Глава 9 "Возвращайся живым" (1/2)

Я резко села, желая закрыть уши, ведь ужасный, душераздирающий звон, похожий на вопль, пробудил меня лучше любого будильника. Что мать вашу, происходит? Зажав уши ладонями, я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя после сна. Ужасный писк казался таким громким, ох! Вот-вот кровь польется из моих ушей. Что происходит? И что это, черт возьми?-Лиам? – чуть слышно спросила я, морщась от ужасающего звука, который просто разрывал мне мозг. – Эй? Лиам спал рядом, а его лицо выглядело спокойным и таким красивым. Ох, наверное, я никогда не пожелаю о том, что переехала с ним на квартиру. С ним жизнь была не такой уж одинокой, и он дарил мне то необходимое тепло, которое исчезло с уходом Логана из моей жизни. Между нами по-прежнему не было ничего большего, чем дружба. Разве что спали мы теперь вместе, так как в однокомнатной квартирке не было места для двух кроватей.

Лиам, даже с его частыми заскоками и потребностью в мимолетных романах, все так же оставался одним из самых важных людей в моей жизни. Порой он становился моей опорой и поддержкой, защищая от внешнего мира и всего ужаса, который скрывался за маленькой дверью нашей уютной квартирки.

Его теплые объятия вечерами были особенно важными, ведь они давали мне силу бороться с ужасом, который нас окружал. Никто не ждал беду, но она ворвалась в жизни миллионов людей, терзая их сердца и вселяя в мозг как страх, так и ужас. Не важно, как это случилось и почему. Это просто была борьба, жестокая как политическая борьба, так и борьба за территории и ресурсы, которая поставила под угрозу мир двух великих стран. Черная туча медленно наползала, пряча под собой мир и спокойствие, и принося отчаяние и хаос.

Все началось с небольших революций, которые быстро набирали масштабы и перерастали в массовые восстания. За революциями следовала информационная война, которая настраивала людей друг против друга. Каждый верил своей правде, но вопрос в том… Что действительно было правдой? И почему все это горе свалилось именно на нас?Страна-гарант, которая обещала не нападать, вдруг протянула руку ко второй стране, но, к сожалению, в этой руке был пистолет. А, как известно, брат, пришедший в гости с оружием – автоматически становится врагом.

Убийства, теракты, больное человечество и жестокая политика привела к тому, что люди гибли. Все начиналось с сотни жертв, а перерастало в тысячи расстрелов и уличных убийств.

Брат шел на брата, сестра вставляла нож в спину сестре, человек истреблял человека. Но не это было самым ужасным.

Самым хреновым было то, что ты жил в постоянном страхе. Страхе, что вот-вот тебе на голову свалится снаряд и начнётся война. Не важно, мировая или же государственная. Каждую минуту могла произойти какая-то фатальная ошибка, которая станет поводом для войны.

Бывали дни, когда вера в светлое будущее возвращалась, но эта вера почти что всегда пропадала. И хоть каждый знал о нависшей угрозе… Никто и никогда не был и не будет готов к такому повороту событий.

Жить в период перемен, перестроек, революций и войн – хуже всего. И я до сих пор помню, как бабушка молилась вечерами: ?Боже милостивый, прошу тебя, только не допусти войны?. Но ее уже давно как нет, и она жила в мирные времена. Ноона, прошедшая через этот ад, всегда молилась о том, чтобы ее дети и внуки жили под мирным небом, которое не покажет им ужаса подобных событий.

Признаюсь…. Я теперь тоже молюсь. Молюсь, с надеждой, что в один день проснусь и услышу по новостям, что в моей стране все хорошо. Но разве это возможно? В наполненной ужасом и мраком жизни, я теперь как никогда прежде нуждалась в Лиаме. Смотреть новости было просто невозможно, да и я старалась избегать их. Но вечерами страх был не таким заметным, когда Хемсворт засыпал рядом. Его тихое дыхание всегда успокаивало меня и отгоняло ужасающие мысли о том, что может случиться, прочь.

-Лиам! – громче произнесла я, чувствуя, как внутри все сжимается от этого ужасающего воя. Он, казалось, не давал мне дышать. Слишком громко и слишком устрашающе. – Хемсворт, твою ж! Проснись! Заметив белый проводок, я тут же вытянула наушник с уха парня и тот, спустя секунды три, сорвался как ошпаренный.

-Что происходит? – воскликнул он, зажимая уши. – Блин!-Я не знаю! – простонала я, поднимаясь с кровати и медленно бредя к окну. Лиам свесил ноги с кровати, пытаясь прийти в себя после сна.– Но мне страшно!-Никки… - вдруг окликнул он, кидая на меня взгляд, полный отчаянья и страха. – О Боже!

-Что такое? – ничего не понимая, я уставилась на друга. Он тут же побледнел, и, казалось, готов был упасть в обморок.

-Что ты видишь в окне? – каким-то холодным, я бы даже сказала, могильным тоном спросил Лиам.

Обернувшись, я подняла тюль и уставилась на прекрасный вид города.… И не узнала его. На центральной площади, которая виднелась из окна, стояли десятки людей в формах, а прямо по нашей улице разъезжали военные машины. Было видно, как люди закрывают уши и что-то кричат, отчаянно пытаясь спастись от того, что уже случилось, или же перекрикивая сирену. Внутри меня все застыло, покрываясь тоннами льда.

-Л-Л-Лиам, - зажав рот рукой, я пыталась побороть ужасную дрожь, которая накрыла меня волной. Страх, отчаянье.

Лиам схватился на ноги и подбежал к окну, чтобы увидеть то, от чего у меня отобрало речь. Парень выругался вслух, хватаясь за волосы и сгибаясь пополам.

-Все ведь вроде как стабилизировалось, - прошептал он,вдруг подбегая к телевизору и хватая пульт. Дрожащими руками парень включил ТВ и упал на кровать. Я бесшумно возникла рядом с ним, пытаясь не задохнуться из-за кома в горле.

Эти несколько секунд загрузки телевизора, казалось, длились вечность. Внутри меня все обрывалось и содрогалось, пульсируя от холода и страха. Нет, только не то, о чем я думаю! Боже, прошу тебя! Телевизор запустился, а Лиам кинул на меня почти, что безумный от страха взгляд и схватил за дрожащую руку, сжимая ее в своей ладони.

-А сейчас у нас срочные новости! – тараторила репортерша, на которой ?не было лица?. – Не поднимайте панику и сохраняйте спокойствие! Сегодня утром было совершено нападение на восток нашей страны, чужеземные войска заступили с границы и сносят все на своем пути. Сохраняйте спокойствие и если вы находитесь близко к зоне перестрелок и бомбардировки – немедленно пройдите к пункту эвакуации. Повторяю, сохраняйте спокойствие! По приказу президента, в стране началась полная мобилизация войск, на службу привлекаются все особи мужского пола от 18 до 55 лет и другие военнообязанные граждане, а это означает, что стартовала полномасштабная государственная война! Сохраняйте спокойствие и оставайтесь дома, если вы не в восточной части страны! Каждый населенный пункт должен включить сирену, которая сообщит о полной мобилизации! Мужчины, пройдите в пункты отправки на фронт и с честью отвоюйте свободу своей родины! Вашим детям, женам и близким нужно мирное небо! Только в ваших руках вернуть нам мир и свободу! Повторяю, у нас срочные новости…. Репортерша продолжила по сотому, наверное, кругу повторять свою речь, пока мы с Лиамом сидели, боясь даже шевельнуться. Ступор и нежелание верить в реальность, страх и отчаяние. ВОЙНА! НАЧАЛАСЬ ВОЙНА! Да здравствует ад на земле….

Я просто сама не осознала, как сползла с кровати на колени и просто задохнулась в бесшумном отчаянном крике. Обхватив лицо руками, я боролась с тысячами ужаснейших эмоций, не в силах ни дышать, ни контролировать себя. Война, началась война. В эти секунды мир ушел из-под моих ног.

Безмолвный крик и душераздирающая боль в груди, отсутствие воздуха в легких и ужаснейшие эмоции, которые даже не описать словами. Никогда прежде мне не было так страшно и больно одновременно, никогда прежде я не чувствовала большего повода для паники и еще никогда в жизни я не осознавала, что небо покрылось мраком. Нет, только не это.

Боковым зрением я видела пустой взгляд Лиама, обращенный к стене. Спершись на руку, парень так же пребывал в бездыханном отчаянье, не в силах произнести хоть что-то.

Сирена, казалось, становилась все громче, а легкие все сильнее сжимались от нехватки кислорода. Война – вот, что было в мыслях. Больше ничего.

Я прекрасно знала, что есть огромная вероятность того, что я могу не прожить и неделю, но не это сейчас меня волновало. Ужасней всего осознавать, что смерть затронет и тех, кого я люблю больше всего на свете. ?Саманта! - пронеслось у меня в мыслях, и это был словно удар тяжелым и тупым предметом по голове, который вернул меня в сознание, - Челси, Джо, Лиам….? Все эти люди, все они могут погибнуть только из-за того, что кто-то там сверху решил начать войну. Для них, людей с кейсами и миллиардами, это всего-то игра, способ заработка и продолжение политики, только уже иным способом. Для обычных людей это смерть, глупая и ничего не стоящая смерть за то, что ты родился и живешь в стране, которую любишь и за которую готов бороться до последнего вздоха. Люди в войне это не больше, чем пушечное мясо…

В любой войне - победителей нет, есть только пострадавшие – меньше или больше. Война…. Это преступление, которое никогда не искупишь победой.-Я должна позвонить Челси, - схватившись на ноги, прошептала я. Лиам даже не шевельнулся, и это начинало пугать. Пустое, без эмоциональное выражение лица.… Внутри парня шла внутренняя борьба, борьба между страхом, ненавистью к врагу и любовью к родной земле. Черт подери, сейчас так сложно не сойти с ума! Ища телефон дрожащими руками, я чувствовала всепоглощающий страх за родных и панику. Черт подери, как же хотелось плакать. Рыдать и кричать, бить все, что попадет под руку и просто задыхаться от безысходности.… Но слезы, почему-то, не подступали к глазам.

Телефон зазвонил раньше, чем я нашла его, и мои дрожащие пальцы чуть трижды не упустили трубку, пока подносили ее к уху.-НИККИ? –голос сестры был наполнен ужасом и страхом. – Никки, слышишь меня?-Слышу, - тут же произношу я, с силой вдавливая трубку в ухо, словно это мне чем-то поможет. Внутри все переворачивается, а душа разрывается на части.

-Ты в порядке, Никки?

-Да, Челс! Со мной все хорошо! Сестренка, систр, систр…. – задыхаясь на полуслове, я никак не в силах говорить из-за нехватки воздуха. Кажется, что я уже рыдаю, но слезы все так же стоят комом в горле, не больше.

-Да, я знаю, девочка моя! Никки, слышишь? Все будет хорошо!

-Ничего уже не будет, Челси!-Не смей так говорить, - сестра пытается скрыть, что плачет, но у нее это совсем не получается. – Слышишь? У вас с Самантой все будет хорошо! Не смей думать иначе!-Вас с Джо призовут…-Но вы с Сэм не военнообязанные, - с благоговением произносит сестра и я понимаю, что она надеется на то, что именно это убережет нас отучастия в боевых действиях. Сэмми еще нет 16, а я – девушка, и меня, скорее всего, не призовут, ведь от меня нет толку на фронте. Я не умею справляться с оружием, да и медик из меня никудышный. Мое место в тылу. Там, где люди прячутся и воюют сами, там, где они помогают армии чем могут. Мое место, как и место Сэм, на задних рядах битвы.

-Зато вы с Джо, вы… - у меня вновь не хватает сил, чтобы закончить предложение. Я беззвучно плачу, если отсутствие слез можно назвать таковым. Всхлипы срываются с губ, пока я не могу взять под контроль свои эмоции.

-Никки, слушай меня внимательно, - я слышу, как сестра борется с эмоциями и в ее голосе появляются нотки власти и решительности. – Возьми себя в руки, слышишь? Переступи через панику, девочка моя! Прошу тебя, ты обязана сделать это! Дыши ровно! Я, словно под влиянием какой-то магии, тут же слушаюсь сестру и вдыхаю полную грудь воздуха, пытаясь успокоиться.

-Умница. А теперь слушай еще внимательнее, Никки! Я прошу тебя, никуда не лезь, слышишь? Кроме тебя у Сэмми больше никого нет, и ты теперь должна заботься о ней. Ты теперь главная, и ты должна оберегать ее, слышишь? У тебя нет права оставлять ее одну, Никки!-А как же… - выдыхаю я, пытаясь не поддаться очередному припадку истерики.

-Никки, это война! Нас с Джо забирают на фронт, так что прошу тебя, позаботься о ней! Ты сможешь сделать это, я верю в тебя!-Но Челси…-Никки, не записывайся никуда добровольцем, держись подальше от всего, что касается войны. Ты должна жить, Сэм должна жить. Я не могу даже думать, что мои девочки.… О, Боже, - сестра срывается на плач. – Не такого будущего я для вас хотела! Она плачет, пока я безмолвно всхлипываю и мечтаю очутиться в ее теплых объятиях, которые, как кажется, могут защитить меня от всего на свете. Но это невозможно, и от осознания этого факта становиться только хуже. Я хочу к сестре, как маленький ребенок, и это желание как никогда остро.

-Сегодня нас увозят на территории, близкие к востоку, - шепчет сестра, взяв себя в руки. – Меня, тетю Джес и всех медсестер, которые работали со мной в больнице. Нас отправляют на фронт, ведь там уже гибнут люди, и им нужна наша помощь.-Челс, не надо ехать! – пищу я.

-Ш-ш-ш, Никки, тихо. Все будет хорошо, слышишь? Мы победим в этой войне, поняла?

-Но какой ценой?

-Генералы побеждают, а солдаты умирают, - я чувствую сквозь телефон, как она закрывает глаза и пытается не сойти с ума. – Это закономерность войны.

-Солдаты… - шепчу я, осознавая в этот момент, что теперь мой лучший друг больше не простой гражданин. Теперь он солдат, который обязан защищать свою родину. Он попадает под призыв, к тому же, он ходил на военную кафедру в университете. Лиам – лейтенант запаса. Военнообязанный парень, которому 21.

-Лиам… - точно так же шепчет сестра. – О, Боже… Его тоже заберут.

-Челси…

-Никки, прошу, тише. Слышишь? Просто постарайся выжить, чтобы не случилось и как бы туго не пришлось. Прошу тебя, пообещай мне, что сделаешь все для того, чтобы вы с Сэм выжили! Никки!-Хорошо, - шепчу я, как в тумане, чувствуя холод в каждой клеточке тела. Сирена усиливается, а гул за окном становиться сильнее. Все больше машин гудит, хаос все сильнее охватывает окружающую среду. Нет, я не верю, что все это на самом деле.

-Завтра в 8 утра в Лавленс прибудет автобус, на нем будет Сэм. Детей уже вывозят из города, ведь у нас даже нет бункеров, а у вас их сохранилось несколько. Найди ее, слышишь? Забери к себе, у тебя осталась только она!

-Челси, я не смогу, - признаюсь я, чувствуя полное отчаянье. – У меня не хватит сил!-Хватит, ты же моя сестра! Ты сильная, я верю в тебя! Джо верит в тебя! Все будет хорошо!-Где Джо? – вдруг, меня словно пронзает электрическим током. – Челси?

Она долго молчит, и эта тишина сводит меня с ума. Наконец-то сестра набирается смелости и произносит:-Его забрали, - горько шепчет она, пытаясь не заплакать. – Уже час как увезли куда-то в сторону фронта. Разведка донесла, что танки движутся дальше, и их нужно остановить. Мне даже не дали обнять его…

-Челс! – взвизгиваю я. – Нет, Челси! Он вернется, слышишь? Челси! Она молчит, а я чувствую, как внутри меня все с новой силой переворачивается. Такое впечатление, что внутренности разъедает кислота. Это чертовски больно!-Все будет хорошо, - прерывает тишину сестра, и кажется, что она, скорее, убеждает не меня, а себя. – Все пройдет, мы просто переживем это. Нам надо просто пережить эту чертову войну!-Конечно, мы переживем, - шепчу я, и чувствую, как по щеке скатывается слеза. Губы расплываются в еле заметной улыбке, такой фальшивой и причиняющей океан боли. Зачем я улыбаюсь? Видимо, сошла с ума.

-Прошу тебя, Никки, - сестра всхлипывает, и я чувствую, что это какой-то конец. – Прошу, береги себя и Сэм. Вы все, что у меня есть. И я очень люблю вас! Моя малышка, моя сестренка! Я так тебя люблю! Помни это, и когда будет совсем плохо, знай: я всегда буду заботиться о тебе и любить больше всего на свете. Чтобы не случилось, как бы трудно не было. Не смотря на то, жива я или нет. Я всегда буду с тобой, пока бьётся твое сердце. Как и Джо!-Челс, не прощайся! – впервые в жизни, я ору на эту безгранично любимую моим сердцем женщину. Кричу во весь голос и во все отчаянье.

-Может, я больше тебя не услышу? – шепчет она.

-Не смей так думать!-Ладно, прости.

-Сестренка, - всхлипываю я. – Я люблю тебя, люблю больше всех на свете. Не смей покидать меня.

Сестра улыбается, и тепло от ее улыбки приходит ко мне через трубку.

-Позаботься о Сэмми, - шепчет она. – И береги себя. У меня садиться батарея, родная. И если я смогу, то обязательно позвоню тебе позже!

-Челс!-Обещай, что если мобильная связь прервется, ты будешь отвечать на каждое мое письмо?-Обещаю, сестренка! Береги себя, прошу! Возвращайся домой, сестренка!-Я постараюсь, - шепчет та и посылает мне поцелуй через трубку. – Оставайся сильной, Никки. Хотя бы ради Сэм. Я люблю тебя, малышка.

-Я люблю тебя, сестренка… - шепчу я, но уже слышу гудки. Сердце разрывается на части от жуткой боли, и я вновь пытаюсь разрыдаться, но с губ срывается только немой крик.

Сэм, моя Сэмми. Я пообещала сестре заботиться о ней. Теперь только это важно, больше ничего. Бесшумно поднимаясь с колен, я иду к Лиаму, который так и не шевелиться. Сажусь рядом, но боюсь прикоснуться к нему. Разглядываю его внимательно и дрожащей рукой тянусь к его ладони. Она ледяная, он холоден, словно мертв. От этого кидает в дрожь.Переплетая наши пальцы, я сжимаю его ладонь и наконец-то замечаю хоть какое-то движение от Лиама, который сжимает мою ладонь в ответ. Он шумно выдыхает воздух, и я вижу, как сдувается его самоконтроль. Лицо парня тут же показывает всю боль и многогранность негативных эмоций, которые он испытывает. От этого внутри меня все сжимается и обливается кровью. Еще никогда в жизни мне не было так больно видеть его глаза.

-Давай сбежим отсюда, - почему-то так наивно веря в свое предложение, шепчу я. – Давай, прошу тебя, Лиам. Я не хочу всего этого.

Он зажмуривает глаза и молчит несколько секунд. Кажется, ему слишком заманчиво мое предложение, но парень прекрасно понимает, что все это невозможно. Состояние войны. Границы перекрыты, нас никто не выпустит. Мы как кролики, загнанные в клетку тигра.

-Я бы сбежал с тобой куда угодно, - тихо произносит Лиа, обнимая меня и притягивая поближе к себе. – Но у меня есть обязанность не только перед тобой, но и перед моей землей.-Лиам, ты не обязан идти на фронт! Мы можем спрятать тебя! Прошу, не оставляй меня! – чувствуя приступ паники, лепечу я, но он лишь качает головой и улыбается краешками губ, словно сумасшедший.

-Война – варварство, особенно когда нападают на твою мирную, как казалось, страну. Но у меня есть священный долг – защищать родину.-Это ведь верная смерть!

-Если я умру, то не трусливым слабаком, а с честью и достоинством, защищая свою страну, Никки.

-Не говори так, прошу, - шепчу я, понимая, что он говорит слова истинного мужчины, полного чести и отваги. Его слова правильны, но сейчас они так отвратительны. – Я не смогу…

-Ты сможешь, - тут же перечит Лиам, целуя меня в лоб. – У тебя нет права даже думать, что ты не сможешь. Никки, позаботься о себе, прошу.

-Я никуда тебя не пущу, Лиам, - обхватывая руками парня, я цепляюсь в него и упиваюсь ароматом его кожи, наслаждаясь его близостью и мгновением.

Никогда раньше я так остро не ощущала необходимость в нем, как сейчас. И еще никогда его присутствие не было таким бесценным, как в этот момент.

Казалось, сердце сейчас разорвется на части от боли и быстрого биения. Оно словно ломало ребра, вырываясь наружу от безысходности и отчаянья.

Возможно, если бы сердце сейчасправда разорвалось, это упростило бы мне жизнь: смерть унесла бы за собой все то, что я сейчас чувствую, избавляя от боли и отчаянья.

-Пожалуйста, - шепчу я чуть слышно, понимая, что выгляжу сейчас жалко. Черт, мне просто хотелось пасть к его ногам, лишь бы он не уходил, хотелось сглотнуть этот чудовищный ком в горле и разрыдаться, чтобы стало легче. Но ничего этого я не могла сделать, потому что каждая клеточка моего тела занемела.

Лиам в ответ лишь вздыхает, и я замечаю, как опускаются его плечи. Мое жалобное ?пожалуйста? окончательно сняло с него маску ?героя?, которую он пытался изображать исключительно для меня.

Лиам отводит от меня взгляд и опускает голову на ладони, просто замирая в немом крике отчаянья. Я знала, что он безумно хочет закричать, так как сама чувствовала в этом необходимость.

Ложу голову ему на плечо и мы так и сидим молча. Слова словно исчезли; их просто не существует в данной ситуации, ведь ни одно слово не опишет даже долю того, как мне сейчас страшно.

Нет, я не за себя боюсь; я боюсь потерять кого-то, кто мне дорог. Мне страшно за Саманту, страшно за сестру и зятя, за Лиама…. Я боюсь за каждого моего родственника, друга, хорошего знакомого.

Мысль о том, что в один момент я могу узнать о гибели кого-то из них, просто доводит меня до сумасшествия.

-Все будет хорошо, - прерывает тишину Хемсворт. – С тобой все будет хорошо. Он поднимает голову с ладоней и тут же обнимает меня как никогда крепко и эмоционально. Его нос зарывается в мои волосы, а дыхание ласкает кожу.-Я не за себя боюсь, - признаюсь я, взяв в руки его ладонь и мягко сжимая ее.

-За меня не бойся, - с каким-то явным безумием в голосе говорит он. – Я – взрослый мальчик, позабочусь о себе сам.

-Даже начнешь самостоятельно штопать носки? – пытаюсь пошутить я, вспоминая, что он абсолютно не умеет пользоваться иголкой и нитками.

-А то! – живо отвечает Лиам. – Даже вязать научусь, черт возьми! Что же еще делать на фронте? Последняя фраза была явно лишней, и я содрогнулась от представленной картины: Лиам – солдат. В голове тут же всплыла сцена из какого-то старого военного фильма, но в главной роли – Хемсворт. Я представила, как разрываются снаряды, и земля разлетается повсюду. Войне плевать, какой длины у солдата линия жизни – она уничтожает его.

Резкое желание не отпускать его проснулось с новой силой, так что я всхлипнула, словно с глаз лились невидимые ручьи слез. Дыхание забило, воздух отказывался поступать в легкие.

Руки дрожат, а нижняя губа трясется как у щеночка.

-Прости, - Лиа начинает гладить мои волосы, спину, руки, пытаясь меня успокоить. – Я идиот. Какой же я идиот… Он успокаивает меня, но вместо того, чтобы успокоиться, я все сильнее трясусь и скулю. Эмоции, они льются через край.

-Никки, Никки, Никки! – Лиам обхватывает мое лицо ладонями. – Дыши, просто дыши! Все будет хорошо, слышишь? Я никуда от тебя не денусь! Ты же знаешь это, правда? Буду доставать тебя как прежде! Мысленно ругаю себя и с большим усилием успокаиваюсь, лишь бы Лиам не выглядел таким обеспокоенным и перепуганным за меня. Лишь бы ему было немножко проще, лишь бы он не успокаивал меня, а думал о себе. Не такой я должна остаться в его памяти навсегда.

Понимаю, что все еще не могу плакать и радуюсь этому факту, если радоваться сейчас вообще возможно.

-Мы справимся, - шепчу я, улыбаясь краешками губ ради него. – Все будет хорошо. Лиам тоже так болезненно и так натянуто улыбается, что душа разрывается на части от этого.

Вздыхаю и прижимаюсь к его лбу лбом, закрывая глаза. Его дыхание скользит по моей щеке, и я пытаюсь впитать этот момент каждой клеточкой моей кожи; я понимаю, что это своего рода маленькое и такое близкое, даже интимное прощание. Прощание глубже, чем поцелуй, эмоции хуже, чем, если бы он уезжал за границу. Я готова сейчас отпустить его переехать в другую страну на всю жизнь, зная, что никогда больше не увижу его. Я готова на все что угодно, лишь бы его не забрали на фронт. Лишь бы он жил. Просто жил.В дверь звонят, и это подобно тому, как тебе вставляют нож в спину: сначала тебя пронзает шок, а затем ты сходишь с ума от боли.

Мы так и не шевельнулись, пока в дверь повторно не позвонили.

Я отстранилась от Лиама и, с большим усилием, отпустила его руку, направляясь в коридор. Он сидел не подвижно, словно знал, что пришли по его душу.

Дрожащей рукой я потянулась к дверной ручке, и мне было так же страшно, словно я сейчас распахиваю дверь самому дьяволу. Но нет, все было еще хуже – за дверью стояли двое мужчин в военной форме.

-Здравствуйте, мисс, - мужчина, тот, что выше и старше, снял фуражку и склонил голову. Второй, парень моложе,повторил за старшиной. – Я подполковник Джозеф Томсон, а со мной старший лейтенант Кейси Миллс. В этой квартире проживает гражданин Лиам Ли Хемсворт?

Я занемела, а позвоночник сковало льдом. Нет, я не могу ответить, не могу даже пошевелиться.

Мужчина смотрит на меня так пусто и так профессионально, что от этого только хуже.

Лиам бесшумно возникает позади меня, притягивая к себе одной рукой и протягивая руку военным.

-Я – Лиам Ли Хемсворт.

Мужчины обмениваются рукопожатиями, и лишь тогда Лиам обнимает меня теснее и незаметно целует в макушку.

-Мистер Хемсворт, мы пришли, чтобы вручить вам повестку и забрать с собой для несения службы как военнообязанного дееспособного гражданина в качестве лейтенанта, вышедшего с запаса.

Лиам кивает и берет протянутую ему бумажку, начиная машинально ее читать. Я тайком смотрю на этот белый листик, чувствуя, как ноги становятся ватными.

-Немедленная явка… - шепчет Лиам, читая.-Да, лейтенант, вы должны собрать документы и последовать за нами в воинскую часть, где после быстрой подготовки вас отправят в зону военных действий. В случае сопротивления разрешается применять силу, приказы не обсуждаются.-После какой-то чертовой линейки вы отправляете их на фронт? – истерически спрашиваю я, понимая, что голос превратился в писк.

-Ситуация вынуждает, - сухо отвечает полковник, прищуривая глаза. – Медлительность может стоять нам независимости.

-Но…-Я просто выполняю приказы, мисс, - перебивает мужчина меня, и я с хлопком закрываю рот. – Лейтенант, прошу немедленно следовать приказу командира и собирать вещи, перечисленные в повестке. Вы – не единственный, кого нам нужно призвать.-Слушаюсь, - громче, чем стояло, произносит Лиам и отпускает меня, удаляясь в спальню. Я несколько раз моргаю, пытаясь взять себя в руки.

Мужчины в форме смотрят на меня, и от этого становится не по себе. Полковник смотрит так, словно я какой-то мусор, который мешает ему, а вот во взгляде старшего лейтенанта я замечаю нотки сочувствия, страха и сожаления.

Присматриваюсь и ловлю себя на мысли, что он всего на год или два старше Лиама. Парень до безумства красив, его широкие брови, ровные скулы и немного квадратное, но такое красивое лицо впиваются в память. Думаю, под зеленой военной формой прячется накаченное тело и идеальные мышцы. Он словно создан для военной карьеры, но не создан для войны - слишком юный и слишком красивый, чтобы умереть. В точности, как и мой Лиам. Ком подходит к горлу, и я шепчу ?простите?, после чего сбегаю в спальню.

Хочу упасть на колени и кричать, но замечаю парня, бегающего с одного конца комнаты во второй, и отключаю собственные переживания. Руки Лиама дрожат, а взгляд немного безумный, хоть в коридоре он казался серьезным, смелым и решительным.

-Лиам?-Паспорт, я нигде не могу его найти! – в истерике произносит Лиам, садясь на кровать и хватаясь за голову.

Я подхожу к шкафчику и открываю полку с нашими документами, доставая из желтой полупрозрачной папки паспорт. Тихо сажусь рядом с ним и протягиваю паспорт, ничего не произнося, хотя мечтаю сжечь его документы, лишь бы он остался.-Спасибо, - шепчет он и хватает меня за руку, поднося ее к губам. Целует, смотрит на меня слишком безумно и продолжает. – Все будет хорошо. Я киваю, сдерживая порыв разрыдаться, и склоняюсь к нему, целуя в висок.

-Лейтенант! – слышу я голос подполковника Томсона. Мы содрогаемся, и Лиам поспешно хватает вещи, собранные им, и уходит.

Я следую за ним по пятам, чувствуя внутри пропасть, которая все больше меня поглощает.-Готовы, Лиам? – наконец-то отзывается старший лейтенант, натянуто усмехаясь. Лиам кивает, а на его лице вновь непроницаемая маска мужества и покорности.-Вы заступаете в подчинение к старшему лейтенанту Миллсу, - отрезает подполковник, зыркая на своего коллегу. – Прошу проследовать за нами.

Лиам оборачивается ко мне, и я еле сдерживаюсь от желания кинуться в ноги либо ему, либо подполковнику, лишь бы он остался. Даже подавливаю желание его обнять, потому что под взглядом этого Джозефа это кажется слишком пошлым.

Лиа усмехается краешками губ, подбадривая меня, и только после ответной улыбки скрывается за дверью.

Военные мужчины прощально ?отдают честь? и уходят, уводя за собой Лиама. Я закрываю дверь, вдыхая полную грудь воздуха и прислонясь к ней лбом. Стою так, закрыв глаза, несколько секунд, пытаясь совладать с собой, но это слишком сложно.

Вдох, выдох. Стук в дверь.

Опаленная наивной надеждой на то, что Лиама отпустили, я распахиваю дверь и застываю, чувствуя в глазах слезы.-Миссис Хемсворт, - предо мной стоял старший лейтенант Миллс, опустивший фуражку. Его лицо по-прежнему выглядело сочувственно, а во взгляде читался океан жалости. – Прошу прощение за беспокойство. Я даже не обращаю внимания на то, что он думает, что я жена Лиама.

-Никки, - чуть слышно произношу я. – Просто Никки…-Никки, простите за черствость моего командира, - он опускает глаза, переминая в руках край фуражки. – Я просто… Я хотел сказать, что поезд с моим тактичным подразделом отправляется с 4 платформы в 12:15. Вы можете попрощаться с мистером Хемсвортом, Никки.

Я чувствую какое-то облегчение, которого не должна чувствовать и благодарно киваю.-Спасибо, - срывается с моих губ, пока пара слезинок скатывается по щекам. – Кейси, огромное вам спасибо. Вы…

-Не стоит, - он натянуто усмехается и протягивает ко мне руку, утешительно поглаживая по предплечью. – Нам нужно сохранять человечность, не смотря на ситуацию. И да, не говорите подполковнику, что я возвращался. Мне могут выписать поджопник. Я непроизвольно усмехаюсь, улавливая его шутку. Черт возьми, как же я благодарна Кейси! От переизбытка эмоций я обнимаю парня, и тот охотно отвечает мне.

-Берегите себя, Никки, - произносит он, отстраняясь, и ?отдает честь?.-Вы тоже, - шепчу я в след старшему лейтенанту Кейси Миллсу, который еще раз оборачивается, кидая на меня взгляд. Закрываю за парнем дверь и чувствую эти волны: боль растекается по венам, добираясь до самого сердца и поглощая меня. Истерика тут же завладевает мозгом, когда я ловлю себя на мысли, что Лиам ушел – сползаю по стене, начиная рыдать. Обхватывая колени и покоя голову на руках, я рыдаю с особым пристрастием, наконец-то выпуская эмоции наружу, выплескивая все отчаянье, страх и тревогу. Я плачу, и от этого становится еще хуже. Слезы не спасают, они только заставляют с новой силой тонуть в себе и своих переживаниях. Легче не становится. Понимаю, что не могу прекратить плакать, так что сижу так около получаса. Лишь опустошив себя до предела, я нахожу в себе силы подняться с пола и пойти в ванную. Смотрю на себя в зеркало и вижу только то, насколько жалким стал мой взгляд. Хочу разрыдаться, но ради Лиама беру себя в руки, ведь нужно попрощаться с ним. А он не должен помнить меня такой, он должен верить, что у меня есть силы для того, чтобы пережить то, что меня ждет.

Понимаю, что причиню только вдвое больше боли, но не могу не попрощаться с ним.Даже не могу допустить мысль, что тот его взгляд перед уходом и натянутая улыбка были нашим прощанием.

У меня не было возможности попрощаться с сестрой и зятем, так что я просто обязана проститься хотя бы с моим лучшим другом – человеком, который никогда не был мне кровной родней, но всегда был ближе, чем кто-либо из родственников. Друг может быть ближе, чем брат, а брат это всегда больше, чем друг.

Умываюсь ледяной водой, повторяя мысленно, что все будет хорошо. Хватаю по привычке тушь, но руки трясутся на столько, что накрасить глаза просто нереально. Окей, наверное, это к лучшему.

Бросаю тушь и перемещаю свои кости в спальню, постоянно кидая взгляд на часы. Нет, сегодняя не могу потеряться во времени.

Кажется, мои мозги немного проварили в кастрюле, так как все мои рефлексы и даже мысли замедленны.

Вздыхаю с особой тяжестью и автоматично тянусь к шкатулке с украшениями. Мои пальцы тут же достают кулон, и я замираю. Почему в моих руках оказался именно он – медальон бабушки?

Усмехаюсь, вспоминая тот день, когда я в последний раз его надевала. Это было самое счастливое время в моей жизни,и, конечно же, это была наша первая близость с Логаном. Помню, какое напряжение и влечение я чувствовала в тот момент. Ох! Помню, как ток пробежался по моей коже, когдаЛоган, надевая мне тонкую цепочку с этим кулоном, прикоснулся к ней. Именно в этот момент я поняла, что не смогу устоять перед ним.

Сжимаю в руках прохладный металл и сглатываю ком. Сразу после счастливых воспоминаний накатывают те времена, о которых мне до сих пор больно вспоминать.

Помню, как больная бабушка лежала в кровати, и я часами тихонечко сидела рядом с ней, не желая уходить в школу. Почему-то перед глазами пронеслись последние дни в ее жизни, и ее дрожащая тонкая мозолистая ручка. Я так боялась лишний раз прикоснуться к ней, но сейчас мне хотелось расцеловать эту руку из воспоминай.

Рука кладет в мою руку что-то холодное, и я не сразу понимаю, что это такое. Лишь присмотревшись, я узнаю любимый бабушкин медальон.

Понимаю, что она отдает мне самое ценное, ведь это подарок ее матери, и тут же пытаюсь вернуть его ей, но она только улыбается и отрицательно качает головой. Потом она говорит, чтобы я берегла его и что пока он будет со мной, я буду чувствовать ее любовь и защиту. Мне тогда было слишком сложно переварить все, и я не смогла выдавитьиз себя ничего более чем ?спасибо?, так что я просто легла рядом с ней на дедушкину часть кровати. Она почти сразу уснула, ведь с каждым днем все реже просыпалась… Помню, как я тихо плакала рядом, чуть касаясь ее руки. Хотелось сказать, как я люблю ее, и эти слова срывались с моих уст, но она их не слышала. Мне не хватало смелости сказать все накопившееся слова, когда она была в сознании, и я постоянно откладывала их. Откладывала на завтра и слова, которыми я хотела попросить у нее прощение за то, что я была, как мне тогда казалось, самой хреновой внучкой в мире. Откладывала до тех пор, пока не упала на колени, рыдая, ведь сестра сообщила мне о последнем вздохе моей родной и любимой бабушки. Может, именно поэтому я не могла носить этот медальон?У меня не хватало сил, я не могла смотреть на себя в зеркало, когда он был на груди. Серебро казалось таким тяжелым и таким холодным, даже дыхание перехватывало. Что-то психологическое мешало мне носить медальон…. До сегодня. Пробегаюсь пальцами по красивому выгравированному рисунку, и чувствую невероятную необходимость почувствовать тепло, любовь и защиту от его прошлого владельца, но вместо этого ощущаю только пустоту и холод металла.

Открываю кулон и разглядываю две такие любимые фотографии: на первом фото вся наша семья. Это было одно из последних фото в полном составе семьи; Новый Год, мы все сидим на диване. Мне около 9 лет, я умостилась на коленях у дедушки. Рядом с улыбающимся дедушкой сидит Джо на руках с сияющей трехлетней крошкой Сэмми. Мама же прижимается к папе,Челси облокачивается на стену, а бабушка стоит немного позади дивана и обнимает всех нас, ее голова протиснута между дедушкой и папой. Фото такое счастливое, что мне становится не по себе.

На втором фото изображены прабабушка и прадедушка, стоящие в обнимку. Я понимаю, что должна быть привязана к этому фото, но оно мне чужое, ведь я никогда не видела этих людей.

Вытираю слезы со щек и тут же хватаю с полки фотоальбом. Пролистывая фото, я ищу подходящий снимок и останавливаюсь на любимом фото. Я, Логан, Лиам. Это был день приезда Хендерсона и день рождения Хемсворта. Мы сидели на лестничной площадке втроем, улыбаясь. Помню, как вылетало из груди мое сердце в тот момент, и помню, как я сопротивлялась, отказываясьфотографироваться. Хватаю ножницы, вымериваю нужный размер кружочка и вырезаю нас, после чего вставляю фото поверх фотографии бабушкиных родителей. Идеально – в медальоне находятся все люди, жизнь без которых кажется невозможной.