III. Остров богини любви (1/1)

Тени в комнате стали длиннее и гуще, и не из-за внезапного затмения за окном. Бог мёртвых смотрел на Кат пронзительно, царственная улыбка, за которой скрывался гнев, не исчезала с лица.— Отличные апартаменты, — заметил Аид, осматривая просторную гостиную с широким окном от потолка до пола. За этим окном наверняка был роскошный вид на голубое Средиземное море, но его закрывали тёмные занавески — спасали от жары.— Благодарю, — осторожно ответила Кат. В попытках оценить обстановку она никак не решалась сдвинуться с места. В голове мысли бросались из одного угла в другой, от ?Я великая титанида, он не посмеет мне ничего сделать? до ?О мать Гея, что же он со мной сделает?!? И негативная мысль с каждым мигом одолевала позитивную, ведь Аид был её царём, ослушаться которого ей не позволяла честь. По крайней мере, напрямую. Ведь косвенно она уже его ослушалась.— Я опечален тем, что ты не позвала нас на новоселье. — Аид всё так же вёл себя подозрительно непринуждённо, рассеянно разглядывая интерьер вокруг. Впрочем, непринуждённость была напускной — Кат знала, что за ней скрывается.Аид подошёл к креслу у занавешенного окна.— Могу я хотя бы присесть?— Безусловно. Может, кофе?Бог мёртвых мягко сел и кивнул. Не отрывая от него взгляда, Кат щёлкнула пальцами, и из кухни донёсся звук заработавшей кофемашины. Аид хмыкнул.— Я хочу, чтобы ты тоже села. — Кат тихо прошла по комнате и присела на соседнее с Аидом кресло. Он сделал глубокий вдох и, наконец, спросил: — Какого. Грёбаного. Сатира?Кат помолчала, подбирая слова.— Фраза ?я могу всё объяснить? наверняка прозвучит по-дурацки?— Ты попробуй, а я решу.И Геката объяснила.Двадцать лет назад, когда она в покое сидела в своих чертогах в Подземном мире, не чуяла беды и созерцала изменчивую красоту ежесекундно умирающего мира, к ней нежданно явился Гермес. Бывший возлюбленный олимпиец утрудил себя стуком в высокие двери её дома, но не дождался разрешения войти и влетел на своих крылатых сандалиях внутрь.— Какие гости. Нежданные и невоспитанные. Сказать, что рада видеть тебя, будет тяжело.— Зато мне сказать то же самое — легко, — с улыбкой ответил Гермес, нисколько не смущаясь своей наглости.Будучи не в настроении спорить и скандалить, Геката поднялась со своего места и грозно посмотрела на гостя.— С чем прибыл, назойливый вестник? — Мой отец просит о встрече с тобой.Геката внимательно посмотрела на Гермеса. Улыбка сошла с лица златокудрого бога, и его выражение посерьезнело.— Нечасто светлоокий Зевс нуждается в моей помощи. Ведь речь идёт о помощи, я надеюсь?— Сложный вопрос. Скорее, об одолжении, в обсуждении которого отказ неуместен.Геката подошла вплотную к Гермесу. Окинула взглядом его одежду, причёску разбросанных в картинном беспорядке золотых кудрей, вдохнула его запах, посмотрела в хитрые голубые глаза. Крылоногий бог принял эти действия за своеобразный комплимент, и самодовольная улыбка вновь окрасила его тонкие губы.— Если речь пойдёт о тебе, то я призову все силы Аида, чтобы противостоять уговорам и угрозам твоего отца.— Брось это, прекрасная титанида. Я не настолько жалок, чтобы просить отца о помощи в сердечных делах, и уж тем более угрожать его силой.— История помнит иные времена*, — хмыкнула Геката. Гермес прищурился.— Те времена покрылись пылью. — Голос олимпийца затвердел, ему явно было неприятно вспоминать прокол с Афродитой. Геката не стала продолжать эту тему.— Хорошо. Тебе повезло, что я не особенно занята и могу отправиться на Олимп прямо сейчас.Гермес поспешил протянуть ей руку, предлагая присоединиться к его путешествию на крылатых сандалиях, но богиня отвергла предложение.— О, нет. Я не прибуду туда в твоём сопровождении.Когда Геката появилась в тронном зале Олимпийского дворца, Гермес уже стоял бок о бок со своим отцом. Зевс, как всегда поражающий своим величием и светом, встал с трона и протянул гостье руки.— Радуйся*, мудрая Геката!— Радуйся, всемогущий Громовержец. Чем заслужила твоё внимание?Зевс неспешно спустился с мраморных ступеней, ведущих к трону. Гермес шёл за ним.— Дело это весьма деликатное. Почему бы нам втроём не пройтись во дворцовый сад и не полюбоваться пышными цветами, выращенными заботливыми руками моей пресветлой дочери Персефоны?— Что ж, я не могу отказать в приятной беседе в такой же приятной обстановке.Сад воистину был пышным. С высоты её роста Гекате было сложно понять, какой рисунок составляли все цветущие здесь растения, но судя по витиеватым клумбам, какой-то смысл во всё это был заложен. Впрочем, она не была удивлена. Её царица и верная подруга Персефона всю себя отдавала, когда работала с цветами.Сладкий и в то же время освежающий запах цветов и зелени укрывал кожу, как шёлковое полотно, и Геката на одно мгновение зажмурилась. Всё-таки выбираться на поверхность и даже на Олимп иногда стоило ради такой красоты: в Подземном мире тоже был свой сад, но мало чего приживалось на неплодородной почве.Наслаждаясь яркостью лепестков и чарующим ароматом, богиня даже упустила момент, когда Зевс принялся вещать о присутствующих здесь растениях.— …благородная роза из далёкого Дамаска, а это — лилия ланцевид… Лановидн… Гермес, как Персефона её называла?— Ланцетолистная, отец.— Да-да, именно так. Мне более по душе её другое название — тигровая! Это название подходит ей куда лучше. Ты как думаешь, Геката?Богиня посмотрела на нежные оранжевые цветы в крапинку. Они и вправду выглядели захватывающе.— Согласна с тобой. Но не могли бы мы перейти к сути нашей беседы? Я не хочу оскорбить тебя неуважением, Царь всех богов, но сейчас не праздник, чтобы безмятежно обсуждать цветы.— Да, ты права. — Зевс выдохнул и посмотрел вдаль. — Видишь ли, я боюсь, разговор этот будет всё же не самым приятным. Но у меня нет иного выбора.Геката посмотрела прямо на Зевса. В ответ на неё глядели его ярко-голубые глаза, в которых плясали электрические искорки.— Весть эта ещё не успела до тебя дойти. Возьму на себя смелость рассказать тебе об этом первым. Я изъял дух Персефоны из мира богов. Вскоре она переродится в человеческом мире.Геката охнула и глянула на Гермеса, как будто он мог немедленно всё объяснить. Но тот лишь с сожалением пожал плечами.— Как…— Мойры дали своё благословение. Это был один из возможных вариантов развития её судьбы. — Но зачем?— Затем, дорогая Геката, что мы устали от ссор Деметры и Аида. Мы рассчитываем, что общее горе сможет их сплотить.— Зачем идти на столь радикальные меры… — Богиня жёстко посмотрела на Громовержца. Тот выдержал её взгляд и пожал плечами, прямо как Гермес несколько мгновений назад — сын во многих жестах походил на отца.— Персефона вернётся, когда её человеческая жизнь подойдёт к концу. Ты же знаешь, век людской очень короток. — Зевс подошёл к кусту лилий и безжалостно сорвал один, самый пышный, цветок. — Одно неверное движение — и умереть можно даже молодым. А всё то время, что она будет отсутствовать, даст моим благородным брату и сестре время на размышление о своём опечаливающем поведении.Как только первая волна неприятного изумления прошла, Геката начала размышлять.— Но в чём смысл? Когда она родится, весь мир богов узнает об этом, ведь на свет в новом обличье явится всесильный дух олимпийской богини, а не простая человеческая душа. Аид и Деметра узнают об этом и примутся опекать её, вновь сражаясь за её внимание.— Именно поэтому мне требуется твоя помощь, — вкрадчиво вставил Зевс и вложил Гекате в руку сорванную лилию. Богиня опустила взгляд на оранжевый цветок. — Мне нужно, чтобы ты скрыла её местонахождение ото всех богов. Даже от меня. Ты будешь единственной, кто будет знать, где находится Персефона. Это честь, дарованная тебе мной и Мойрами.Геката озадачилась. С одной стороны, она была готова это сделать, ведь оберегать царицу Подземного мира в её нынешнем хрупком положении было самым ясным рвением её духа сейчас. Но с другой…— Нет, я не могу, великий Громовержец. — Геката протянула ему цветок. — Сделать так значит обмануть моего царя. Я подчиняюсь Аиду, гостеприимному повелителю Подземного мира, который является моим домом. Я — его верная слуга и защитница. Я не стану скрывать от него, где находится его возлюбленная жена.Зевс бросил лилию на землю.— Не станешь делать этого без причины. Богиня изумлённо на него посмотрела в ответ, Зевс же обнял её за плечи могучей правой рукой и повёл вперёд. Гермес, который обычно был неразумно болтлив, здесь не проронил ни слова и так же молча проследовал за ними.— Драгоценная Геката, у тебя нет возможности отказаться. На кону этой авантюры стоит слишком многое. Твоя помощь будет неоценимой, и при правильном её выполнении ты сможешь получить что угодно. А при отказе ты лишишься многого. Помнишь Титаномахию*?Геката почувствовала, как у неё задрожали губы, но она их быстро сжала. Страшное слово вызывало воспоминания о времени, когда ей пришлось сделать тяжёлый выбор. Почти настолько же тяжёлый, как и сейчас.— Если ты откажешь мне, черноволосая титанида, я заберу у тебя силу, которую милосердно оставил тебе, когда ты выбрала сторону олимпийцев в ту грозную пору. И ты знаешь, в моей власти отобрать это в любой момент буквально по щелчку пальцев. Решай.А решить было крайне нелегко. Две вещи не подвергались сомнению — её любовь к Аиду и Персефоне и любовь к собственной силе. Она не могла оставить поле, которым повелевала, лишив покровительства всех, кто уповал на неё, не могла оставить ночь без спасения. Она любила покой и власть, которые дарила. Но так же она любила своих царя и царицу. И если бы у неё был выбор спасти её любовь с Гермесом или же любовь Аида и Персефоны, то она без раздумий бы выбрала второе. Потому что с первым она бы разобралась потом самостоятельно.Ситуация была такой, что она либо потеряет силу сейчас, либо потом. Однако если потеряет её потом, то у неё хотя бы будет возможность присмотреть за Персефоной и убедиться, что у неё всё будет хорошо.Выбор, который стоял сейчас перед богиней колдовства, был равен выбору между тем, чтобы проткнуть себя мечом или повеситься. Только во втором случае у неё был шанс сделать хоть что-то полезное по дороге на эшафот.— Я… согласна.Зевс хлопнул в ладоши и улыбнулся. Где-то позади них облегчённо выдохнул Гермес.— Я знал. Я рассчитывал на твою мудрость, титанида, унаследованную от светозарных Перса и Астерии*.Геката жёстко посмотрела на него, даже не стараясь скрыть свой гнев.— Я сделаю это ради Персефоны, рискуя обрушить на себя гнев своего царя. Поэтому не премину сказать тебе, могущественный Громовержец: Ты жесток. Как мудрейший и сильнейший, ты мог бы найти решение для измученных сердец, не разбивая их вдребезги.Зевс нахмурился и покачал головой.— Не испытывай меня, Геката…— Я не изменю своего решения, но и лгать тебе не буду. Ты — не милосерден!— Не всё, что я делаю, происходит по моей собственной прихоти.— Нельзя всю ответственность перекладывать на Мойр.— Они тут не при чём!Геката замешкалась. Лёгкая, едва уловимая попытка Зевса защититься от атаки не ускользнула от неё. Громовержец явно не разделял идею перенести Персефону в мир людей. Она не помнила, чтобы царь богов решался на поступок, если хоть что-то заставляло его усомниться в его продуктивности. Совершать поступок, невзирая на последствия — легко. Невзирая на гнев Геры и земных мужей — без проблем. Но если хоть что-то не нравилось ему самому, он останавливался.И всё же, сейчас он шёл до конца. Почему?Фигура Гермеса, внезапно вставшая между ней и Зевсом, привела Гекату в чувство.— Она согласна всё выполнить как нужно, отец. Позволь сопроводить Гекату домой.Зевс помолчал немного, потом развернулся и продолжил прогулку в саду.— Уходите. Ты помнишь условия, титанида.И они покинули Олимп.Геката вздохнула. Аид продолжал внимательно слушать её и пока не проронил ни слова. Она не была уверена, что это добрый знак: хладнокровный гнев был страшнее, ибо давал возможность продумать изощренную месть. Но она также не могла поклясться всеми титанами, что царь наверняка был так зол на неё, что желал бы содрать с неё кожу. — У меня было девять месяцев на размышления о том, как хорошо скрыть Персефону от мира богов, — продолжила Кат. — Хотя я с самого начала понимала, что для сокрытия столь сильного источника энергии потребуется равный ему. А значит я сама. Я старалась незримо присутствовать рядом с ней на протяжении всей её жизни, окружала её предметами, заряженными моей энергией, чтобы они работали в моё отсутствие. А потом, когда ей исполнилось пятнадцать, я решила, что могу быть рядом и во плоти. Так будет легче нам обеим — ещё одна странная подруга никогда не будет лишней. Аид встал, задумчиво прошёлся по комнате. Подошёл к окну и чуть отодвинул занавеску, рассматривая вид на море. Кат поняла, что только сейчас услышала привычный шум волн.— Почему именно Кипр?Кат развела руками.— У меня не было возможности пообщаться с Герой и узнать, по какому принципу она выбирала мать для Персефоны. Но скорее всего потому, что Кипр находится в отдалении от Греции — здесь тому или иному божеству сложнее всего с ней столкнуться случайно.— Это остров Афродиты, — Аид покачал головой. — Вся её семья большую часть времени проводит здесь.— Большую часть времени они в Пафосе, — возразила Кат. — Кстати, вчера мы там были. Я не хотела ехать из-за опасений встретить кого-нибудь, но… В общем, Афродита видела Кору. То есть, Персефону.Аид повернулся к Гекате. Тонкий луч света из-за открытой занавески падал ему на лицо.— Её теперь зовут Кора?— Да. Забавно, правда?Аид ничего не ответил. Он отошёл от окна, вновь погрузив комнату в полумрак, и в раздумьях смотрел на пол, заложив руки в карманы чёрных брюк.— Стоило Танатосу вчера её увидеть, как всё вышло из-под контроля. Между прочим, я считаю, что тот мужчина умер на глазах у Персефоны не случайно. — На что ты намекаешь?— Кто-то хотел, чтобы Танатос с ней столкнулся. Кто-то из мира богов. Но честно говоря, я не совсем понимаю, откуда дует ветер. Здесь может идти речь о мести либо мне, либо тебе, либо самой Персефоне. В любом случае, этот… кто-то уже запустил цепочку событий, которую не остановить.Аид потёр висок. Несколько мыслей сменяли друг друга, но ничего дельного в голову не приходило. Какими бы ни были обстоятельства смерти того мужчины, но говорить о намеренности действий было ещё рано. Тем не менее, он был уверен в одном. Будущие действия можно предотвратить.— Спасибо за разъяснения, Геката, — сказал Аид и сорвался с места, направляясь к двери. — Я заскочу к тебе позже.— Постой! — Кат и сама вскочила с кресла в изумлении. — Ты… меня не накажешь?— А, это, — Аид замешкался у двери. — Может, как-нибудь потом?Кат даже выдохнула, когда за ним захлопнулась дверь. Хотя понимала, что рано расслабляться, ведь ему могло прийти в голову сотворить с ней что-нибудь позже. Или условно простить взамен на услугу. В конце концов, так были устроены все дети Реи.***Коре не было нужды приходить в этот день в сувенирную лавку, так как ей дали отгул. Но она решила устроить себе день шопинга и пляжного отдыха, поэтому когда шла уже с парой пакетов из магазинов к берегу моря, решила заскочить к ребятам и узнать, как у них идут дела.В лавке сегодня, как и вчера, работали Алексис и Элени, и Кора эмоционально трещала с ними, делясь тем, как она провела время в Пафосе с подругами. Рассказала им про грядущие афродизии, используя те же слова, которыми оперировала Кат, и в ответ получила ту же реакцию: Алексис фыркнул, а Элени с деланным беспокойством спросила:— Надеюсь, никакие последователи Афродиты, обколотые ?афродизиаками?, вам по дороге не повстречались?— Да ну тебя, Элени, — в шутку изобразила обиду Кора, — убиваешь всю романтику. Пессимистка.— Я реалистка.Кора лишь хихикнула на её слова. Она иногда задавалась вопросом о существовании богов, но каждый раз не могла сформулировать для себя чёткого ответа. Ей бы, наверное, хотелось, чтобы они были настоящими: заглянуть в глаза прекрасной Афродите, посмотреть на силу Зевса или Ареса, полетать вместе с Гермесом, посмотреть на поля Деметры, зайти в гости в царство Аида… Всё это было захватывающе, но как и для любого другого киприота и грека, оставалось лишь красивой сказкой из прошлого. Этот мир богов был слишком странен, чтобы существовать. Но по-прежнему очень притягателен.— Кстати, хочешь шутку-минутку? — спросил её Алексис, не отрываясь от витрины с фигурками, на которых протирал пыль. — Приходил тут вчера вечером один тип, весь в чёрном. Тёрся у полок с фигурками, взял гипсового Зевса. Потом начал расспрашивать о нашем стиле работы, а в конце заявил, что у него своё похоронное бюро.— Надеюсь, Зевс ему не нужен в качестве памятника, — сказала Кора и сама же прыснула от представленного.— Памятника кому? — озадаченно спросила Элени. — Волнистому попугайчику?— Ну а что, — вдохновился Алексис и даже перестал протирать полки. — Он же сказал, что как-то связан с античностью. Может быть, он такой фанат древнегреческой мифологии, что попугайчика назвал Зевсом.— Вот мы смеёмся, — весело сказала Кора, — а если всё и правда так, то попугайчик мёртв. И получается, что уже не смешно.— Ой, я сейчас заплачу, — равнодушно отозвалась Элени, но поймав настроение своих коллег, воздела руки к небу, говоря: — О великий Аид, храни душу несчастной птицы.— Элени, Аид находится внизу, — уведомил её Алексис с нарочито-серьёзным видом, подмигивая Коре. Та держалась за живот от смеха.Пока Элени пыталась оправдать своё мифологическое невежество, колокольчик у двери возвестил о посетителе, и Кора по привычке обернулась поприветствовать вошедшего. И застыла на месте.У двери, энергично махая ей рукой, стоял Костас.Надо признать, что при дневном свете он выглядел симпатичнее. Мягкие черты лица, голубые глаза в обрамлении широких тёмных бровей, каштановые волосы чуть отросшим ёжиком торчали в стороны и явно требовали расчёску. Но общего вида парня это не портило, и даже шло — художественная небрежность хорошо сочеталась с атлетической фигурой, одетой в спортивную одежду в виде шорт и футболки. — Привет! — сказал он Коре, подходя к ней. — Я вчерашний парень из Пафоса. Рыбок кормил.— А вот и обколотый афродизиаками последователь богини любви, — Алексис шепнул на ухо Элени, проходя мимо неё. Женщина едва смогла сдержать смешок.— Как… как ты меня нашёл вообще? — Кора не пыталась скрыть удивления. Впрочем, было бы странным, если бы она старалась сделать вид, что ожидала его увидеть.— Кики дала мне свой номер телефона. Сказала, что поможет найти тебя.— То есть, она дала свой номер не для того чтобы завязать знакомство с тобой, а чтобы помочь сделать это мне?— Как-то так, — парень широко улыбнулся, показывая ослепительно белые зубы. — Давать твой номер без твоего разрешения было бы невежливо, как она сказала.— Потрясающе, — по слогам произнесла Кора, не веря, что в такой дурацкой ситуации Кики ещё успела подумать о вежливости. — Разве она тебя не предупредила, что у меня сегодня выходной? Я зашла сюда буквально на пять минут, проходя мимо. Это большая удача, что ты меня встретил.— Значит, я удачливый парень, — радостно ответил Костас, улыбаясь ещё шире, хотя куда шире, Кора не понимала. — Вообще-то она предупредила, но я забыл. Потом шёл мимо и зашёл.У Коры кончались эпитеты, чтобы описать свои эмоции по поводу происходящего. Откровенно говоря, ей хотелось выражаться нецензурно.— Ребята, — обратился к ним Алексис, — я, конечно, не против непринуждённого общения в моём магазине, но почему-то мне кажется, что за его пределами вы будете чувствовать себя комфортнее.— Да, конечно! — спохватился Костас. — Тут на соседней улице есть британская пекарня. Может, посидим там? У них прохладно, кофе вкусный и есть всякие коврижки.Коврижки звучали сухо и неинтересно. А вот пирожные и тортики — уже заманчиво.Кора решила, что провести часик в компании нового знакомства будет как минимум нескучно. Если парень окажется совсем безнадёжным, то всегда можно начать вести себя достаточно странно, чтобы его спугнуть, а это уже весело. Если же общение завяжется перспективное, то часик точно не будет потрачен впустую. Правда, шансы на это были весьма скудны: хотя Костас и был симпатичным, но далёк от представлений Коры о её собственном идеале.У неё с парнями всегда были проблемы из-за этого. Неизвестно откуда взявшийся и сформировавшийся с раннего детства образ идеального для неё мужчины мешал построить хорошие отношения. Она нравилась парням, и у неё даже была пара романчиков, но всё заканчивалось одним и тем же — Кора видела слишком много несоответствий с мужчиной в её голове. И ладно бы проблема состояла в качествах характера, но по внешним данным у неё тоже были определённые требования, что усложняло дело многократно.Она видела силуэт высокого мужчины. С длинными и изящными пальцами. Холодной, бледной кожей. Чёрными волосами. И глазами цвета стали.Стальные глаза даже были чем-то вроде фетиша. Это было красиво, необычно, пробирало до дрожи. И, к сожалению, практически не существовало. Глаза Кат были красивого серого оттенка — самое близкое к желаемому цвету, который Кора видела в жизни.Иногда она отчаивалась, ругая себя за ?стервозность?: нельзя сочинять в голове идеал и слепо следовать ему во всех деталях. Потом била себя по рукам, вновь и вновь повторяя, что вообще-то ей некуда спешить, и она вполне себе может позволить помечтать об этом воображаемом мужчине. Если ей суждено с кем-то связать судьбу, то она его встретит и полюбит, будь у него хоть зелёные волосы и фиолетовые глаза. А если нет, то в жизни полно других интересных вещей, которым стоит посвятить свою жизнь.Но после наступала стадия любопытства, когда она пыталась разобраться, откуда этот образ взялся. Кора пересматривала сериалы и фильмы из детства, искала прочитанные книги. Но нигде не попадался персонаж, который полностью совпадал внешними и внутренними качествами с образом из её головы. И это озадачивало.Пекарня хоть и называлась британской, но без зазрения совести продавала и кипрский кофе из рожкового дерева, и французские эклеры. Даже итальянский семифредо могла предложить. Глобализация в чистом виде.Заказав баноффи пай и латте, Кора довольно поёрзала на стуле и посмотрела на Костаса, который с интересом следил за ней.— Давно работаешь в сувенирке?Кора подумала, что спросить что-то ещё банальнее, чем это, просто невозможно, но вежливо улыбнулась.— Несколько месяцев. — Тяжело, наверное? Весь день на ногах.— Лучше, чем весь день в офисе.— Это да…Костас неловко почесал затылок. Он явно боролся с тем, что хотел спросить, всё звучало глупо, и он перебирал в голове десятки вариантов. Кора решила взять всё в свои руки, чтобы не скучать.— И откуда у тебя такое необычное увлечение — кормить рыбок в море?— Да ниоткуда, — пожал плечами парень. — Моя аквариумная рыбка недавно сдохла, корм куда-то надо девать.— Сочувствую, — растерянно произнесла Кора. Что ж за день такой — то мёртвые попугаи, то рыбки. Аид не на шутку разбушевался.Кора опёрлась локтями о стол и уронила голову на ладони.— А мотоциклами давно интересуешься?— О-о, — увлечённо протянул парень. Затронутая тема явно была его любимой. — Это у меня от папы. Я, кстати, в гонках на выходных участвую. Хочешь пойти со мной?— Нелегальных?— Да куда ж мне до легальных. У меня и экипировки нет, и я всего-то любитель. — М-м, почему бы и нет? — сказала Кора, озвучивая вслух свои мысли. — Это было бы увлекательно.На том и порешили. Принесённый заказ умяли быстро, обменялись наконец-то номерами и распрощались — Кора только заикнулась, что собирается продолжить шоппинг, как парня тут же сдуло морским бризом.Кора вздохнула. Парень оказался из разряда безнадёжных. На повторное свидание согласилась только из-за интереса к мероприятию, на котором ей никогда не приходилось побывать: не то чтобы она любила гонки, но любила всё новое и необычное. Она неспешно шла к пляжу Финикудес, сжимая в руках недавние покупки. Время близилось к закату, и у горизонта образовалась яркая картина безмятежного моря, в чьи волны вливались краски заходящего солнца и темнеющего неба. На пляже почти никого не было, хотя смотритель ушёл, и шезлонги можно было использовать бесплатно. Сев на один из них, Кора открыла сумку, чтобы достать телефон, который очень неудачно затерялся в складках кармана. Найдя аппарат, проверила, нет ли сообщений от мамы и девчонок, но дисплей уныло оповещал, что ничего нет.Кора подняла голову и посмотрела вокруг. На приличном расстоянии от неё пара молодых родителей уговаривала что-то сделать плачущего ребёнка, а к берегу подошёл и сел на лежанку высокий черноволосый мужчина, устремив взгляд к горизонту. Кора остановила на нём свой взгляд — рост и цвет волос роднили его с её идеалом, но рассматривать прочие детали было неприлично, да и после провального свидания с Костасом ей не очень хотелось заводить новые знакомства. Она решила сделать пару красивых снимков. Щёлкнув несколько раз, отправила файлы в чат с Кат и Кики и предложила прогуляться вечером, благо погода стояла безветренная. Сообщения висели непрочитанными, и Кора принялась рассматривать закат, но её взгляд то и дело соскальзывал на черноволосого парня. Она вдруг поняла, что её одолевает какой-то необъяснимый, даже сверхъестественный интерес к нему. Всё дело могло быть в том, что ей жутко хотелось проверить, какими были его глаза, и Кора даже забоялась, что наконец-то увидит их. От этого чувства задрожали коленки, и ей уже совсем не хотелось ничего проверять. Она встала и собиралась уйти, но не смогла себе позволить это сделать.Сжав ладони в кулаки, она выдохнула и подошла к нему.***Аид без труда нашёл виллу Афродиты и Ареса в Пафосе. Он не любил бывать здесь, больше по душе ему был дом Ареса во Фракии* — более прохладный и не такой большой. Но богиня любви обожала роскошь и красоту, поэтому когда её муж, бог войны, звал дядю к себе в гости, Аид каждый раз, приходя, останавливался у ворот на пару минут, чтобы разглядеть шикарные украшения трёхэтажного дома из белого камня. Конечно, себе бы он предпочёл что-то более лёгкое и с цветами потемнее, но архитектор виллы свои деньги явно получил не за танцы с бубном вокруг фундамента.Аид едва успел коснуться звонка, как ворота распахнулись, пропуская его внутрь. Арес наверняка был дома и уже почувствовал присутствие любимого дяди, раз его пропускали в дом без лишних вопросов.Их связь была многим почему-то непонятной, но оба мужчины прекрасно знали, откуда она взялась и чем крепилась. Самый нелюбимый брат Зевса и самый нелюбимый сын Зевса отлично поладили на фоне плохих отношений с упомянутым богом. Нелюбовь отца вызывала у Ареса негодование и печаль, а раздражение брата вызывало у Аида равнодушие, которому он и учил Ареса. Позже к этому добавилось поощрение Аидом деятельности Ареса — в кровожадных войнах солдаты гибли целыми полками и дружно спускались в царство бога мёртвых. А после того, как Аресу случилось освободить Танатоса от оков хитроумного, но раздражительного Сизифа*, дружбу дяди и племянника поистине можно было назвать эталонной.К тому же, по странному стечению обстоятельств, они оба были единственными из всей семьи олимпийцев, чью голову покрывали чёрные волосы. Только у Ареса это были густые непослушные кудри, которые он зачёсывал назад, что вкупе с правильными мужественными чертами лица делало его похожим на актёра старого Голливуда. Только всё ?портили? большие алые глаза с выразительными бровями и огромная мускулистая фигура, которые навевали мысли о том, что в сороковых-пятидесятых он мог сыграть разве что Спартака или очень спорного Дракулу.— Дядя Аид! — басом прогремел Арес, встречая бога мёртвых на пороге своего дома. Он сам не смог скрыть улыбки и тепло поприветствовал племянника. — Как дела, дядя?— Скверно, — пожаловался Аид. — Сегодня я провёл на поверхности больше времени, чем за последние сто лет. Хочется растечься лужей. А у тебя?— Шикарно. Купил новую машину! — как маленький мальчишка порадовался Арес и даже потёр ладони от нетерпения. — Хочешь, покажу? Это просто зверь!— Не сочти за грубость, но я бы отказался.— Понимаю. Тебе, конечно, больше по душе катафалк, чем спорткар.Они встали в прохладном коридоре между широкой гостиной и комнатой с лестницей, ведущей в спальни наверх. Привычного шума, обыкновенно наполнявшего виллу, не наблюдалось, и Аид спросил:— Твои парни дома?— Нет. И Пан знает, где их носит. Разве ты не к Афродите?Аид сощурился.— Она мне уже всё рассказала, — ответил Арес на немой вопрос.— Земля слухами полнится быстрее, чем здравым смыслом.— Здравый смысл здесь в принципе отсутствует. — Арес махнул рукой в сторону гостиной. — Она в бассейне и в хорошем настроении. Можешь пытать.Аид пытался не спрашивать себя, что можно делать в бассейне в такую жару и зачем. Пройдя сквозь гостиную, Аид вышел в маленький коридор, который оканчивался арочной дверью — она и вела во внутренний двор с бассейном. В нём, расположенном прямо по центру двора, на гигантском надувном фламинго лежала Афродита. Правой рукой она обнимала шею резиновой птицы, а в левой покачивала треугольный бокал с напитком.— Выпивка с утра приводит к алкоголизму, — без лишних приветствий начал Аид, подходя ближе.— А ворчание с утра приводит к старческому маразму, — парировала богиня любви. — О, не волнуйся. Я уже в той его стадии, которую люди не проходят, просто потому что умирают прежде, чем она настанет.— Какой ты сложный, — картинно вздохнула Афродита и глотнула напиток из бокала. — Я просто люблю мартини. А отказывать себе в том, что любишь, категорически нельзя. К тому же, что может быть лучше мартини?— Куннилингус! — закричал в форточку Арес, когда проходил мимо открытого окна. Аид поморгал, стараясь не выражать свои эмоции на лице. Афродита с улыбкой выдохнула.— Наконец-то выучил правильный ответ.Аид не стал это никак комментировать, только взял стоящий рядом с бассейном стул и придвинул его ближе к стене, где собралась густая тень. Сев, он посмотрел на разомлевшую от алкоголя, солнца и любви ко всему Афродиту.— У меня есть к тебе один эгоистичный вопрос, — начал он.— Сможет ли Персефона по-настоящему влюбиться в человеческом теле? — закончила она за него. — Я слишком предсказуем, — хмыкнул Аид. Афродита пожала плечами.— Нет, просто тысячелетия работы со смертными и бессмертными сердцами не проходят бесследно. Что я хочу сказать, — она выпила содержимое бокала до дна и блаженно улыбнулась от разлившейся по крови истомы. — Я тоже никогда не попадала в такую передрягу! Ты и Персефона — боги, и стрелы Эроса, что пронзили ваши сердца, по-прежнему там. Стрела в сердце Персефоны никуда не делась, а значит, её место не может занять другая. Но её дух приобрёл плоть, и вот эта самая плоть может принять новую стрелу. Какой будет результат — откровенно говоря, я не знаю.— Зато я знаю, что можно сделать, чтобы это предотвратить, — строго сказал Аид. — Приказать Эросу держаться подальше от Персефоны со своим колчаном зла.— Это не так работает, — сказала Афродита и поймала на себе испепеляющий взгляд серых глаз. — Частично. Эрос, конечно, любит попроказничать и устраивать неудобные влюблённости, но если в дело вступает судьба, которой не избежать, то у него не остаётся другого выбора, кроме как натянуть тетиву. — И что ты предлагаешь мне делать? Нервно сидеть на троне в надежде, что Персефону это не коснётся?— Расслабиться, — ответила богиня любви, подставляя лицо и руки палящему солнцу. — Никакая судьба ей не угрожает, потому что она уже её нашла в твоём раздражённом лице, бедняжка. Я вообще подозреваю, что она и в человеческом теле любит тебя, только сама ещё этого понять не может, потому что никогда тебя не видела. Точнее, не помнит, что видела.Афродита сунула ногу в воду и попыталась подплыть к краю бассейна. Когда ей это удалось, она взяла с мраморной плиты бутылку мартини и наполнила бокал.— Ты в этом уверена? — с сомнением спросил Аид.— Я же говорю, что не могу быть уверенной в этой ситуации. Но я почти уверена, — ответила она и подмигнула.Аид выдохнул и откинулся на спинку стула. Опустил веки, чтобы назойливый солнечный свет не резал глаза.— Вот уже двадцать лет меня не покидает стойкое ощущение, что я попал в какой-то сюрреалистичный рассказ. За эти тысячелетия много всякого бреда происходило, но вот эта ситуация с изъятием души просто выбивает из меня все моральные силы.— Тоже мне, бред, — Афродита даже захохотала. — Твой отец отрезал член твоему деду, тот упал в море, и из этого мракобесия родилась я. Да я само воплощение сюра!— Это другое, — покачал головой Аид. — Отсутствие Персефоны словно отрицает наличие всех счастливых дней, что мы провели вместе. Это пугает. Даже меня.— Послушай. Всё, что можно сделать со своей стороны, я сделаю — торжественно клянусь. Прослежу за шалостями Эроса, не стану благословлять мужчин, которые влюбятся в неё. Но ты тоже дай ей шанс подышать свежим воздухом вне этого ядовитого котла мира богов. Пусть живёт, радуется, хохочет. А когда настанет день и её человеческая жизнь оборвётся, она с распростёртыми объятиями кинется тебе на шею и зацелует до смерти.— Забавно, что Деметра вчера говорила то же самое, — усмехнулся Аид.— Потому что мы, женщины, более чуткие, чем вы. — Афродита глотнула напиток и запоздало удивилась. — Ты разговаривал с Деметрой?!— А, мимолётно, — отмахнулся он, вставая и направляясь к двери. — Я всего-то сообщил ей о том, где находится Персефона. — Это уже шаг навстречу.— Я бы не стал называть это так. И не говори Зевсу, иначе всю землю зальёт дождями из-за его чувства самолюбия. Аид уже собирался уйти, но задержался, когда положил ладонь на горячую дверную ручку. Он повернулся к сияющей в солнечном свете Афродите.— Спасибо тебе. Мне стало немного легче.Она ничего не добавила, лишь улыбнулась и помахала ему рукой.Он с облегчением вошёл в прохладный дом, благословляя всех мертвецов, что были причастны к созданию кондиционеров, на комфортное существование в его царстве. В гостиной очень вовремя образовался тот самый шум, который всегда воспроизводили двое старших сыновей Афродиты и Ареса.— Дядя Аид! — такими же бархатными басами, как у Ареса, встретили его близнецы Фобос и Деймос. Он не был против того, чтобы они называли его дядей, хотя технически он был их двоюродным дедушкой. Но дядей в такой ситуации всегда быть приятнее.Оба брата не только жутко походили друг на друга, но и на отца — высокие, с широченными плечами и далеко не скромными мускулами, только чёрные волосы обоих братьев были уложены по-разному: Деймос любил носить современную причёску с выбритыми висками и стянутым на затылке пучком, Фобос же уютно себя чувствовал с коротко стрижеными волосами, зато бриться не любил и часто ходил с недельной щетиной. Братья попытались крепко обнять ?дядю?, но Аид вовремя сгруппировался, предотвращая слишком интимный контакт, потому что оба силача могли сдавить в своих объятиях так, что захрустит то, что хрустеть не должно.— Как дела? Чего делаешь на Кипре? Папа показал его новую тачку? — наперебой спрашивали близнецы, не удосуживаясь подождать, пока Аид ответит хоть на один вопрос. Он постарался сказать что-то короткое и дежурное, но быстро сумел-таки свернуть тему разговора в нужное ему русло.— Ребята, мне потребуется от вас небольшая услуга.— Всё что угодно! — А что надо сделать?Аид положил руки на плечи обоим братьям и хитро улыбнулся. — Скажите мне, кто самый крутой воин на свете?— Папка.— Да, наш батя.Аид застыл. Он рассчитывал на другую реакцию, но видимо, недооценивал степень уважения братьев к своему отцу. Царь мёртвых думал, что Фобос и Деймос начнут наперебой доказывать, что каждый из них лучший, и тогда он предложит им обоим взяться за выполнение задания, которое хотел им предложить, но всё приняло неожиданный оборот, из которого придётся выкручиваться.— Ну, конечно же, ваш папа самый крутой воин! — с понимающим видом ответил Аид. — А кто после него?— Ты, что ли? — неуверенно спросил Деймос. Фобос заинтересованно почесал щетину на подбородке.— Комплимент мне льстит, но у меня есть сомнения по этому поводу, — сдержанно сказал Аид. — Я вообще намекаю на вас, дурни.— Да не-е, Фобос круче, чем я, — к удивлению царя мёртвых заявил Деймос, на что его брат замахал руками.— Не неси ерунду, ты круче! Знаешь, что он на прошлой неделе…— Я! — повысил голос Аид, выставляя руки вперёд, и продолжил вкрадчиво: — Я хочу, чтобы вы защитили кое-кого важного для меня. Близнецы умолкли и наконец слушали его внимательно, не шевелясь и даже не дыша.— Я нашёл Персефону. — Братья открыли было рот, но Аид прервал их резким жестом руки. — Есть вероятность того, что кто-то хочет наслать на неё неприятности. Я буду премного благодарен вам обоим, если вы постараетесь проследить, чтобы ничего плохого с ней не произошло, пока она не вернётся в мир богов.— Даём слово!— Слово чести воина!Заметив за их спинами появившегося Ареса, Аид со снисходительной улыбкой отпустил близнецов от себя — разговор был окончен. Через несколько мгновений из внутреннего двора донеслись крики Афродиты, гогот парней и плеск воды — такой, будто в бассейн уронили два огромных титановых шара.— Они никогда не взрослеют, — философски изрёк Арес.— Оба пошли в отца, — усмехнулся Аид. Божественный племянник лишь пожал плечами.— Уже уходишь? Оставайся на ужин — Дита зачарует нам какого-нибудь модного повара, и он ради неё сварганит нам столько необычной еды, что пузо лопнет.— Лопнувшее пузо не входило в мои мрачные планы на сегодня, — отказался Аид. — К тому же, я бы хотел наконец-то спуститься вниз, домой, а мне ещё надо зайти к Гекате. Поэтому встреча с модными поварами — без меня.— Приезжай хотя бы в гости на выходных, — предложил Арес, когда Аид стоял уже на пороге дома, и чуть более неуверенно добавил: — Сыграем пару раундов в ?Mortal Kombat?.— Пары раундов тебе никогда не хватало, — с сомнением сказал Аид. Арес подумал и добавил:— Пару десятков.Бог мёртвых не стал ничего обещать, но тепло распрощался с племянником. Усталость, накопившаяся за этот длинный и насыщенный день, уже давила на плечи, и ему хотелось поскорее оказаться дома — в прохладе, тишине и спасительной темноте. Тем не менее, он хотел ещё раз переговорить с Гекатой, чтобы прояснить несколько моментов. В конце концов, он обещал её наказать за непослушание, даром что сам наказания до сих пор не придумал.Когда же к закату Аид вернулся в Ларнаку, желание разговаривать хоть с кем-либо и вовсе пропало. Слова Афродиты немного его успокоили, и ожидание возвращения Персефоны домой уже не казалось таким безнадёжным. Человеческая жизнь была столь хрупкой, что редко длилась дольше века — в сравнении со временем, что они уже прожили, этот период можно было расценить как очень неприятный год, полный одиночества.На полпути к дому Гекаты Аид понял, что не желает никаких разговоров сегодня. Он собирался уже спуститься в Подземный мир, но решил задержаться буквально на пару минут, чтобы посмотреть на закат. Наступление ночи всегда действовало на него зачаровывающе — человеческий мир в сумерках напоминал ему дом и уже не выглядел таким чрезмерно шумным и неуютным.Он спустился к пляжу Финикудес, на котором практически не было людей. Лишь вдалеке темноволосая девушка, наклонившись, что-то искала в своей сумке, а справа от него пара молодых родителей с ребёнком собирали вещи. Ребёнок орал. Аид закатил глаза и свернул чуть влево, подальше от шума. Сев на шезлонг, он медленно выдохнул. По тёмно-синим волнам растекалась медь — отражение облаков, окрашенных лучами заходящего солнца. Ветра не было, и морская вода лениво лизала серо-жёлтый песок. Картина до безумства красивая, умиротворяющая и усыпляющая, так что Аид пожалел, что не любуется ею вместе со своей женой.Идиллию нарушал лишь крик никак не успокаивавшегося ребёнка, да голос какой-то девушки, которая то ли звала кого-то, то ли извинялась за что-то. Когда же настойчивое ?извините? раздалось прямо над ним, Аид напрягся и повернулся к девушке.И обомлел, широко открывая серо-стальные глаза.— Извините, вы не могли бы меня сфотографировать?