Часть 1 (1/1)

— А я тебе говорю, что смерти нет! Вот посмотри, я вот сейчас разобью эту чашку, и будь уверен, я смогу её вернуть! Лань Чжань терпеливо смотрел, как Вэй Ин пьёт, потом залихватски швыряет чарку в стену, а потом придирчиво собирает осколки на ладонь. И он, конечно же, порезался. Пришлось взять лист бумаги, второй рукой взять неугомонного за запястье, перевернуть его руку над этим листком, чтобы осколки упали с ладони, но не рассыпались по полу. А уже потом обработать порез. Не такая серьёзная рана. Бывало и хуже, но Вэй Ин обожал преувеличивать собственные страдания. Вот и сейчас ахнул, сделал вид, что боится крови, умирает. — Чушь, — сообщил ему Лань Чжань, изучая порез. — Ты так говоришь, будто сама моя жизнь — это просто чушь. Как ты можешь быть таким холодным, таким бессердечным, таким… — Вэй Ин потрясённо заткнулся, когда увидел, что пострадавший палец скрывается во рту Лань Чжаня, и по порезу скользит кончик языка. — … таким вот хитрым и коварным. Порочным таким. А твой дядя знает, что воспитал чудовище? — Мгм… — Не говори с набитым ртом, это неприлично и нарушает правила Гу Су. — М?— И это ещё меня называют невыносимым болтуном, — Вэй Ин осторожно отнял свою руку, задержал дыхание, наблюдая, как палец выскальзывает через плотно сжатые губы. — Чашка умерла. Смерть есть. — Нет, ты не понимаешь! Я её склею! Лань Чжань внимательно смотрел на него, дожидаясь, пока дойдёт само. Спорить с Вэй Ином не было смысла, он сам прекрасно справлялся, если достаточно долго на него смотреть. Ради этого Лань Чжань был готов смотреть на него годами. — Хорошо. Хо-ро-шо! — как он и ожидал, Вэй Ин правильно понял его молчание и поднял руки в примирительном жесте. — Я понимаю, не надо на меня так орать! Ты имеешь в виду, что склеенная чашка это не та, что летела в эту стену. Иными словами, если чашка это человек, то склеенная чашка — это лютый мертвец. Так? Когда-то бесконечно давно, когда он ещё позволял себе детские капризы, дядя сказал ему, что наступит день, и маленький Лань Ванцзы поймёт, почему взрослые люди иногда сердятся, повышают голос и наказывают нарушителей законов. Сейчас Лань Чжань как никогда понимал своего дядю, разве что был бесконечно далёк от мысли крикнуть Вэй Ину, чтобы тот пошёл прочь. Напротив, его следовало сейчас аккуратно связать и поместить под надёжную охрану. А чтобы эта охрана была максимально надёжной, охранять его лично, круглосуточно. Буквально не размыкая рук и не смыкая глаз. Потому что когда Вэй Ин пылает таким энтузиазмом — жди беды. — Но если взять эти осколки, — Вэй Ин протянул руку к осколкам и не очень-то удивился, когда Лань Чжань перехватил его руку, чтобы не дать ему снова порезаться. — Ну погоди… Если взять эти осколки, смолоть, добавить что-нибудь, я прямо даже пока не понял что именно, и слепить чашку заново, это будет новая чашка, или всё же это будет воскресшая та самая чашка? Она ведь помнит, как я из неё пил, сколько раз, что именно, и как я её разбил! — Хм. — Видишь, даже ты согласен! — Человек — не чашка. — Но даже склеенная чашка прекрасно помнит, что с ней было до того, как осколки брызнули во все стороны. Вот, например, Вэнь Нин. Он всё помнит! Под спокойным критическим взглядом Вэй Ин чувствовал себя вполне уверенно. Правда, чем дольше тянулось это внимательное молчание, тем активнее он начинал отыскивать нестыковки в своих рассуждениях, перепроверять свои умозаключения.— Ну, да, ты прав, — с неохотой признал он, пересыпая осколки с одного угла бумаги на другой. — Он всё помнит, но многое не может. И страдает по этому поводу. Как склеенная чашка нет-нет, да начнёт протекать. Но если Вэнь Нина смолоть… Плечи Лань Чжаня дрогнули. Взгляд приобрёл особый оттенок укоризны. — И нечего так ржать, — Вэй Ин с досадой отложил осколки и бесцеремонно улёгся головой на его колени. Расположился со всеми возможными удобствами и потянулся двумя пальцами, чтобы ухватить Лань Чжаня за ленту, пересекающую лоб. Он каждый раз проверял, открыты ли для него границы, и каждый раз Лань Чжань получал особое удовольствие, позволяя ему убеждаться — да, можно. И ленту можно трогать. И снять её можно. И не только ленту. И всё же неугомонность Вэй Ина его тревожила. Подхваченный очередной идеей, он мог снова влезть в такую переделку, из которой так просто не выскочишь. Нельзя же ожидать, что где-то есть бесконечное количество достаточно отчаявшихся людей, готовых предоставить свои тела для цепочки воскрешений. Подумать только, лютого мертвеца смолоть, чтобы вылепить из него снова живого человека, сохранив за ним душу? — Тем более, что я уже спрашивал его. Он хочет быть живым. Конечно, в существовании лютого мертвеца есть свои преимущества — его гораздо сложнее убить и раны ему не страшны, но с другой стороны, его раны не заживают, рано или поздно он просто износится, как ветхий халат, и… — Вэй Ин. — Обещаю, что не буду лезть в неприятности, — он поднял к виску три плотно сжатых пальца. — Обещаю! И Лань Чжань верил. Потому что Вэй Ин никогда не лез в неприятности. Он в них попадал, конечно, но чтобы с чётко оформленной целью именно получить неприятностей — никогда. Поэтому и верил, прекрасно осознавая — неприятности будут. Потому что небо синее, вода мокрая, правил на стене почти четыре тысячи и добавится ещё, а где-то там, за пределами Облачных Глубин, Вэй Ин снова вляпается. — Я тебе верю. Я пойду с тобой. * * *С этого разговора прошло уже несколько недель, и Вэй Ин действительно не лез в неприятности. Ночная охота — это вовсе не неприятности, это будни. Потеряться в густом тумане — тоже вполне рядовое явление. Удариться головой об дерево, падая с обрыва — с кем не бывает, хорошо что живой. Неприятности — это понимать, что Лань Чжань не стал его искать под этим обрывом. Это как крушение мира, падение неба на землю. Когда Вэй Ин понял, что он просто ушёл, то растерялся и сел там, где стоял. Ноги подкосились. — Не нужно драмы, мы много раз разделялись, я налево, он направо, но рано или поздно — лучше рано, конечно — всё равно оказывались в одной постели. Вэй Ин просто не мог не доверять ему. Если Лань Чжань ушёл, значит была веская причина. Если не сказал, куда и зачем — значит это очень серьёзная причина. Если с ним что-то случилось…— Тогда бедный этот мир, потому что я выверну его наизнанку, выпотрошу заживо, и страшный старейшина Илина вам покажется грустным продавцом зелени в жаркий полдень по сравнению с тем, что я сделаю.Но пока не стоило слишком сильно беспокоиться. Вэй Ин заботливо прислушался к собственному телу, счёл, что лучше немного посидеть на месте, пока не пройдёт звон в ушах, а там и туман немного рассеется. — А что же вы вернулись один?Не такого вопроса он ждал, вернувшись в Облачные Глубины. — Немного разминулись в тумане, — весело улыбнулся Вэй Ин. — Тем более, что я ненадолго. Пополнить запасы нужно, чрезвычайно удачная ночная охота.От этого веселья сводило скулы, губы одеревенели в попытке изобразить улыбку. Он покинул Облачные Глубины, едва только рассовал за пазуху всё, что могло пригодиться в поисках. — Лань Ванцзы, Лань Ванцзы… я забыл взять с тебя обещание не лезть в неприятности, — Вэй Ин на ходу ударил себя по щеке. — Отныне и впредь ты у меня будешь официальный документ подписывать, что обещаешь и клянёшься не отходить от меня ни на шаг. И привяжу за ногу, и буду таскаться следом, как неупокоенный злой дух. Он добросовестно прошёл всю дорогу, по которой они совсем недавно уходили вдвоём, и на каждом постоялом дворе, где они останавливались, их помнили. Вдвоём. Он расспрашивал, и ему охотно отвечали — да, молодой господин, а как же, конечно видели. Вы же вместе шли. А что случилось? Неужто разминулись? — Быстро же вы вернулись, — охотно поддержал разговор молодой слуга, подавая на стол. — Короткое путешествие? Понравился наш суп? — Понра… — Вэй Ин взялся было за ложку и остановился. Он точно помнил, что здесь они с Лань Чжанем съели по лепёшке, наскоро выпили чай, и отсюда свернули в лес, но суп не заказывали. — Очень понравился, — вкрадчиво продолжил он. — Это сколько дней прошло? — Два, — слуга придирчиво поправил тарелку с закусками. — Ростки папоротника для этого супа нам привозят через день. Вот как раз позавчера был, и сегодня привезли. Как вы вовремя, молодой господин, вернулись. Наш суп с молодыми ростками папоротника…Он ещё что-то говорил, расхваливая суп и предлагая, что ещё вкусного и замечательного обязательно должно идти вместе с этим супом, но Вэй Ин его уже не слушал. По пути на ночную охоту они торопились, и не до посиделок было — наскоро поели, и всё. И позавчера… позавчера он был в Облачных Глубинах. — Я был здесь позавчера? — В первой половине дня, вместе с другим господином в белом. Ох, молодой господин, не говорите, что вы покупали вино в конце улицы у этих бесстыжих! Вот ведь бессовестные, разве можно грибы добавлять в вино! Правильное вино не нуждается в грибах, оно веселит, а не отнимает память! Да вот, не угодно ли отведать. Он выпил подсунутую чарку, даже не почувствовав вкуса. Кивнул, расплатился сразу, и ел быстро, с мрачной сосредоточенностью. Он был тут с Лань Чжанем, ели суп. — А кто заказал суп позавчера, я или мой спутник? — Вы, молодой господин. И ели с удовольствием.— Я?! Слуга на всякий случай обиделся, подумал, и добавил:— Правда вы его старательно портили перцем… А потом, когда ваш спутник расплачивался, жадно пили холодную воду. Зачем добавлять столько перца в суп, он не должен быть острым, тем более если не любите. Что же вы делаете, господин? — Сколько перца? Столько? — Вэй Ин щедро сыпанул в тарелку, из-за этого суп приобрёл яркий красный оттенок. — Не покупайте у них больше вино, это же просто грибная настойка, отнимающая разум! — взмолился слуга. — Столько. Нет, не так много, почти в половину меньше.— И я после этого пил холодную воду.— Так ведь во рту всё огнём наверное горело, — слуга обречённо следил за тем, как гость ест, будто вместо перца в суп просто добавили ложку риса. — Воды?— Ни к чему. Слабоват перец, не обжигает как нужно. И куда же мы пошли после этого? — Нажалуюсь старейшине на этих бысстыжих, травить людей грибами, — горько вздохнул слуга. — Вы же пошли на горный хребет, помните? Как раз к Синей Скале.— Помню, — твёрдо сказал Вэй Ин, и тут же разрушил эту уверенность следующим вопросом. — И зачем мы туда пошли? — Как зачем? Искать храм, конечно. Не нашли? — Не нашли, — Вэй Ин скрипнул зубами. — Никто не находит, — успокаивающе кивнул слуга. — Все ходят, но никто не находит. Храм Синей Скалы — это легенда. Очень старая. Наверняка он давно разрушился, и на нём растут деревья и кусты. Не расстраивайтесь, молодой господин, не все легенды можно потрогать.