ЧАСТЬ ВТОРАЯ. "На дорогах судьбы распутица". Глава 3 (1/1)

Так или иначе, Рыске полегчало, — во всяком случае, наутро она уже улыбалась. А Крысолов то ли ошибся на счёт простуды, то ли просто перебрал за ужином настойки, но голова гудела у него с утра как колокол, и потому он остался в гостях у Рыски и её тёти ещё на сутки. Теперь уж никто не требовал с него денег, но он всё равно, по собственной инициативе, решил подкинуть перед отъездом хоть немного: они, медные, лишними не бывают, особенно когда в доме младенец. Детей, а особенно, малышей, путник очень любил, но у самого него в жизни с этим так и не срослось. Посмотреть же на маленького сына Алька и Рыски ему не терпелось особенно, но с этим пришлось ждать до утра, ибо показывать гостям спящего ребёнка считалось у весчан плохой приметой. Сердце у Крысолова просто замерло, когда, наконец, поздним утром с сияющим от гордости лицом, Рыска подвела его к колыбели. — Смотрите! — торжественно произнесла она. Увидев маленького, путник замер, поражённый. — Ну как? — над ухом прошептала молодая мать. Как? Жёлтые с зеленцой глазки, бровки вразлёт, светло-серебристые волосы — так, пушок пока, острое саврянское личико, невероятно белая кожа и потрясающее сходство во всём! Даже пальчики на крохотных ручках — словно во много раз уменьшенные точные копии отцовских… — Такое впечатление, что это не ты, а он его родил! — Крысолов прицокнул. — Ну надо же! Только кос и не хватает! — Вырастут! — с вызовом пообещала Рыска. Было видно, что сказанное путником о её малыше ей очень приятно и даже лестно. — В Ринтарской веске? Стоит ли?.. — засомневался Крысолов. — Ну и что? Плевать я хотела! — Задразнят же парня! — Пусть только попробуют, — холодно произнесла девушка, и путнику стало понятно, что это не просто угроза. — Скажи Альку! — помолчав немного, взмолился Крысолов. — Ну хочешь, я сам к нему поеду? Знаешь, как рад будет? Я его знаю, Рысь, не дури! Она лишь покачала головой. — Знаете, почему я не хочу, чтобы он знал? — начала девушка, и в голосе её звучала горечь. — Я не сомневаюсь, что Альк был бы рад сыну, но… там же отец… семейство высокородное… А я для них — как корова беспородная, наполовину из скакового стада, наполовину из дойного: ни то, ни сё… Мне и Альковых закидонов хватало, а тут еще и они бы насели… Ну не дали бы нам спокойно жить! Мне-то без разницы, я бы ради него и не такое стерпела, а вот он стал бы переживать да изводить себя… А он ведь только с виду стальной, нутро-то у него мягкое, чуть дотронешься — и рана. Он потому и в путники пошёл, думал, будут все видеть, какой он, весь из себя: и дар у него, и мечи, и не доберутся… И из дома уйти навсегда хотел, и женщин близко не подпускал, и ведёт себя со всеми надменно, — чтоб не ранил никто. А главное, он сам этого всего не понимает! Кичится своей силой, а сам всегда и ото всех пакости ждет… Так же жить невозможно! Представляете себе, как тяжело таким быть? И как с ним тяжело… — Да уж знаю, — вздохнув, согласился путник. — А главное ведь, хороший он… Добрый, благородный. Родных своих очень любит. Но никогда в жизни ни в чём таком не признается! И мне с этим тоже ничего не поделать. А смотреть на такое сил не было… — Рыска всхлипнула и отёрла набежавшие слёзы. — Он сам себе никогда не позволит быть счастливым… А отец его свои цели преследует и… тоже ничего понимать не желает. Я правильно ушла. Я всё равно бы не смогла ничего изменить. — А как же ребёнок? — печально спросил Крысолов. — А что — ребёнок? — серьёзно спросила девушка. — Альк ведь путником быть мечтал? Вот пусть и будет, хоть и не путником, а кем захочет, но… таким, как он, всё равно не до семьи. Перекати-поле. И я сначала думала, что просто обиделась, но дело не только в этом: не хочу всю жизнь сидеть и ждать, дарить любовь и при этом всё равно быть недостаточно хорошей для его родни и видеть, как-то же самое внушают моему сыну. — Она шмыгнула носом. — А так… мальчик будет только мой. Я так радовалась, когда узнала, что он у меня будет! — улыбнулась Рыска, покачав головой. — Сутки в молельне на коленях простояла, Хольгу благодарила!.. Да и никому на самом деле мой сын не нужен, кроме меня, — заключила она. — Ты неправа! — с чувством выпалил Крысолов. — Именно из таких, как Альк, и получаются самые лучшие мужья и отцы! И родне своей обижать тебя он бы не позволил! Рыска вздохнула, глубоко, тяжело и махнула рукой. — Он уже это позволил, да и… всё равно ничего этого не будет. — подвела она печально и уверенно. Помолчала, а потом совсем уж упавшим голосом попросила: — Пожалуйста, ничего не говорите Альку, если вдруг встретитесь с ним. — Да почему? — Потому что так для всех будет лучше. Крысолов хотел было ещё что-то сказать, но вдруг понял: она давно всё решила. Переубедить её, по крайней мере, пока, не получится. Вот глупая, подумалось путнику, напридумывала себе неизвестно чего, а сама и жизни-то ещё не видела! Да будто бы где-то и когда-то так уж радовались чужому, новому, пусть и явно положительному человеку, собирающемуся войти в семью! Тем более, с чего было ждать, что посол придёт в восторг от того, что сын привёл домой весчанку? Но ведь со временем всё устраивается, люди привыкают друг к другу и даже могут стать по-настоящему близкими, — нужно только выждать… А может, взять да и правда, навестить Алька в замке?.. Вздохнув, путник отмёл эту мысль и решил всё же не лезть не в своё дело. Как бы там ни было, оба они уже не дети, а быть вместе насильно никого и никогда не заставишь. Только сожалеть тут и можно… — Жалко… — произнёс он вслух. — Что? — переспросила девушка. — Жалко, говорю, и тебя, и его. И маленького… — он посмотрел ей в глаза. — Зря ты так, Рысь… Зря ушла. Всё, что ты сказала — это… так оно и есть. Но вам всё равно не надо было расставаться! Я, когда тебя только увидел, сразу понял: такая моему ученику и нужна. — Почему? — Рыска слегка улыбнулась, скорее, своим мыслям. — Не знаю… Может, потому, что противоположности притягиваются… А ты его противоположность: снаружи мягкая, а внутри стержень стальной, никому не сломать. Таким, как ты, тоже надо в путники идти. Ты, кстати, не хочешь? Спросил он риторически, чтобы просто сменить тему на менее печальную, да и мнение её по этому поводу давно знал, а Рыска вдруг задала неожиданный для путника вопрос, — прямо как будто ждала, что он начнёт этот разговор: — А можно? А то златы-то закончатся рано или поздно, а кушать что-то надо нам всем. Крысолов изумлённо уставился на девушку, а она продолжала, глядя словно куда-то вдаль: — Что ни делай, как на земле ни работай, а всё одно ясно: в веске жить мы будем впроголодь. А сын-то растёт, и хотелось бы, чтоб увидел он в жизни побольше, чем в своё время я, чтоб в люди вышел, нужды чтоб не знал… Что мы с тётей вдвоём сможем ему дать здесь? — она посмотрела мужчине в глаза. — Тем более, она уже немолодая. А вот если б я выучилась, потом смогла бы неплохо зарабатывать… Путницей стать — это как раз то, что нужно, — заключила Рыска. Крысолов лишь головой покачал. — Условия ведь не изменились, — осторожно напомнил он. — Ты уверена? — Да, — кивнула Рыска, всем своим видом выражая мрачную и холодную решимость. Крысолов долго молча разглядывал девушку. Невозможно было не признать: она сильно изменилась с тех пор, как старый путник видел её в последний раз: не стала ни лучше, ни хуже — стала другой, и это сквозило в каждом её движении, в каждом слове, а особенно — в новом выражении лица, из которого словно вымело подчистую всю наивность. Рыска стала взрослой, поплатившись за это тем, что было для неё дороже всего на свете — своей любовью. — Одного не пойму: как твой дар смог вернуться? — спросил её путник. — Ты же его потеряла… И потом, ты ведь не хотела учиться в Пристани: сама же мне говорила, что считаешь всё это подлостью какой-то… Девушка улыбнулась. — Всё после родов пришло… — пояснила она. — И дар вернулся, и… отношение к жизни изменилось. И хотя мне по-прежнему всех жалко, его, — она кивнула на колыбель, — жальче всех. И за него я кого угодно проглочу: хоть крысу, хоть корову, хоть ядовитую змею! Крысолов усмехнулся, но всё же напомнил: — А если сама станешь крысой? Учти, помочь тебе избежать этого никто не сможет: ни я, ни… — А я и так крыса, — перебила Рыска. — Спряталась в нору и сижу тут, только по ночам и вылезаю. Надоело! — заключила она. — Хочу как Альк: всё знать, всё уметь и никого не бояться! — глаза её фанатично сверкнули. — Ты его идеализируешь, — с улыбкой покачал головой Крысолов. — Да. — Согласилась Рыска. — Это, наверное, потому, что всё ещё люблю. Он всё равно для меня как бог: рядом с Хольгой стоит. — Он порой больше на Сашия похож, по-моему, — буркнул путник. — Не спорю. Но Саший тоже бог, и тоже — рядом с Хольгой. Крысолов оглядел девушку с каким-то неподдельным уважением, в который раз пожалев о том, что она и Альк не вместе: вот это была бы пара! Вот это была бы сила!.. Но говорить ей что-либо ещё, пытаться убедить, он уже не стал. — Ну что ж, раз ничего тебя не пугает, раз ты хочешь всё-таки стать путницей, тогда ближе к осени будь готова, — произнёс он. — Дар у тебя есть, даже очень неплохо развитый, и я уверен, что тебя непременно примут в адепты Пристани. — Он немного помолчал, соображая, а затем добавил: — Я сам приеду за тобой в конце лета и отвезу в столицу, чтобы по дороге ничего с тобой не случилось. Тётя-то тебя отпустит? Ей ведь самой придётся растить дитя. — Отпустит, — ответила девушка. — Учиться — это она мне посоветовала. Уезжая на следующее утро, Крысолов оставил Рыске две книги: старинный потрёпаный справочник по травоведению, который на всякий случай всегда возил с собой в сумке, да карманный ринтаро-саврянский словарь, что прикупил в последнюю свою поездку в Саврию, дабы освоить язык, да так ни разу и не открыл. — Научись хорошенько читать и писать, там много придётся, — наставлял путник девушку. — Жаль, без учителя, ну да ладно. Тётушка Ульфина покачала головой: — Почему это — без учителя? Я грамотная, могу помочь, подсказать чего, если попросит. — Прошу! — Рыска с улыбкой посмотрела на тётку, сложив руки шатром. Та, радуясь, потрепала её по голове: девушка уже больше суток пребывала в приподнятом настроении — впервые с самого своего появления в Калинках. — Вот видите, господин путник, как Вы нам помогли! — улыбаясь, произнесла Ульфина. — Приезжайте к нам ещё, — промурлыкала она с довольной улыбкой. Кому ещё он ?помог? ночью на сеновале, не смотря на заморозки, Рыска догадалась, промолчав, но незаметно ухмыльнувшись. — Всенепременно приеду! — пообещал Крысолов. С того дня в веске установилась тёплая, совершенно летняя погода, что вызвало благоговейный ропот весчан, прекрасно разглядевших, какого гостя принимали Рыска и тётя Ульфина и как тепло они с ним прощались, провожая до самой околицы. С тех пор жители Калинок ещё больше стали сторониться неулыбчивой девушки, укрепившись во мнении, что раз она знается с путниками, то её точно следует опасаться, и уж конечно, не дай божиня разозлить. Осенью, как и обещал, Крысолов перевёз девушку в Ринстан, помог устроиться и освоиться в Пристани, и с тех пор дня не проходило, чтобы кто-нибудь из коллег, случайно встретившись с ним, не начинал хвалить его старательную ?дочь?. Впрочем, было это вполне заслуженно, ибо прилежная Рыска изо всех сил тянулась за своим кумиром, а потому и успехи её не могли оставаться незамеченными. Крысолов был рад, что привёл её в Пристань. Он гордился ученицей, а жизнь его с тех пор наполнилась новым, смыслом, о чём он давненько перестал даже мечтать.