Бадр (1/1)

Ему опять снился Хладный Человек, как он его назвал. Ему опять снился холод, снег и девушка с белыми волосами. Но теперь он был не вороном. Теперь у него были тонкие лапы, покрытые белой шерстью и длинный нос, который он видел, когда скрещивал глаза. Бард не знал, как называется это животное, но зато он смог теперь разглядеть врага своего двойника поближе. Это был черноволосый, сильный юноша, облаченный в черное, у него были неестественно голубые глаза, и совершенно мертвое лицо. В руках он держал тяжелый молот, на котором блестела заледеневшая кровь. Бывший раб нахмурился, ему показалось?— всего на секунду?— что он знает, чья это кровь. Хладный Человек сделал шаг и Бард из сна испуганно, словно загнанный зверь, зарычал:—?Не подходи, я сказал! Я знаю, кто ты! Я знаю, что с тобой сделали, но даже это не вызовет во мне жалости!Хладный человек усмехнулся, его сухие губы растянулись, а лицо стало еще более пугающе мертвым. Он приподнял молот сильными руками и совершенно безмолвно ринулся вперед, перебирая по снегу ногами, как рысь по песку.Бадр резко приподнялся, тяжело дыша и сжимая в побелевших пальцах меч, который вытащил в бреду.—?Плохой сон? —?уточнил мужчина у костра, и Бадру потребовалось несколько долгих минут прежде, чем вспомнить, что он нашел этот бивуак поздней ночью и тут относительно безопасно.Бывший раб настолько выбился из сил тогда, путешествуя по горячему песку целый день, что как только заметил огонь, горящий внутри маленького оазиса, то тут же ринулся туда, а когда подошел ближе, начал молить позволения остаться. Слава богам, в бивуаке было лишь трое человек. Два торговца и один бежавший раб. Они великодушно разрешили ему остаться, поделились едой и водой, и даже дали плащ, чтобы укрыться ночью.Бадр испытывал благодарность вкупе с недоверием. Все-таки, человек?— это самый дорогой товар в Заливе Работорговцев.—?Что? —?хрипло выдохнул юноша, потирая лицо руками и ощущая, как дерет горло от желания пить.—?Плохой сон, спрашиваю,?— усмехнулся торговец, перемешивая угли в почти потухшем костре.—??Его зовут Синир?,?— вспомнил Бадр, разглядывая ярко-красную бороду и золотые зубы мужчины, которые мелькали под толстыми губами, когда тот говорил. —??Он из Нового Гиса. Торговец шелком и вином?—?Да, очень,?— тихо выдохнул бывший раб и повернул голову в сторону горизонта.Картинка дрожала, голубое небо, казалось, раскалилось до бела под лучами утреннего солнца, а пескам словно не было конца и края. Они золотились под светом светила, лениво переваливались с бархана на бархан под влиянием теплого ветра и тихо шуршали и скрипели, напоминая большого, золотого питона, который сонно скрутился кольцами. Бадру внезапно вспомнились рассказы матери, что весь мир?— это, на самом деле, большая, уснувшая змея самых удивительных цветов, а люди живут на разных уровнях колец этого питона и поэтому никак не могут встретиться! Для кого-то верхнее кольцо небо, а для кого-то это земля. Сама же змея свернулась в клубок и каждый раз, когда меняется время года?— это всего лишь просыпается великий питон и крепче сдавливает кольцо своего массивного хвоста, от чего земля под ногами людей меняется, как и небо над ними. Глупая детская сказка, которую Бадр безумно любил. Иногда он воображал, что научится летать и облетит небо с другой стороны, чтобы посмотреть, кто на нем живет.—?Время совсем утреннее, да? —?спросил Бадр, вставая, чтобы облегчиться у ближайшего дерева.—?Да,?— кивнул торговец, протыкая острозаточенными ветками пустынных жаб и жаря их над костром. —?Тут недалеко проходили юнкайские безупречные. Я узнал этих евнухов по доспехам.Бадр замер у дерева, спиной к Синиру, перестав расшнуровывать свои штаны.—?Да, и что? —?наигранно беззаботным тоном спросил юноша, продолжая то, на чем остановился.—?Ничего,?— грубо и нетерпеливо хмыкнул Синир, и бывший раб спиной почувствовал недобрый взгляд мужчины. —?Но чудится мне, что искали они совсем не своих разбежавшихся по всей пустыне хозяев.Бадр уже застегивал штаны, когда его слух уловил скрип песка и тихие шаги торговца. Синир был высок, но худосочен и костляв, его руки напоминали тонкие веточки, однако Бадр знал, что и такие слабые руки способны умело работать клинком. Бывший раб уже положил ладонь на гарду своего меча, готовый в любой миг повернуться и напасть на мужчину.—?Эй, малец…?— хриплый голос Синира раздался почти у самого уха, а звон стали клинка торговца коснулся поясницы. —?Ты должен…—?Синир! Друг мой! Зачем так пугать мальчишку, брось это!Бадр расслабился, торговец с красной бородой отскочил от него, как от прокаженного. Со стороны маленького озера к ним шел толстобрюхий и желтобородый Акрам, второй купец. Он тяжело дышал, на его лице выступил пот, но торговец все равно широко улыбался, стремительно идя к ним. За его спиной, низко опустив голову и прижимая к груди целую миску абрикосов, шел Башар, слишком тонкий на фоне большого и грузного Акрама.—?Мы не нападаем на детей с оружием, Синир! Ба, так ты еще и наш завтрак в песке извалял! Ну, кто так делает?! Что ж нам, одними абрикосами теперь наслаждаться?! —?затарахтел мужчина, когда подошел к костру.—?Боги послали, сиди и кушай! —?агрессивно отозвался Синир и Бадр заметил, как блеснула сталь клинка, убираемая обратно в ножны.Сплюнув под ноги бывшего раба, худосочный торговец ушел, что-то бурча себе под нос. Акрам проводил друга осуждающим взглядом и наклонился, подбирая с песка выпотрошенных, четырех жаб, аккуратно перекладывая их на чистую ткань. Бадр заметил, как закрытый, золотой токар мужчины опасно растянулся в области брюха, когда тот наклонился.—?Ты не обращай внимания, мальчик,?— тяжело выдохнув и стерев пот с лица, произнес Акрам, поднимая на Бадра поросячьи, черные глазки. Они блестели наигранным сочувствием и чем-то, чего бывший раб не понимал. —?Могила исправит тех, кто вырос в Новом Гисе!Башар, за его спиной аккуратно положил миску на землю и сел рядом, скрестив ноги в позе лотоса. Его черные, спутанные волосы волной упали на плечи и грудь с выступающими ребрами.—?Почему? —?хмуро спросил Бадр и, обойдя Акрама, подошел к своим вещам, проверяя сумку с драконьим яйцом.—??На месте?,?— с облегчением подумал мальчишка и извлек из сумки флягу с водой, делая вид, что за ней все это время и тянулся.—?Старый Гис, уничтоженный Валирией, славился своей работорговлей,?— начал торговец, тяжело усаживаясь на песок и начиная промывать водой тушки жаб. —?Там всегда были рабы, самых разных мастей. Рабы для королей, поражающие своей внеземной красотой, рабы для нищих, годные лишь для черной работы. Рабы для войн…Башар за его спиной вздрогнул, внезапно поднимая на Бадра непонятного, болотного цвета глаза. Юноша с удивлением обнаружил в них сочувствие и страх. За все это время Башар не произнес ни слова, внезапно подумал бывший раб, ощущая поселившийся под кожей зуд. Что-то тут не чисто.—?Множество рабов. Но, как и все в этом мире?— Гис пал перед сокрушительной силой валирийцев. Но хоть земля гискарцев и стала пеплом и прахом, но сила и упрямство до сих пор течет в крови этих людей. Поэтому Синир и повел себя так. Увидев безупречных, он тут же загорелся идеей продать тебя. Да и Башара тоже,?— Акрам повернулся к молчавшему рабу и тот потупил глаза. —?Сам понимаешь, такое из крови не вытравить, как ты не старайся…Бадр нахмурился, но сдержал желание немедля схватиться за меч и отрезать голову Синиру, стоявшему у озера. Вокруг него, прямо в воде тяжело шагали слоны, их бивни касались темных вод, а сами они то и дело трубили, поднимая хоботы к небу, обливая друг друга водой.—?Нравится? —?заметил взгляд Бадра, направленный на слонов, Акрам.—?Красивые животные,?— тихо кивнул бывший раб и улыбнулся, когда один из слонов опустился прямо в воду, а остальные тут же принялись его поливать.—?Забирай одного,?— беззаботно хмыкнул торговец, вновь обжаривая над костром жаб.Бадр замер, его глаза тут же обратились обратно к Акраму. Тот что-то напевал себе в желтую бороду, покачивая в такт головой и крутя палки с жабами над костром.—?Вы что, серьезно?!—?Абсолютно, у нас их пять. Слишком много для троих, а в место, куда мы путь держим, слонов не продать, их там, как куриц в курятнике. Есть даже карликовые! Нет, только представь, карликовые! —?торговец хрюкнул и его живот задрожал с ним же от смеха. —?Бери! Со слоном-то сподручнее, парень! —?отсмеявшись, произнес мужчина и его маленькие глаза окинули Бадра теплым взглядом, от чего бывший раб не сдержал благодарной, ответной улыбки.И парень не заметил, как встрепенулся за спиной Акрама Башар, сжимая в побелевших пальцах грязную рубаху.Над Золотыми Песками уже поднялось медное солнце, близился полдень, и в песках становилось невыносимо жарко, от чего все песчаные рыси, змеи и грызуны запрятались в свои норы. Легкий, утренний бриз превратился в сильный ветер, он поднимал пески в небо, и горизонт очень быстро заволокло молочным туманом, тишина пустыни была кощуенственно прервана этими тяжелыми и сильными ветрами, которые путали золотую муку под ногами большого слона, что одиноко шел по хребту невысокого бархана, перебирая сильными ногами песок.Бадр отмахивался от блестящих зеленых жуков, которые то и дело пролетали мимо него, а иногда и вовсе влетали в его лицо. Особенно они любили залетать в рот. Он сидел на шее слона, которого ему вручил Акрам несколько часов назад, когда они расстались у того оазиса. Акрам по-отечески обнял его, Башар лишь робко поднял ладонь в знак прощания, а Синир буравил его тяжелым, каким-то встревоженным взглядом. С ним Бадр прощаться не стал.Оказалось, что управлять слоном было намного проще, чем думал бывший раб.Акрам научил его нескольким командам на валирийском и вручил палку, которой нужно касаться головы животного, если нужно сменить курс. Никакого седла или же паланкина на спине животного не предусматривалось, некоторые господа подкладывали подушку, но Бадру было удобно и без нее. Подложив одну ногу под другую, он наказал животному просто идти вперед. Слоны, выращенные в Астапоре, лучше всех переносили жару и зной пустыни, обходясь без воды больше месяца. Удивительные существа!—?Да, брат, занесло же нас,?— время от времени говорил Бадр, гладя ладонями шершавую кожу на голове слона. И тот всегда отвечал фырчаниями, поднимая тяжелый хобот в воздух. —?Не дайте боги еще угодить в песчаную бурю!Но боги его не услышали и легкий ветер, что поднялся с утра, вскоре превратился в самый настоящий шторм, что швырял Бадру в лицо острый, словно стекло, песок. Бывший раб не слышал даже собственных мыслей в этой буре, он крепко держался за слона, который силой преодолевал ветер, дующий с такой силой, словно хотел снести их с ног. Бадр не видел пути, не видел даже песка, по которому они идут, и некоторые ухабы, в которые попадали они оба, встречались с удивлением и страхом. Синий горизонт превратился в какофонию черных и серых цветов, а над мальчишкой клубились поднятые ветром черные пески, и иногда Бадру казалось, что это целый клубок змей.Прикрыв лицо тканью своего плаща, Бадр приказал слону идти налево. Им нужно было выйти из песчаной бури, а иначе это все может закончиться тем, что они просто потеряются. Бывший раб крепко прижал к себе сумку с драконьим яйцом, когда слон, тяжело переступив с ноги на ногу, повернул в ту сторону, которую указал Бадр. Однако сколько бы они не шли, песчаная буря не отставала от них ни на шаг, словно насланное проклятье. Пейзаж не менялся, точнее его совсем не было, вокруг был лишь черный, острый песок, да и безумный рев ветра в ушах. Иногда Бадру казалось, что в этом звуке он различает крики людей, шум моря или беснующееся пламя, а во тьме вокруг видит снующие туда-сюда тени людей, животных и демонов. Иногда становилось так невыносимо страшно, что Бадру сейчас же хотелось остановить слона, слезть и побежать обратно в Юнкай, признавая свое поражение. Но сумка с драконьим яйцом удивительным образом грела его руку, напоминая о себе. Напоминая о пламени и крови, которые он обязан принести в Юнкай. Он храбрился, набирался сил и жестокости, подпитываемый этой мыслью, и продолжал дальше упорно вглядываться в горизонт.Его старания не прошли даром. Через три часа, за которые ни слон, ни Бадр не прекратили движения, бывший раб заметил периферийным зрением что-то чернее песка, мелькнувшее лишь на миг на горизонте. Повернув слона вновь вперед, Бадр продолжал смотреть, не обращая внимания ни на песок, ни на ветер. Черная точка появилась вновь, в этом мраке она казалась чем-то далеким, но с каждым шагом слона становилась все больше, больше и больше. Сначала Бадр увидел очертания тяжелых, больших колонн, которые поддерживали большое прямоугольное здание с треугольной, вытянутой крышей. Сооружение было обнесено плотной стеной, и лишь маленькие окна под крышей пропускали в себя воздух. Подойдя ближе, Бадр понял, что это древний, но все еще крепкий храм, выполненный из мрамора и невероятно огромный, словно строили его для пятиметровых великанов. У этого храма были тяжелые, выполненные из неизвестного Бадру металла двери. Прикинув, мальчишка понял, что эти двери вполне способны пропустить внутрь даже слона, поэтому поспешил слезть со своего ездового животного на землю.Ветер тут же ударил Бадра со всех стороны и, бывший раб, охнув, ухватился за ногу слона, стараясь не упасть.—?Подожди тут, приятель! —?пытаясь перекричать ветер, наказал своему другу бывший раб и пошел вперед, борясь с сильным ветром. Он не был уверен, что слон его услышал, но с другой стороны, какой идиот вообще будет разговаривать со слоном?Чем ближе Бадр подходил, тем больше он понимал, что колонны у входа?— это вовсе и не колонны. Это полуразрушенные статуи удивительно прекрасной женщины в струящейся тоге и со шлемом на голове, у которого был конский гребень. В одной руке она держала книгу, в другой копье.—??Гоплит*?,?— мимоходом вспомнил Бадр название шлема и изо всех сил дернулся вперед, прижимаясь грудью к воротам. Двери встретили его удивительным холодом, а ведь даже буря не спасала от безумной жары полупустыни.Ему не понравился этот контраст, но выбора не было. Уперевшись ладонями в двери, бывший раб напрягся и даже застонал, ощущая как под его руками, недовольно скрипя, расходятся древние, покрытые надписями и резьбой двери. Бадр приложил еще сил и ворота сдались, раскрываясь все больше и больше под грубой силой юноши, пропуская его внутрь. Бывший раб замер и наклонился, уперевшись горящими ладонями в колени и, ощущая, как от приложенных сил, кружится голова. По лбу стекла капля пота и разбилась об покрытый пылью, черный мрамор, который Бадр никогда не видел в своей жизни. Потерянный в песках храм встретил его тьмой и замогильным холодом…Бадр не стал долго разглядывать убранства, он побежал за своим слоном, который продолжил стоять под бьющим со всех сторон ветром.—?Идем,?— забираясь на спину уставшего слона, произнес Бадр, касаясь палкой лба животного. Но слон внезапно заартачился и попятился назад, бодая головой невидимых врагов. —?Все хорошо, мальчик, эй! —?тяжело дыша, заговорил бывший раб, наклонившись к уху животного и начиная гладить его лоб.Слон успокоился и, на этот раз, послушался команды, сказанной на валирийском и, нехотя, но вошел в ворота. Бадр с трудом закрыл их за спиной своего большого друга и, выдохнув, скатился по двери вниз, ощущая, как же сильно он устал от этой безумной бури. Его руки и ладони непроходимо дрожали, ноги отказывались держать тело в устойчивом положении, а мысли в голове были какими-то ленивыми и медленными. Бывший раб на минуту закрыл глаза, стараясь хоть немного прийти в себя, но не заметил, как погрузился в суматошный сон.Ему снился снег, снилась кровь на снегу и безумный шепот странных существ на неизвестном ему языке, а ведь он знал языки всех, кто жил в Юнкае! На этот раз Бадр не летел, не ходил, не ползал, на этот раз Бадру показалось, что он был везде. Он видел слишком много, улавливал тысячи звуков за одну секунду и слышал столько же запахов за километр. Он был всем в эти минуты и никем сразу. Удивительно странное и пугающее чувство поселилось в душе юноши, но сделать он ничего не мог.Среди снегов стояла черноволосая женщина, Бадр мог разглядеть ее в мельчайших подробностях. Он никогда ее не видел, но ее лицо странным образом отталкивало от себя. Слишком большие брови, слишком маленькие глаза, слишком вытянутое лицо. Всего было слишком, он словно смотрел в лицо волка, а не женщины и это казалось диким. Была ли она красивой? Бадр не знал, но то, что в данный момент незнакомка пугала и даже злила его?— это было правдой. Ветер швырял черные волосы в лицо женщины, но та не обращала внимания, внимательно и настороженно глядя вперед, действительно напоминая волчицу. Она вся была скрыта черным плащом и только руки выглядывали из этого кокона. В них Бадр увидел темный сверток и услышал детский, надрывный плач.—?Жизнь за жизнь…?— безэмоционально произнесла незнакомка, и ее голос словно отразился от невидимых стен, создавая слишком громкое эхо.—?Жизнь за жизнь,?— словно не по своей воли произнес за ней Бадр и протянул руки к свертку.Руки, покрытые гниющей, синей плотью…Бывший раб вскрикнул, просыпаясь в одно мгновение, чем испугал задремавшего рядом слона, который доверчиво ткнулся большущим лбом в плечо мальчишки, подогнув под себя массивные ноги. Недовольно затрубив, слон замотал головой, несильно задев Бадра, словно в отместку.—?Прости, дружище,?— виновато произнес юноша, и его ладонь вновь успокаивающе погладила большое животное по грубой коже. —?Прости, плохие сны…Но слон уже поднялся и гордо разлегся в другом углу, взирая на Бадра, как на предателя. Усмехнувшись, бывший раб покачал головой и приподнялся, вставая с насиженного места. Усталость все еще чувствовалась в теле, но уже не такая явная. Спать Бадру не хотелось, поэтому, перекинув через плечо сумку с яйцом и перемотав одну из взятых с собой палок тряпкой, бывший раб соорудил маленький костер, от которого и поджег свой импровизированный факел.—?Будь тут, ладно? —?обратился к слону Бадр, но тот уже уснул, согретый теплом, исходящим от маленького костра.Мальчишка улыбнулся, покачал головой и углубился в храм.За стенами все еще бушевала буря, песок, подхваченный ветром, иногда влетал в окна над крышей и оседал на полу, поблескивая золотом под светом факела. Все было выполненно из мрамора, на стенах иногда мелькали черные росписи с женщинами, мужчинами и монстрами в профиль, они танцевали, сражались и просто стояли, целые истории, расказанные кем-то, о ком Бадр не ведал. На полу тут и там стояли глиняные горшки, иногда бывший раб замечал очертания статуй и подходил ближе, рассматривая аккуратные работы неизвестного мастера.В основном это были обнаженные мужчины с божественными лицами и невероятными телами, но попадались и женщины. Они были либо с оголенной грудью, либо укрытые простой тогой, эти женщины были прекрасны, так красивы, что захватывало дух. Но даже не это вызывало восхищение. Эти статуи были настолько очеловечены, что когда скудный свет фонаря вновь падал на одну из них, освещая лишь очертания фигуры, то мальчишка неизменно содрогался, думая, что это настоящий человек. Это были не холодные куски камня или неизменно безмятежные гарпии, нет, эти статуи жили своей жизнью. Кто-то строго смотрел на тебя, хмуря брови, кто-то воинственно что-то кричал, сжимая в пальцах остроконечные копья, кто-то безмятежно улыбался сидя, подложив ноги под себя, а кто-то безутешно плакал.И так красиво это было, что сердце Бадра неизменно наполнялось грустной завистью. Он мог бы быть таким же красивым, как и они, но это означало бы, что Бадр неизменно потерял бы свою свободу…хотя, о какой свободе вообще идет речь? Бывший раб ненавидел свое лицо и каждый раз, когда видел его, содрогался от отвращения и ужаса. Шрам, спасший ему жизнь, навсегда уничтожил хоть какую-то каплю любви к себе.Остановившись напротив статуи такого же молодого юноши, как и он, бывший раб аккуратно, дрожащей ладонью коснулся чужой щеки, на которой причудливо играли темные тени и яркие лучи под светом факела. Юноша весело улыбался, его наполненные жизнью глаза смотрели прямо на бывшего раба, а руками он сжимал ткань тоги, небрежно накинутой на плечо и не скрывающий ничего ниже бедер. Внезапно Бадра охватило удушающее желание узнать, какого цвета волосы у этого юноши, какие у него глаза и теплые ли у него губы. Какую жизнь он прожил? Знал ли он о рабстве? Был ли он рабом? Босоногий и такой счастливый, Бадр представлял его стоящим среди травы, бегающим по полям с цветами и вдыхающим соленый аромат моря. Смущенно зажмурившись, бывший раб поддался вперед, мимолетно касаясь чужих губ своими и тут же отскакивая с бухающим в груди сердцем.Холодные.Эти губы холодные, мертвые, не живые. Бадр ощутил, как по его изуродованной щеке скользнула слеза, а мрачное осознание настигло его так внезапно, словно неведомое существо внезапно охватило его в холодный, скользкий кокон, из которого бывший раб никак не может выбраться.Он тут один.Следующие несколько часов, пока бушевала буря, Бадр провел весьма плодотворно. Он, наконец, обошел весь храм, нашел стол с рельефной картой (хоть местами она и была уничтожена, но кое-что сохранилось), поел абрикосы с хлебом, и скормил три яблока, сумку которых ему вручил Акрам, слону. Больше к статуям он не подходил, а вот карту изучил вдоль и поперек. Какого же было его удивление, когда он обнаружил, что залив раньше был морем, что окружал маленький полуостров, на котором сейчас стоит Юнкай и Миэрин, Астапор же был основательно затоплен, как и Кедровый остров. Он не понял названия, выцарапанные на карте аккуратным почерком, лишь одно показалось ему знакомым?— Зискар. Эта надпись значилась на месте, где сейчас были развалины Старого Гиса, и мальчишка удивленно хмыкнул. Неужели Гискар действительно так стар? Так же он увидел совсем крошечный остров напротив Гискара, обозначенный, как ?Валерья?, почему-то он был помечен красным крестом. Под крестом значились совсем маленькие надписи, и Бадру пришлось наклонить факел ближе к карте, чтобы разглядеть написанное, но он все равно не понял и половины слов.Бывший раб и дальше бы вчитывался в странные иероглифы, пытаясь понять хотя бы одно слово, если бы из дальнего угла храма, куда не поступал свет ни от факела, ни от костра, ни от окон он не услышал бы тихий, непонятный шорох.—??Песчаная крыса?,?— попытался беспечно отмахнуться юноша, но что-то внутри него подсказывало, что лучше прямо сейчас обнажить клинок.Он вновь наклонился к карте, когда шорох снова повторился, на этот раз став громче. Бадр разогнулся, он положил одну руку на клинок и медленно начал отходить назад к костру, который внезапно стал казаться Бадру слишком далеким.Из того угла раздавались непонятные звуки, словно что-то тащило по полу гору тяжелых тряпок, постоянно упираясь ладонями в мраморный пол, от чего хлопающие звуки эхом ударялись об стену. Бывший раб вытащил клинок, ощущая, как собственное сердце стучит в ушах.—?Кто здесь?! —?воинственно рявкнул мальчишка, крепко сжимая в пальцах гарду меча.—?Бадр, Бадр, Бадр, Бадр, Бадр…?— внезапно раздался шепот со всех углов, и юноша вскрикнул, отскакивая от карты и оглядываясь вокруг.Свет факела выхватил из тьмы нечто ужасающее. Статуи, до этого стоявшие у стенок, внезапно стали гораздо ближе, их живые глаза смотрели на бывшего раба, среди этих человеческих фигур Бадр увидел и того юношу, которому подарил свой первый поцелуй. Больше безмятежное лицо статуи не казалось ему таким красивым, скорее издевательским и озлобленным.—?Бадр, Бадр, Бадр, Бадр! —?шепот становился все громче, а звуки из угла стремительно приближались.—?Черт! —?воскликнул юноша и бросился наутек, потеряв при побеге и свой факел.Каменные руки потянулись к нему со всех сторон и Бадр начал рубить их, без оглядки на жалость. Шепот его имени превратился в крик, одна из статуй схватилась за ремешок от сумки с яйцом и тысячи других рук потянулись, чтобы забрать его.—?Огонь, огонь, огонь! —?скандировали они и их холодные пальцы почти коснулись удивительно горячей чешуи яйца.Бадра обуяли страх, гнев и внезапная сила. Со звериным рыком он отрубил руку статуи, схватившей его?— это было красивая женщина с озлобленным лицом, ее губы не двигались, но она продолжала кричать ?огонь?. Он разрубил на части мужчину, что коснулся пальцами чешуек яйца. Он прорубил себе путь к слону и уже был так близок! Тьма, в которой он бежал, расступилась перед теплым светом костра, он уже видел серую спину своего слона, который заинтересованно поднял голову и ворота, возвышающиеся над ним. Так близко, очень близко, он бежал со всех ног! Но внезапно стало поздно, твари охватили его плотным кольцом, яростный рык из губ Бадра потерялся в криках тысячи статуй, волна из рук схватила его и стремительно развернула, заставляя взглянуть в черные, бычьи глаза существа, что возвышался над ним.—?Яй.цо.,?— едва говоря, пробормотало оно, сделав тяжелый шаг к Бадру. Это был огромный, действительно большой, мужчина, но голова и ноги у этой твари были бычьими. В одной из больших рук он держал странный, мокрый мешок, который и издавал шлепающий звук, касаясь пола. Приглядевшись, Бадр чуть не выблевал все содержимое желудка. Из тьмы на него смотрели мертвые глаза человека, которого полубык крепко держал за сломанные ноги. Издав звериный вопль, тварь закачала головой и начала царапать копытом мрамор, мыча. —?Д.ай…я…йцо!Прижав сумку к груди и зажмурившись, Бадр яростно замотал головой. Нет, он не отдаст! Он должен отнести его королеве! Он должен спасти Юнкай! Раздался яростный вопль, Бадр услышал, как бросилась к нему тварь и внезапно звуки отдалились от него.Словно он находился не так далеко от них, но слышал все равно приглушенно. Бадра словно отбросило назад, он внезапно ощутил могучую силу в своих ногах и быстро встал с насиженного теплого мрамора. Почему он вообще сидел?! Попытавшись заговорить, бывший раб лишь издал слоновый вопль. Попытавшись оглянуться, Бадр увидел лишь то, что находится по бокам от него. Опустив голову немного ниже, бывший раб испуганно затрубил.Там, впереди, копошился целый клубок змееподобных, серых существ, они окружили что-то полукругом, тень и огни от костра падали на их идеальные, холодные тела, которые заканчивались длинным черным хвостом, как у гадюк. Одна из них обернулась на шум и зашипела, при этом губы у статуи даже не двигались.—??Безумие! Это же сон, да?! Это не может быть правдой!??— Бадр в ужасе помотал головой и заметил, что у него есть чертов хобот.Вместо щуплого и маленького бывшего раба в свете костра возвышался большой и сильный слон.Бадр поднял большую морду и увидел, как мелькнули рога той твари среди серых тел змееподобных статуй, тварь, которую он видел минуту назад человеческими глазами. Значит, этот бык уже несется на его беспомощное, хилое тело…—??А мое ли это тело?!??— подумал мальчик и силой воли заставил себя взять в руки,?— ?Так дело не пойдет, он же убьет меня!?Яростно затрубив, бывший раб ринулся вперед, с удивлением отмечая, что слоны, на самом деле, невероятно быстрые животные. Его неуклюжие, толстые ноги легко перебирали по мрамору, неся несуразное и большое тело с невозможной для слона скоростью. Твари зашипели все вместе, они развернулись и на шее у них внезапно раскрылся ворот, как у гадюк.—??Ладно, подумаю, почему я слон потом?,?— с внезапным весельем подумал бывший раб, когда его тяжелые, острые бивни проткнули насквозь одну из тварей, заставляя ее рассыпаться на тысячи маленьких осколков мрамора…Утро наступило неожиданно, песчаная буря, словно умаленная ласковой рукой, сошла на нет, оставляя после себя абсолютный штиль и потерянные среди песков торговые тропинки. Солнце лишь поднималось из горизонта, большое и желтое?— оно напоминало людям о необходимости вставать и начинать новый день. Холодное к чужим страданиям, оно безмятежно смотрело на человеческий род сверху вниз, обогревая землю, что промерзла за ночь, своими лучами. Рождался новый, наполненный опасностью и страданиями, день.Бадр застонал. Он лежал на скрипучем песке, холодную кожу обогревал теплый свет солнца, который упорно пытался его разбудить, посылая свои лучи прямо на закрытые веки бывшего раба. Пытаясь скрыться от солнца, юноша повернулся на бок, но и тут наглое светило его достало. Внезапно на Бадра опустилась темная, прохладная тень и юноша расслабленно выдохнул. В голове лениво проносились остатки странного сна, где Бадр был чертовым слоном, который раскидывал в разные стороны статуи и сцепился в схватке с полубыком. С полубыком, который?— надо заметить?— успел ранить человеческое обличие Бадра своим рогом. Фантомная рана на ребрах внезапно вспыхнула сильной болью, и бывший раб резко раскрыл глаза.Над ним возвышался с доброжелательной улыбкой Акрам, сжимающий в пальцах увесистый камень.—?Доброе утро, парень,?— на минуту улыбка торговца стала напоминать оскал и рука с камнем со всей силой опустилась на голову Бадра.—??Дерьмо?,?— успел подумать бывший раб прежде, чем отрубиться.