Золото (1/1)

—?Ваш завтрак, господин Ондолемар.Мой голос немного дрожал. Первое серьезное поручение. Проработав уже как неделю, я не разу не видел и клочка тени хозяина поместья, куда устроился прислугой. По словам коллег, работа совсем не затруднительна, так как хозяин дворца не устраивал пышных празднеств. Да и в общем, никаких мероприятий. Но и странным его тоже назвать было нельзя. Если надо было найти господина, всегда, либо на работе, либо в кабинете. Не самый примитивный образ жизни альтмера, но и не уникальный. Но минуту назад, ко мне прибежала горничная, запыхавшись.—?Надо отнести господину ужин. Открывая дверь в его кабинет, молодой эльф с миловидным лицом, недавно устроившийся на эту работу, беззвучно прошмыгнул внутрь.Если бы обладал я самым бойким и красноречивым пером, и тогда не мог бы описать того, что почувствовал, войдя в комнату.Огромное помещение со стеной полностью состоящая из чистейшего стекла и имела такую же дверь ведущую на балкон. Все было плотно закрыто тяжелыми красными портьерами, чтобы не пропустить и струйку солнечного света в помещение, придавая особую таинственность происходящему. Комнату освещали две лампы, стоявшие по краям мраморного камина, над которым помещалось большое старинное зеркало. С потолка свисала огромная люстра, иногда издававшая хрустальный звон.Ничто так не подчеркнет особую атмосферу комнаты, как мягкий, приятный на ощупь ковер. Аккуратно, тщательно рассматривая каждый шаг, дабы не наткнутся на стопку книг или свитков, я ступал с кошачьей грацией. Мягкий ковер глотал все звуки. Каждый шаг по нему считая преступлением, есть ли у меня, вообще, на это право.Я, конечно знал, что эмиссар Альдмерского доминиона должен жить роскошно, но таких от таких хором, сам король придет в лёгкое удивление.Наконец, подойдя к господину, я не смог сдержать своей любопытство и бесцеремонно глазел на него. Истинная золотая кожа, во правду, чистокровнейший мер. Не каждый альтмер может похвастаться таким оттенком. Со всей своей надменностью и гордостью, всё чаще по улицам начали ходить дети от межрасовых связях. Широкая крепкая, словно струна, прямая спина. Короткие белоснежные волосы, выдали бывшую принадлежность к боевому полку. Но, вряд ли простой солдат мог бы так высоко забраться по лестнице, даже имея благородное происхождение, скорее всего комбинированные (маг и боец) способности. Что было очевидно, по крепкому телосложению. Маги, несомненно, сильны, но лишь здоровое тело, может создать мощную магию.—?Сюда.Немного хриплый голос разрезал тишину.Не сразу понимая, к кому именно обращались, ещё несколько секунд смотрел ему в глаза. В моих, явно читалось недоумение, в глазах господина Ондолемара же, наоборот, тихое спокойствие, абсолютное безразличие. Зеленые?— золотые глаза. По отдельности, весьма типичные цвета радужки глаз. Но вместе, необычайно редкое и великолепное явление. Драгоценная позолота перетекающая в сочную зелень. Неотразимо. Черты лица тонкие и изящные. Высокие эльфы считаются красивой и ?избалованной? расой. Они как птицы, пушат перья друг перед другом. Но как и в каждой расе по отдельности, есть свои стандарты красоты. Не от чистоты крови идет истинная красота. И не от высокого происхождения. А в чертах, линиях. Давно я не видел по настоящему красивых женщин и мужчин. То слишком раскосые глаза. То длинный нос, или по бедному впалые щеки. Если бы каждая раса должна представить эталон своей красоты, я несомненно выдвинул бы господина.Выпасть из транса мне помогла его бровь, медленно поднимающаяся, показывая свое недовольство.Я быстро поставил позолоченный поднос на край огромного дубового стола. Уже готовясь удалится, подталкиваемый своим желанием поскорее скрыться с глаз, как по мановению волшебной палочки, сумрак расступался.Картина висевшая напротив хозяина воцарилась на стене, превращая всю окружающую роскошь в дешевую показушную ?благовонию?. В высоту не меньше двух метров, в ширину чуть меньше. Шедевр доводил до восторженного исступления. Такие картины призваны наслаждать ум и радовать глаз, обладающими силой внушения, способными ввергнуть в неведомый мир.Происходящее на полотне нельзя было назвать портретом. Так как, портрет лишь показывает внешнюю оболочку, не открываясь более. Там же, творился танец.С лицом напряженным, надменным, чуть ли не царственным он подчинялась темпераменту пылкой жестокой самки, оказавшейся более утонченной и более дикой, более омерзительной и более изысканной; груди колышутся, трение взвихренных ожерелий побуждает соски затвердеть. Она более настойчиво побуждала уснувшую чувственность мужчины, околдовывала, порабощала его волю прелестью огромного заразного цветка, растущего на кощунственной почве, распустившегося в нечестивых оранжереях. Никаких браслетов, поясов, перстней, никакой лишней мишуры. Лишь первобытная, истинная красота.Она была не просто фигляркой, что вырывает у старца крик желания и течки,?— она становилась своего рода божеством, символом нерушимого Сладострастия, бессмертной истерии, проклятой Красоты, избранной каталепсией, которая свела плоть, сделала жесткими мускулы; безразличным, равнодушным, бесчувственным Чудовищем, отравляющим, все, что приближается, все, что ее видит, все, к чему прикасается. Никогда, ни в одну эпоху, акварель не могла достичь такого колористического блеска; никогда бедность химических красок не могло передать столь сказочную роскошь, столь ослепительные ткани и тела.—?Она прекрасна.—?Я знаю.Если бы я знал, что это последнее что я увижу, не ожидая разрешения, я бы прильнул к картине и рассмотрел, что под вуалью, скрывающее лицо. Жадно вдохнул бы полотно, надеясь почувствовать не краску, а запах горячего тела.—?О...О кхакха?— никогда не думал, что вкус собственной крови будет на столько омерзителен.—?Кто она? —?Все что мне хотелось знать именно сейчас. Не?— ?за что??, ?почему??. Я продалжал разглядывать ее очаровательные голые ступни еще минуту, пока не получил ответ?——?Довакин.—?Кха… Ха ха хак ха х. Мной мог бы гордится отец. Я смеюсь в лицо смерти. Она целует меня в шею, протискивает свои холодные руки мне под рубашку, а я смеюсь над любовью эмиссара Альдмерского Доминиона к герою диких язычников. Над любовью бессмертного эльфа к скоротечному человеку. Я тихо умирал, смотря как альтмер любуется картиной, аккуратно стирая с полотна капли моей крови. Теперь я вижу что под вуалью. Красные, словно сладчайшее Сиродильское вино, багряные, как моя кровь, медленно растекающаяся по ковру, глаза. Пухлые, совсем не по-эльфийски, губы, но, от того, более манящие. Длинные, растрепанные, местами прилипшие к влажному телу живые, золотые волосы, не сравнимы с альтмерскими седыми, пепельными. Кожа цвета прорадительного молока. Красиво.Все, чего я сейчас хочу, это лишь день. Провести его с близкими, погулять среди деревьев, погрузить пальцы в песок и поймать взгляд этих кровавых глаз. Лишь день…?— Зашел бы ты на минуту позже, я бы успел завесить ее. Эх… Еще одна бессмысленная смерть.Пренебрежительно обходя труп, взяв вино со столика у камина, сказал эльф.—?Прошлый раз, любопытная горничная. До этого, заблудившийся садовник,?— продолжает, наполняя бокал красной жидкостью. —?Официально, драконорожденный мёртв. Если узнает, что жива?— ее отнимут у меня,?— оправдывается альтмер.—?Любой кто отнимет её у меня, умрет. Сделав сладостный глоток, добавил?—?— Любой.