Джорах Мормонт I (1/1)

Кто одинок в печали,Тот чаще мечтаетО помочи господней,Когда на тропе далёкой,На морской, незнакомойС тоскою в сердцеОн меряет взмахамиМоре ледяное,Одинокий Изгнанник,И знает: судьба Всесильна. Древнеанглийская элегия ?Странник?, Эксетерская книга.Шаг. Шаг. И ещё один. Путешествия давались уже с большим трудом, хотя ему едва исполнилось сорок. Или, возможно, это не возраст, а просто усталость от однообразного и унылого пейзажа??Пожалуй, такое вгонит в тоску даже королевского шута?,?— тяжело подумал он, остановившись.Вдаль, насколько он мог видеть, тянулась бесконечная угрюмая пустыня. Он прошёл уже много лиг (1), и лишь дважды, милостью Семерых или Старых Богов (в пекло их всех!), натыкался на редкие озерца, наполненные крайне неприятной на вкус водой. Была, кажется, ещё одна пальмовая рощица где-то недалеко от Миэрина, а также редкие, разбросанные, словно капли краски на полотне неудавшегося придворного художника, низкие кустики —оранжевое, похожее на ржавую сталь растение, известное в народе как ?бес- трава?.Мысли о воде заставили его притуплённое чувство жажды запылать с новой силой. Странник вздохнул и, не отрывая взгляда от багряного горизонта, освещавшего ненавистную ему пустыню кроваво-красным светом, потянулся к большой фляге, прицепленной к поясу. Его обветренные и потрескавшиеся от многих лет скитаний губы сомкнулись на её горлышке, а в пересохшее горло наконец-то проникла живительная влага.Сделав несколько больших глотков, он оторвался от фляги и закашлялся. Эта вода действительно была отвратительной. ?На вкус, как овечья моча?,?— мрачно подумал он. Впрочем, жаловаться ему было не на что. Разве что на усталость и одиночество.Мейстры в Цитадели утверждали, что человек, проведший в одиночестве более двух лун (2), постепенно теряет рассудок: сначала разговаривает сам с собой, потом ему начинают мерещиться несуществующие люди, а после он впадает в безумие. Насколько это было справедливым, он пока не знал, однако отчётливо понимал, что ещё немного, и он точно сойдет с ума от этой распроклятой пустыни.Ему действительно было одиноко. Столкнувшись с риском потерять свою голову за неподобающее рыцарю благородной и древней крови занятие, он встал перед выбором: умереть на плахе в Винтерфелле опозоренным и осмеянным, или же, как многие его соотечественники, оставить теплый очаг и пуститься в странствия по миру.Джорах Мормонт, сын и наследник Джеора Мормонта, любил жизнь, пускай она и не отвечала ему взаимностью. Сталкиваясь с очередными трудностями или подлыми ударами, столь любимыми судьбой, он терпеливо и стойко, подобно медведю,?— символу его Дома— переносил все невзгоды, вспоминая слова старого мейстра Маллеона: ?всякая жизнь— благо? (3). В любой жизни есть своя ценность, даже в такой, как у него?— полной неудач, боли и одиночества.Несмотря на это на всё это, он был по-настоящему свободен. Свободен от цепей семейной или брачной привязанности, свободен от долга вассала перед своим сюзереном. Сковывающие его всю жизнь кандалы были разбиты —он мог идти куда глаза глядят и делать всё, что пожелает. Лишь одно тяготило его израненную, но вольную и счастливую душу— угроза снова оказаться в плену, на этот раз у самого могущественного человека во всём известном мире.Малым Домам, в том числе и Дому Мормонтов, всегда приходилось труднее всего играть в Престолы: если Великие Дома?— Старки, Аррены, Талли, Ланнистеры, Баратеоны, Тиреллы и Мартеллы, тысячелетиями копившие мощь и богатство, соревновались лишь между собой, то их многочисленным вассалам приходилось участвовать в грызне больших лордов и в то же самое время пытаться выжить в условиях постоянной междоусобной войны. Разумеется, сильный сюзерен, как, к примеру, грозный Тайвин Ланнистер, не допускал открытой вражды между своими знаменосцами, пуская в ход как золото, так и железо, однако в некоторых регионах Королевства даже сильная рука не останавливала охочих до завоеваний и чужого богатства лордов. Это касалось и Севера, где одного авторитета Эддарда Старка было недостаточно, чтобы удержать их в узде.На и без того не обширные владения Дома Мормонтов постоянно предъявляли претензии, ссылаясь на давнее и всеми богами забытое родство, Дома Гловеров, Барли, Лиддлей и прочих соседей, с которыми земли его Дома имели несчастье граничить. Зачастую, конечно, всё оканчивалось заключением ?крепкого и вечного? мира, но иногда, если на троне другого Дома сидел воинственный лидер, вспыхивали и войны, которые, впрочем, завершались так же быстро, как и начинались?— Мормонтов хоть и было мало, но в бою они были свирепы и яростны, как медведи.Для вассалов долг по отношению к сюзерену был священен. Вассал должен подчиняться своему господину во всём, быть верным, честным и добродетельным. Так говорили и Старые Боги, и Семеро и пекло их забери какие-то там другие, чьи имена он уже и вовсе забыл. Но те лорды, с которыми ему довелось разговаривать и сражаться, были далеки от этого идеала: самоуверенные, самовлюбленные и жаждущие увеличить свои силу и власть. Всё это, вкупе с бесконечными склоками, сварами и стычками, заставило Джораха держаться подальше от политики. Возможно, сам того не осознавая, он стал торговать рабами назло всем им: надутым лордам с их амбициями и всему Вестеросу, погрязшему в интригах и заговорах.Впрочем, как бы ему ни претило то, что происходило там, Вестерос оставался его родиной. Сейчас, глядя на догорающее на небосклоне солнце, он вспоминал красивые северные закаты, приятный холод, забирающийся под одежду, нежно ласкающий, словно любящая женщина, широкие снежные поля, девственные леса и прекрасные водопады, низвергающиеся в загадочные пучины земли. Он бы многое отдал, чтобы вернуться домой. Но он понимал, что не мог, не хотел снова становиться послушным инструментом в руках игроков в Престолы. Здесь он был свободен от всего, здесь он был никем, а там он был Джорахом Мормонтом, наследником Медвежьего Острова, опальным рыцарем, потерявшим честь, достоинство и гордость?— три самых важных качества, что выделяли его род из множества других мелких аристократических семей. ?Нет?,?— говорил себе он. —??Я больше никогда не вернусь в Вестерос даже за всё золото Ланнистеров?.Однако и в этот раз злодейка- судьба, похоже, не собиралась просто так отпускать несчастного мужчину. Несколько месяцев назад в Волантис, где он постоянно ошивался в местных кабаках в поисках работы, подбежал весь чёрный от грязи босоногий юноша и протянул загадочное послание с оленем на печати. В этот момент Джорах весь похолодел. Трясущимися от волнения руками он принял хрустнувший пергамент и вопросительно посмотрел на мальчишку. На измазанном сажей личике мелькнула дьявольская улыбка, и в следующую секунду рядом с ним уже никого не было. Напрасно вглядывался Мормонт в бандитские физиономии завсегдатаев этой таверны в поисках загадочного гонца?— его как будто никогда и не существовало.Следующие полчаса он провёл, не отрывая взгляда от разложенного перед ним письма. Это было?— трудно поверить! —?послание от самого Роберта из Дома Баратеонов, Первого его имени, Короля Андалов, Ройнаров и проч., в котором он (хотя, положа руку на сердце, Джорах сомневался, что этот старый алкоголик и прелюбодей, о пьяных выходках и похождениях которого уже слагали легенды, мог составить такое грамотное и убедительное письмо) в патетических тонах жаловался на отсутствие верных слуг. ?Мы чувствуем приближающуюся опасность для нашего государства?,?— писал король. —??Она исходит отовсюду: изнутри— от алчных лордов, замышляющих мятеж, и снаружи?— от неверных Короне беглецов, предавших наш Трон и Государство. Однако мы верим, Сир Джорах, что Вы не входите в их число: много лет Вы верно служили нам, проливая кровь во время Восстания Грейджоя и неоднократно доказывая свою смелость не красным словом, а стальным мечом, поражающим врагов Железного Трона. Посему, памятуя о Ваших заслугах перед Короной, мы предлагаем Вам полную амнистию и возвращение всех титулов и привилегий. Взамен мы просим Вас побыть ушами и глазами Государства в Эссосе— в землях смуты, мятежа и чёрной волшбы, ибо даже у орла есть зоркий взгляд и цепкие когти. До нас дошли слухи о выживших после войны Таргариенах и их приспешниках, скрывающихся на Востоке. Наш Мастер над Шептунами, лорд Варис, уверен, что это просто слухи— однако мы, в нашей глубочайшей мудрости, решили попросить у лояльных истинному королю помощи в раскрытии этой тайны…?.И снова проклятая всеми богами политика! Что, по сути, предлагал Его Пьяное Величество, было понятно: бродить по городам и пустошам Эссоса в поисках несуществующих, а если и существующих, то сидящих тише воды и ниже воды, сребровласых детей с фиолетовыми глазами (едва ли уже превратившиеся в миф валирийцы свалятся ему на голову!) или слоняться по кабакам в надежде услышать среди чужого дребезжащего языка родные звуки.Мормонт был рыцарем. Даже в изгнании рыцарь оставался верным Четырём Добродетелям, а теперь ему предлагали стать шпионом и нарушить вечную клятву. Вот, значит, как? А за какими красивыми метафорами было скрыто это презренное слово!Так говорила ему одна его часть. Другая же ненастойчиво, но крайне убетельно, просила его обдумать это предложение. Что такого было в том, чтобы послужить Государству и потом вернуться домой. Дом. Одного этого слова было бы достаточно, чтобы гордый Джорах согласился, но теперь он не мог принять это предложение, хотя очень и хотел. Ведь если он скажет ?да?, то потеряет то, что обрёл далеко от Вестероса?— свободу. Хотя с другой стороны, получи он королевское прощение, он мог бы спокойно вернуться на Медвежий Остров и закрыться от всего: от грязной политики, от вероломных лордов и от их проклятой всеми богами Игры.Пока что гордый рыцарь не знал, что он будет делать дальше. Однако он был намерен посетить Юнкай?— древний, славный, но настолько опасный город, что даже храбрый Ломас Путешественник (4), объехавший весь мир, не рискнул задержаться там. Дорога, надо сказать, была не из приятных. Сначала он почти месяц плыл на небольшом корабле по Летнему морю, который, словно щепку, швыряло по бурным волнам. Потом вместо Юнкая они бросили якорь в Миэрине, хотя он договаривался с капитаном, огромным и противным детиной с Островов Василиска, что тот довезёт его именно до самого восточного из городов работорговцев. Будь он моложе, он бы, возможно, влез в драку, но мудрость, как известно, приходит с годами?— ему было совершенно понятно, что он не справится с этим дуболомом и его пятнадцатью отборными головорезами. Так что пришлось отдать половину из его скромных сбережений капитану, а на оставшиеся тринадцать гарпий (5) купить плохенького верблюда, который подох на второй день его путешествия.С тех самых пор он уже неделю шёл по Дороге Работорговцев пешком прямо на юг, в славный город Юнкай. Почему именно туда? Ему, во имя Старых Богов, было всё равно?— хоть в Юнкай, хоть в Миэрин, хоть в треклятый Лис, да поразит его Рок.По его расчётам, примерно через день- два он должен был достигнуть одного из осколков старой Гискарской империи. Хотя, учитывая то, с каким трудом ему давались последние шаги на пути к его цели, он с чувством мрачной обречённости добавил ещё день. Воистину, он уже не тот, что раньше.?Думаю, что уже достаточно отдохнул?, —подумал Мормонт и, приладив флягу обратно на её место, повернулся спиной к кроваво-красной пустоши и устремился дальше по дороге. Сначала, чтобы хоть как-то скрасить подавляющее чувство тоски, он пытался считать шаги, но где-то на пяти тысячах он сбился, снова погрузившись в себя.Он был далеко не сентиментальным человеком, но сейчас все чаще ловил себя на мысли, что не отказался бы от попутчика. От любого, будь то крестьянский мальчуган, сбежавший раб или даже портовая шлюха. Ему необязательно нужно было говорить: просто знать, чувствовать, что рядом, сзади или впереди идёт еще одно живое существо, такое же, как и он сам. Пока что за всё то время, проведённое в дороге, он не повстречал ни одной живой души, хотя ему было известно, что Дорога Работорговцев?— один из самых оживлённых маршрутов. Это было очень странно, но, с другой стороны, так путешествовать было гораздо безопаснее, ибо вероятность встретиться с разбойниками, летучими отрядами работорговцев или прочими людьми сомнительной репутации была практически нулевой.Всё это время опальный рыцарь шёл, не поднимая головы и особо не разглядывая окружающий его пейзаж, тем более, что везде по-прежнему была выжженная пустошь. Однако странный звук, похожий на человеческие голоса, заставил его вынырнуть из бездны разума.Внезапно Мормонт обнаружил, что солнце уже давным-давно село. Всё вокруг затопила противная и липнущая к телу тьма?— его постоянный и безмолвный ночной спутник. В раскалённом и пыльном воздухе царило спокойствие?— не было ни единого дуновения ветерка. Всё было каким-то зловещим: даже смотрящие с ясного неба на землю далёкие звёзды, едва разгонявшие чёрную мглу в этой богами забытой пустоши.Обычно он останавливался и выбирал место для ночлега прямо перед закатом, но сегодня, к сожалению, не успел. Похоже, теперь ему придётся бродить в потёмках. Старый дурак! Уже в который раз он мысленно обругал себя всеми самыми грубыми словами, что ему не хватило ума спилить в той проклятой пальмовой рощице хоть одно деревце, чтобы сделать из него хоть какое-то подобие факела. Он бы тут очень пригодился. Хотя если рядом были разбойники, то, будь у него свет, он бы мог выдать его местоположение.Так что Джорах пошёл дальше, стараясь ступать как можно тише.Проделав где-то с сотню или около того шагов, он замер на месте. До него донёсся громкий смех. Но потом хохот перешёл в ужасающий крик, к которому присоединились ещё два голоса, сливаясь в настоящую симфонию страха и боли. Мормонт наплевал на всю осторожность и резко рванул с места навстречу источнику этих звуков, на ходу обнажая свой повидавший виды меч.Во тьме ночи он сначала различил небольшое светлое пятно, которое по мере его приближения становилось все больше и больше. Примерно в это время крики, звучавшие совсем близко, резко оборвались. Изрыгающий проклятия Мормонт, ругающий себя за медлительность и слабость, вылетел к небольшому озеру, обрамлённому невысокими пальмовыми деревьями?— по всей видимости, одному из очередных оазисов. Рядом с берегом были разбиты три палатки, наспех брошены спальные мешки из дешёвого хлопка, а в землю воткнуты два изогнутых клинка?— излюбленного оружия разбойников и мародёров, безраздельно властвующих в ночи. В середине этого импровизированного лагеря приветливо горел костёр.Щурящийся на яркий свет Джорах поудобнее обхватил меч и внимательно огляделся вокруг, вслушиваясь в ночную тишину. Ничего, решительно ничего. Только тихое потрескивание костра. Однако где же в таком случае те несчастные, что так истошно кричали? Были ли это остановившиеся на ночлег торговцы, на которых напали головорезы? Или это самих их кто-то зверски убил. Но где же тогда тела?Ответ на этот вопрос нашёлся в нескольких футах от стоянки. Сначала Мормонт почувствовал отвратительный запах горелого мяса, а потом увидел три тела. Два лежали на земле, скрючившись в неестественных позах, словно песочные змеи, а третье распласталось на земле, широко раскинув руки. На них было страшно смотреть: на первом трупе вся кожа почернела, кое-где обнажая кости, у второго от высокой температуры лопнула голова, разметав содержимое, а в третьем вообще едва можно было узнать человека?— от него осталась лишь нижняя часть обугленного скелета. От тел (вернее, того, что он них осталось) валил едкий дым, и Джораху пришлось зажмуриться и прижать к лицу руку. Он знал, огонь?— один из самых мучительных способов расставания с жизнью. Страшно даже представить, что чувствует живое существо, когда его плоть пожирает голодное пламя…Боковым зрением рыцарь уловил какое-то движение слева. Он резко выбросил руку с мечом в направлении противника и услышал характерный свист рассекаемого воздуха, означавшего, что от его удара увернулись. Мормонт резко развернулся и встретился лицом к лицу со своим оппонентом, которым оказалось самое прекрасное существо?— ожившее сновидение, спустившееся с небес на землю. От неожиданности он чуть не выронил из ослабевших рук внезапно потяжелевший меч.На него своими большими пурпурными глазами смотрела девушка лет семнадцати. Она была высокой, стройной и настолько хрупкой, что, казалось, может сломаться от малейшего дуновения ветра. На её сердцевиднем личике, обрамлённом дивными серебряными волосами, играла непередаваемая палитра всех самых сильных эмоций: страха, гнева, пренебрежения и решительности. На ней было надето нечто вроде длинного белого платья, выставляющего её бархатную белую кожу напоказ. По всей видимости, оно было очень дорогим: Джорах вспомнил, что видел такие платья лишь только на самых богатых женщинах Вольных городов. Однако эта одежда, настоящее произведение искусства, гимн мастерству соткавшего её портного, была наполовину забрызгана кровью, а наполовину сожжена. Удивительно, что на владелице этого платья, на первый взгляд, не было ни царапины. В правой руке она сжимала окровавленный кинжал, который, казалось, уже был пущен в ход.Во имя Старых Богов! Серебряные волосы, пурпурные глаза. —?Ты совсем не похож на тех, кого я убила!?— раздался её похожий на звон серебряных колокольчиков голос, и Джораху стоило больших усилий оторваться от изучения изгибов девичьего тела и рассеянно уставиться на собственную потоптанную обувь. Кстати, он только заметил, что она была босой. —Кто ты?К своему стыду, рыцарь с Медвежьего Острова за все годы, проведённые в странствиях по Эссосу, владел высоким валирийским на довольно посредственном уровне. И хотя он, по собственному мнению, очень даже неплохо говорил на его лиссенийском диалекте, сейчас он не мог понять ни слова. Напрягая всё своё знание древнего языка погибшей Валирии, он попытался ответить ей.—?Прошу прощения, прекрасная леди. Я не хотел вас напугать. Я не причиню вам зла, — его резкий голос и отвратительный вестеросский акцент совершенно испортили и так ломаную фразу.Эта попытка, похоже, развеселила девушку. Она широко улыбнулась и ощутимо расслабилась, опустив руку с занесённым для удара кинжалом.—?Что ж, раз так, тогда я рада встрече с вами, сир, —на чистом всеобщем языке ответила его собеседница. —?И да, можете уже опустить ваше оружие.Мормонт мысленно стукнул себя по лбу. Старый дурак! Что он за рыцарь, если чуть не убил девушку и всё это время стоял рядом с ней с обнажённым оружием? С трудом он засунул меч обратно в ножны.—?Вы говорите на всеобщем, миледи? —?осторожно уточнил он.Валирийка всплеснула руками.—?Ну конечно, сир! Иначе на каком языке мы сейчас с вами разговариваем?Осознав, насколько глупым был его вопрос, Джорах выдавил из себя смешок.—?Простите мне мою бестактность, миледи. Я просто уже довольно долгое время не находился в таком,?— он прочистил горло. —?Прекрасном обществе. Мои манеры оставляют желать лучшего, я полагаю…Его собеседница рассмеялась.—?Кто же не забудет о правилах этикета в этой глуши, сир…? —?она вопросительно посмотрела на него.Тут он спохватился.—?Джорах Мормонт, миледи, сир Джорах Мормонт.Он схватил её тонкую ручку и слегка, стараясь не поцарапать нежную кожу, поцеловал её. Из-за этого он не заметил выражения искреннего удивления, проскочившего на лице девушки, но уже через мгновение на нём опять играла широкая улыбка.—?Меня же, сир, можете звать Арианна Номапатис. Очень приятно познакомиться.С этими словами она сделала идеальный придворный книксен, что ещё больше удивило Мормонта.—?Позвольте спросить, миледи, что здесь произошло? —?задал он терзающий его вопрос и сделал многозначительный жест, обведя вокруг себя рукой.Арианна на секунду замялась, но потом с готовностью ответила.—?Это были похитители, сир Джорах. Они украли меня прямо с моей свадьбы и уже долгое время везли меня, словно животное, пока я наконец не нашла способ выбраться и отомстить. Это было сложно, но, по крайней мере, я жива, а они?— нет,?— на секунду её красивое лицо исказилось от гнева. —?Теперь позвольте мне задавать вам ответный вопрос. Куда вы держите путь?Хоть он и хотел ей поверить, его внутреннее чувство подсказывало, что здесь что-то не так. Пурпурные глаза, серебряные волосы. Три тела взрослых мужчин, сожжённых в огне. Впрочем, сейчас это было неважно: он обязательно все узнает позже. Возможно, если он будет предельно честным, она поймёт, что ему можно доверять.—?Я иду в город Юнкай, леди Арианна. До меня дошли слухи, что вот-вот начнётся война, а на войне хорошие наёмники всегда нужны.—?Так, значит, вы наёмник,?— медленно проговорила она. —?И вы идёте в Юнкай. Похоже, наши дороги совпадают. Не откажетесь взять меня с собой? Боюсь, что еще одного такого боя я не выдержу.Мормонт коротко рассмеялся.—?Конечно, миледи. Мой священный долг?— защищать женщин от любых опасностей.Валирийка хлопнула в ладоши.—?Что ж, тогда предлагаю отдохнуть перед долгим путешествием. Утро вечера мудренее.Он не знал, кого сейчас процитировала Арианна, но он был с ней согласен. Ещё никогда в жизни он не чувствовал себя таким уставшим, потерянным и одновременно счастливым. Поэтому он без промедления последовал к озёрному лагерю, ведя непринуждённую светскую беседу со своей попутчицей и втайне восхищаясь её красотой. Он снова подумал, что никогда не встречал существа более грациозного и прекрасного. И хоть было нечто, какое -то необъяснимое внутреннее чувство, предупреждающее его об опасности, он предпочёл не обращать на него внимания. В конце концов, все знают, насколько глупы и некомпетентны местные работорговцы, раз даже хрупкой девушке ничего не стоило с ними расправиться. ?Вот тебе и попутчик, старик!?- подумал опальный рыцарь и со счастливой улыбкой уснул почти сразу же, как только его голова коснулась земли.(1) Лига —единица измерения, примерно равная 2,3 км.(2) Так как практически нигде у Дж. Мартина не содержится информации о календаре и исчислении времени, я взяла на себя смелость использовать здесь лунный цикл, средняя продолжительность которого составляет примерно 279 дней.(3) Луций Анней Сенека.(4) Ломас Путешественник?— мейстер, известный своей книгой ?Чудеса, построенные людьми?, в которой он описывает самые выдающиеся памятники известного мира.(5) Информация на англоязычном аналоге ?википедии? по ИП позволяет предположить, что в Эссосе в различных регионах используется валюта отличная от той, что имеет ход в Вестеросе, что логично, учитывая огромные культурные и социо-политические различия. Предполагается, что в районе Залива Работорговцев широко используется золотая монета с изображением гарпии на реверсе.