Глава 6.2. У их костра. Дым на двоих. (1/1)

?На губах Томаса сама собой появляется улыбка, когда он видит, насколько серьёзен Ньют в своих словах. Но она также быстро пропадает, а в глазах начинают сквозить страх и волнение.—?Мы здесь застряли, да? —?тихо спрашивает он Ньюта. Блондин отводит взгляд, медленно кивает.—?На время,?— голос звучит скорее уверенно, нежели встревоженно. —?Видишь тех ребят? —?Ньют указывает на группу мрачноватых парней, сгрудившихся возле азиата, Минхо, кажется. —?Это бегуны. Каждое утро, на рассвете, они бегут в Лабиринт, запоминают каждый коридор… И больше всех знают о нём тоже они. Так что, рано или поздно, но мы обязательно выберемся отсюда.Ньют ободряюще улыбается, вновь поворачиваясь к Томасу и натыкаясь на его чарующие глаза. Брюнет всматривается в лицо сидящего напротив парня, прослеживает каждый огненный блик на чуть загорелом лице, очерчивает взглядом тонкие губы и наконец замирает на больших карих омутах, обещающих утопить его с головой. В груди появляется какое-то странное, щемяще-нежное чувство, учащающее биение сердце, и Томас нервно сглатывает.?Чёрт, неужели мне и раньше нравились парни???— проносится в голове глупая, ненужная мысль, а Ньют, следящий за мимикой его лица, тоже немного напрягается.—?Что-то не так, Томми? —?почти шёпотом спрашивает он, придвигаясь ближе, а у брюнета грудь сводит сладкой болью где-то в области сердца.—?Ничего,?— почти невесомо выдыхает он в ответ и подаётся вперёд, накрывая губы Ньюта своими…?Дилан рад, что они снимают эту сцену. Дилан рад, что сейчас ему позволено целовать Томаса. Дилан рад ещё безумнее, когда чувствует, что блондин начинает робко ему отвечать, приоткрывая свои губы, впуская в себя его язык. И Дилан готов отдать всё, лишь бы целовать Томаса ещё хоть несколько секунд, минут, часов… Но громкий крик ?Снято!? действует на парней, словно волна холодной воды, окатывающая их. Томас отпрянул первый, часто дыша, и поднялся на ноги. Но не давая места неловкому молчанию, уже готовому поселиться между парнями, к ним уже спешил Уэс.—?Отлично, ребятки, это было просто великолепно! —?Боллу оставалось только в ладоши захлопать, как ребёнку. Пока режиссёр хвалил актёров, в основном Дилана и Томаса, Сангстер пытался прийти в себя.Какого хрена он вообще ответил на поцелуй?! ?Потому что тебе понравилось?,?— тут же весело шепнул внутренний голос. ?Нельзя не признать, что О’Брайен охуенно целуется, Томми?. Томас мысленно ударил себя по лицу. Блять, да если так и есть на самом деле? Дилан всегда всё делает идеально. Идеально одевается, идеально выглядит, идеально играет на камеру. А теперь Томас обнаружил, что ещё и идеально целуется.Но ведь это и правда просто игра? Они обычные актёры, которым пообещали приличный гонорар за съёмку в фильме про геев, тогда зачем искать какой-то скрытый смысл? В любом случае это можно объяснить тем, что так нужно было для камеры и хорошей сцены. Да, тогда это определённо оправдывает необдуманное действо Томаса.Но в груди всё отдаётся неприятным эхом осознание, что ничего этого никогда бы не было в реальности. Если не считать той сцены возле перекрёстка, конечно. Внутренний демон ворчливо рычит, царапая острыми когтями стенки живота, вгоняя куда-то в грудь, к горлу, жар. Томас морщится, унимая желание просто плюнуть на всё это и уехать домой, в дождливый Лондон.—?Вы отлично поработали, мальчики,?— в последний раз ослепительно, но устало улыбается Уэс. —?У нас поменялись планы. Кая привезла ваши вещи, мы остаёмся здесь на ночь, ибо завтрашние сцены должны проходить именно утром.—?Отлично. Прекрасно,?— бормочет Томас, потирая красные от утомлённости глаза. —?А теперь, можно я пойду к себе и посплю?Не дожидаясь ничьего ответа, Сангстер пошёл к гримёрной, сдал одежду Ньюта, а сам пошёл к своему трейлеру. Под хлёсткими струями смыл с себя весь грим, потом с минуту просто постоял под прохладной водой, и наконец добрался до кровати. Развалившись на чистой постели, блондин сладко зевнул, уже представляя, как быстро заснёт, и перевернулся на правый бок. Как повелось у него с детской привычки, Томас не мог спать, не обнимая хоть что-то. Лет двадцать назад это были мягкие игрушки, потом подушки, а сейчас он заменил это на одеяло, стиснув его руками и ногами.Буквально через четверть часа он со злостью открыл глаза, понимая, что заснуть не получится. Резко сев на кровати, остервенело откинул одеяло в сторону и сложил руки на груди, прожигая взглядом противоположную стену. Ну конечно, что может быть лучше, чем бессонница после целого грёбаного дня съёмок?! Да он даже душу готов продать кому угодно, лишь бы заснуть!Нервно постукивая пальцами по плечу, Сангстер облизал губы. Наверное, сигарета тут не помешает. Парень слез с постели и, не переставая мысленно обругивать весь мир, прошлёпал к стулу, на котором валялась его одежда. Нащупав в кармане кофты пачку сигарет и зажигалку, остановился, почесал подбородок и, накинув на плечи ту самую кофту, двинулся к выходу из трейлера.Прохладная ночь мягко приняла его в свои объятия, почти сразу даря спокойствие. Томас тихо прикрыл дверь дома на колёсах, оставляя небольшую щёлку, и тихими шагами пошёл в сторону съёмочной площадки. Мерцающая тишина, тихий шелест травы и листьев, всё это действовало так умиротворяюще, что Сангстер даже остановился, чтобы просто послушать звуки спящей природы.Его последней остановкой стало кострище. Угольки еле сверкали матовым блеском в свете почти полной луны. Томас сел прямо на траву перед давно погасшим огнём и прислонился к одному из деревьев, сваленных сюда в виде сидений. Сигарета тут же оказалась во рту, но рука, подносящая к ней зажигалку, почему-то остановилась на полпути. Томас вытаскивает сигарету изо рта и завороженно наблюдает, как танцуют языки пламени, то сплетаясь друг с другом, то резко отпрыгивая в стороны под лёгкими колыханиями ветерка.—?Тоже не спится? —?знакомый голос окатывает кожу волной мурашек.Дилан неслышно подходит ближе, садится рядом, прижимается спиной к шершавой поверхности ствола. В руках нервно крутятся пачка сигарет и зажигалка, увидев которые, Сангстер тихо усмехается и гасит свой огонёк. Пытается вновь вернуться к ночному концерту природы, но теперь неосознанно вслушивается в тихое, но немного учащённое дыхание сидящего рядом Дилана.—?Не могу спать после… таких моментов,?— произносит Томас. —?И это бесит. Ты,?— небольшой поворот головы в сторону брюнета,?— тоже бесишь.Дилан улыбается. Опускает голову, проводит рукой по волосам.—?Знаю,?— выдыхает он.Потом сидят молча, думая о своём и не зная, насколько на самом деле близки в своих мыслях. Томас принимает решение пустить всё на самотёк. Он не хочет боле задумываться над поступками Дилана. А Дилан в эти мгновения пытается понять себя и свои желания, но выходит у него не очень хорошо.А потом, точно сговорившись, оба в одну секунду суют в зубы сигареты и щёлкают зажигалками. Замечают это, но просто продолжают равнодушно втягивать в лёгкие дым, безразличными глазами вглядываясь в усыпанное звёздами небо.—?Твои родинки похожи на созвездия,?— пропитанный никотином голос Томаса гаснет в бойком стрекотании кузнечика, начавшего свою серенаду где-то совсем близко. —?Иногда хочется их соединить линиями и посмотреть, что получится. —?Дилан ничего не говорит, просто бросает мимолётный взгляд на блондина и еле слышно вздыхает, выпуская в воздух белёсое облачко.Наверное, так подул ветер, потому что сразу после этих слов дымные струйки из двух сигарет вдруг начинают двигаться навстречу, сцепляясь, растворяясь друг в друге.Будь Дилан и Томас такими же лёгкими струйками, они бы не противились судьбе, едва узнав о себе чуть больше. Слились бы точно также, отрекаясь от существования по отдельности, превратились бы в одно целое. Но люди всегда всё усложняют, вот и эти двое не стали исключением.Разошлись, когда стало светлеть, и?— о, чудо! —?смогли проспать ещё целых три часа, перед тем, как снова встретиться на площадке, но уже заметно отдохнувшими и более-менее бодрыми.За торопливым завтраком начались неловкие гляделки. Томас одёргивал себя, когда против воли засматривался на Дилана, сидящего рядом с Уиллом и Уэсом. Кая провожала эти долгие взгляды (не только Томаса, но и Дилана) хитрыми улыбочками и молча торжествовала.Сцена за сценой, день за днём, а парни стали снова сближаться. Точнее, в основном делал это Дилан, Томас же отчаянно смущался каждый раз, когда О’Брайен находился слишком близко или улыбался ему с другого конца ?Глэйда?. Но общие друзья парней оценили их привязанность друг к другу и теперь старались по возможности не стеснять своим присутствием.Подошла очередь момента, где Томас должен был вернуться из Лабиринта с Минхо и Алби, а Ньют броситься им навстречу. Сцена обещала стать одной из самых эмоциональных за эти фильмы, поэтому и Томасу, и Дилану нужно было как можно более точно прочувствовать своих персонажей. Этим они и занялись одним июньским днём, улизнув от съёмочной группы, расположившись в достаточно густом подлеске и захватив с собой только плед и один сценарий на двоих.Пение птиц, стрекот насекомых и яркое солнце, пробивающееся сквозь насыщенного зелёного цвета листву поглощали все волнения, оставляя лишь ощущение радости и спокойствия. Иногда Томас сердито хмурился, если не понимал, как именно должен вести себя в тот или иной момент, и тогда Дилан, обязательно замечающий это, объяснял Сангстеру эмоции и мимику, отмахиваясь от ворчания недовольного вниманием к своей персоне Томаса.Когда солнце застыло в зените, парни как по команде встали, сложили плед и вернулись к остальным. Работа шла полным ходом. Амэна гримировали сразу трое, расположившись под одним из навесов; Уэс что-то нетерпеливо втолковывал Ки Хонгу, невольно заставляя стоящего рядом Уилла задыхаться от смеха; Кая помогала устанавливать камеры, звонко выкрикивая указания. Когда парни подошли к режиссёру, Болл облегчённо отошёл от Ки Хонга и приказал всем разойтись по своим местам.Томасу и Дилану льстило, что Уэс доверяет им, раз даже не просит репетировать у него на глазах, как было при съёмках самого первого совместного фильма. Но Сангстер думал сейчас совершенно не об этом. Он пытался сосредоточиться на предстоящей сцене. Раз за разом прокручивал в голове момент таким, каким он должен будет появиться на экранах, но всё никак не мог перенять чувства своего героя на себя.Ньюту будет страшно. Ньют будет в бешенстве. Ньют будет до одури рад, что с Томасом ничего не случится. Но как можно наиточнейшим образом передать все эти чувства? Как заставить себя окунуться с головой, как представить себя на месте Ньюта и видеть, что Томас возвращается живым после ночи, проведённой в Лабиринте?..—?Так, начинаем! —?заорал Уэс в свой любимый мегафон и даже любовно погладил его по блестящему белому корпусу. —?Томас!.. Да не тот, который Дилан, а который Томас! Живо на исходную позицию!Томас в последний раз пробежался глазами по строчкам реплик, передал сценарий одному из помощников и встал на нужное место.—?Свет!Томас глубоко вдыхает.—?Камера!Томас прикрывает глаза, выравнивая сердцебиение.—?Мотор!..И тут всё становится ясно, как в самый светлый день. Это же одна из таких сцен, где не нужно играть своего персонажа, где в принципе не нужно играть. Надо просто быть собой, надо переживать свои эмоции.—?Начали!?Томас тяжело дышит. Всё тело болит, каждая царапина, каждый синяк нестерпимо жжёт, но он продолжает тащить на себе Алби, поддерживая его с одной стороны. В голове рычит раскалённый вулкан, вот-вот обещающий разорваться внутри мощнейшим извержением.—?Ещё чуть-чуть… —?слышится хриплый голос Минхо. —?Ещё немного!..Ньют сегодня не спал. Всю ночь сидел рядом с воротами, за которыми пропали сразу троё. И Томас в том числе. Ожидание было просто невозможным. Оно жгло огнём изнутри, царапало грудь раскалёнными кинжалами, сжимало в ледяных тисках сердце.Но вот солнце поднимается выше, механизмы ворот приходят в движение, и трое глэйдеров появляются в дальнем проёме. Только-только разглядев три фигурки, Ньют перестаёт себя помнить от нахлынувшего облегчения. Он едва не бросается в Лабиринт, чтобы скорее привести сюда, домой, в безопасность, но призраки прошлого держат крепкую оборону возле границы Глэйда, и Ньюту не остаётся ничего, кроме как взглядом побитой собаки смотреть на приближающихся друзей.—?Вы вернулись,?— шепчет он, будто не веря в случившееся. А потом, обращаясь ко всем глэйдерам, кричит:?— Они вернулись!Томас позволяет заменить себя, оставляя Алби на попечение медакам, а сам валится в траву, прямо перед воротами, раскидывая руки в стороны. Но не успевает он даже прикрыть глаза, как вдруг его со всей силы пинают по ноге.—?Что вообще творишь, кланкоголовый?! —?теперь Ньют зол. Теперь в глазах Ньюта горит непередаваемая ярость, от былой обречённости и волнения не осталось и следа. Он опускается к ошарашенному Томасу и легко, словно пушинку, рывком дёргает его вверх, вынуждая подняться. —?Ты мог погибнуть! Чем ты думал, гривер тебя дери?!—?Ньют… я… —?Томас мямлит, Томас тормозит. Потому что взгляд карих глаз приковывает к себе, позволяет увидеть за пеленой злости дикое волнение. —?Прости меня… просто…—?Дурак,?— говорит Ньют, подходя ближе. —?Придурок,?— голос срывается, а блондин вдруг несильно ударяет Томаса в грудь. —?Идиот,?— он уже шепчет, слабо колотя стоящего напротив парня. —?Я же просил тебя никогда тебя туда не соваться…—?Но всё ведь хорошо,?— осторожно произносит брюнет, ловя запястья Ньюта и мягко удерживая их рядом. —?Я вернулся, всё обошлось.—?Но что, если бы нет? —?взвивается Ньют. —?Что, если бы ты не вернулся? Я… Томми, я…—?Тш-ш, всё хорошо,?— Томас прижимает Ньюта к себе так крепко, как только может. Боль и усталость отходят на второй план, сейчас остаются только он, Ньют и новое, доселе неизвестное чувство, ещё с самой первой встречи здесь установившее между ними крепкую эмоциональную связь. —?Я с тобой, а это самое главное.Для обоих мир перестаёт существовать. Они обнимают друг друга, крепко цепляясь за плечи, удерживаясь от падения в бездну, раскрывшую свою пасть прямо под ними.Они спасают друг друга.?