Репетиция (1/2)
Дженсен направился в уборную, чтобы никто не мешал разговору, и лишь на полпути вспомнил, что так и не узнал название бара. Чертыхнувшись, снова вернулся к Алексу, чтобы уточнить. Похоже, возвращение к этому парню у него уже становится болезненной привычкой. И после этих мыслей, где-то глубоко-глубоко снова кольнуло чувство вины перед Дэннил. Но какого чёрта? С чего бы ему испытывать нечто подобное? Он верный муж, заботливый отец и не собирается отступать от этого даже в своей голове. Желудок болезненно сжался, а к горлу подступила тошнота. Нет-нет. Он не пытается обмануть себя. Грёбаное подсознание. Хуже детектора лжи.
?Нужно перестать даже в шутку думать о чём-то хоть издалека напоминающем его нездоровую внимательность к сериальному сыну?.
— Дженсен? Вот от кого не ожидал звонка, так это точно от тебя, — в динамике мобильника раздался низкий голос когда-то очень близкого приятеля.
— Да ещё час назад я и сам не думал, что позвоню тебе. И если бы не мой... не мой двинутый коллега по съёмкам, то тебе бы не пришлось гадать какого чёрта мне надо, — Дженсен хмыкнул, он даже не собирался делать вид, что решил узнать как дела и якобы невзначай спросить про бар и чёрного парня. Когда звонишь с просьбой или по делу,то лучше заявлять об этом прямо, а не пытаться подъехать из-за угла. Во-первых, если на том конце провода не пятилетний ребёнок, то человек явно догадается об истинных причинах заинтересованности, а значит посчитает вас хитрозадым мудаком. Который, до кучи, ещё и посчитал, что гораздо умнее собеседника, раз совершенно тупым способом завуалировал просьбу о помощи. Так что Дженсен выдал всё как на духу, приправив рассказ крепким словцом и сомнениями в умственных способностях Алекса.
И был немало удивлён, когда услышал в ответ, что это далеко не первый случай в баре, и полиция рада бы засадить парня, про которого заполнен слухами каждый переулок, да только никто не заявлял о вымогательстве или угрозах. По словам копа, даже бар числился всего лишь как спортивный и не имел никакого отношения к букмекерской конторе. И, как говорится, ?нет тела — нет дела?. Когда начнутся угрозы, тогда они с радостью примут заявление, а пока всё выглядит, словно напившиеся вдрызг школьники поспорили на папину машину, а утром папа дал ремня и вернул тачку назад.
— Не переживай. Паренёк твой может написать заявление о мошенничестве. Мол его нагрели на сто тысяч, будем искать, разбираться. Раз контора нелегальная, значит и ставки там липовые. Хотя их нужно поймать ещё за этими ставками. Там при копах никто не ставит, пытались даже в гражданском заявляться — пацаны говорили. Эти отморозки словно всех в лицо знают. Краем уха в участке слышал, что за нелегальным игривым бизнесом в городе мафия стоит, но в подробности не вдавался. Не моё это дело, понимаешь? Всех плохих парней не переловишь. Но если захочешь, чтобы мы запустили туда руки, то жду у себя. Как доехать сам знаешь. — Постой-ка. Если контора нелегальная, то её как бы вообще не существует, верно? То бишь по закону и долг им возвращать Алекс не обязан? — Дженсен услышал утвердительный ответ приятеля и удовлетворённо кивнул невидимому собеседнику. — Если возникнут на этой почве проблемы, то кофе в участке и бланк для заявления будут по-прежнему тебя ждать. — О, даже не сомневайся в этом. Я лично приведу за руку этого засранца и оплачу ему адвокатов, чтобы после как следует наказать, — услышав в трубке тишину, мужчина тихо чертыхнулся, поняв насколько двусмысленной могла показаться фраза. — М-м... это что-то типа профессионального сленга. Издержки актёрской работы. Ну ты понимаешь. Моя роль преследует меня всюду.
—Да-да, конечно, — как-то слишком торопливо, и уже без улыбки в голосе, ответил полицейский и поспешил попрощаться: — Бывай, приятель.
Вызов завершён. — Дьявол! — прохрипел Дженсен сквозь сжатые зубы своему отражению в зеркале, и в это же мгновение в уборную вошёл человек, чем подал знак, что пора возвращаться.
Алекс по-прежнему сидел на своём месте, гипнотизируя десерт, к которому так и не притронулся. Вид у парня был довольно подавленный и жалкий, словно котёнок в промокшей от дождя коробке. В памяти мужчины тут же всплыли сцены из старого диснеевского мультфильма восемьдесят девятого года — ?Оливер?. И если этот человек за столом — рыжий комок шерсти, то Дженсен — бродячий пёс с банданой, за которым этот самый комок и таскался? И как же сильно пёс злился, когда котёнок решил его бросить ради дома...
?Нет, чувак, никуда ты не денешься?, — пронеслась в голове сумасшедшая мысль, заставляя желудок болезненно сжаться от волнения. Уже будучи в такси, на пути к трейлерному городку, Дженсен решил сжалиться и рассказать, что дела Алекса неплохи и совсем не обязательно бесцельно смотреть в экран телефона на результаты сыгранного матча. Ещё одной причиной выложить разговор послужил землистый оттенок лица паренька: казалось, ещё немного и он попросит бумажный пакет. Услышав о своей невиновности, да и вообще, нелепой доверчивости, Алекс осторожно улыбнулся, словно не мог поверить, что легко отделался. Вежливость подсказывала, что мужчине нужно тоже улыбнуться в ответ, похлопать по-дружески по плечу и сказать нечто вроде ?да без проблем, мы же все одна семья?, но вышло совершенно иначе: — Конечно в реальном мире ты не так мал, как твой герой, и я физически не могу быть твоим отцом, но старшим братом... очень старшим братом вполне. И на этих правах запрещаю тебе впредь совать нос в любые букмекерские конторы: будь они легальные или нет. Вегас тоже под запретом. Со мной туда можно. Без меня нельзя, — Дженсен резко замолчал, поняв, что перегнул палку. Парень сидел с широко распахнутыми глазами и чрезвычайно изумлённым видом. Не стоило в дружеские отношения внедрять запреты. Если фраза про брата была некой заботой и выражением небезразличности, то дальше всё перетекло в какие-то интимные подробности близких отношений, коих у них никогда не было. Ладони у мужчины вспотели, и он постарался незаметно и быстро обтереть их о джинсы. — Радуйся, что я никому не расскажу об этой сомнительной истории, чтобы не позорить тебя. Не знаю пока почему именно не хочу говорить об этом, но что-то мне подсказывает, ты должен быть за это премного благодарен, засранец.
Лёгкий румянец окрасил щёки Дженсена, и, почувствовав небольшой жар, он поспешил отвернуться к окну с наиграно-отрешённым видом.
?Господи... это плохая игра. Очень плохая игра. Безумно плохая игра?, — мысли в голове делали только хуже, заставляя нервничать сильнее. — Я понял, — Алекс слегка улыбнулся и похлопал сидящего рядом человека по колену, от чего тот недовольно и хмуро посмотрел парню в глаза. Дин. Это снова был Дин. Мальчишка заворожённо впился взглядом в лицо напротив и медленно убрал руку, будто боялся, что его оттолкнут. — С тобой можно. Без тебя нельзя.
Рот Дженсена от удивления едва приоткрылся, но быстро придя в себя, он тут же его захлопнул, откашлялся и грубо бросил: ?Да?, — после чего снова отвернулся к окну и до конца поездки больше не проронил ни слова.