы здесь и сейчас, с надеждой в сердце, что так воссоединиться с отцом, обрести покой.

Полные слез глаза скажут куда больше криков, метаний.

— Мне было пятнадцать. Я попробовала от скуки. Сполна поплатилась.

Долго не могла уснуть, по привычки сняла все украшения, в телефоне сидеть наскучило, а избавиться от навязчивых мыслей просто не выходит, голова болит, сил нет. Свалить бы, ради вольной жизни.

Переживет очередную ссору с матерью, которая молчала весь вечер.

Вздрагивает во сне, вскрикивает.

Поток ветра выбил окна. По комнате валяются осколки.

Женщина вбегает в комнату, пытается обнять перепуганную дочь.

— Мне страшно, мама…

— Я знаю… Все будет хорошо. Идем на кухню.

Что она наделала доведя дочь до слез, усомнилась в ней.

Что она надела позабыв о силе? Легко могла выдать не только себя, секрет.

Несмотря на все Ивони рядом с ней. Один раз смогла ранить и простить.Признать бессилие перед сложившейся ситуацией, той, которая безжалостно расправлялась с конкурентами недопустимо. Дар может стать проклятием, тяжелейшем камнем. Это не пройдет, а останется с девушкой до конца дней.Благо, что Алана это понимает, что кулон снимать нельзя.

Алане показалось, что время остановилось.

До утра не выключали свет.

Заснула на плече матери недопив приготовленный травяной чай.

Каждый день начинается с нуля, как Алана Роллод начинает новую жизнь.

Худший момент неожиданно обратился в лучший.

Желала, чтобы ее дочь не замерзла без нее, верит что та справится. Она любит дочь, все простит ей, сколько ночей не спала, когда та была малюткой, сейчас позабыла о сне опять.

Пришло время жить и сражаться. На следующий день следа не останется от, осколков.

Замена окна — не проблема. Принятие себя, внутренний страх — проблема.</p>

За дверью следующей скрывается воспоминание о совершеннолетие.

Не так Алана Роллод мечтала отпраздновать двадцать один год жизни. В идеале шумная вечеринка с новыми друзьями или как мечтала в семнадцать.

Не верит в лучшие после потери дорогого и близкого человека — отца.

Почему не может жить, как прежде?

Мать арендует для нее хорошую квартиру в центре Женевы, содержит, пока девушка погрузилась в учебу и литературу, так прекращает думать о всей свалившейся на хрупкие плечи боли, самостоятельно пытается изучать магию по гремуару пробабушки.

Сидя за столом сыплет солью магические символы, прикрывает глаза вдыхает запах зажженных свечей.

Оказавшись в кухне со спины видит готовящую завтрак мать, Зен обнимает Ивони сзади, целует в щеку, та смеется. Чем может обернуться поздняя любовь не думают.

Алана кашляет привлекая к себе внимания.

— Доброе утро, голубки!

— Алана, что я тебе говорила тебе? Желаешь довести до инфаркта новую горничную.

— Нельзя появляться в виде магической проекции, когда вздуется, — закатывает глаза.

— Именно.

— Ты забыла об обещании.

— Я не могла позабыть о Дне Рождении дочери.

— Мы приготовили для тебя подарок, туристическая фирма станет твоим стартапом, — мужчина натягивает улыбку, нужно же пытаться выстроить отношения с падчерицей.

— Как трогательно, — язвит девушка. — Я надеялась получить в подарок байк отца, ну того, который умер и которого я безумно люблю, а ты занята новым любовником. Так на тебя похоже.

— Я позвоню. Тебе пора, — строго.

— Ага, не обещаю ответить.

Разве ее это волнует, что мать испытывает некую неловкость. Вот бы все было так просто.Не ожидала же Ивони, что дочь так легко примет ее нового мужчину.

Глаза открывает, тянется за мобильным слыша вибрацию, хорошо, что хотя бы лучшая подруга помнит о ней.

В экране устройства отражается выступившая из носа кровь.

Магия может отнимать достаточно сил.

Отклоняет видеозвонок, идет к стойке с бумажными полотенцами. Подруге явно не стоит видеть ее в таком виде, поэтому достаточно телефонного звонка. Все еще тяжело дышать.

— С Днем Рождения!

— Вау! Миранда Джолд бодра в девять утра после очередной бурной студенческой вечеринке.

— Я рассталась с Габриэлем. Думала, после бутылке вина станет лучше. Спойлер лучше не стало после двух. Я бы спала, но этот чертов будильник. Забыла отключить. Так голова трещит и плохо, а потом я вспомнила, что у одного супер дорогого для меня человека, сегодня великий праздник.

— Дело в будильнике. Да уж… В такие моменты я рада, что не состою в отношениях. Жаль, я не в Лос — Анджелесе, не могу обнять тебя и поддержать. Женская солидарность.

— Ты не понимаешь от чего отказываешься, ну, не считая части с разбитом сердцем. Рядом со мной Люси. Помню, как мы строили планы на обучение, квартирка на троих и безудержное веселье.

— Да, но все обернулось отстоем.

— И ты устроила матери байкод объявив книжную революцию.

— Вспомни, что мы вместе мечтали стать актрисами, подрабатывать официантками в каком — нибудь кафе, ожидая, что нас заметит известный режиссер или продюсер. Я с детства люблю читать, погружаться в придуманный мир. Наверное, поэтому мечтала стать актрисой. Играя характер, внутренний мир персонажа, проживать другую жизнь, а не это дерьмо.