Тонуть в смоле (1/1)

Как день начинается с утра, так и эта история начинает с рассвета. Рассветом своей жизни каждая женщина считает замужество или долгожданную встречу с единственным. Наша же Хель, она же грозный тан самых могущественных ярлов Скайрима, одна из сильнейших воинов Тамриэля, искуснейший воин соратников, одна из почитаемых глав Коллегии Винтерхолда, любимица даэдра, прославленная драконорожденная, не могла и глаза замкнуть уже четвертый солнечный цикл.Выслушивая все ее звания и достижения, скажешь, что она бывалая воительница, которая не уступит в храбрости и силе героям из книг. Но видя ее сейчас, не поверишь ни в одну историю о ее подвигах, пересказанную множество раз, детям перед сном. Когда-то, как шелковые полотно, золотые волосы поседели, запутались и слиплись. Не раз, девушка, в очередном порыве истерики, хваталась за нож, с целью отрезать позорные седые пряди, но каждый раз останавливалась, решая оставить, как напоминание о своей слабости. Слегка загорелая кожа стала не естественно бледной, придавая своей хозяйке еще более болезненный вид. Золото-карие глаза, отражая розоватый цвет неба, приобрели кровавый цвет. Белоснежные волосы и цвета крови глаза нагоняли страх даже на бывалых убийц. Но от того, что осталось, лишь хотелось плакать. Хель сидела в большой роскошной кровати, накрыта уже пятым одеялом. Деревянная комната поместья была не большой, но забита множеством вещей. Все шкафы и полки до верху заполнены свитками, письмами и книгами. Общая картина схожа со свалкой Коллегии магов. Вот, так и не распечатанное любовное письмо от навязчивого юноши, там лежит книга заклинаний по?Некромантии, рядом древние двермерские книги, которые она так до конца и не перевела, со своим старым альтмерским другом из Маркарта. На полке переливались светом, в красивом переплете эльфийские книги, либо подаренные их представителями, либо украденные (что чаще всего). Большинство слов на их плавном и нежном языке, заучить давалось легко, так как вечные забеги в Город Камня объяснялись не только большим наличием имеющейся там работы, но и ее любимыми уроками от Колсельмо и Айкантара, которые любезно предоставляли их, за ее защиту, во время экспедиций в двемерские подземелья. Запечатанные свитки скомканы и виднелись из каждой щели. Собрать их всех в кучу, образовалась бы приличная горка. Хель часто собирала, но не пользовалась ими. На столиках творилось месиво из кинжалов, монет, зелий, ядов, слитков разных металлов, шлемы и перчатки, непонятные приборы и многое другое.Многие назвали бы это рабочим беспорядком, но ничем рабочим там давно и не пахло. На каменном полу, из-за похожей свалки, нельзя было насладится всей красотой дорогущего красного ковра. На стены прикреплены записки с разнообразными набросками существ, от дракона до дремор. Над очагом красовался самый главный плод ее путешествий?— огромная карта Скайрима с названиями пещер, рек, гротов, шахт, храмов, руин, лагерей, курганов, камни способностей и многое многое другое где посчастливилось или нет, побывать Драконорожденной. Камин потухал. Дрова давно превратились в черные угли, в сердцевине которых доживает пламя.Довакин наблюдала, как постепенно сгорали дрова, потухал огонь, исчезали искры. Сравнивая этот процесс с собой. Как, молодая древесина, покрытая толстой корой, нехотя поддаваться потихоньку трескала. Но огонь берет свое, рано или поздно. Точно как смерть, облизывающая губы. Чем лучше дрова, тем ярче искры, но и догорают они быстрее. Огоньки всегда исчезают, оставляя грязную черную субстанцию. Внутри того, что осталось, сквозь трещины, видны жилы. Но не таким цветом, что был в начале, схожий с лучами летнего солнца. Этот? багрянее. Сравнимый лишь с густой кровью. Очаг больше не внушал защиту и уют. Хель он лишь ужасал, напоминая о кровоточащей ране на ее сердце и разуме. Как будто из камина на нее глядел гранатовый глаз злейшего врага.Он преследовал ее везде?— во снах, наяву, в темнейшей ночи, в светлейшем дне. Алдуин. Возвращение древнего дракона возложило все вселенские грехи на плечи молодой девицы. Что было так не справедливо. Она прокляла его всеми богами, обматерила всеми словами. Животный страх поглощал, как густое болото. Постепенно, не спеша засасывал в свои смоленые недра, не оставляя и шанса выбраться из вечных терзаний своих мыслей. В это болото, ее окунули с головой, не давая и выбора на другую судьбу.Сейчас, когда времени хватало на что угодно, но сил не было. Все чаще поток мыслей уносил воительницу в отчий дом. Большая семья?— мать, отец, старший брат, она и двойняшки сестрицы. Довольно большая семья, по местным меркам. Беззаботное и счастливое детство. Будучи одной из дочерей тана Солитьюда, девочка мечтала, что влюбится в прекрасного принца и выйдет за него замуж. В какой момент мир заточил на неё зуб? Вместо изящного серебренного зеркала, кинули в руки меч и топор. Она хотела расчесывать свои золотые волосы, пить вино в окружении прекрасных юношей и наслаждаться плясками и песнями.Дорогие люди, из прошлой жизни Хель, давно исчезли. Горячо любимый отец, хорошо устроившийся в жизни мужчина средних лет?— таким она его запомнила, часто рассказывал о своих приключениях на заданиях королевской семьи. Всё семейство, не ложилось спать, пока не услышит хотя бы одну из таких истории. Почти каждая заканчивалась смертью его компаньонов, но тогда это казалось лишь выдумкой, дабы отпугнуть интерес детей к опасному странствию. А ночные байки о драконах любил каждый, но никто и представить не мог, что существо из папиных сказок, так много будет появляться в их жизни. Через много лет, Хель нашла оправдание несуразным правилам отца. Например, говорить на улице в пол голоса, ни в коем случае не кричать и не смеяться.Каждый клинок был одержим одной идеей?— найти Довакина. Но с каждым годом,эта цель казалось все более и более непостижимой. Их истребляли. Ему ничего не оставалось, как покинуть ряды клинков. В итоге, колесо фортуны сыграло злую шутку. Он нашел то, что так долго все искали, а точнее, породил.Вскоре, после рождения, было понятно, на какую судьбу ее обременили боги. При громком плаче подрагивала вода в кувшине, постоянная температура тела чуть выше нормы, а здоровье как у быка, все болезни проходили мимо. Но самое главное?— ее вечная тяга к небу. Хель подолгу могла смотреть, как солнечный шар катится по голубому покрывалу, как облака, словно нежнейший хлопок пойманный ветром, путешествует по небу. Она мечтала, хотя бы на пару минут, стать птицей, посмотреть на мир ее глазами, касаться кончиками крыльев небосвода, чувствовать объятье ветра. Как бы не пытался уберечь отец свое дитя от жестокой участи, судьба уже начал плести свое полотно.Первенец семьи, копия отца, молодой парень, который любил этот мир, больше чем кто-либо, на памяти Хель, потерян при путешествии по Саммерсету. Две сестры, чьи имена она так мечтала забыть, были похищены бандитами и использованы в качестве шлюх. Не известно, убиты они, или так и страдают в плену. Если бы только, родители знали, как жестока обойдется мир к их детям, они бы предпочли никогда не встречаться. Мысли прервал неожиданно вошедший Цицерон. От чего Девушка вздрогнула.?Бесшумно. Как всегда?.Он закинул дрова. Все также силен и гибок. Кажется, что время совсем не властно над этим безумцем. Пока она чахла, он расцветал. Броня Клинков, любезно представленная девушкой Хранителю, пропахла ядовитыми колокольчиками и горноцветом. Только благодаря этому, возможно предсказать его появление.Приход Хранителя рассеял ненужное и успокоил. Не смотря на явное безумие рыжего имперца, Хель спокойно рядом с ним. Цицерон, как казалось, всегда был её союзником. Так странно, они?— два совершенно разных человека, с необычайными историями, две души близко знакомыми с горечью и злобой этого мира. Их били, резали, топили, сжигали, втаптывали в землю, убивали раз за разом, но они не умирали. С первым же контактам глаз, еще тогда, на одинокой дороге возле фермы, их судьбы вцепились друг в друга страстным поцелуем. Обезумевший шут и драконорожденная дева. Сражаясь бок о бок, они танцевали. Исполняли танец смерти. По отдельности, они лишь люди, жестокие полоумные мясники. Но их дуэт, подобно прекрасной химической реакции, кромсание превращал в искусство, а исполнителей в гениев.Часто, им не нужны были слова, чтобы понять. Их не связывали никакие рамки, не в жизни, не в отношениях. Они ни на каких уровнях, давно пробиты все потолки. Между ними давно не дружба, но и не роман, более близкая к космической. Чувство, название которой еще не придумали.?— Моей дорогой Слышащей холодно? Может принести ещё одеяла?От теплого взгляда шута, ощущение близости внешнего мира стало менее заметнее.?— Цицерон, не надо. Думаю, пяти, вполне достаточно. Быстрые руки привычно добывают искру. ?Когда он поймет, что продолжать путь, пора одному??Его шутовской костюм давно пылился в одном из сундуков в особняке. И как бы бедный Цицерон его не искал, безуспешно. Для темного ассасина его наряд был слишком пёстрым. Привлекал к себе много внимания.?Интересно, как бы сложилась его жизни без Братства и Матери Ночи??—?Моя дорогая?Слышащая, твой скромный шут должен вернуться к Матери Ночи?— не поворачиваясь, заявил красноволосый, снова пересекая мысли. Нордке не в радость удерживать его здесь, в далеке от убежища Братства, учитывая его не человеческую привязанность к трупу эльфийки. Где бы он не был, всегда помнил о своей миссии Хранителя. Действие растолчения ингредиентов для мази, выработалось до автоматизма. Его руки посреди ночи, отдельно от спящего тела, могут повторять знакомые движения. Не смотря на это, Цицерон уже месяц не появлялся в убежище.Хель чувствовала как ему трудно уезжать от неё, особенно, когда она в таком состоянии. Ей самой не хотелось отпускать. Его прямая обязанность как хранителя?— присматривать за телом Матери Ночи.—?Езжай. —?С ноткой холода, не задумываясь кинула довакин и поянулась за недочитанной книгой на прикроватной тумбочке.?Все равно вернется меньше чем через 2 недели.?Королева волчица том 8?— книга в нескольких сериях, по большой надежде девушки, последняя. Без сомнения, очень поучительная и информативная чтива, но как бы она не любила рассказы о королеве Потеме, восемь это много. Все не так легко сыскать. Благо у нее есть ее альтмерский покровитель под боком. Алая красная книга в толстой коже привлекала глаз. Чуть выцветшие страницы, казалось, почти не поддались времени. Новая страница гладких, без единой складки встречал своего читателя радуя.?Ох, Талос! Вот, это запах!??— уткнулась всем лицом в книгу Драконорожденная, по-детски радуясь таким мелочам. Старые книги имеют особый запах?— они пахнут временем, отпечатками чужих пальцев, людскими взглядами, клеем, стариной и чем-то ещё. Историей. Книга истлеет, рассыпется в чьих-то руках, а история останется. Губы будут ее рассказывать, ветер унесёт, заливаясь в уши теплым мёдом. Даже если все исчезнет. Она останется. Пеленой покроет мир. Останется в земле, в виде расписного кувшина. Или так и будет стоять, в виде руин, укрывая себя, словно одеялом, зелёной лазой.Почему-то вспомнился один давний друг?— Гелебор. Прекрасны как утреннее солнце и теплый как домашняя кровать, после нордских пещер?— снежный эльф, рыцарь-паладин храма Аури-Эля и один из двух известных на 4Э 201 снежных эльфов (второй?— его брат, викарий Виртур), сохранивших разум, внешность и зрение, в отличие от остальных представителей его народа. И самый симпатичный паладин на ее памяти. Первый, как казалось, кто может понять ее боль. Кто ее пережил. Их ужасная учесть данная жестоким миром очень похожа. Одиноки в своем роде.Не первый раз, Хель жалела о том, что силой не утащила эту белобрысую голову с собой. То ли от душевного родства, она так привязалась к нему. Но, возможно и его очаровательная мордашка сыграла на ее чувствах. ?Как он там, наверное, до сих пор на верной страже. ОХ, эти огромные голубые глаза. Утонуть бы в них. Жаль что я умею плавать.?Давно отвлеченная от чтения, девушка закусывала ноготь большого пальца, таращась в книгу пустым взглядом.—?Слышащая.—?Ёп%! —?От непроизвольно дернувшейся руки книга полетела на пол, открывая вид на стоящего прямо напротив нее, Цицерона. Мужчину нельзя было назвать высоким, хоть и был на пол головы выше своей спутницы.Волей случая нам пришлось сражаться бок о бок. Хоть он и не владеет магией, но сейчас вокруг него витала колдовская. Убийственная аура, от чего силуэт за спиной растянулся, постепенно приближая свои скользкие лапы.—?Цицерон, почему ты не уш…—?ХВАТИТ! —?Крик, как команда псу с кличкой ?страх??— фас!Как бы я не старалась, пройти сквозь стену не могу.—?Ц-Цицерон! Т-ты ядовитых колокольчиков наелся? —?Прекрасно, заикаюсь и дрожу как сучка. Позор.Пока Довакин боролась со страхом, шут перелез через спинку кровати и ползком, нависая над ней, медленно, растягивая удовольствие, неизбежно приближался. Его гипнотический взгляд сковал параличом. Хищная улыбка полумесяцем, становилась ближе и ближе.Голодный удав и раненая птичка.От тяжести надутых мышц шута, прогнулась кровать, пробуждая девушку и показывая всю реальность происходящего. Не способная сделать больше, она отвернулась.—?Не прячь лица. —?Произнес на выдохе, затрагивая ухо влажными губами.Повиноваться каждому слову?— такой привычки Хель не имела, поэтому, неподвижно ожидала, либо броска, либо отступления. Не зная, чего она по-настоящему хочет.Он выбрал первое.Холодные большие ладони, тоже влажные, собственнически схватили подбородок и с силой повернули. Не резко, скорее сжимая, с целью оставить следы. Помечал территорию.—?Почему мне губки твои нельзя в шкатулку положить. Тогда твой сладкий поцелуй будет только мой. —?Белый зубы оттянули нижнюю губу, кусая нежную кожу.—?Или вырезать глаза. Тогда в твоих мыслях останется только мой образ. —?Оставив истекающую кровью губу, Цицирон (он ли это?) облизал глаз оставляя за собой ручей слюнь.В его пронизывающем взгляде столько властности. Совсем не по манере обычного Цицерона при взгляде на девушку. Все те же хищные глаза бегали по лицу, ища место для отметин.—?Приятно увидеть страх, в твоих глазах. Как сердце сжимается. Терпеть не стану больше. Разреши узнать какая на вкус твоя душа! —?Сердце остановилось не желая дальше присутствовать при этом.—?ФУУУУССтпфммм… —?настойчивый поцелуй заткнул рот. Крик лишь колыхнул волосы на лице имперца, еще больше открывая вид на поблескивающее лицо от легкой испарины.—?Но скоро ждет тебя расплата за свои грехи. Вкус либидо?— мой дураман с ядом смешанный. Ты разбавила кровь, а страсти пыл?— бешенство. В похоти ночной остатки души утоплю. —?как бы явно он не меня трахнуть, что-то не давало ему опустится ниже лица. Кончик его твердой плоти давно упирался чуть ниже живота. Но он продолжал что-то тихо шептать в губы, заглядывая глубоко в глаза пьяным взором. Так проходит еще минуты три, но по ощущению весь день. И вот мы уже дышим друг другом. По моему взгляду Цицерон понял?— пора. Мучительно не спеша, он спустил руку к подолу моей ночной сорочке.—?Акоташ, быстрее! —?прорычала воительниц над ухом шута, беря инициативу в свои руки. И, вот, пару движений и голый торс Цицерона, блистательно вычурный возвышался над хрупкой фигурой.—?Подожди, моя Слышащая. —?Без обьяснений мужчина поднялся с кровати и отошел к очагу, прихватывая по дороге свои вещи на полу.Подбросив ещё больше дров в камин, Цицерон вихрем покинул комнату, затем и дом.Для человека знающего его на столько хорошо, на сколько возможно знать сумасшедших, Хель не нашла других объяснений, кроме как его безумие.