Эймар Осгрей I (1/1)

Faber est suae cuisque fortunae.Саллюстий, ?Послания к старцу Цезарю?.Шторы из плотной пентосской ткани, украшенные сложным рисунком, некогда великолепные, а ныне полуистлевшие, тихо шелестели от легкого ветерка, долетавшего с далёкого моря. Он его никогда не видел, но отец рассказывал, что не было во всех Семи Королевствах и за его пределами ничего более могущественного и величественного, чем безграничная гладь, подёрнутая загадочной дымкой. ?Достаточно лишь один раз увидеть его, чтобы потом никогда не забыть?, — так сказал ему однажды отец. Поправив покрывало и поудобнее устроившись на жалобно скрипнувшей кровати, Эймар Осгрей уже в который раз прикрыл глаза и попытался представить море. Увидеть гигантские волны, вздымающиеся на его поверхности, буруны, разбивающиеся о скалы, едва заметные в туманной синей глубине, и услышать звуки приближающегося шторма и рёв свободной стихии. Однако в его голову настойчиво лезло лишь только родное Листвоозеро — небольшой водоём с редкими клочками суши, со всех сторон окружённый лесом, и больше похожий на топь.Будучи ребёнком, он нередко слонялся в его окрестностях, с большим интересом изучая и запоминая каждый островок, деревце и камень. Даже сейчас, спустя почти двадцать лет, юноша до сих пор помнил, что на южном берегу растёт Старый Дуб — огромное дерево, в своё время бывшее святилищем какого-то древнего культа, а на северном, именно там, где в Листвоозеро впадает Клетчатый ручей, на небольшом холмике возвышаются разрушенные стены и башни замка Холодный Ров, некогда бывшего вотчиной Дома Осгреев. (1)Уже никто и не вспомнит, когда была построена эта крепость, кто её разрушил и почему бывшие владельцы покинули и не восстановили свою древнюю обитель. Однако в народе из ближайшей деревни рассказывали, что из камней и грязи топи этот оплот возвёл легендарный лорд Первин Осгрей —Первый Маршал Северной Марки ещё в те далёкие времена, когда Простором правили Гарденеры, а Осгреи были одним из самых богатых и влиятельных домов Вестероса. Рассказывали, что Маршал, который участвовал в кампаниях королей Простора против Харрена Хоара, увидев мрачные башни могучего Харренхолла, гордо возвышающегося на берегу Божьего Ока, заскрежетал зубами и торжественно поклялся построить для своей семьи такую же обитель.Дальше ясности не было: одни утверждали, что Первин не дожил до того дня, когда его детище было завершено, другие же (в особенности мейстер Гарольд), вообще сомневались, что ему удалось закончить строительство, так как более поздние письменные источники времён Эйгона Завоевателя, в том числе и первая поземельная перепись, получившая яркое название ?Книга Страшного Дня? (2), называли замок Холодный Ров ?бывшим владением Осгреев, знаменосцев Гарденеров?. Не совсем понятно, что имел в виду древний составитель ?Книги?, однако это уже было неважно, так как крепь столетия стояла покинутой, и лишь ветер завывал в её разрушенных башнях, обрушившихся колоннадах и пустых залах.Эймар беспокойно заворочался и зарылся лицом в подушку. Что сейчас ворошить прошлое и жалеть о потерянном величии? Их семья уже давно считалась одной из беднейших в государстве, и лишь по какой-то счастливой случайности их Дом всё ещё существовал. Нынешний глава Осгреев, его отец Эдмунд, был недальновидным правителем, совершенно не думавшим о последствиях своих действий. А самое ужасное было в том, что он искренне считал себя спасителем семьи. Чего он только не делал: и продавал всякий ненужный, по его мнению, хлам (куда зачастую входили и крайне полезные вещи), и выпрашивал у своих покровителей Рованов кредиты под грабительские проценты, и собирал с несчастных крестьян их единственной захудалой деревеньки двойной оброк, и даже пару раз порывался поехать в Браавос и лично встретиться с представителями Железного Банка. Чем старее он становился, тем более безумными становились его идеи. В народе поговаривали, что пора уже старику надевать белый колпак с колокольчиком (3) и идти попрошайничать в Королевскую Гавань у Септы Святого Бейлора. Там, если верить молве, во время Праздника Матери Верховный Септон осыпал страждущих золотыми драконами. Хотя едва ли даже тысяча золотых сможет помочь их Дому выбраться из этой долговой трясины. Единственное, что у них осталось, так это их фамильная крепость Последний Оплот (4), которую все в Просторе презрительно называли ?Пьяной Башней?, древний валирийский клинок Вершитель Правосудия (который уже был заложен и перезаложен), и, наконец, огромная библиотека —гордость Эймара. Она, наравне со стрельбой из лука, фехтованием и прогулкам по родным краям, составляла его мир. Это было, по мнению мейстра Гарольда, самое крупное в Просторе (после Цитадели, разумеется) собрание книг, содержащее такие редкие сочинения, как, к примеру, ?Жизнь Четырёх Королей? мейстра Кайта, ?Постижение Истории? архимейстра Перестана и ?Заблуждения Древних? архимейстера Томаса. Эти три рукописи были лишь самыми известными их коллекции, а ведь были ещё и полузабытье, потерянные во времени манускрипты. Без сомнения, в Вестеросе бы нашлись ценители, готовые выложить круглую сумму за эти книги, однако молодой человек бы никогда не простил продажу ни одной из них. Ни одной. ?Мне, бедняку, всё царство книги!?— нередко вспоминал слова одного мудреца (5) Эймар. В небольшой правой башне, в беспорядке заваленной пыльными древними манускриптами, гримуарами и свитками, пролетали мимолетные дни и тянулись бесконечные месяцы. Наследнику Осгреев казалось, что он уже проштудировал абсолютно всё, и, несмотря на это, он постоянно находил что-то новое, неизведанное. И с каждым прочитанным томом его одержимость знаниями росла. Родители, кажется, не разделяли его любви к книгам. Хотя, возможно, им было просто наплевать. Его мать, Роксана Веббер, некогда бывшая женщиной привлекательной и, судя по слухам, весьма страстной, после смерти её родни, изгнания брата и нескольких неудачных беременностей, изменилась до неузнаваемости: подобно Нейрис Таргариен, она ударилась в религию, строго соблюдала посты и ежегодно жертвовала местной септе львиную долю их и без того небольших доходов. Кроме этого, она страстно желала избавиться от противных светлому взору Богов еретических писаний, и, каждый раз видя сына, корпевшего над очередной книгой, бормотала про себя молитвы и цитировала Семиконечную Звезду: ?Ежели они будут волхвовать, то да будут преданы смерти? (6). К счастью, все её попытки заговорить об этом с мужем были неудачными. Отца же совершенно не заботило, что читает его сын. Его заботила лишь жившая в его больном воображении борьба с Крейнами—домом гораздо более богатым и могущественным, который даже не замечал существования такой букашки, как Осгреи. Он постоянно строил какие -то козни, участвовал в мелких интригах и осыпал деньгами какого-то мелкого мошенника из Арбора, выдававшего себя за юстициария (7) и обещавшего ?помощь Короны? в справедливой борьбе против предателей Крейнов. Уже много раз пытался Эймар открыть отцу глаза на очевидный обман (?да откуда же в наших краях представитель королевского суда? По закону короля Джехейриса Корона отправляет своих эмиссаров лишь в большие города. Неужели им есть дело до нашего захолустья??), но лорд Эдмунд, увы, не прислушивался к нему и оставался глух. Лишь изредка за обедом, глотнув дешёвого эля, он говорил,какой у него образованный сын и какие надежды он возлагает на него. Потом он слёзно обещал больше ?ни медяка? не отдавать ?этому арборскому детине?, отодвигал тяжёлый дубовый стул и отправлялся спать, на следующее утро возвращаясь в привычное полубезумное состояние. Признаться, этот порочный круг здорово раздражал юношу, ровно как и это вездесущее уныние. Больше всего на свете ему хотелось вырваться отсюда, увидеть то, что описывал Ломас Путешественник: большие города, полные людей, широкие дороги, синее море. Увидеть мир. Он может быть гораздо более полезным своей семье там, где было больше возможностей. Без сомнения, он добьётся успеха. Смог же никому неизвестный Хэмфри Лицемер—выходец из самых низов, впечатлить своим воинским искусством суровую Висенью Таргариен, которая сделала его первым рыцарем Королевской Гвардии!Эймар перевернулся на спину и открыл глаза. Каждая ночь на этом проклятом ложе оканчивалась всегда одинаково — бессонницей. Он страдал ей с восемнадцати лет, но никогда она не была такой тяжёлой, как в последние несколько дней. Причём ему не помогало ни маковое молоко, которым его отпаивал мейстер Гарольд, ни рекомендации по борьбе с инсомнией, изложенные в книге ?Болезни, обыкновенные и редкие, и способы их излечения?. Ему начинало казаться, что какая-то высшая сила (хотя он с большим скепсисом относился к религии; вероятно, сказывался личный опыт) намеренно не позволяла ему поспать, обрекая на ужасные страдания. Молодой человек отбросил в сторону дырявое покрывало и, громко зевнув, поднялся с кровати. Голые ступни почувствовали неприятный холодный камень. Осгрей поморщился и поспешил побыстрее пройти к лежащей около окна львиной шкуре. Он опёрся о подоконник и тоскливо посмотрел на знакомый пейзаж. Внизу расстилалась зелёная равнина, которая простиралась на многие лиги вперёд. По ней, словно змея, неровными изгибами бежал Клетчатый ручей, впадающий в Листвоозеро. Обычно ночью с гряды Подковы, на которой был расположен Оплот, было прекрасно видно окрестности, но сегодня он мог различить лишь небольшую часть реки. В воздухе пахло свежестью, а небо то и дело прочерчивали огненные всполохи. Начиналась буря.Ему нравилась гроза. Это природное явление, которое невежды называли ?гневом Богов?, приносило Эймару чувство покоя.Он улыбнулся и глубоко вздохнул. Возможно, сегодня он наконец-то отдохнёт.Где-то совсем рядом раздался грохот, совсем непохожий на гром, а затем затянутое свинцовыми тучами небо осветила яркая багровая вспышка. Эймар подскочил от неожиданности и расширенными глазами смотрел на кроваво-красную полосу, рассекающую небосклон на две части. Сомнений быть не могло. Это была Красная Комета. В тех работах, которые он прочитал, все мейстры утверждали, что Комета — всего лишь небесное тело, хвостатая звезда, бесконечно странствующая по Пустоте. Однако ни один из скептиков не мог объяснить странной мистической связи между ней и какими-то важными событиями, обычно потрясающими мир до самого его основания. Комету видели перед Завоеванием Эйгона, перед Танцем Драконов (8), перед Великим Весенним Поветрием (9) и, наконец, перед Восстанием Роберта Баратеона. Её появления были задокументированы в сотне источников, и все мейстры в один голос утверждали, что Комета предвещает войну, болезни и хаос. ?Огонь и кровь?— почему -то вспомнился ему девиз погибшего Дома Таргариенов. Юноша, погружённый в размышления, задумчиво смотрел на Комету. Что же она принесёт на этот раз? Новую гражданскую войну? Потому что, как говорили, король совершенно отстранился от управления государством, возложив задачу на своего Десницу Джона Аррена, а многим Великим Домам категорически не нравилось, что такая власть сконцентрировалась в его руках. Старый друг и воспитатель Роберта Баратеона слыл человеком властным и крайне упрямым, который всегда действовал так, как считал нужным. И вот теперь, то ли пытаясь хоть немного пополнить оскудевшую за годы правления короля-пьяницы казну, то ли вызвать ярость Домов Тиррелов и Ланнистеров, Корона в лице Десницы и Малого Совета подняла внутренние пошлины на зерно и вино — два главных товара Простора и Западных Земель. Мейс Тиррел и Тайвин Ланнистер какое -то время повозмущались, но в итоге скрепя сердце примирились с новым законом. Но всем было понятно, что это не могло продолжаться долго: рано или поздно два самых могущественных лорда Вестероса сделают свой ход. Впрочем, успокоил себя младший Осгрей, вряд ли они решатся на открытое противостояние с Короной из-за такого пустяка. Наверняка, их королю просто не хватало денег на вино и шлюх. Какую-то повальную болезнь? В последнее время до Оплота доходили новости о море, охватившем Дорн. Рассказывали, что всё начиналось с небольших судорог в районе груди, потом человека охватывал ?огонь?, и несчастный начинал кашлять кровью. Эймару были знакомы симптомы, а также реальные исторические случаи, когда были зафиксированы вспышки болезни, похожей на эту. И поэтому он не переживал — это было обычным делом. К тому же, вряд ли эпидемия вообще дойдёт до Простора. Но что же тогда предвещала Комета? Возможно, она означала, что пришло время наконец покинуть родной край ? Его мир был мал, но здесь он чувствовал себя защищённым от любой опасности, он принадлежал сей обители, как монах своей кельей. Здесь его держала не только библиотека, в которой было ещё так много непрочитанных книг, но и семья, какой бы она ни была. Но надежды горячей юности, неиссякаемая энергия и безрассудство, уже давно толкали его на риск, ибо нет в жизни ничего более захватывающего, чем пляска с неизвестностью. Во имя жизни, он хотел этого. Жаждал чего-то нового, таинственного! Увидеть своими глазами могучие крепости и храмы, прикоснуться к древним камням и послушать их рассказы о славном прошлом этого мира, когда магия была всё ещё сильна, а жизнь интересна и полна необъяснимых явлений. Осгрей нащупал ржавую задвижку. Пора было затворять окно: шторм был в самом разгаре, а от Кометы практически не осталось и следа— лишь едва заметная красная полоса на чёрном полотне. Ещё какое-то время он смотрел на бурю стихий. Какая дикая, первозданная мощь! Почему они, люди, существа, научившиеся строить высокие каменные замки, ковать острую сталь и создавать ужасающие машины войны, обращающие любые стены в прах, а плоть в пепел, до сих пор боялись гнева богов? Ведь они завоевали землю, так почему они не могли покорить и небеса? Раньше они могли летать, кружиться в медленном вальсе в воздухе, насмехаясь над яростью богов, а сейчас лишь все с торжествующей ухмылкой вспоминали вымерших крылатых ящеров и их исчезнувших хозяев—трусливых изгнанников из Старой Валирии. ?Сами Семеро поразили высокомерных и гордых владык и свергли династию Дракона?,— писал септон Хэмфри Благочестивый в ?Благословеннейшей из хроник?, книге столь любимой всякими религиозными фанатиками. Эймара забавляло напускное благочестие и двуличие церковников. Они проповедовали скромность, но при этом на каждом септоне было золота больше, чем на Ланнистере; они втаптывали в грязь великую династию Таргариенов, но славили имена королей тогда, когда их власть была абсолютна, а страх перед драконами ещё свеж; они осуждали магию и любые её проявления, клеймя ?колдунами? и ?еретиками? тех, кто её изучал (даже некоторых мейстров, что были гораздо более добродетельны, чем некоторые из слуг богов) и призывая правоверных убивать прорицателей и фокусников, заполонивших Семь Королевств, однако при этом свято верили всуществование всемогущих богов и их ?чудеса? — исцеления болезней и благословения. Что это такое, если не волшебство? Конечно, мало кто согласился бы с молодым Осгреем. Для большинства жизнь, какой бы она ни была, оставалась главным и наиболее удивительным из даров, ниспосланных богами. Люди осознавали свою слабость и с необычайным смирением принимали её как часть своего естества, не пытаясь найти способ стать сильнее и мудрее: даже самые выдающиеся личности в истории Семи Королевств рано или поздно поддавались заложенным в них богами слабостям. Наверное, поэтому магия и оставила этот мир, в котором теперь жили лишь слабые и тщедушные создания, поклоняющиеся бренности своего бытия. (10)Однако молодой человек себя таким не считал. Он причислял себя к почти исчезнувшему виду, который не потерял способность мечтать и познавать то, что другие считали неестественным. Пускай жизнь теперь и была скучна, но на другом конце земли ещё было много загадочного и таинственного. Он всё более отчётливо слышал этот манящий зов и больше не мог найти в себе силы сопротивляться ему. Что ему этот Вестерос, в котором не осталось абсолютно ничего? Ведь есть гигантский Эссос, полный древней истории и магии. Или, на худой конец, Соториос— самый южный из известных континентов. Эймар обнаружил, что уже лежит на своей жёсткой кровати и широко улыбается, словно довольный ребёнок, получивший от родителей игрушку. Он непременно отправится странствовать по миру и обязательно напишет величайший исторический труд, который тысячи лет будут с восхищением изучать как простые люди, так и мейстры.Он громко зевнул, закрыл глаза и вслушался в стук дождя и раскаты грома вдали. Жизнь очень интересна. Особенно если ты знаешь о ней так много, и у тебя есть желание познавать её и дальше. Тени, плясавшие на стенах комнаты, становились длиннее, а бушующая снаружи буря всё больше и больше отдалялась. Осгрей почувствовал, что вокруг сгущается тьма и, сделав шаг в бездну, отдался забвению. ***Утро встретило его неровным светом, падавшим из бокового окна прямо на его лицо. Эймар лениво приоткрыл один глаз. В его небольшой комнатке, расположенной прямо под куполом башни, было очень холодно, и вовсю гулял противный сквозняк. Он поёжился, поплотнее закутался в покрывало и перевернулся на живот, твёрдо намереваясь продолжить прерванный сон. Однако в следующую секунду раздался стук, от которого молодой человек отмахнулся, как от назойливой мухи. Пусть отправляются в Седьмое Пекло, где им самое и место! Однако, похоже, незваный гость не горел желанием покидать этот мир раньше положенного срока, а потому стук настойчиво повторился. Наследник Осгреев обречённо вздохнул и сонным голосом попросил войти. Дубовая дверь противно скрипнула и отворилась. — Уже девять часов утра, — произнёс хрипловатый старческий голос.— Вам давно пора вставать. Ваш лорд-отец уже давно ждёт вас в столовой. У него есть какие-то важные новости. Эймар нехотя встал с кровати и сладко потянулся. Будь его воля, он бы ещё часика два поспал. Его неудовольствие, очевидно, было хорошо заметно, а потому мейстер Гарольд усмехнулся. — Не всегда в нашей жизни мы можем делать так, как хочется нам,—философски заметил он. — Иногда приходится делать то, что нужно. Молодой человек приподнял бровь.— И всё-таки я о многом не прошу, ведь так? Всего лишь не будить меня раньше десяти. Отцу прекрасно известно, что у меня проблемы со сном. Старый учёный погладил свою седую бороду. —Милорд прекрасно осведомлён о проблемах своего наследника, но он кажется немного… оторванным от действительности. Осгрей поджал губы. ?Оторванный от действительности? плохо описывало состояние лорда Эдмунда. — Скорее, безумным, — заявил он, доставая из-под кровати свои поношенные кожаные сапоги. Он поморщился, когда попытался надеть сапог на левую ногу. Они уже давно были безнадёжно ему малы. Мейстер только вздохнул и покачал головой. Эймар прекрасно знал, что он целиком и полностью разделял его мнение и также много раз пытался остановить прогрессирующую болезнь старого лорда. Но тот пропускал его советы мимо ушей, а от предложения попробовать лечебные средства решительно отказывался. Он всегда настороженно относился к медицине, но в последнее время его недоверчивость переросла в настоящую боязнь. Возможно, сказывалось влияние его матери-фанатички, ибо в Семиконечной Звезде было сказано так: ?Лишь мои приятные слова сладки для твоей души и целебны для твоих костей?. (11) Он окинул взглядом свою жалкую комнату и последовал за мейстром вниз, в ?обеденный зал?. Так его отец гордо называл небольшую, грязную и покрытую вечной копотью (жаровни сутками горели прямо там) столовую, больше походившую на питейный зал в дешёвой таверне. Единственными отличиями, пожалуй, был каменный пол, тяжелый древний стол из тёмного дерева — ещё одно напоминание о несметном богатстве Осгреев прошлого, да висящие на стенах и на удивление хорошо сохранившиеся гобелены со сценами из жизни Первина Осгрея, и флаги, на которых искусно сотканные клетчатые зелёные львы на белом фоне яростно скалили зубы. Эймару всегда было интересно, как же так вышло, что эти прекрасные произведения искусства ещё никто не продал. Возможно, в его отце оставалась ещё капелька благоразумия и гордости. Они подошли к приоткрытой двери в столовую. Гарольд остановился, а молодой человек замер в нерешительности и задумчиво теребил тяжелое входное кольцо. —Я хотел спросить у вас кое-что, если позволите, — неуверенно произнёс он.Мейстер повернулся к нему и слегка кивнул головой. —Всегда ли она определяет наши будущие жизни?Он нахмурился и начал поглаживать свою бороду, издавая нечто вроде хмыканья. Гарольд без сомнения понял, что имел в виду его ученик.—Конечно нет, милорд. Вы очень начитанны и должны понимать, что лишь мы хозяева своей судьбы. Мы сами вольны делать выбор, однако мудрый человек продумает все возможные последствия, прежде чем принять окончательное решение. С этими словами он открыл дверь и громко, словно королевский сенешаль, провозгласил. — Милорд Эймар Осгрей!Молодой человек закатил глаза, но вовремя исправился и придал себе нормальный вид. Ещё одна безумная прихоть его отца. Сначала было весело, а теперь это здорово раздражало. Он незаметно вздохнул и вошёл в душное натопленное помещение. В середине зала в жаровне потрескивал огонь, а все окна были намертво закрыты и заколочены досками. Трапезничающих было немного. Да и кто у них особо остался? Его семья, сир Хиллард с двенадцатью молодцами, сир Стронгхэд, старая кухарка и мейстер Гарольд. Вот и весь двор древнего и благородного дома Осгреев. В данный момент за столом сидели лишь трое: его мать, как всегда погружённая в молитвы, сир Стронгхэд, с унылым видом ковырявшийся вилкой в коричневой жиже, и сам лорд Осгрей, восседавший во главе стола с гордым видом. Эймар прошёл мимо них и тяжело опустился на грубо сколоченный стул. Мастер над оружием слегка кивнул ему и продолжил возиться со своей тарелкой. Мать даже не подняла головы, отстранённо смотря куда-то в пол, а отец был слишком занят изучением какого-то свитка. Молодой человек криво улыбнулся. Неужели этот презирающий грамотность человек решил в кои -то веки приобщиться к чтению? Значит, не всё было потеряно. — Ваш завтрак, милорд! — отвлекла его от мыслей Старая Дженни, поставившая прямо перед его носом отвратительно пахнущий суп. Он заметно скривился. Ему всегда было интересно, что они туда кладут? По запаху отдалённо напоминало ему похлебку из барана, но больше было похоже на протухшее мясо, годами лежавшее в тёмном подвале. Рукой он едва заметно отодвинул от себя глиняную миску и подцепил краюху хлеба из муки грубого помола. Поднёс ко рту и слегка откусил. Черствоватый, но есть можно. — А, мой сын! — нарушил тишину голос лорда Эдмунда. — Во имя Семерых, я не видел, как ты вошёл. Мы с твоей матерью как раз обсуждали прекрасные новости, которыми хотели поделиться. Скажи, хорошо ли спалось этой ночью?Эймар промолчал. Он примерно знал, что это были за новости. Либо очередные липовые доказательства измены Крейнов, либо удавшийся заговор. Его отец же совершенно не замечал молчания и продолжил вести беседу сам с собой. —Представь себе, мы наконец-то сможем расплатиться со всеми долгами! Он подавился хлебом и закашлялся.— Что? — изумлённо выдавил он, чувствуя охватывающую его радость. — Но как? Эдмунд захлопал в ладоши. —Это наша с матерью идея, дорогой мальчик. Мы долго обсуждали с ней возможные выходы, но все же выбрали именно этот. Слышал ли ты что-нибудь о том, что Его Величество в последнее время активно расширяет королевскую библиотеку, особенно ту её секцию, что связана с драконами и правлением Таргариенов? Наследник Осгреев отрицательно покачал головой. А при чём тут вообще личная коллекция короля? Да и сомневался он, что Роберта из дома Баратеонов волновали книги. — И, представь себе! Я попросил мейстра Гарольда составить мне полный список всех книг дома Осгреев и выяснилось, что в нашем распоряжении имеется очень много необходимых Короне рукописей в подлинном виде! — вскричал лорд и встал со своего кресла. — Я задействовал кое -какие свои связи и договорился с Мастером над Монетой о покупке нашей библиотеки. Скоро сюда приедет повозка из Королевской Гавани. Я имел наглость запросить десять тысяч золотых драконов, и король в его милости согласился. Десять тысяч, во имя Отца! — воскликнул он, чуть не плача от радости. — Такие огромные деньги за эти никому не нужные пыльные клочки пергамента. Эймар не мог поверить в то, что слышал. Они решили избавится от его библиотеки! Продать её какому-то… алкоголику, который, если верить народной молве, подтирается в уборной бесценными манускриптами! Осгрей сжал кулаки, и из его горла вырвался дикий рёв. Он вскочил со стула, и, с яростью зверя, не глядя, швырнул его в сторону. Лорд Эдмунд едва успел отскочить, и ни в чём не повинный элемент домашнего декора с грохотом разлетелся от удара о каменный пол. Краем глаза он заметил, что Роксана Осгрей также поднялась со своего места. В руках она держала открытую книгу с семиконечной звездой на обложке. Сир Стронгхэд наоборот спокойно сидел, но оторвался от своей тарелки и с неподдельным интересом наблюдал за разыгрывавшейся перед его глазами сценой. На его губах играла плохо скрываемая полуулыбка.— Как вы могли?! — закричал юноша. — Нельзя просто так взять и продать мою библиотеку! Вы хоть представляете, что она бесценна?! Это одна из величайших в Вестеросе кладезей знаний… — Которая будет отныне храниться в самом надежном в государстве месте, — резко оборвал его старший Осгрей. — Моё решение окончательное, я тут глава семейства, а не ты, мальчишка! —практически выплюнул он. Мелкими шажочками он сократил расстояние между ними и остановился напротив, строго глядя прямо в глаза. — Ты ещё пока совсем юнец, а потому я прощу тебе эту выходку. За разбитый стул заплатишь из своих сбережений. Так они и стояли друг напротив друга, отец и сын. Ноздри Эймара шумно втягивали воздух, а его отец наоборот тяжело выдыхал. —В Семиконечной Звезде написано так: ?На земле должен быть мир в семье и среди всех людей, ибо есть вы органы тела моего?, —тихо прошелестела Роксана. Муж как- то странно посмотрел на неё, но всё же отступил на несколько шагов и опустился на скамью рядом с огнём, а младший Осгрей, не в силах стоять на ногах, добрёл до ближайшего стула и рухнул на него. — Не стоит так огорчаться, мой возлюбленный сын, —попыталась утешить его мать. — Ты наоборот должен поблагодарить отца за то, что он переубедил меня. Ведь я хотела избавиться от отравляющих твой разум еретических свитков, ибо сказано в Святом Семикнижии, что даже ?Хлод язычник и многие из занимавшихся чародейством, собравши свои грязные книги, сожгли их пред всеми?. (12)Эймар схватился за голову. Ярость отступила, но на её место пришло чувство душевной опустошённости. Вот как чувствуют себя люди, когда рушится их мир. И он не знал, от чего ему было обидно больше: то ли от того, что самое ценное выбрасывают из жизни, или от подчёркнутого безразличия собственной семьи. — Неужели вы действительно настолько жестоки? — непроизвольно вырвался у него вопрос. Лорд Осгрей насупился. — Мы лишь делаем то, что нужно для сохранения этого Дома. Получив эти деньги, мы закроем все долги и наконец-то сможем разобраться с предателями Крейнами! А потом… Эймар не стал это слушать. Он просто встал и, преисполненный мрачной решимости, вышел из обеденного зала. Даже не оглянулся, когда его позвала мать, а затем и мощный голос мастера над оружием.Похоже, этот день действительно настал. Он быстро пересёк крытый переход, соединявший две башни, и взлетел вверх по лестнице на последний этаж. Попробовал дверь, толкнул её. Заперто. Похоже, этот старый боров всё предусмотрел. Однако он не учёл одного — у сына всегда был запасной план. ?Мудрый человек продумывает все возможные последствия?, — с торжеством подумал он, нашарив в кармане маленький ключик. Дрожащими от нетерпения руками он вставил его в замочную скважину и несколько раз повернул. Дверь открылась, и он влетел в библиотеку. Здесь всё было так же, как и вчера, позавчера, месяц и десять лет назад. Пыльное круглое помещение с покатой крышей, небольшое стрельчатое окно— единственный источник света, если не считать прикреплённых к стенам факелов. Эймар на мгновение застыл и вдохнул любимый запах. Пахло старым пергаментов и сухой кожей. Он медленно прошёл вдоль одной из полок, с любовью проведя рукой по её поверхности. Сколько знаний было здесь собрано за прошедшие столетия! Как бы ему хотелось спасти все эти свитки, книги и манускрипты, но, увы, это было уже невозможно — слишком могущественным был покупатель. Что там говорил отец? Короля особенно интересовала информация о драконах и династии Таргариенов? Что ж, тогда он не получит ничего. А если и получит, то только через его труп! Он подлетел к крайней правой от входа полке и начал судорожно искать там необходимые ему книги. Кажется, именно сюда он в последний раз положил редчайшие ?Драконову Кровь?, ?Кровь и Огонь?, а также ?Анналы Валирии?. Все три были бесценны и считались давно потерянными, однако особенно важной была третья, написанная до Рока на высоком валирийском. Прочитать её у Осгрея не было никакой возможности, ровно как и перевести. Один их далёкий предок, знаменитый книжник и алхимик, однажды попытался это сделать, и в итоге отдал манускрипт одному мошеннику, который, плюнув на все договорённости и клятвы, чуть было не скрылся в ночи. От этого ворюги пришлось избавиться, но других знатоков практически мёртвого языка, кроме Таргариенов, не было. Единственное, что успел перевести мошенник — так это название, и то приблизительно. Возможно, попав в Эссос и овладев там одним из диалектов валирийского, он сможет наконец раскрыть её тайны!Рука его нащупала одну рукопись. Он извлёк её на свет и пристально вгляделся. Чёрный цвет, мягкая обложка из неизвестной шелковистой ткани и изящные непонятные письмена. Да, это была она. Оставалось всего лишь ещё две… В этот момент он услышал на лестнице осторожные шаги. Эймар перестал шуршать пергаментом и снова прислушался. Всё было тихо, но предательский скрип выдал поднимавшегося. Осгрей постарался как можно быстрее спрятаться за дверь. Неужели это его отец? Что ж, даже если это он, то выход у него был только один. Объясняться с ним было бесполезно, договориться сложно, а переубедить невозможно, ибо безумцы твёрдо верят в собственную правоту. Шаги уже были совсем рядом, и вот в комнату просунулась волосатая морда сира Стронгхэда. Он осторожно осматривал помещение, и в этот момент юноша резко толкнул дверь. Удар пришёлся прямо в лоб. Рыцарь покачнулся и с ошалелым видом осел на пол, а на несчастной и повидавшей виды двери образовалась огромная трещина. ?У него действительно крепкая голова? (13),— отдал должное молодой лорд и воодушевлением снова принялся за дело. Следующим он нашёл ?Драконову Кровь?, а потом, наконец, ?Кровь и Огонь?. Вряд ли он сможет утащить на себе все книги, хотя… Он задумался. Какую бы прихватить? Путь до Королевской Гавани, а оттуда и до Пентоса, далеко не близкий, и ему надо будет как-то коротать время. А что может быть интереснее чтения? В итоге он взял ещё ?Постижение истории? и ?Чудеса, построенные людьми?. Ему надо было как можно быстрее бежать отсюда. Без сомнения, возвращения несчастного сира Стронгхэда будут ожидать в скором времени. У него было примерно пять -семь минут, чтобы перебраться в свою башню, захватить свои скромные сбережения и покинуть Последний Оплот. А ещё и книги надо завернуть. Эх, где бы взять мешок? Или хотя бы кусок ткани. И тут его осенило. Ну конечно! На ткань можно использовать его пентосские шторы, а мешок должен быть внизу, у конюшни. Только надо успеть… Он стрелой вылетел из библиотеки и помчался вниз, преодолевая ступеньки. Остановился, осторожно выглянул из-за угла. Никого. Он тихонько пробежал по переходу и не спеша начал подниматься по лестнице, молясь Семерым, чтобы не попасться на глаза отцу или матери. Однако здесь ему не так повезло. Преодолев первый пролёт, он практически влетел в мейстра Гарольда. Эймар едва не уронил свою бесценную ношу, но был очень рад, что из всех людей встретил именно его. —Я слышал, что произошло в обеденном зале, —произнёс учёный. — Признаюсь, что я, как и вы, очень сильно озадачен, что милорд решил уступить вашу семейную библиотеку королю. И да, —остановил он жестом порывавшегося ответить юношу. — Я предусмотрел и такую возможность, а потому…, —он полез в задний карман своей белой мантии и извлёк оттуда звякнувший мешочек. —Вот ваши сбережения, мой юный ученик. Сомневаюсь, что вы поступаете разумно, но, как я сегодня сказал, каждый из нас сам творец своей судьбы. К горлу Эймара подкатил неприятный ком, а глаза внезапно ощутимо увлажнились. Мейстер посмотрел на него и подбросил в руке мешочек с деньгами. — Здесь тридцать драконов. Я посчитал, что твоих запасов тебе не хватит и взял на себя смелость добавить сюда свои. Не волнуйся. Таким глубоким старикам, как я, деньги уже не нужны.Он подмигнул ему. Молодой Осгрей улыбнулся, утёр слёзы и с благодарностью принял от мейстра щедрый дар. Не удержавшись, он крепко его обнял. От осознания того, что, возможно, он никогда больше не увидит человека, благодаря которому он обладал знаниями, ему снова стало грустно. Мейстер по-отечески похлопал его по плечу. — Запомни, мальчик мой, что каждый сам выбирает и создаёт свою судьбу. Через десять минут бодрый хайгарденский вороной уносил его прочь от дома. Он лишь один раз оглянулся на отдаляющиеся башни Последнего Оплота. Он больше ни о чём не жалел. Просто началась новая глава в его книге, книге жизни Эймара Осгрея. (1) Реально существующая крепость. В повести ?Межевой рыцарь? указывается как замок Осгреев, отобранный после восстания Блэкфайра и переданный во владение дому Вебберов. (2) Отсылка к ?Книге Страшного Суда? — первой поземельной переписи, проведённой в 1086 г. Вильгельмом Завоевателем. (3) Известный приём, к которому прибегали все плуты и мошенники в Средние века. Белые одежды и колпаки с колокольчиками носили прокажённые, которым католическая церковь давала щедрую милостыню. (4) В оригинале ?Standfast?.(5) У. Шекспир, ?Буря?. (6) Левит, 20:27. (7) В средневековой Англии старший королевский чиновник, назначаемый для выполнения судебных или, в редких случаях, административных функций. (8) Гражданская Война 129-131 гг. ПЗЭ между Эйгоном II и Рейнирой Таргариен за престол. (9) Загадочная пандемия, охватившая в 209 г. ПЗЭ Вестерос. Самая крупная болезнь за всю историю Семи Королевств.(10) ?Жизнь наша как пламя свечи, сказано в Семиконечной Звезде. Дунул ветер, и нет ее. До смерти на этом свете всегда недалеко, и семь преисподних ждут нераскаянных грешников?. (11) Притчи, 16:24. (12) Слегка переделанная фраза из ?Деяний Апостолов?, 19:19.(13) Игра слов. Stronghead—?Крепкая голова?.