Глава 27 (1/1)

Билл просыпается ближе к рассвету и не видит Перси рядом, а вид алых пятен крови на белой подушке, кажется, с каждым разом всё мучительнее, ломают ребра изнутри. Уортон пулей несётся в ванную, но останавливается на полпути, замирая с округленными от ужаса глазами: мальчишка лежит на полу, с окровавленными губами и подбородком. Всё вокруг блекнет, темнеет и исчезает в отчаянных попытках привести Перси в чувства. Однако, это ему не удаётся. Билл не помнит, как поднял мальчишку на руки и отнёс в спальню. А дальше?— словно, не его дрожащие от волнения пальцы набирали номер телефона районной больницы, словно, не его голос путался в словах, назвав фамилию ?Уэтмор, и пытаясь хоть что-то толком объяснить.В ожидании время тянется настолько, что кажется, будто оно и вовсе остановилось и легло на грудь свинцом, не позволяя дышать.—?Держись, пожалуйста… —?шепчет Билл, как заведенный, сжимая привычно-ледяные ладони Перси.Лицо мальчишки, словно, было выбелено известкой, скулы заострились ещё сильнее, а губы стали совсем бескровными?— если бы его грудь не вздымалась от размеренного дыхания, можно было бы принять его за мертвеца.Звонок в дверь?— как весть о возможном спасении, но вошедшие в комнату врачи в белых халатах и со странными серыми кейсами в руках, окружают Перси, веля Биллу держаться чуть поодаль. От них пахнет лекарствами и профессиональным равнодушием?— теперь Уортон понимает, почему возлюбленный не желал видеть их, вплоть до последнего мгновения. Врачи переглядываются, достают какие-то приборы, предметы, шприцы, наполненные красной, желтоватой и прозрачной жидкостью, и начинают закачивать это в измотанное болезнью тело.Одна облаченная в белое фигура отделяется от остальных и всё же приближается к Биллу.—?С таким диагнозом нужно находиться в клинике, под постоянным присмотром медиков. Что вы творите?—?Он не хотел. —?отвечает сухой, надломленный голос. Это не его голос, не голос Уортона. Но звучит, почему-то из его уст. Он не смотрит на человека перед собой, наблюдая лишь за тем, как стая этих белых коршунов окружила возлюбленного.—?И тем самым довёл себя. —?врач снисходительно-сочувствующе пожимает плечами.—?А в клинике этого не произошло бы? —?Билл поднимает глаза на мужчину, но тот уже привык видеть подобные взгляды, пропитанные нескрываемой горечью.—?Возможно, это случилось бы не так быстро.—?Он дольше видел бы белые стены палаты, его дольше качали бы препаратами. Это и есть то, чего он не хотел. —?Билл не осознает, что произносит. Это голос звучит растерянно, непонимающе. Вот бы это?оказалось только кошмарным сном.—?Ваше право. Вы ему кто, брат?Билл кивает. Просто потому что не способен сейчас ответить на ещё десяток лишних вопросов.—?Сколько осталось? —?неужели это?его голос, голос Дикого Билла? Неужели, этот вопрос прозвучал, не застряв тяжёлым комом в горле.—?День … самое большее?— сутки.Мира не существует…?За окном поздняя весна, которую Перси любит до безумия. Он говорил, что рад успеть умереть весной.—?Мы сделали всё, что в наших силах. —?врач поджал губы.Билл не видит, как медики покидают дом, не видит перед собой ничего и не чувствует собственного тела.?Сон, сон, сон.??— воспаленное сознание пытается спастись самообманом, только смысла в этом мало.Уортон садится на кровать. Не его руки сжимают эти изящные тонкие пальцы, и не его губы невесомо касаются бледных губ. Перси слабо приоткрывает веки и на бледных губах расцветает улыбка, похожая на хрупкие сорванные цветы, хотя сил с трудом хватает даже на несколько слов.—?Тсс… Не говори ничего. —?Билл мягко улыбается ему в ответ, но уже сквозь слёзы, и Перси понимает, что это конец.—?Я счастлив. —?с трудом произносит он и тяжело выдыхает. —?Счастлив, потому что люблю тебя.—?Я тебя сильнее. —?голос предательски ломается.Перси тянет руку к лицу Билла, чтобы вытереть мокрые дорожки, но собственное тело уже с трудом слушается, становясь ненавистным предателем. Билл берет ладонь любимого в свою и прижимается к ней губами. Он не может больше ничего сказать: кажется, ещё одно слово?— и сердце разорвется на части забрызгав кровью рёбра изнутри.—?А картину всё же напиши. —?Перси тяжело выдыхает. Каждое слово стоит уже адских усилий. —?Ладно? Из тебя получился бы прекрасный художник…—?Я стану им, Перси! Я буду учиться, обещаю… —?Билл с пылом даёт это обещание, будто, если произнести его, может всё измениться.—?Только если хочешь сам. —?Перси сглатывает, ощущая во рту металлический привкус крови.—?Хочу.—?Этот дом… Там документы. —?мальчишка показывает на шухляду письменного стола. —?Он твой.Уортон готов променять дом, свободу и весь мир на то, чтобы остаться с любимым.Перси снова улыбается, все же коснувшись ладонью щеки Билла.—?Поцелуй меня.И Уортон снова прижимается к бескровным пересохшим губам, ловящим чужое тепло, но Перси уже не отвечает на поцелуй. А Билл целует, ловя последние частицы тепла любимых губ. Широкие плечи содрогаются от беззвучных рыданий, когда Уортон сгребает бездыханное тело в объятия, принимаясь убаюкивать, как дитя.—?Перси… —?выдавливает парень, когда слёзы на какое-то мгновение перестают душить. —?Перси? —?Билл касается мягких прядей волос любимого, начиная перебирать их пальцами. —?Мы ведь не прогулялись ещё по пустым улицам, слышишь? —?теперь в голосе звучит осознание, но одновременно и мольба: Уортон не может поверить, что возлюбленного больше нет. Ему кажется, стоит лишь упомянуть прогулку, которой так хотел Перси?— и он откроет свои янтарно-карие глаза. Но этого не происходит. Ладони, которые он сжимает в своих, холодеют с каждой минутой. Билл без раздумий согласился бы снова оказаться в камере блока Е, не раздумывая согласился бы умереть на электрическом стуле, если бы это могло всё изменить. Да, казнь?— это страшно, безумно страшно, но потеря, которая ломает человека раз и навсегда?— это хуже казни.