1 часть (1/1)

Пустота. Лишь белая пустота вокруг. И режущая тишина, что так сильно давила на барабанные перепонки.И где все? А я ведь так надеялся встретить здесь… Стоп, кого я собирался встретить? Не помню. Очень странно, я ведь чётко проговорил имя в голове.—?Ау! Тут есть кто-нибудь? —?спросил я у пустоты и осел на пол, скрестив ноги по-турецки. Мои слова эхом отразились о помещение, в котором я находился.—?Ни стен, ни потолка.И всё же, мне не давало покое то, что я забыл имя человека. Дорогого мне человека.Начнём сначала и расставим всё по полочкам. Я Даан де Фриз, мне 18 лет. Так, это я помню хорошо. А дальше…—?Как я оказался здесь? Почему тут никого нет? Что я такого совершил?Совершил… Точно! О Чёрт... Я самоубийца. Я прыгнул с обрыва. Потом в моей жизни появились два важных мне человека…—?Неужели я не попаду в Ад? Я ведь убил кого-то,?— задумчиво проговорил я, посмотрев куда-то вверх.Вспомнил! Я убил полицейского. Из пистолета. Здорово, ничего не скажешь.То есть это и есть Ад? А где бурлящий котёл, реки из лавы, пащущие грешники? Неужели Ад?— это звенящая пустота и давящая тишина, что заставляют медленно сходить с ума?***—?Вряд ли бы он этого хотел,?— я услышал голос за спиной и открыл глаза.—?Ты следила за мной? —?холодно спросил я, поворачиваясь к сестре.—?А как же. С тех пор везде следую за тобой, чтобы ты глупостей не совершал. Таких например,?— он взглядом указала на обрыв.—?Просто любовался видом,?— буркнул я, скрещивая руки на груди.—?Ага, поэтому ты сначала уговаривал себя не делать этого, а потом встал и развёл руки в стороны? —?Мона скептично выгнула бровь.Мы так и стояли на обрыве, сверлили друг друга хмурыми взглядами. Небо над нами было серым, ветер хлестал по лицу, словно кнут, но после его исчезновения я совершенно перестал что-либо чувствовать, теперь весь мир был для меня серым и пресным.—?Вряд ли бы Даан хотел этого для тебя, если спас тебя от смерти,?— первая нарушила тишину Мона.—?Не смей говорить его имя! Никто не смеет! —?воскликнул я, ноги подкосились и я упал на траву. Мона подошла ко мне и обняла, я уткнулся ей в плечо и заплакал. Тьфу ты, заплакал, опять, как маленький ребёнок, которому приснился кошмар.Вся моя жизнь один сплошной кошмар.—?Зря я тебе это всё рассказал, теперь ты меня этим попрекаешь,?— сквозь слёзы сказал я сестре. Она по-доброму улыбнулась.—?Тем тебе лучше. Ты же прекрасно знаешь, что суицид?— не выход?—?Выход.Мона цыкнула и покачала головой.—?Нет, ты не прав. Всё проблемы можно решить.—?Тогда, Чёрт возьми, воскреси его! Сможешь? —?с вызовом спросил я у девушки и отстранился от неё, вытирая нос тыльной стороной ладони.—?Этого не надо. Просто отпусти его,?— легко сказала она и пожала плечами. Наверно думала, что так сможет утешить меня. Но нет, сделала только хуже.—?Я не могу, ты понимаешь? Да как ты вообще можешь понимать, вряд ли ты кого-нибудь любила. И вряд ли этот кто-то умирал у тебя на глазах, протыкал себя лезвием ножа! —?громко сказал я, мой крик эхом пронёсся над пустым безмолвным кладбищем.Мона ничего не ответила.—?Но Даан… —?начала она снова, но я прервал её своим очередным криком.—?Не смей произносить его имя, слышишь?! Не смей! Если я ещё раз услышу, то… —?Я многозначительно посмотрел на край обрыва. Сестра снова промолчала.—?Ты просто не понимаешь, просто не чувствуешь то, что чувствую я. Меня каждый день разрывает на части, я не спал несколько дней, потому что, как только закрываю глаза, вижу его. Мне больно, душа кровоточит, как кровоточат мои порезы,?— я не собирался изливать ей душу, слова сами собой слетали с моих губ. —?А когда я слышу его имя, слышу, как ты его произносишь… Меня словно разбивают, как будто ударяют кувалдой по глиняному бюсту. И я рассыпаюсь на куски, а потом собираюсь вновь, ведь мне надо продолжать существовать. Вот только для кого? Для тебя что ли?Мона опустила глаза в землю, казалось, она плачет.—?Он не заслужил смерти. Его жизнь важнее, чем моя. Это я тот подонок, что должен был упасть с этого чёртова обрыва, стать призраком, не найти свою вторую половинку и исчезнуть. Возможно, только бы ты, папа и. он помнили обо мне.***—?Даан… Даан… Де Фриз… Даан де Фриз,?— я ходил по кругу и время от времени прикладывал к губам указательный палец. Мне нравится моё имя, я чувствую, что его произносил кто-то.Я оставил кого-то на том свете, оставил мучиться и захлёбываться в собственных рыданиях. В любви?—?А я ведь тоже любил… Его.Хотелось поскорее всё вспомнить, но память упорно не хотела приходить обратно, будто что-то блокировало её возвращение.Честно говоря, сейчас мои ощущения были не из приятных. Словно перед тем, как попасть сюда, в это место с белыми стенами и давящей тишиной, меня так аккуратно прооперировали, вырезав все внутренности и оставив одну оболочку. Тогда из меня ушла душа? Я же всё-таки мёртв.То место где я жил… Там было всё серое. Небо было постоянно серым, дома были постоянно серыми, мысли, люди… Да, серый цвет меня преследовал.—?Белая роза… Элана… Диана,?— перед глазами внезапно пронеслись картинки из моей прошлой жизни, предстал образ какой-то девушки с венком белых роз на голове.—?Диана… Диана! Вот кого я хотел здесь встретить! —?неожиданно для себя воскликнул я. Чувства после её потери обожгли пустое место внутри меня так, словно на ребра вылили раскалённую лаву. Я схватился за грудь.—?Диана, милая Диана! Это ведь из-за меня она… —?из глаз пошли непрошенные слёзы, будто я только что осознал всю потерю. Хотя, так оно и было.—?Ведь был ещё кто-то… Он…Я сам не заметил, как резко сел на пол. Руки всё также лежали на груди. Будто это может что-то исправить.—?Кто же он? Кто этот парень, в которого я был так сильно влюблён? —?чувства жгли грудную клетку, но я старался не придавать этому значение, изо всех сил пытаясь вспомнить.—?С ним мы плели венок для Дианы… Какое-то время жили в старом домике… Я помню светлые волосы и эти небесно-голубые глаза. Такие прекрасные, манящие глаза.Я хотел уцепиться за эту нить размышлений, но мысль утекла от меня, как утекает вода из дырявого ведра.***—?Алексис… Не делай этого, прошу,?— в мою комнату вошла Мона. Она была в домашнем платье и с гнездом на голове, может быть, она только проснулась. Лично я вообще не сплю уже которые сутки.—?А тебе то какая разница? Не на твоей же коже,?— довольно грубо ответил я сестре, не отводят взгляда от ножа, на котором были капельки моей крови.—?Я твоя сестра между прочим! Кроме меня у тебя никого нет,?— оживлась Мона и уперла руки в бока.—?Ты можешь больше не заходить ко мне в комнату? —?попросил я её. Девушка возмущённо фыркнула и удалилась.Как же мне надоело. Надоело терпеть это всё. Эти порезы на руках, душевные метания и слёзы. Одно упоминание о нём, одна фантазия о том, чтобы было бы если бы он остался жив и всё начинается по кругу. Откуда только берутся эти слёзы?Я был морально разбит, уничтожен, раздавлен. Даже в школе перед Джесси я не чувствовал себя так.А кто виноват в этом? Любовь. Пф, любовь. Дурацкое чувство и совершенно не нужное. Оно заставляет страдать.А ещё плохо становилось от безысходности. Когда ты понимаешь, что уже ничего не сделаешь, но продолжаешь страдать и ничего не можешь с этим поделать. Тебя преследует постоянная тревога и слёзы, на каждом шагу ты готов просто упасть и лежать так до конца своих дней. Осознание того, что ты мог что-то сделать в тот момент, но понимаешь это слишком поздно, и это тебя уничтожает.—?Мона, убей меня,?— я зашёл в комнату сестры и протянул ей нож, которым совсем недавно оставлял порезы на руке. —?Пожалуйста,?— прошептал. — Я слишком труслив, чтобы сделать это сам. —?Нет, Алексис! Ты совсем уже головой стукнулся? —?всплеснула она руками и встала с кровати. —?Я тебе уже неоднократно говорила, что надо просто отпустить его.—?Я не могу! Как ты не понимаешь! —?крикнул я громко. Мне даже показалось, что стёкла в оконных рамках задрожали.—?Даан мёртв! Слышишь? Он мёртв! —?силясь меня перекричать, Мона даже встала на носочки.Свист около её уха и ошеломленный взгляд. Нож был воткнут остриём в стену позади Моны.—?Не подходи ко мне,?— сказала она с ужасом в голосе и прямо перед мои носом заперла дверь.—?Чудесно! Теперь и Мона от меня отвернулась! —?я пришёл в свою комнату и свернулся в клубок на кровати. Из глаз снова пошли слёзы, оставляя влажные дорожки. Казалось, что слёз не осталось, но нет же, вот они, проявляют мою слабость! За всю жизнь я столько не плакал. Даже когда умерла мама.Вдруг в голову пришла идея. Я тут же быстро собрался и вышел из дома, ничего не сказав сестре. В принципе, я и не собирался ничего ей говорить.Натянув на лицо толстовку, чтобы никто не видел моих красных опухших глаз и синяков под глазами, я пошёл к тому месту, где мы последний раз виделись с ним.Злополучная река. Шум её вод можно было услышать за несколько метров от неё. Я подошёл ближе к берегу. Тут был наш поцелуй…Затем я посмотрел туда, где мы… Прощались. Да, именно тогда меня подстрелил полицейский, именно тогда я предложил ему жить, а он отказался, проткнув себя моим ножом.Как он вообще мог так поступить? Хотя, его действия довольно-таки обоснованы. Он любил меня, поэтому хотел, чтобы я жил. Жил, но не таким же способом! Порой мне кажется, что я в любой момент рассыплюсь в песок или улечу пеплом куда-то. И не будет на земле больше Алексиса Йохансона.Подойдя ближе к месту я с удивлением увидел там розу. Оранжевую розу. Яркий цветок вырос прямо на том месте, где он умер. Исчез.—?Вау,?— я присел на корточки и кончиками пальцев аккуратно дотронулся до нежных лепестков.—?Надеюсь, когда я умру, я увижу тебя там, и смогу рассказать, что я был прав,?— я встал и быстрым шагом ушёл, прикрыв лицо руками. Ушёл от неприятных и болезненных воспоминаний, от тревоги и слёз. Вот только они всё равно меня настигнут.—?И зачем я только пришёл? —?проговорил я себе под нос, пока шёл обратно домой. Но домом это трудно назвать,?— скорее тюрьма.—?Почему все против меня? Я ведь испорчен, я сгнил изнутри, почему оставили в живых меня? Чтобы я всё осознал? Тогда уже можете меня убивать,?— я уткнулся взглядом в асфальт, не смотря на дорогу и окружающих. Полностью погружений в свои мысли я не услышал, как мне крикнули. В следующий момент я повернул голову, и в глаза ударил свет мощных фар, истошный визг машинных шин, чей-то крик и ругателства. Перед глазами всё поплыло, я почувствовал, как моя голова ударяется о твёрдую землю, а тело обмякло, силы, которых и без того было мало, постепенно улетучивались из меня, сознание тоже медленно уходило.—?Надеюсь, я вчречу его там… —?это было последнее, что я подумал, прежде чем навсегда закрыть глаза.***—?Странно, всё очень странно,?— я лежал на полу и смотрел вверх, распластившись ?звёздочкой?. Почему-то мысли не проникали в мою голову, у них просто не получалось. Поэтому я бездумно говорил слова, что приходили мне на ум.—?Это очень странное место… Стоп, я это уже выяснил, почему повторяю? —?я почесал нос и слегка нахмурил брови.—?Тут ни ветра, ни нормальной почвы, ни людей. Совершенно ничего. Словно меня заперли в большом матовом кубе. В том мире, где я жил до этого, хоть были какие-то краски. Неяркие, неясные, ну и что, главное что были. Эх.—?Даан? Даан!—?Что? —?я поднял голову и огляделся в поисках источника звука.—?Даан, это ты?—?Какой знакомый голос,?— задумчиво проговорил я и встал. Пригляделся. Конечно, из-за плохого зрения был виден лишь чёрный силуэт.—?Даан, Господи,?— неизвестный человек перешёл на бег.—?А… Алексис? —?спросил я удивлённо. Это имя было очень знакомо. Может, это тот человек, в которого я был влюблён? —?Господи, Даан, это правда ты? Я не верю,?— Алексис прижал меня к себе так крепко, что ещё бы чуть-чуть, и я бы услышал треск своих рёбер. На его прикосновения моё тело очень странно реагировало, пробегала дрож, из глаз полились слёзы—?Господи, я так мучился, мне так было больно… И вот я снова вижу тебя,?— шептал он, но я отстранился и изучающим взглядом уставился на него. — А ты кто? Алексис непонимающе уставился на меня, глаза округлились. — То есть? — спросил он и схватил моё запястье. Я настороженно посмотрел на него. — Ты меня не узнаешь? Ты меня не помнишь? — Нет, — я сильно помотал головой из стороны в сторону и высвободил руку из его слабого захвата. — Но... Как же... — Алексис отошёл от меня на пару шагов и обнял себя за плечи. — Да как же... Это же нечестно! — Что именно? — с детским любопытством спросил я. — Почему... Нет, ну почему... — светловолосый повторял одно и то же, будто заведённый. Он совершенно не обращал внимания на мои слова. — Что ?почему?? — я склонился над ним. Алексис посмотрел на меня. Эти черты лица были мне до ужаса знакомы, но я не мог их вспомнить, восстановить в памяти. Светлые волосы, бездонные голубые глаза, ухмылка, манера речи... Его взгляд был усталым и тяжёлым, я тольуо сейчас заметил его опухшие глаза, впалые щёки и синяки под глазами. — А если так, — Алексис чуть привстал с места и нежно поцеловал в губы. Тело меня совершенно не слушалось. Глаза закатились, пальцы сами по себе перепутались в его волосах. Голова почему-то закружилась, пол ушёл из-под ног, дыхание участилось.?Я вспомнил. Я всё вспомнил?Действительно, в голове проносится кадры из моей прошлой жизни, всё с самого начала и этот момент. Хотелось кричать от радости и боли одновременно. — Я помню тебя... — прошептал я в самые губы Алексиса и хотел снова поцеловать его, но мои руки прошли сквозь его талии. —?Нет, нет, стой! —?я закричал. Алексис исчезал. Исчезал, как дым в воздухе, как все мои мечты, как моё несостоявщееся будущее. Он в прямом смысле растворялся в воздухе, становился всё бледнее и прозрачнее. Алексис тоже кричал, но звука не было слышно, будто нажал кнопку на пульте. Только по широко открытому рту можно было понять, что он кричит, из его глаз потекли слёзы.Вскоре передо мной не было никого.—?Я даже не успел ему сказать самое важное…Я резко сел на пол, согнув ноги в коленях и схватившись за голову.И что это получается? Предсмертное желание? Или меня так обрекают на вечные страдания? С вернувшейся памятью, с чувствами я просто не смогу здесь находиться.Вот она?— цена самоубийства. Когда у тебе возвращается всё и одновременно с этим ничего, ты обретаешь старое, но теряешь новое. Горячие слёзы капли на пол, я сильнее сжимал свои волосы пальцами, слышал свои всхлипы. Было такое ощущение, будто кто-то резким рывком разорвал мою грудь, сердце ныло, в голове туман, мысли сплелись в клубок, а я ничего не могу. Только разве что плакать от отчаянния, обиды злости боли. Захотелось снова спрыгнуть с того обрыва. —?Я люблю тебя… Но ты больше этого не услышишь.