1 часть (1/1)

Последнее, что видит Филипп, когда подбегает к дому, где жил Лукас и его отец, по пути где-то за углом бросая велосипед,?— поднятую, но уже укладывающуюся пыль от резиновых шин машины, что вот, буквально минут пять назад еще была здесь, возле такого родного дома, припаркованная напротив гаража. У него нет слов, его первая мысль?— погнаться следом, ведь есть надежда, что они уехали не так давно, есть возможность их нагнать, хотя бы попрощаться. Но Ши лишь просто стоит и смотрит на опустевшую дорогу.Как так вышло, что Лукас не сказал ему ни слова? Они ведь были так близки. Возможно, если бы он сказал, Филипп бы понял. Смог отпустить. Но сейчас в сердце врезаются лишь обидные мысли о том, что его бросили. Предательство?— слово, что сейчас ранит сильнее всего. Никаких домыслов о том, что, может быть, Валденбэк просто не успел ему сказать, Филипп просто не мог додумать. Хотя, так поступить было вполне в принципах отца Лукаса. Ши усаживается на сухую землю на краю дороги, подгребая колени и обнимая их. Он сверлит калею пустым взглядом, и все, о чем мальчик сейчас может думать, это куча вопросов. Вопросов, ответы на которые он не сумеет найти у себя в голове.***Лукас не решается сообщить об этом Филиппу. Он безумно хочет обнять его напоследок, но не делает этого. Не идет к дому семьи Ши, не стучит в дверь. Мальчику кажется, что Филиппу лучше не знать этого. Да, они были близки… нет, даже не так, они и сейчас лучшие друзья, те самые друзья, которых терять ни в коем случае нельзя. Они знали друг о друге все; их связь, в каком-то роде, можно было бы даже назвать особенной. ?Как подло это выглядит со стороны!??— так скажут многие. Просто так бросить друга? Нет, Лукас же посчитал иначе. Для него это было вовсе не ?бросить друга?. Скорее, предостеречь, уберечь от боли и тоски, что точно бы преследовала их обоих, попрощайтесь они с глазу на глаз. Но как же он ошибся. Все, что он решил предпринять?— это сообщить родителям Филиппа о том, что они с отцом уезжают из города навсегда. Но при этом Валденбэк просит не оповещать их сына, и они, вроде как, понимают и молчат до последнего. По его мнению, Филипп должен понять, почему Лукас не стал с ним прощаться.Все, что ему оставалось делать, так это тихо собирать вещи, внешне выглядя абсолютно спокойно, но внутренне разрываясь на тысячи осколков, которые скреплять и удерживать удавалось одной лишь мыслью?— ?все идет как надо, он поступил правильно, Филипп не глупый и хорошо знает его, он поймет?. Выходило отнюдь нехорошо, но сдерживаться удавалось. До поры, до времени.Ши был просто прекрасным человеком в глазах Лукаса. При мысли о том, что у него есть такой замечательный друг, как Филипп, в груди сразу теплело, и тепло это разливалось до кончиков пальцев. Многие позавидуют такому раскладу, и Валденбэк был действительно рад, что все так сложилось.Однако сейчас, поступая так несправедливо по отношению к своему лучшему другу, Лукас осознает собственную ошибку только в пути. Только когда машина уже выехала из Тиволи, когда проехала достаточно километров от него. Только в тот момент парень, сидящий на переднем сидении рядом с отцом, что ведет автомобиль, хватается за свои белокурые волосы, во всей мере впитывая в себя, осознавая совершенную ошибку и начиная панически бегать глазами по салону. Это поведение не остается незамеченным. Отец хмурится, бросая неодобрительные взгляды на сына, но не сводит внимания с дороги.—?Лукас, что происходит? —?все же спрашивает тот, также держа свои руки на руле.—?Пап, разверни машину, прошу,?— сглатывая ком в горле, негромко произносит Валденбэк младший, перемещая дрожащие ладони с головы на свои плечи, крепко их обнимая.—?Что? Нет,?— недоумевает Бо с одной только фразы своего сына.—?Папа, прошу, мне надо увидеться с Филиппом,?— уже чуть тверже произносит Лукас, поднимая свой взгляд.—?Уже поздно, мы почти приехали,?— все не соглашается отец, не подавая ни единого признака в пользу того, что направление машины будет изменено в другую сторону дороги.Лукас более-менее успокаивается, вернее, так может показаться изначально. Он останавливает свой взгляд на одной точке, что видна, кажется, лишь ему, и задумывается. Зачем он это сделал? Почему он не подумал раньше, не поставил себя на место Филиппа? Сейчас Лукас чувствует себя самым настоящим предателем. Нет, он не может так поступить. Им нужно развернуться. Прямо. Сейчас. Нет, парень вовсе не сошел с ума, хотя то, что он решил предпринять в этой ситуации адекватным решением не назовешь. Валденбэк поднимет взор на лицо своего папы. В его глазах читается сомнение, но он все же медленно поднимает свою руку и кладет ее на руль рядом с отцовской.—?Лукас, что ты делаешь? Убери свою руку,?— повышая тон, произносит Бо.—?Я уберу, если ты развернешь машину. Мне правда нужно его увидеть,?— при всем желании, чтобы его голос звучал как можно тверже, он подводит, от чего в речи ощущается заметная дрожь.Лукаса охватила такая боль только от одной мысли, что он не попрощался с Филиппом, хотя никогда с ним больше не увидится. Настолько сильная, что в уголках его глаз можно было вполне разглядеть отблески слез. Вид мальчика оставлял желать лучшего. Бо, его отец, мог бы вполне сжалиться и развернуть автомобиль; как-никак, он тоже понимал, что они с Ши действительно очень хорошо дружили. Но, как оказалось, так он не поступит. Бо лишь сильнее хмурится, покрепче сжимает руль в ладонях и, рассчитывая на то, что впереди дорога не предвещает зигзагов, поворачивает свою голову, чтобы уж точно донести до своего сына, что возвращаться они не будут.—?Чем ты раньше думал? У тебя было предостаточно времени, но сейчас вещи собраны и этот город далеко позади, уже в прошлом, поэтому я не собираюсь туда возвращаться, а теперь…—?Папа! —?Лукас довольно громко перебивает отца, не дав ему договорить, и резко поворачивает голову на дорогу.Бо, от нервов и раздраженности, прибавил газу, того не заметив. И сейчас, когда он почти сразу же повернулся после выкрика сына на трассу…Режущий скрип тормозов атакует черепную коробку, но разве хоть что-то они сейчас могут сделать? Машина, подстроившаяся под быстрое движение ветра, по инерции не успевает затормозить, прежде чем, не касаясь земли, на большой скорости вылететь с дороги. Следует грохот, сильнее ощущаемый пассажирами внутри и вызванный тем, что автомобиль утыкается в поверхность земли носом и все по той же (как же она не кстати!) инерции делает пару кувырков. Будучи перевернутым, транспорт завершает свой, казалось бы, смертельный цирковой трюк.Лукас, хорошо так потрепавшись, распахивает глаза, но тут же жмурится от боли. Непонятно, какой именно. Он все же открывает глаза и оглядывается, насколько это возможно. Первое, что попадается взору?— это отключившийся отец сбоку, не пристегнутый, а потому находящийся в неопределенной, явно не без серьезных травм, позе. Его вид не предвещает ничего хорошего. Как и разбитое практически в дребезги лобовое стекло, и вообще все перевернутое вокруг. Как и хорошенько помятый капот, из-под которого, если приглядеться, можно увидеть дым, что выскребается выше, в атмосферу, растворяясь, теряя свой темный, густой и неприятный серый цвет, от одного вида которого почему-то начинало скрести в горле, где-то на недосягаемой взору парня высоте. Он также не внушает оптимизма. И Валденбэк, наблюдая эту картину, резко осознает, что же произошло.Они попали в аварию? Не может быть.А почему? Что было.Из-за меня? Как получилось.Мысли непроизвольно начинают крутиться в голове, смешиваясь и не давая что-либо сообразить, прежде чем в них не врывается очередной приступ боли, но уже более сильной, отчего дальше наступает… тьма.Лукас теряет сознание, так и не узнав, что как только они съехали с трассы, за ними сразу остановились несколько машин, что из них им на помощь выбежали люди, что они же и вызвали необходимые службы и что вскоре они с отцом попали в больницу.