1.2. Первые шаги (1/1)

Его лаборатория превратилась в детский сад: везде были раскиданы подушки и одеяла, игрушки, книжки и бумаги с цветными мелками. Виктор приступил к эксперименту спустя неделю, дождавшись, пока малышка привыкнет к окружению. Ребенок оказался довольно тихим, но любопытным, Виктору пришлось убрать все провода и остальные опасные для нее предметы. ?Не хватало еще оббить стены мягкой обивкой, чтобы она не поранилась? — смеялся он сам над собой. Но он ничего не мог поделать с этим, ведь второго шанса найти подопытного может и не быть.Когда терпение закончилось, Колфилд взял ребенка на руки и поднес к лабораторному столу. Он усадил малышку на стол, а после надел ей на лицо маску с анестезией. Пришлось придерживать ее голову, чтобы та не соскальзывала с ее лица. Девочка была не довольна этим и пыталась вырваться, громко мыча, но прибавив немного газа, та быстро уснула. И доктор приступил к эксперименту. Взаимодействие ДНК инопланетянина с ДНК человека ему было известно: первое немного изменяло второе, добавляя новые ячейки. Так что, первым делом он думал понемногу добавлять слизь в кровь ребенка, наблюдая за реакцией сердца. Сама слизь по большей части состояла из воды и кислорода, остальным были неизвестные химические элементы и плазма, напоминающая плазму человеческой крови. Ученый решил добавлять эту жижу через капельницу, и если этот тест будет успешным, то можно перейти к живому экземпляру зеленого.Полчаса Виктор просидел, наблюдая за мониторами, часто кидая взгляды на ребенка. Никакого дискомфорта на ее лице не отображалось, сердце тоже билось нормально, хотя в организм попало почти сто миллилитров. Еще немного и он убрал капельницу, и взял немного крови на анализ. Внешний осмотр ничего не дал, а уже под микроскопом он заметил первые изменения: лейкоциты приобрели зеленоватый оттенок, приблизив еще больше, Виктор увидел светящийся осадок на клетках. Добавив в образец немного частиц гриппа класса Н2, он заметил обычную реакцию на вредителя. Кажется, ничего толком не изменилось. Или это проявится со временем.Виктор переместил малышку на самодельную кровать — матрац, полный мягких подушек и одеял, и она проспала еще пару часов. О ее пробуждении Колфилд узнал, когда она дергала его за полы лабораторного халата. Девочка смотрела на него сонными глазами, указывала пальцем на рот и проговаривала ?ням, ням?. Внешние изменения тоже были не замечены. Виктор быстро раскрыл банку с фруктовым пюре и вручил ей, а сам начал наблюдать и записывать изменения. Она была все еще обессиленной, но могла держать свою маленькую пластмассовую ложечку и есть. Моторика тоже осталась без изменения.Но теперь она казалась беспокойной. Девочка начала требовать внимания, пока Виктор занимался другими делами, чтобы прикрывать свой главный эксперимент, она ползала вокруг и просилась на руки. Если он не брал на руки, та начинала хныкать. Доктору приходилось усаживать ее к себе на колени, пока он занимался бумажной работой, а потом замечал, что она спит, скрутившись клубком, словно котенок.На следующий раз ребенок был покорней, но когда он надел на нее маску, тасхватила его за палец. Глядя на испуганные глаза девочки, Виктор вздохнул и пододвинул себе стул, чтобы сесть рядом.— Боишься? Так тебе спокойней? — спросил он, а после опомнился и одернул себя. Он не впервые разговаривает с ней, что крайне не желательно. Разговоры и прочее могут привести к привязанности к пациенту. А привязанность это то, чему нельзя проявляться, при его раскладе. Если все пойдет по его плану, этот ребенок может стать первым шагом к вакцине, а после и спасению их вида. Но Виктор ничего не мог поделать, глядя на ребенка. Не смотря на то, что видела она его впервые, та безгранично ему доверяла, это было видно по ее взгляду и действиям. Возможно, Моника показывала его фотографию или еще что-то, что могло расположить малышку к нему. Еще было странным, но ученому казалось, что та прекрасно его понимает, притом, что еще не может твердо стоять на ногах. Да и слова она не выговаривает, только случайные звуки. Он думал об этом, пока не заметил, что хватка на его пальце ослабла и девочка уснула. Через два дня все повторилось, но теперь Колфилд понял, что рассказывал ей истории из колледжа. В который раз, убеждая себя не разговаривать с подопытным, доктор продолжил тесты и после этого сеанса появились изменения. После того, как ребенок проспался, и Виктор принес ей морковное пюре, он увидел выделения из носа малышки. Они были зеленые, но не как обычные сопли. Они светились, как светилась слюна у Далилы, когда она проявляла признаки агрессии. Ребенок дышал ртом, а ее щеки покрывал румянец. Виктор проверил температуру и понял, что теперь организм малышки начал реагировать на посторонние частицы.— Давай посмотрим, что у тебя, — сказал ей Виктор, поднимая девочку на руки. Он вытер рукавом слизь, а потом понес к столу. Та крепко сжала край футболки и положила голову ему на плечо, глубоко дыша. Температура не превышала критической, но Виктор приготовился ее сбивать, на всякий случай. Малышка хрипела, через минут десять она не могла сидеть, и Виктор принес ей подушку. Засыпать она не засыпала, а когда румянец стал еще больше, Колфилд решил дать ей жаропонижающее. Возможно, и с этим детскому организму нужна помощь. — Сейчас я тебе помогу. — улыбнулся он, когда та раскрыла глаза. Он разболтал лекарство в бутылочке и преподнес к губам девочки. Та сначала сделала глоток, но когда она распробовала горький вкус, начала противиться. — Нет, нет, нет! Ты выпьешь все до капли. — мужчина зажал пальцами ей нос, жидкость лилась мимо рта пока малышка не сдалась и не попыталась вдохнуть ртом. Так она выпила практически все, что не пролилось мимо. — Не обижайся, но после этого тебе станет лучше.Потом он уложил ее спать, и просидел над ней так может полчаса или час. Когда температура спала, Виктор принял это как хороший признак. Первый пункт его плана был выполнен, можно было начинать подготовку к внедрению оккупанта. ***Но до этого их ждала рутина. Подобной реакции не повторялось. Виктор брал еще несколько раз кровь на анализ, замечая, что инопланетные частицы стали схожими на частицы человеческой крови. Словно, у них тоже был разум, и они начали подрожать окружению. Что тоже не менее интересно! Малышка же снова была тихой, все время она проводила за игрушками, или водила мелками по бумаге, повторяя за ученым, или рассматривая рисунки в детских книжках. Все это время, Колфилд пытался изнурить зеленого, чтобы тот не начал сразу же пытаться контролировать ребенка. При этом он часто ловил себя на том, что он берет малышку на руки и обсуждает свои действия. Иногда та следила за его ртом, пытаясь разговаривать, а иногда просто спала, положив голову ему на плечо. И при этом все казалось естественным, удобным. В конце концов, он за все время здесь разговаривал с кем-то, только на обходе и когда покупал продукты. А потребность в общении нужна каждому человеку. Так прошло еще несколько месяцев. Оккупант был практически обездвижен и реагировал, только когда его касались. Но все же, Виктор не решился проверить его на ребенке. Пока малышка игралась с книжками, он оставил ее одну и проверил зеленого на лабораторной крысе. Казалось, грызун слишком маленький для инопланетянина, но он все равно проник в горло крысы без каких-либо трудностей. Колфилд начал наблюдать за ним, подмечая, что глаза-бусинки оставались темными, а не менялись на зеленый, как у остальных инфицированных. Он не обращал внимания на все вокруг, сосредоточившись на грызуне, даже когда девочка подошла к нему и привычно схватилась за полы его халата. В другой руке она держала книжку, которую читала только что. Ну, как читала, она не знала еще букв, но по картинкам ее мозг понимал, о чем там говориться. Там были нарисованы дети, такие же, как она, и взрослые – как Виктор. Отец, вместе с дочерью и сыном, запускали летучего змея, и по их лицам было видно, что им весело. Но они совсем не занимались вещами, которыми занимались она с Виктором. Доктор не заметил, как ребенок дергает его за халат и что-то говорит. Он даже подкинул крысе немного хлеба, чтобы проверить обычную реакцию. Но потом, к нему дошло:— Па… Папа.Сначала, он подумал, что ему показалось. Виктор медленно перевел взгляд вниз, к девочке. Судя по ее улыбке, она была довольна своим первым словом, и была уверена в своем выводе. Ведь, все же просто, так нарисовано в книжке: отец и дочь! Но Виктор был другого мнения. Он почувствовал, как холодок прошелся по его спине, особенно, когда малышка снова его назвала папой. Он сразу забыл про свой эксперимент, забыл про грызуна и зеленого в нем, он отложил ручку и планшетку, а после взял девочку под руки, внимательно глядя в ее радостное лицо.Шаг, еще шаг и доктор спешит к другой комнате. Он оставляет ребенка у двери, захлопывает ее и бежит прочь из лаборатории. Потом садится у стены и хватается за голову. Она только что назвала его папой, хотя он ни разу не упоминал это слово. Его пробила дрожь. ?Нет, нет, все не так! Неверно! Неправильно!? Хотя, она имеет на это полное право, биологически, он ее отец. Но он не считает ее своей дочерью, она всего лишь подопытный! Она может стать научным прорывом, научный эксперимент, не более. И если проект увенчается успехом, он не думал брать ее под свою опеку. Он даже не задумывался на счет семьи!Но с другой стороны, ее желание самой научиться говорить очень удобное. Было бы плохо, если девочка сможет справиться с оккупантом, но не сможет говорить. С ?девочкой-маугли? работать будет еще труднее, чем с младенцем. Он должен был заняться ее обучением хотя бы элементарных вещей, а не пресекать все попытки ее развития. Его реакция на первое слово ребенка могла убрать все ее желание разговаривать вообще. Виктор поднялся на ноги, осознав, что стоило поступить иначе, а не поддаваться панике. Например, нужно было просто объяснить ребенку, что его нельзя так называть. А не закрывать ее одну в комнате. Как и ожидалось, вернувшись, он услышал горький плач за дверью. Грудь сдавило чувство вины, ему и вправду не стоило так себя вести. Двери открылись, и малышка упала ему прямо на ноги. В комнате была кромешная темнота, что он сразу не заметил, и та просто опиралась всем телом на двери. Колфилд поднял ее на руки, прижав ее голову к своему плечу.— Прости, пожалуйста. — мягко проговорил он, всхлипывающей девочке. — Я не должен был так реагировать. Но ты не можешь меня так называть. Они простояли так пару минут, Виктор покачивался взад-вперед, ожидая, пока девочка успокоится. Потом он усадил ее на подушку, а сам вернулся к столу и взял ручку. Доктор быстренько глянул на грызуна, что просто жевал свой хлеб, и вернулся к малышке. Ему нужно придумать, как она сможет его называть. Доктор Колфилд будет неудобно и долго для маленького ребенка, Виктор тоже сложно. Перебрав в уме еще несколько вариантов, он написал на бумаге большими буквами ?УИК?. Для него это было немного оскорбительно. Так его называли в школе, потому, что он был довольно слабым ребенком. Но именно это прозвище может легко выговорить девочка. Осталось ее только научить. Доктор положил лист перед ребенком и провел ручкой по буквам.— У-ик, — выговорил по слогам тот. Девочка молча наблюдала за его движениями, потом подняла голову и выговорила:— Воуик.— Нет, нет. — покачал головой Колфилд. — Уик. У-ик. Она нахмурилась, опустив голову к листу. Через полминуты тишины, Виктор тяжело вздохнул, думая, придумать что попроще. Когда та снова подняла на него голову.— Уик! — выдала она, широко улыбаясь. Улыбнулся и Виктор.— Правильно. Я – Уик. Запомнила?— Дя.— Молодец. — он уже подумал погладить малышку по отросшим волосам, но вовремя передумал. Такие неосознанные порывы и он быстро привяжется к ребенку. А это может помешать его цели.***Оккупант был готов. Он был жив, но у него не хватало сил, чтобы контролировать что-то. Правда, чтобы вытащить его обратно, пришлось пожертвовать мышонком. Но приходится идти на жертвы ради чего-то большего. Виктор чувствовал, что движется в правильном направлении. Экземпляр, который он приготовил, был более развитый, чем многие другие, что ему попадались. Если он приживется в организме ребенка, и та будет его контролировать, малышка сможет использовать их способности в своих целях.— Переходим ко второй стадии. Готова? — ребенок отвернулся от своей бумаги, кивнула и протянула ему свой рисунок. — Что это?Доктор замер, рассмотрев его. Там был он. Точнее, он это понял по белому (серому) халату и темных волосах. На рисунке он держал в одной руке ручку, а во второй саму художницу. И они оба улыбались. На мгновение, доктор заколебался, а потом сложил рисунок себе в карман.— Ладно, идем. Ребенок посмотрел в сторону операционного стола и помотал головой.— Ну чего ты? Это обычный тест, как были и раньше. Нет, это не было то же самое. Это будет долгая операция, во время которой есть вероятность того, что детский организм просто не выдержит подобной нагрузки. Все его планы могут сорваться, если он поспешит, но Виктору все же было интересно, как это отразиться на ребенке. Возможно, это было видно по блеску его глаз, поэтому ребенок отреагировал иначе. Она сложила ручки на груди и отвернулась. Доктора передернуло, ей чуть больше года, а она уже показывает характер.— Что такое? Она подняла на него голову, хитро улыбнулась и протянула к нему руки. — Я должен понести тебя?— Да. — Что? Ты должна сама учиться ходить!— Ножки болят.— Лентяйка! Но на руки он все же ее поднял. На столе уже была подушка, чтобы ребенку было удобней. Доктор подключил все нужное, а после пододвинул стул и взял малышку за руку. Та следила за экраном, на котором бился пульс, а после вернула глаза к Виктору.— Я думаю, что пора тебе учиться читать.— Читать? — повторила та. Сейчас она более спокойно относилась ко всему этому. Сердце билось размеренно, дышала она ровно. Теперь ей не было страшно.— Да. Чтобы ты понимала, что написано в твоих книжках. Да и узнала больше слов. — Мммокей, — ее веки понемногу начали закрываться. — Я буду читать.— Вот и умница. — улыбнулся Виктор. А потом прочистил горло. — Я найду тебе книжки с буквами, по которых ты будешь учиться.Девочка закивала, а после окончательно закрыла веки. Доктор наблюдал, как та проваливается в объятия Морфея, потом пару минут просидел, придерживая маленькую ручонку. Далее последовал вздох, и Колфилд приступил к подготовке инструментов. Он все еще сомневался, стоит ли попробовать вживить ингибитор, который сможет сдержать оккупанта, но передумал. Если дойдет до этого, то в любом случае его проект провалился.Операция длилась несколько часов, и все время Виктор тревожно кидал взгляды на жизненные показатели ребенка. Те не отклонялись от нормы, что сильно успокаивало мужчину. Казалось, все прошло успешно. Оккупант был в ребенке, смены цвета глаз не наблюдалось. Малышка не просыпалась еще несколько часов, и Виктор начинал волноваться. Никаких отклонений не было, но когда малышка раскрыла глаза, доктор нашел себя около нее, сжимая край стола. — Ты как себя чувствуешь? — хрипло спросил он, снова проверяя зрачки малышки.— Спать хочу.— И все? — та закивала. Виктор посмотрел на мониторы, убеждаясь, что все в норме. — Хорошо. Давай я уложу тебя.Ребенок закивал и протянул руки к нему. Доктор хмыкнул, поднял ее и отнес в ее кровать, довольный собой. Но радоваться, возможно, было рано. Есть вероятность того, что завтра она раскроет скальпелем ему шею.