Есть два места, где тебя всегда ждут (1/1)

Ночь плавно перетекает в утро и наваливается на спину ватной сонливостью. Не помогает ни адреналин, ни выговор от шефа Бриджеса, с молчаливой, бессильной злобой швырнувшего на стол папку нераскрытых дел за этот месяц. Это, конечно, им всем укор был, но щеки зажгло именно у него. И жар этот дурной, мешающий сосредоточиться, нужно было чем-то затушить. Спидометр показывает трехзначные цифры, за которые можно получить крупный штраф, но трасса на то и была трассой, что здесь можно было позволить себе превысить лимит черепашьей скорости перегруженных городских дорог. Знакомая неоновая вывеска привлекает его взгляд, обещая несколько часов покоя. И когда он выходит на облезлую парковку, раздраженно стряхивая с плеч густой туман, гулкая тишина вокруг говорит о том, что он был прав. Скрипят дверные петли, в автомате с музыкой играют хиты 80-х, а в зале находится только один — самый нужный ему в этой ситуации — человек. — Дайкири, — он присаживается за стойку, снимает пропахший табаком плащ, глубоко выдыхает и прикуривает. — Отвратный день, — затяжка неглубокая, торопливая. Выдох. Сизая струйка дыма поднимается к потолку и путается в лопастях едва живого вентилятора. — Та самая цепочка серийных убийств? — бармен гоняет во рту сушеную гвоздику и шуршит полиэтиленовой пленкой поверх свежезабитого рукава. — Ага, ни следов, ни отпечатков, а уж о роскоши вроде орудия убийства можно и не мечтать. Нейтон никогда не понимал, на кой-черт люди делают в себе лишние дырки, готовы терпеть боль ради рисунка на жопе или красят волосы во все доступные оттенки. Не понимает, да и хрен с этим, будто он должен морочить себе этим голову. — Говорят же, что все убитые словно зверем разодраны, такого эффекта нельзя добиться от ножа или дроби, — бармен подталкивает к офицеру коктейль с щедрым ломтем лайма на шпажке. Нейтон думает, что для коктейлемешалки, которая готова сделать вид, что слушает твой словесный понос, мужик обладает редкой способностью подкреплять свои слова хоть каким-то нибудь доводом. Не то, что селюки, вывесившие на дверях отрубленные лошадиные головы, чтобы задобрить пресловутого ?Зеленого человека?. Как это должно было вызвать милость у того, кто убивает людей в защиту п р и р о д ы, Нейтон даже после прямого вопроса к местным узнать так и не смог. Мертвые глаза невиновных в людской тупости животных смотрят на него с молчаливым укором. Нейтон Джонс, офицер полиции и почетный пример для подражания у новичков, бессильно и устало опускает острые плечи. Бармен смотрит на него любопытной птицей. Ждет ответ. — Если веришь в ?Зеленого Человека?, ?Чупакабру?, ?Дракулу? и прочее дерьмо для умственно отсталых, то поздравляю, ты прав, — он залпом выпивает коктейль, звонко причмокивает, улыбается, — как раз по дороге загнал в библиотеку парочку чудищ силой своего читательского билета, так умаялся, что, пожалуй, повторю. — Тон Джонса с беззаботного снова меняется на серьезный и тяжелый, а голова поникает, будто кто-то с силой давит ладонью ему на шею. Пустой бокал возвращается отправителю. Бармен думает, что бокал коктейля не поможет поднять такое тяжелое настроение и решает использовать в качестве сервера широкий невысокий стакан. Заодно, быть может, посетитель расщедрится на откровение. Как и многие другие до него. Бармен открывает бутылку с ромом и заливает в шейкер. — Вы слышали историю о пожаре, случившемся десять лет назад? — сироп покупной, дешевый, но кого бы это волновало в придорожной забегаловке? — Ого, без придыхания и пафосного слова ?легенда?? — по телу разливается приятное тепло от выпитого, расползаясь от живота до самых кончиков пальцев. — Слышал столько версий, что не прочь послушать и твою. — Джонс чувствует, как скопившееся раздражение отходит на второй план, чуть приподнимает уголки губ и достает новую пачку сигарет. Хрустит пленкой, вдыхает запах табака, щелкает зажигалкой, прикуривает. Уже куда более неторопливо, почти вальяжно. Крепкий ром все-таки делает свое дело. — Я польщен. — Стук ножа о разделочную доску и цитрусовый, терпкий запах цедры. — Это была иссушенная южная степь, россыпь поселений кочевников и необычное дерево, вокруг которого со временем родился целый лес, а люди стали поколениями жить у его огромных корней. Они поклонялись ему, как божеству, что, по их словам, защищало от бед и дарило процветание. Но. — Он наливает готовый коктейль в стакан и подталкивает Джонсу. — Случилось, как всегда, говно, — он выдыхает густой сизый дым через ноздри, словно дракон. И, как ни странно, не торопится пить. — О да. И тут история расходится сразу на несколько вариантов, вам какой рассказать? — кошачья улыбка. — Всего три, я слышал добрый десяток, особенно повеселила ?кара божества-волка?, ?происки властей-коммунистов-террористов-инопланетян?, и, как вишенка на торте, ?падение метеорита?. — На фоне фантазии людей моя версия кажется до безобразия скучной, — он нарочито печально вздыхает. — Согласно тому большинству сплетен, что я слышал за этой стойкой, когда деревня стала расти быстрее, чем сам лес, одну из ее частей смыло полноводной рекой, лес не смог уберечь жителей, и выжившие ополчились на него — и первое дерево в частности. Однако, когда пламя коснулось корней исполина, дававшего им кров и защищавшего от опасности, огонь, охвативший его, было столь неукротимым, что поглотил весь лес и всех, кто находился в нем. — А дым от пожарища был настолько густым, что окрасил растения и даже часть домов городка неподалеку в черный цвет. ?Похоронный саван? от страшного пожара, унесшего с собой более четырехсот человек. — Нейтон замечает, что докурил сигарету до фильтра только тогда, когда пальцы колет болью. Хорошо, что он перестал носить усы, а то точно подпалил бы и ходил плешивый, как уже бывало не раз. — А в чем отличие между этой версией и двумя остальными? — чтобы привести мысли в порядок, Джонс сминает бычок о стенку замызганной пепельницы и сосредотачивается на рассказе бармена. — Отличия небольшие, но существенные, на самом деле, — бармен думает, что пепельницу надо бы уже сподобиться и все-таки помыть. — Вместо толпы, согласно молве, к дереву пришел только один человек, чье горе и злоба были настолько велики, что погубили в итоге всех. Это вторая версия. Третья же считает, что виной пожара любовь, которую кто-то из жителей потерял во время половодья. А любовь, как известно, заставляет совершать порой очень глупые поступки. — Уж лучше это будет месть, чем любовь. — Нейтон думает, куда бы сплюнуть густую кислую слюну. — Только не на пол, я вас умоляю. — …ладно, — он же пример, в конце концов, даром, что понтоваться не перед кем. — То есть, ты хочешь сказать, что из-за глупости и злобы одного или нескольких человек в итоге сгорел целый лес? — Я ничего не хочу сказать, я лишь передаю то, что слышал, — мужчина задумчиво смотрит на мерцающую неоном вывеску с напитками. — То дерево, офицер… впрочем, неважно. — Договаривай, — полицейский поднимает на него тяжелый уставший взгляд. — Дно в моем колодце чуши не так-то просто пробить. — Приятно слышать, — чуть заметно дрогнувшие уголки губ. — Дерево, которое располагалось в центре, действительно было особенным. В это невозможно поверить, это сложно понять, пока ты не увидишь его. Было в нем что-то такое чуждое, будто это осколок иного мира, принесенного в клюве божественной птицы, пришелец, что решил стать с нашим миром единым целым. Казалось, что оно мыслило и чувствовало, как человек. Не могло только общаться на одном языке, но его все равно можно было понять, достаточно было только прислушаться к шуму листвы, коснуться теплой коры, сесть рядом и закрыть глаза. — Он резко прерывается под внимательным взглядом полицейского. — Неужели все так очевидно, детектив? — Очевидно — что? — Джонс клонит голову к плечу. — Что жители из той деревни находили себе пару за пределами леса и по этой причине частенько покидали родные места? Что жить в лесу и питаться травой нравилось не всем? Что кто-то брал своих детей и вывозил из общины, дабы они не выросли помешанными на паранормальной чуши овощами? Ну да, я пропил еще все свое серое вещество, представьте себе. — Пауза, уже более мягкий тон. — Скучаете? Выражение лица бармена меняется, а костяшки пальцев белеют. — Пожалуй,