Склеивание сердца, исцеление души (по мотивам OVA 2) (1/1)

Половицы сдавленно скрипят под голыми ступнями. Рейген проходит на цыпочках, осторожно, но ему кажется, что шумит он погромче добротного слона в посудной лавке. Серизава позади неспокойно ворочается, но не просыпается. Мужчина прислушивается: ровное, не потревоженное посторонним шумом дыхание в четыре тональности – хорошо, кажется, и вправду на отдыхе спится крепче.Тихий смешок вырывается из груди: да уж, гораздо крепче.Перегородку за собой предусмотрительно не закрывает – ему же ещё возвращаться. Ночь спускается на землю тёплая, хоть и снежная – хозяйка говорила, это время самое лучшее для посещения онсэна, погода в горах располагает. Рейген выходит на балкон, запрокидывая голову к вызвездившемуся космическому океану, и тот касается его горячей после мягкой постели кожи – целует щёку сверкающими пушистыми хлопьями. День был безумно длинным, изматывающим. Хорошо ненадолго замереть посреди тишины.Рейген прикрывает веки: мысли плывут в неспешном ритме, словно вовсе мимо, не тревожа сознание; думается ни о чём и обо всём сразу. В основном – о том, что надо бы навестить родителей. Быть внимательнее к Серизаве. Меньше дёргать Моба и, как приедут, убедиться, что все ребята добрались до дома.Он стоит недостаточно долго, чтобы затекла шея или похолодело лицо, но, видимо, всё же немало, раз до слуха доносится посторонний шорох одежды.– Шишо, – зовёт его негромкий смирный голос.Рейген раскрывает глаза, мажа взглядом по небу, оборачивается быстро, что даже слегка голова кружится, и находит на пороге балкона зябко переступающего с ноги на ногу мальчишку. Вздёргивает брови:– О, Мобу, ты чего не спишь? – первым делом шёпотом спрашивает мужчина, смаргивая морок и задумчивость, которые напустила на него атмосфера застывшего мгновения. И тут же изгибает губы в ироничной усмешке, глянув позабавлено на парня: – Вы же устали за день?Ответ предсказуемо не следует, вместо него – слабое пожатие плечами и скошенный на пол взгляд.Рейген и не требует от него ничего – возвращает глаза к сумрачному пейзажу, вновь позволяя хлопьям снега единожды коснуться его лица, чтобы в следующую секунду трагически растаять. И вроде бы даже говорить не нужно ничего, а всё равно с языка скрывается доверительное:– Красиво сегодня, правда?Рейген расплывается в улыбке, совсем как юнец – глупый, восторженный юнец, чувствующий себя лучше, чем должен был бы.– Шишо, – доносится до него, сказанное будто более осознанно и решительно, с расстановкой. Мужчина вновь смотрит на Моба и тут же попадается в зрительный капкан спокойных, ясных глаз, бликующих в свете вышедшей из-за туч луны. То, что говорит парень в следующий момент, заставляет Рейгена поражённо застыть: – Прежде чем поезд был разрушен, я успел заметить вашу записку.Рейген неловко пошатывается.– Чего? – выдавливает он хриплым голосом; глаза распахиваются, и мужчина содрогается всем телом. Чёрт возьми, разве он не порвал её сразу же, как только Серизава отправился за помощью? Рейген был уверен, что так и сделал, но... Когда только Моб умудрился? Рваный выдох и неровная, неправдоподобная улыбка: – Не понимаю, о чём ты.Моб смотрит на него так, будто хочет подбадривающе улыбнуться и сказать чересчур взрослым тоном: ?Пожалуйста, прекратите, всё равно я всё знаю? – и Рейгену от этого только хуже.– Вы пробыли в петле от силы восемь часов, – склоняя голову, отвлечённо произносит Моб без улыбки, – но уже попытались покончить жизнь самоубийством?Привычный бесстрастный тон обманывает мужчину, и из-за этого просочившуюся в реплику беззлобную незаметную иронию нервы Рейгена не выдерживают.– Эй! – резко обрывает парня мужчина, не позволяя развить его размышления. И так неловко до чёртиков, а Моб нисколько ситуацию не спасает – совсем не знает чувства меры, ну что за вздорный мальчишка. Рейген откашливается, потирая скулы пальцами, лишь бы деть куда-нибудь руки. – Давай-ка мы закроем эту тему, пока мне не захотелось выпрыгнуть из окна ещё раз...Парень, кажется, уже по привычке – по дурной привычке – игнорирует сказанное его учителем.– Неужели вы серьёзно думали... – из-за озвученной фразы настроение ощутимо меняется. Чужой голос будто понижается на пару октав. Рейген, даже если бы не хотел, всё равно поднял бы на Моба взгляд. – ...что я оставлю вас?И ведь глаза у парня чернее снежного неба над головой.Рейген затихает – не знает, что говорить, да и не уверен вовсе, что может сказать хоть что-то.В груди щемит столь болезненно, что приходится накрыть ладонью сердце – не помогает.– Я знаю, ты начал двигаться дальше, возобновил поиски себя, – тихо произносит мужчина, потупив взгляд, царапает подвернувшиеся под руку деревянные перила ногтем. Кое-что ему всё же нужно сказать, даже если слова встают комом в горле. – Я не хочу взваливать на тебя ответственность за агентство, но в тот момент я был даже странно спокоен. Ну, подумал я, к счастью, последние пять лет своей жизни Рейген Аратака всё-таки не спустил в яму и сделал что-то значимое, что останется после него. Нечто большее, чем запись на автоответчике, фотография и не очень-то хорошие воспоминания родителей.Рейген проводит ладонью по лицу; с губ срывается сухой вздох, украшенный тёплым белёсым облаком пара, таящего в воздухе – отчего-то напоминает о сахарной вате в летний зной.Ещё пара ударов сердца, прежде чем орган окончательно остановится.– Это правда. Вы сделали много, – тихо выдыхает Моб, гипнотизируя его взглядом, проникновенным, каким смотрит на него редко. В глазах напротив не различить зрачка – внутри темно, но точно так же, как и снаружи, тепло и уютно. – Но вы сделаете ещё больше.Моб оказывается рядом в два торопливых шага – быстрее, чем Рейген успевает вдохнуть. Горячие, обнажённые из-за задравшейся ткани руки обвивают грудную клетку мужчины, обнимают крепко, будто в безмолвном обещании сохранить и уберечь от осуществления дурных мыслей и закопанных за рёбрами страхов.Если у Рейгена и проступают слёзы на глазах, то винить его за это нельзя.Мужчина сжимает плечи мальчишки в ответ, пряча улыбку вместе с растроганным выражением лица за ладонью, и произносит негромко:– Спасибо, Мобу.