День лета (1/1)

?В День лета леди Инквизитор облачилась в белое и надела венок из сиреневых цветов. Она честно соблюдала орлесианские традиции, как того требовали Жозефина, Вивьен и весь двор.?Когда она, по своему обыкновению, зашла в ротонду, чтобы поговорить, Солас как раз старался отгородиться от всего мирского из последних сил, что у него были.?Так уж повелось, что в День лета Завеса особенно тонка, хотя многие этого не чувствовали.?Солас чувствовал.?Соласу казалось, что Тень вот-вот призовет его уже насовсем.?В Скайхолде, пережившем века чудес и ужасов, строптивая Завеса вообще не давалась в руки. В День лета Солас проснулся весь в поту от ощущения, будто его накачали корнем смерти и любая галлюцинация может стать последней.?Обострившися чувства, впрочем, помогли ему не спутать леди Тревельян с подобными галлюцинациями.?Она вошла, улыбнулась, подняла руку с Меткой в приветствии — и Солас пропал. Лучше бы он умер.?День лета — плохо. День лета в Скайхолде — хуже. День лета в Скайхолде, когда напротив стоит носительница Якоря, — о, легче сразу броситься на острие собственного посоха. Солас вряд ли описал бы весь калейдоскоп ощущений, которые смели его по пробуждении. Магия не просто клубилась вокруг — она текла сквозь него самовольно, пульсировала, подражая биению сердца; духи шептали все громче из-за Завесы, и все это так напоминало мир, где явь и сны были едины...?Уничтоженный мир.?Солас, должно быть, выглядел пьяным или перемудрившим с эльфийским корнем. Фреда сразу это заметила. Оставалось загадкой, почему она, с ее возросшей чувствительностью к магии, не испытывала того же, что и он. Якорь оберегал ее, что ли??— Солас? — услышал он обеспокоенный низкий голос — глухо, как из далей Перекрестка.?Зря он сегодня вышел из покоев. Нужно вернуться и уснуть любой ценой.?Он даже не понял, что именно сказал Тревельян, прежде чем его словно вынесло из ротонды бурным потоком.?Но уснуть никак не удавалось. Дрожащими руками Солас перебрал весь запас снотворного, проклиная настигшую его слабость. Мистический День лета — еще одна традиция эльфов (а не шемленов, как многие думали), которая в изуродованном мире пошла наперекосяк.?Без Завесы это был день, когда магия с особым пронизывала все вещественное и невещественное, наделяя многие вещи новым смыслом, сопровождаясь знамениями. И она же даровала духам невиданные возможности.?Но Завеса мешала природному течению материй, и теперь мана просто дразнит чувства и заполняет голову произвольными образами, как вышедший из-под контроля сон.?Это был единственный раз, когда Солас предпочел бы бодрствованию утенеру.?Ведь спустя два часа к нему постучалась Тревельян, по-прежнему взволнованная... и влекущая за собой мощную завесную магию.?Солас открыл, сам не зная зачем.?— Тебе плохо? — без обиняков начала она.?Взгляд Соласа зацепился за цветок в ее каштановых волосах. Почему цветок??Тонкого эльфийского слуха коснулась ее дыхание — учащенное, хоть и тщательно сдерживаемое.?Как ей удается сдерживаться??Соласа молнией пронзило понимание: не уйдет — и он совершит что-то непоправимое, потому что зеленоватый Якорь так и слепит. На него даже не надо смотреть. И ему не обязательно сиять. Солас просто знал, что ладонь Тревельян прожгла бы его насквозь, вздумай она коснуться.?— Мне и правда нехорошо... — выдавил Солас. — Слишком много... всего. Понимаешь??— Нет, — честно сказала она, приняв еще более тревожный вид.?И правда, где ей понять??Солас уже не смотрел на цветок, он смотрел на полные губы Фредерики. Не смотреть в глаза! Зрительный контакт для двух магов, один из которых в День лета проклят чрезмерной чувствительностью... Должно быть, это страшнее и мучительнее, чем упасть в Брешь.?Женские губы выразительно округлились: Фреда собиралась задать новый вопрос. Солас одобрил бы любой ее вопрос в какой угодно день, но не сегодня. То, что он испытывал, выглядело, как банальное возбуждение — во всяком случае, так будет думать Тревельян, если проведет здесь еще несколько минут. Такой расклад губителен для Соласа. Вряд ли он объяснит ей, что на самом деле с ним творится.?— Это пройдет, Инквизитор. Сожалею, но сегодня мне трудно выполнять привычные обязанности, и я прошу про...?Он не договорил, ведь одновременно с этой фразой попытался оттеснить ее от дверного косяка — и Тревельян от неожиданности уперлась рукой ему в грудь.?Это было как разряд молнии в бушующую майскую грозу.?Солас не смог вдохнуть: магия разлилась в воздухе тягучей смолой. Тягучей и жгучей. Касание чужой ладони выжгло следы вдоль ребер — ничего еще не сознавая, Солас невольно потянул через него ману. Ее ману! И все это — мгновение, за которое Фредерика успела увидеть, лишь как он меняется в лице.?С одуряюще чистой маной ему передавался ее грозовой аромат, шероховатость кожи, шум крови; зрение Солас по наитию отъединил сам, тут же крепко зажмурившись... А вот с ощущением вкуса — к несчастью, самым развитым у него, — Солас ничего не мог сделать; оно безжалостно подчинило его себе, непостижимое через магию — а только через само тело.?И не успела Тревельян произнести хоть слово, как он вжал ее в косяк, приник к ее губам — и какофония в душе и голове закончилась.?Осталось только понимание: ему конец.?Больше Фреда не задала ни единого вопроса. Было попросту не до того. Ураган, подхвативший Соласа, улегся почти в ту же секунду, но поцелуй длился дольше, намного дольше. Она думала: его кто-то накачал или одурманил, и теперь у него эрекция — из-за нее? И что делать??Нет, разумеется, Фредерика знала, как действовать в таких ситуациях. Но ее беспокоило, что Солас не владеет собой и вряд ли хочет того же, что и она. Даже если все выглядит так, будто хочется именно ему. Что, если он очнется и пожалеет? Что, если отвергнет ее насовсем??Но когда Фреда — раскрасневшаяся, встрепанная, со сдвинутым набок венком — разорвала поцелуй, то сделала только хуже: заглянула в его глаза, так похожие на ее.?Завеса здесь очень тонкая, чувствуешь??Между мирами почти нет промежутка.?И между нами — тоже.?Из всего, что последовало, ей особенно врезался в память Солас, распростертый под ней в его собственной постели. То ли минуты текли, то ли часы — Фредерика не знала, а Солас вообще не думал. Он бы с такой охотой разорвал здесь Завесу, чтобы прикасаться к Тревельян сразу в двух мирах, чтобы магия, как и тысячи лет назад, наполнила происходящее новым смыслом...?Но и без этого было хорошо. Солас с какой-то обреченностью в душе спустил с цепи собственные чувства — и каково же было его изумление, когда сакраментальный новый смысл возник сам по себе. Стоило только коснуться кожи Тревельян — уже не маготоком, а рукой — и понять, что она не похожа ни на что другое. Возможно, похожа на кожу других шемленок, но Солас прежде никогда с ними не был, и Фреда стала откровением.?Ее вкус был другим. Ее аромат был другим. То, как она двигалась, как изгибалась, как вела ладонями вдоль его груди... Он словно видел это прежде — и никогда не видел. Мог сравнить эмоции на ее лице с тем, что видел у своих давних любовниц, — и отчетливо видеть разницу, даже если словами ее не выразить.?И Фредерика, она тоже шептала ему на ухо, что он — особенный. Солас понимал, о чем она, он только что узнал это сам. В полумраке спальни Фреда увидела совсем близко его светящиеся глаза — и вновь с головой окунулась в неизведанное, и все повторилось. Но уже медленнее, терпеливее. В том, как двигался в ней Солас, больше не было бездумного влечения, но была алчность. Было осознанное желание заново разобрать ее эмоции и собственные ощущения, выявить все их оттенки, докопаться до сути. Познать.?Разумеется, Солас знал, что она его любит. Сам он заподозрил, что испытывает что-то подобное — нет, конечно же, не любовь, лишь привязанность и восхищение, уважение и доверие, а теперь и влечение — только сейчас. Когда сомлевшая Тревельян уткнулась ему в плечо, даже не пытаясь оправить безнадежно измятое платье, Солас инстинктивно коснулся щекой ее волос, и это тоже было какое-то новое, странное, но притягательное ощущение.?Он ждал вопросов.??Что это было????Что будет теперь???Ждал обреченно, бессильный оградиться от шороха растревоженной Завесы и от мысли, что только что его путь к цели стал еще тернистее.?А Тревельян вдруг робко сказала:?— Я пойму, если ты сожалеешь...?И Солас окончательно запутался.