Даже у тебя есть слабости. (1/1)

За линией горизонта алеет рассвет, появляется также неожиданно, как и уходит, оставляя после себя безликий призрак надежды. Надежды, что следующий день наступит, а весь этот кошмар канет в лету прошлого. Сидя у окна и видя, как свет медленно озаряет все вокруг, в душе зарождается невиданное доселе спокойствие. Пока одни предпочитают отдыхать перед учебой или работой, другие встречают новый день и провожают старый. Сжелта-розовые лучи солнца нагло просочились сквозь зеленые шторы палаты, ища на ощупь того, кто попадется к ним в ловушку. К сожалению, этим кем-то, снова несчастной жертвой, вставшей на пути, оказался Джеффри Вудс, мирно спящий возле окошка. Глаза после пожара стали крайне восприимчивы к свету?— любой, тусклый и рассеянный, луч заставляет проснуться. Юноша недовольно рычит и звук этот более напоминает скрежет когтей дикого зверя, разбившегося в самый дальний угол своей пещеры подальше от чужих глаз, но нехотя, несколько даже лениво приподнимается на один локоть, второй рукой аккуратно потирая глаза. Алан всегда просыпался первым, а сейчас ему непреодолимо хотелось просто уйти под одеяло с головой и никогда больше не видеть гребаный дневной свет. Все тело жутко ломило от пребывания на новом месте, словно спал он не в больнице?— в каком-нибудь захудалом борделе. Голова разрывалась от беснующихся пчелиным роем мыслей. Сон, как любое спасение, закончится и послевкусие его неизменно горько. Через пару секунд глаза привыкли к свету, пусть и рефлекторно немного слезились, и брюнет снова мог видеть чётко, правда, не на самые дальние расстояния. Рукой отдернув штору, он позволил себе ненадолго ?поиграть? в нормальную ячейку общества, что проснулась в своей квартире, в собственной мягкой и пахнущей лавандой кровати, уже предвкушая наполненный радость день. За металлическими решётками, со временем тронутыми ржавчиной, взору открылся поистине удивительный пейзаж. Елки, трава, окно?— все это было окрашено утренней росой, которая отражала нежные оттенки рассвета, будто сами звезды сошли с небес, упавшие и несшие с собой тысячи несбыточных желаний, среди облаков высоко парили птицы, и Джеффу показалось, что они насмехаются, мол, смотри, мы свободны, нас никто не удержит. Даже потрепанный многочисленными драками чёрный кот с оторванным левым ухом решил прогуляться и мочил лапы в свежей траве?— такой же действительно свободный.Позади, в противоположном углу комнаты, раздалось знакомое мычание, причем такое же недовольное, злобное. Джефф закрывает недоступный ему, фантасмагоричный мир и оборачивается?— слишком резко, из-за чего шейные позвонки издают омерзительный, громкий, слишком громкий хруст.—?Мнгх… Господи помилуй… —?изнывает только открывший глаза Найрас, скидывая с макушки тонкое, хлопчатое одеяло. Глядя на взъерошенного, неопрятного, с опухшими глазами Джека, можно было подумать все что угодно, начиная ассоциации с являющихся на дне общества люмпенов и заканчивая опять же борделем, но язык не повернулся бы назвать его милым. Ни у кого не повернулся. Только Джефф нашел в этом лице нечто привлекательное.—?Как иронично взывать к Богу в данный момент,?— хриплым голосом прошептал брюнет, вспоминая, что они всегда были одни. Бог не слышит грешников. Богу плевать. Кто ступил за общепринятые правила, замарал руки в крови?— вне его компетенции.—?Вали к чёрту, Вудс!?— огрызается шатен, вытаскивая из-под груди примятую подушку и кидая ее аккурат в надоедливого соседа.Джефф оказался ловчее, чем рассчитывал Джек изначально, и поймать летящий объект ему не составило труда. Схватив пальцами за наволочку?— выстиранная ткань с хрустом порвалась?— парень прижал чужую вещь к себе.—?Я там был, не понравилось. И поаккуратнее с фамилиями, дорогой,?— сохраняя тембр голоса на уровне вкрадчивого шепота, пока к ним не явились санитары.То, как имет безрассудную наглость разговаривать с ним брюнет, вызывало буквально табун мурашек, бегущих от затылка до пят Найраса. Он невольно вздрогнул, приподнимаясь, а после и вовсе садясь на кровати, по-турецки скрестив ноги, молча указал на свою подушку, до сих пор прижатую к груди младшего. Джефф будто насмехается над ним, нахально, с гонором, будто всеми фибрами души желая продемонстрировать, чего он стоит, двумя пальцами подзывает себе. Джек даже вызвал внутри своего подсознания мерзко тянущийся голос: ?Вперед, ничтожество! Подойди и забери, если сможешь?.—?Ах ты дрянь, —?кажущиеся поначалу простыми, отчасти детскими и безобидными, провокации заставляют юношу подняться и нависнуть над соседом, заглянув в эти ехидные, самодовольные глаза.Алан подложил подушку себе под голову, уперся ладонями в грудь старшего. Пальцы рефлекторно сжались и рывком притянули к себе.—?И что ты мне сделаешь? Ударишь? Или же убьёшь? Вперёд, слабак, я жду,?— мерзкий характер в сочетании с речью буквально срывают с Джека маску самоконтроля. Маску, за которой прячется его персональный демон.Резко схватив за запястья, он без особых усилий умудряется их заломать над головой нижнего, сжимая с нечеловеческой силой. Чуть больше силы?— и сломает. Раздробит кости, вывернет суставы, разорвёт мышцы. Одно лишь сдерживает его: Джефф давно забил на боль и, значит, смысла калечить его тело нет. Толку от ран, если жертва не скорчится на полу, пожираемая агонией изнутри? Этого и добивался Вудс. Ждал, когда Найрас покажет свою истинную сущность монстра. Эти безжалостные и могущественные черти, пляшущие внутри холодных, бездонных глаз?— воистину завораживающее зрелище. Вот она?— тонкая грань, которая и держит Джека наравне с ним. Настоящий Дьявол, живущий в смертном человеческом теле, ограничивающим его способности?— не кровожадное божество из потрепанной книжки, не плод коллективного разума человечества, вечность ищущего, на кого бы свалить все пугающее многообразие собственных грехов, а нечто, способное показать миру вполне реальные зубы. Плотоядный оскал на лице Джека не передать простыми словами. Словно у сторожевой собаки отобрали единственную кость из-под носа. Ногти медленно впиваются в бледные запястья, сродни иглам раздирают верхний слой эпидермиса до кровавых подтёков, в то время как вторая рука потянулась к горлу убийцы, сжав его так, что едва получается вздохнуть. Нет, шатен не хотел задушить. Его цель?— вселить страх. Поставить на место наглого ублюдка, посмевшего себе чуть больше дозволенного.—?Ты просто непроглядный идиот, Джеффри. Видимо, так ничерта и не понял. Не выводи меня. Не начинай игру, из которой не выйдешь победителем,?— с рыком выдавливает из себя парень, вновь сжав пальцы на кистях и шеи соседа, заставив того издать хриплый стон. Вот только было то, чего Джек не учёл?— Вудсу эти угрозы пришлись по вкусу.— Забавно,?— голубо-серые глаза наполнены до краем первозданный безумием, азартом и… желанием, практически страстью. Он никогда не боялся боли, а о великодушной смерти порою готов был молить. Кажется, никто и ничто не способно вызвать страх у этого психопата. Даже их общий хозяин. Джефф просто насмехается над всеми и живет так, будто завтрашний день?— армагеддон. Будто завтра исчезнет все живое и миром править останутся мертвецы.Словно бес, сидящий глубоко меж лобных долей, шепчет Найрасу странную идею, а тот решает воплотить её в реальность, потому что он давно перестал задумываться: что правильно, а что нет.?Решил поиграть? Пусть будет по-твоему?,?— проносится на мгновение в голове старшего. Юноша наклоняется ближе, обжигает кожу своим дыханием, все еще тёплым, и продолжает удерживать жертву в одном положении, а при попытке вырваться?— наносит новые повреждения. Носом отодвигает ткань халата с плеча Вудса и резко впивается острыми клыками прямо в чужую плоть. Вгрызается, медленно терзает и языком собирает выступающую из раны кровь. Шатен прекрасно знает, что нужно кусать там, где меньше всего заметят. Только поэтому он ещё не перегрыз глотку этому самоуверенному засранцу. С губ Джеффри вновь срывается глухой стон боли, который он и не старается подавить. На удивление старшего, ?жертва? отклоняет голову влево, позволяя впиться сильнее, ощутить вкус лучше. Брюнет смотрел на Джека словно через мутную пелену, словно через стекло в дождевых разводах, совершенно забыв о том, что его запястья все ещё заломаны, а шею периодически сжимают ловкие и опасные, знавшие кровь, пальцы напарника. Все внимание устремилось на действия этого монстра, терзающего его тело. То, как острые зубы с каждой секундой проникают глубже в мягкие ткани, как губы смыкаются на красных и болезненных следах, а также то как медленно парень глотает горячую кровь. Все его действия заставляли мысли плавиться, как погнивающая патока, как восковая свеча. Хватка каннибала ослабла, чем не мог не воспользоваться Вудс, резким движением освобождая запястья. Найрас почувствовал в своих волосах чужую руку, а после ещё одну поверх талии. В следующую секунду черноглазый оказывается на Джеффе и от удивления поднимает голову на младшего, наконец, отлипая от многострадального плеча. Кровь тонкими струями начинает стекать по губам парня, пока он переводит дыхание, вцепившись в плечи Алана. Джек дрожит от наслаждения. Демоны хотели крови и плоти?— они ее получили, насладились вкусом человека, смаковали сей момент, оставив свои следы после. Брюнет резко сокращает расстояние между ними, сжимая мягкие пряди меж пальцев. Джеффри касается подбородка языком, слизывая частичку себя, чувствуя привкус металла на кончике. Не успевает старший что-либо сказать или сделать, как чужие губы нагло впиваются в его неожиданной, грубой пародией на поцелуй. Так жадно и властно, словно собираясь подавить зверя внутри соседа. Это сочетание мягких и влажных губ с сухими действительно невероятно. Ослабший парень медленно поддается искушению и руками обхватывает Вудса за шею, чувствуя себя… хорошо. Когда в последний раз? Он не помнит. И потому теряется. Ему правда это нравится? Или он сам хочет получить удовольствие, сам программирует собственное подсознание? Пока Джек возился со своим богатым внутренним миром, Джеффри хмыкнул аккурат в его губы, не разрывая связи, и язык его проник сквозь плотно сжатые зубы, лаская нёбо. Два языка сплелись, изображая собственные невиданные ранее танцы, упорно отказываясь уступать друг другу, вызывая у обоих юшей стаю мурашек, забирающихся глубоко в нервы тела, вплетающихся будто в мышцы и кости. Они предпочли не закрывать глаза, что позволяло насладится картиной подольше, видеть все эмоции не страстного любовника?— соперника при новом, давно забытом контакте. Не любовь?— лишь банальный интерес. Почти детское любопытство. Пальцы рефлекторно сжались на затылке Вудса, а сам брюнет наоборот, ослабил хватку и даже позволил себе перебирать чужие волосы во время процесса. Вот только от такой нежности обнаглел уже Джек и резко куснул до крови. Вновь. Нужно быть аккуратнее с диким зверем, не знающим ласковой руки. Но Джеффу не нужны люди?— его демон и монстр куда больше привлекает. Его? Возможно. Найрас разрывает поцелуй, шумно вздыхая, и слабо бьет в грудь товарища.—?Какого черта? —?старший опустил глаза, словно желая взглянуть на собственные губы, еще пару мгновений назад сливающиеся в страстном и животном поцелуе с губами напротив.Джефф приподнимает его лицо за подбородок, вынуждая вновь установить зрительный контакт. Направление черных глаз определяется лишь по дрожащим ресницам и векам, но для Джеффри это совсем не трудно. Он уже изучил эту особенность вдоль и поперёк, как свои пять пальцев. Чувствует этот взгляд.Алан сглатывает капли крови, которые успели скопиться на шершавом кончике языка.—?Хотел увидеть на твоей застывшей физиономии новые эмоции. Ничего личного,?— отвечает младший и якобы усмехается, проводя тонкими пальцами по линии скулы. Выражение Джека остаётся безразличным и лишь слегка подрагивающие ресницы выдавали праведный гнев их обладателя.—?Тц, ясно. Отдай подушку уже, достал, мерзавец,?— бормочет каннибал, вытаскивая принадлежавшую ему по законам больницы вещь из-под откровенно рассмеявшегося Джеффа.Оставить юношу с очевидной победой Джеку не позволила бы гордость, что все отчетливее скреблась где-то в глотке, поэтому аккурат в середину лица Вудса с размаха прилетает удар той самой подушки. Чтоб заткнулся, наконец. Прекратил хохотать, будто нарочито подчёркивая незримое поражение Джека. Поднявшись с младшего, он спокойно ретируется на свое место, заметив совершенно случайно: наволочка успела впитать чужой запах. Это раздражало и так до предела взвинченные нервы, но в то же время отдавало каким-то вязким теплом. Он не одинок. Во всей проклятой Вселенной нашёлся псих, которого, похоже, привлекала все многообразие его, как физического, так и морального уродства. Укладываясь на жесткую койку, искоса, краем сознания парень замечает, что Джеффри отвернулся к окошку. Пусть. Плевать. Джек совершает аналогичное действие и просто закрывает глаза, слыша на грани меж сном и реальностью, как в коридоре раздаются шаги, медленно, но целенаправленно приближающиеся к ним.