Глава 17. (1/1)

Глава 17Слабые лучи теперь уже почти осеннего солнца вновь озарили Каттегат, неспешно пробуждающегося ото сна. Ветер лениво бродил по улицам сонного города, время от времени будто злясь на что-то, сердито хлопал дверьми, после чего продолжал свою неспешную прогулку. Тем не менее на пристани потихоньку стал собираться народ.Несмотря на все эти факторы и лёгкую мигрень, Грид все же встала ни свет ни заря и дошла до главной улицы города, дожидаться Лагерту, неприметно сидя где-нибудь в уголке площади.Время шло, Лагерта все не появлялась, а люди так и направлялись к пристани. Солнце уже готово было отмерить полдень. Грид, разочарованная таким исходом событий, уже собиралась уходить домой, если бы слепое любопытство не повело ее в сторону пристани.К этому часу здесь уже было достаточно народу, чтобы запросто затеряться в нем. Лагерта тоже была здесь, пристально следя за почти недвижной морской гладью, время от времени трепещущейся под резкими порывами сильного ветра. В Грид все это разожгло неподдельный интерес, почти такой, который испытывает пятилетний ребенок, впервые увидев что-то доселе ему неизвестное. В попытках отыскать в толпе знакомые лица пришлось немало потрудиться, но не безуспешно. - Ох, Кэйа, здравствуй. — Грид улыбается, обращаясь к первой знакомой женщине. Это была приземистая полная дама в возрасте, Грид успела познакомиться с ней на ярмарке и даже пару раз поболтать по мелочи.- Здравствуй-здравствуй...— Суетится женщина и окидывает пряху с ног до головы быстрым взглядом, явно не узнав ее поначалу.- А не подскажешь, чего это все тут собрались? Праздников никаких нет, войн пока тоже. Так что ж такое, м?- Ох, да сами ж не знали, о что творится то! Плывут иностранцы какие-то, боги! Уж если война, боги милостивы, как бы не допустили такого. Сама ж видишь, что на земле нашей происходит! Захват власти, убийства, ох, Фрейя, что же делается, о-о-ох! — Все свои причитания Кэйа сопровождает активной жестикуляцией, ежесекудно всплескивая руками и обращаясь к небу.- Гм, ясно. — Еле слышно отзывается Грид, хотя почти ничего полезного от этой женщины не узнала. ”И правда, что за люди такие важные? К Лагерте?? догадки все никак не дают успокоиться.Вскоре на горизонте появляется несколько еле видимых из-за тумана точек, которые неизбежно приближались к берегу. Когда же корабли были настолько близко, что их можно было с легкостью разглядеть, то сразу было ясно?— это не Бьёрн с Хвитсерком возвратились домой и уж тем более не драккары Рагнара. За все время пребывания здесь, Грид не припоминала чтобы видела такие корабли. ”Не понимаю. Может соседние страны? Что им тут надо, прям торговый порт здесь, конечно. Ну это точно не захватчики, маловато их. Хотя бы это радует?Наконец, корабли встают у причала. Первым выходит высокий мужчина, внешностью не похожий на жителя Севера: черные волосы, собранные в низкий и довольно слабый хвост, спадают на широкие плечи, выразительно обрамляют лицо с довольно острыми чертами, а из-под длинных, смоляных ресниц блестят два темно-зеленых, почти черных глаза. Лагерта спокойно и гордо приподняв голову, следит за легким шагом чужака. - Приветствую, госпожа. — Голос его мягкий, такой теплый, но при этом с немалым акцентом.- Приветствую. — Кюна прикрывает глаза, быстро окидывает взглядом ладьи, а затем вновь обращает свой взор к мужчине. — Давно не слышала вестей от вас. Как течет жизнь за Востоке?- Прекрасно, госпожа. — Со странной улыбкой отзывается незнакомец и плавно отводит правую руку в сторону. — Мы пришли с дарами, в честь новой правительницы, нашей доброй знакомой. Прошу. — Он склонился в поклоне, после чего из кораблей друг за другом стали выходить люди, неся что-то в руках или же волоча за собой. Все это кажется Грид до безумия странным, как же, получается эти люди заранее знали о захвате власти Лагертой, раз приплыли аж с Востока на Север? Да и как-то слишком странно этот мужчина переглядывается с новой кюной. Странно и то, что среди множества приезжих мелькали люди разных стран, не только восточных. Все это время черноволосый мужчина улыбается странной, непонятной улыбкой, крутя на пальце прядь длинных черных волос, обнажая драгоценные серьги. ”Так о всё-таки приехали торговать? Интересно. Любопытно будет взглянуть на их товары. Вряд ли я смогу что-то купить, но… Может, я смогу что-то продать?? эта мысль прямо-таки греет ей душу, ведь она в кои то веки может немного поднять цену. Тем более, что им, этим иностранцам? Не обеднеют, а Грид это сможет чуть облегчить жизнь. Намечается ярмарка.Когда же все новоприбывшие оказывается на суше, народ, перешептываясь, постепенно расходится. Лагерта слабо улыбается, свободно расправив плечи, в ожидании, по всей видимости, командующего этим походом, того самого черноволосого мужчины. Они идут неспешно, попутно о чем-то живо разговаривая так, что некоторые обрывки фраз все же долетают до любопытных. ***Грид не стала медлить и в этот же день, сообразив, что встреча отменяется, быстро собирает свои товары и выходит с ними уже на родной прилавок. Впрочем, так решила поступить не она одна. В этот день улицы Каттегата пестрят яркими тканями, почти ощутимым на коже запахом пряных трав и вина. Было крайне непривычно, даже нелепо видеть людей Востока, худых, смуглых, под холодным солнцем Севера. Незнакомая речь льется бурным ручьем тут и там, но даже это не мешает новоприбывшим успешно торговать.Спустя какое-то время Грид замечает двух молодых людей. Один был не очень высок, как и большинство чужаков, хорош собой, чертами лица даже напоминал женщину, за кого бы и приняла его Грид, если бы не заметила редкие усы и бородку. Движения его резкие, а при каждом еле слышном шаге крупные кудри так и норовят полностью закрыть его лицо. Из-под непослушных волос то и дело выглядывают тяжелые серьги, которые их обладатель так старательно пытается спрятать женственными тонкими руками. Рядом с ним юноша более высокий, лицом явно походивший на англичанина и уж совсем никак не на жителя солнечной страны. Он особенно выделяется из толпы: когда-то аккуратно уложенные светлые волосы теперь попросту растрепаны ветром, на его светлой коже виднеется довольно много маленьких шрамов, уже давно заживших. Спутник его что-то настойчиво твердит, ни на минуту не замолкая, словно пытаясь вразумить, заставить что-то сделать, но лицо светлого мужчины все так же спокойно. Время от времени он отмахивался от настойчивого и даже упрямого собеседника, чем-то шантажируя его или угрожая, после чего тот умолкал, но лишь на какое-то время; терпимости и спокойствию незнакомца можно было только позавидовать. Из их разговора Грид ничего не могла понять, она никогда не слышала подобному тому, на котором они говорили, тем занимательнее было за ними следить. Они неспеша ходили от прилавка к прилавку, разглядывая товары, а иногда начиная торг с массой аргументов в свою пользу, но скорее ради забавы. Когда же торг достигал абсурда, ?англичанин? входил в кураж, живо спорил, то и дело поправляя рукава довольно короткого камзола.Очередь доходит и до Грид, все это время сидевшей на стуле и по обыкновению занятой шитьем.- Доброго времени. — Говорит незнакомец таким тоном, будто знает Грид уже очень давно. Девушка кивает, быстро откладывает станок и встаёт со стула, готовясь начать хвалить свои товары.- Чего угодно? Рубашки, вышивка, воротники теплые, думаю, будет очень кстати. — Произносит абсолютно рядовые фразы, которые она говорит каждому покупателю, но в этот раз говорит как то особенно. — Холодно очень у нас осенью, думаю, на неделе еще первые морозы ударят.Смуглый парень малость ежится на месте, после чего обращает свой взор на друга, разглядывающего одежду, предложенную Грид. Стоят они дольше, чем обычно нужно, при этом абсолютно молча, словно дожидаясь ответа Грид.- Вы тут что-то покупать будете или просто так по городу слоняетесь?Светлый парень слабо усмехается и отвечает со странным оттенком в голосе: - Что же заставило такую красную девицу пойти на ярмарку, а не сидеть дома, дожидаясь чего-то прекрасно-неожиданного?- Нелегкая. — Коротко отзывается пряха. — Жить на что-то нужно, никто не содержит; женщина сама себя вывозит, поэтому предлагаю не разводить пустые разговоры, а приступить к делу и… Не успевает Грид докончить фразы, как незнакомец со странной улыбкой и прищуром кладет на прилавок восемь серебряных монет. Грид даже пугается столь неожиданному жесту, начинает лихорадочно припоминать что же у нее много столько стоить. Цена для кольчуги, но у нее такого нет и не было. Изумление пряхи незнакомцу явно было по душе.- Что же... — Растерянно начинает Грид, теребя в руках подол от рубашки, лежащей рядом на столе. — Что изволите…- Считай, что это поддержка и маленькое облегчение твоей нелегкой. — Говорит, кажется, абсолютно открыто, без странных интонаций в голосе, которые обычно могут подозревать нечто большее, чем простую бескорыстную помощь; тут же немного теряется, словив на себе откровенно осуждающий взгляд кареглазого спутника, нервно крутящего массивные кольца на изящных пальцах.- Спасибо. — С еле скрываемой радостью отвечает Грид и прячет деньги подальше от посторонних глаз. — Я понимаю, что это вовсе не обязательно, но могу я узнать, как зовут моего господина?- Фалко. — Просто представился благодетель, так же просто улыбнувшись. — А это Фабиан, оруженосец и хороший товарищ.Кудрявый стоит, скрестив руки на груди, ревниво поглядывает на друга, ежесекундно облизывая пересохшие губы и то и дело заправляя пряди непослушных волос на ухо.- Любопытно спросить, зачем же вам ездить вместе с этой вереницей. Думаю, что у людей вашего возраста на уме лишь звон стали, да вкус крови на губах.Фалко лишь тихо смеется, спрятав руки в карманы:- Самая лучшая стратегия?— знание быта возможного врага. Ну еще это хорошая возможность посмотреть на мир, его королей. Короли ведь разные бывают. — Со странным тоном в голосе вставляет Фалко и мнется на месте. Пряха понимающе кивнула. Ей было неловко прямо так разговаривать с незнакомцами, да еще и задавать им какие-то вопросы, но однообразие жизни и жалкое себялюбие само подталкивало на это.- Признаюсь, дальше этих стен не доводилось побывать. Должно быть вы были на Востоке. Как оно там?- Не сравнить с жизнью здесь. Доводилось нам бывать там и при дворе, и просто жить. Ночной Восток и дневной - словно две разные страны, и ночной мне нравится определенно больше. Иногда смущает, правда, их любовь к золоту, странные обычая, но это все мелочи; почему-то именно ночью там принято носить всё золото, что, наверное, только есть. За одних женщин Востока можно простить всё, буквально всё. Могу сколько угодно рассуждать на тему восточных женщин, но вряд ли хотя бы одна красавица сравнится с их винами…Грид слушала и казалось, что даже забыла обо всем, так ее восхитил рассказ Фалко, который бы, казалось, продолжался бы вечно, если бы не Фабиан, перебивший его.- Это все конечно хорошо, даже интересно, брат. Но не думаешь ли ты, что нам пора? — Речь его быстрая, временами путающаяся в словах неродного грубого языка, от чего кажется еще более резкой и даже острой. Фалко вновь быстро теряется, потом даже на мгновение хмурится, но вскоре одобрительно кивает. Грид тоже спускается с небес на землю и тихо вздыхает, напоследок еще раз улыбнувшись щедрому Господину.- Прощайте. — Говорит как-то неуверенно.- Думаю, здесь мы будем где-то неделю и не раз еще свидимся, — Предполагает Фалко и похлопывает друга по плечу. — поэтому скорее ?до свидания?.Фабиан громко фыркает и, взяв товарища под руку, спешит быстро удалиться.***Остаток дня, а за ним и вечера, Грид как бы ни пыталась, но не могла избавиться от мысли о новых знакомых. Вернулась пряха домой только на закате, с небольшой выручкой в кармане. Девушка зашла в свою с Сиф комнату и, к удивлению, сожительницы там не обнаружила. В последнее время Грид все реже виделась с ней, а если ей удавалось застать ее, то лишь на рассвете, всегда кладущую деньги в шкатулку под столом. Пряха быстро скинула с себя накидку, одним движением кинув ее на рядом стоящий стул, спрятала деньги и немало удивилась, увидев в общей шкатулке приличную сумму. На мгновение Грид даже замерла, но поспешно помотала головой, как будто пытаясь прогнать дурные мысли. Каждый вечер, перед сном она проводила свой ритуал, который настолько сильно вошел в ее жизнь, что теперь без этого Грид вряд ли смогла бы уснуть. Девушка брала рубашку Ивара, в которой он ходил чаще всего, и просто ложилась с ней на кровать, вспоминая и представляя его. Временами ей казалось, что она уже смирилась с потерей, но каждый раз убеждалась в обратном. Теперь его запах вовсе выветрился, но Грид этого не замечала и все равно чувствовала настойчивый, немного резкий запах можжевельника. И почему он пах именно так... Поразительно, но она никогда не видела Ивара грязным, в то время, когда его братья стабильно были в чем-то: в пыли, грязи, а иногда и в крови. Грид поражалась этому, ведь когда калека мог быстро сгонять помыться? В общем-то, для нее это навсегда останется загадкой. ***В ночной час на корабле тихо, только шум волн и человеческая речь?— нарушители безмятежной тишины. Двое мужчин находятся в отдельной каюте?— личная прихоть отца одного из них, большого человека для капитана, но чрезмерно заботливого родителя для сына.- Как я вижу, в тебе опять проснулся романтик, Фалко. Так на тебя влияет северный воздух? — С усмешкой в голосе говорит Фабиан, снимая серьги и кладя их в ларец с восточными мотивами. Фалко лишь громко выдыхает, откинувшись на спинку стула, стоящего у оконца, обратив свой взгляд на играющий огонь свечей.- Сколько мы с тобой путешествуем, а я все никак не перестану удивляться твоей ревности. — Спокойно, но с такой же ответной усмешкой отзывается парень, расстегивая пуговицу за пуговицей на белоснежной рубашке. Кудрявый недовольно фыркает и бросает быстрый, злобный взгляд через плечо, после чего так же быстро берет в руки гребень и резкими движениями разделяет спутавшиеся пряди волос.- Если тебе наскучила жизнь с неопределенным местом жительства, то стоило сразу предупредить твоего папашу о том, что сын его, как капризная девчонка…- Видимо, ты соскучился по болгарам. — прервает его Фалко, чуть нахмурившись. Услышав эти слова, Фабиан тут же прекращает расчесывать непослушные кудри, а спустя несколько секунд, ответив тихим смехом, разворачивается, обвив по женски выразительными руками спинку деревянного стула, стоящего рядом.- Обожаю твои угрозы; — Выдыхает с ядовитой улыбкой на губах, почти по-хищному оскалившись. — сразу такой серьезный становишься. Знаешь, мне от твоей серьезности ни холодно ни жарко, так что. — Фабиан смотрит куда-то в потолок, а последнюю фразу произносит и вовсе закусив губу так, будто договоривать ее вовсе не обязательно. - И все же я не понимаю, — Озадаченно, но все же с тенью язвительности начинает опять, — с каких это пор ты начал так своевольно распоряжаться деньгами отца?- Когда тебя дурак такой выкупил. — Выдыхает Фалко, закатив глаза и закрыв лицо рукой, явно давая понять, что беседа ему стала неинтересна. Фабиан мерзко ухмыляется уголком губ и принимается расстегивать узорчатые пуговицы на шелковой рубахе. Не снимая одежды, неспеша подходит к товарищу, встав позади стула, на котором тот вальяжно развалился.- Знаешь, а ведь и правда, — Мягко говорит он, перебирая золотистые волосы Фалко. — Чего бы это мне переживать о твоих деньгах? Если хочешь, то можешь раздать их хоть всему Северу, но видит Бог, если бы я не… Фабиан не успевает докончить фразу, как его тонкие запястья перехватывает Фалко, одним движением усадив его к себе на колени и закрыв его рот ладонью.- Еще хоть слово, и, клянусь, я отдам тебя не болгарам - я сперва выкину в открытое море, попрошу матросов тебя выловить, а затем продам по дешевке здесь.Как-то извертевшись, Фабиан выскальзывает из рук Фалко и отвешивает ему звонкую пощечину, да так, что кольцом даже чуть рассекает край его нижней губы. Увидев содеянное, он непроизвольно отстраняется, с еле скрываемым испугом смотря на губу Фалко, равнодушно вытирающего кровь пальцем.- По сути ты мой наложник; выкупал тебя из плена, как наложника. — Фалко усмехается. — Или раб. Вещь. Почему бы, правда, мне не продать мою вещь? Как раз верну те восемь серебряных, о которых ты так печешься. — Он настойчиво заглядывает в лицо собеседника, но тот продолжает держать вид.- А продай. Твоя воля, господин, милорд… ваша светлость? — С издевкой в голосе, с показушным пафосом говорит наложник, так же настойчиво и упрямо глядя в глаза другу. Он знал, что на утро все будет так, как будто всего этого и в помине не было, ведь для Фалко он прежде всего друг, а друзей не продают. Да, именно друг, не раб, не любовник, как бы не хотел им стать черноволосый красавец в отдельные периоды жизни. Фалко лишь по доброму улыбается, немного обиженно, но мягко желает спокойной ночи, а Фабиан лишь облегченно кладет руку на сердце.