Часть 12 (2/2)
Так странно и неожиданно слышать от него эти слова, написанные в древности мексиканским шаманом. Не думал, что кто-то ещё в этом мире их помнит.- Если я доверюсь тебе, то позволю распоряжаться собой и своей судьбой. Я тебя не предам и буду верен. Лишь надеюсь, что ты ?увенчаешь пламя?* в ответ.
Я усмехаюсь в подушку, услышав последнюю фразу. Майлз, оказывается, тоже любитель ?старья?, как выражается Алекс. Он открывается для меня с совершенно неожиданной стороны.- Не слишком ли гиперболизированно, патетически пафосно и эпично? – я улыбаюсь.- Ну, тебе же понравилось? – Я слышу смешок. – И потом, это правда. – Майлз поглаживает меня по бедру нежно и невесомо, чуть прикасаясь палящими кожу пальцами, словно бы больше не претендуя быть сверху.- Я слишком мало знаю тебя, высший техник.- Так узнай. Я по своей воле не собираюсь тебя оставлять. Не только Алексу нужен дом, а Гелл уже не вернётся. Я знаю Той-Тоя.- Ма, почему ты не оставишь всё так, как есть? Дело принципа? Ты же знаешь – мне это сложно, а тебе… - я подбираю слово, чтоб не обидеть его.- А мне запросто? – я слышу, как он фыркает раздражённо. – Так вот тебе новость – не запросто. И точно уж не с тобой. Но если мы говорим о доверии, то оно обоюдно. Научись отдавать, и получишь.- И почему отдавать я должен первым? – Наш диалог меня успокаивает, а поглаживания по бедру расслабляют.- Потому что я на это готов, а ты нет. Самое важное - это намерение. Намерение должно заставлять дающего и берущего чувствовать себя по-настоящему счастливыми. Знаешь, Алан, жизнь, по мне - вечный танец. Танец сознания, некий динамический обмен импульсами разума между человеческим телом и телом Вселенной. И когда ты научишься отдавать то, чего добиваешься, ты внесёшь в него свою хореографию, которая образует вечное биение жизни. А вечное биение жизни есть счастье...
Тут я ухмыляюсь. Вот же загнул. Сама ситуация в целом становится чуть комичной. Забавной. Я лежу и упираюсь конкретным таким стояком в атласное одеяло, на меня практически взгромоздился голый мужчина, который гладит нежно мне задницу, и философствует.- Да ты поэт!
- Мой брат – поэт. Поэт прирождённый. Подлинный. Попроси его спеть тебе. Нет, не псалмы, а свои песни. Уверен, ты будешь в восторге. Он – настоящий талант от природы, а я техник. Всего лишь техник... – И Майлз как-то многозначительно, что ли, оглаживает мою ягодицу, что я вновь усмехаюсь. Я понял намёк.- Но высшего класса? Ведь так?- Что да, то да. Кое в чем я действительно мастер. – И Кейн невесомо целует мне поясницу. Я покрываюсь волной мурашек, рождённой его прикосновением.- Звучит обнадёживающе. Пожалуй, мне стоит проверить... – И я окончательно расслабляюсь под тонкими пальцами.- Хорошо. Дай мне пару секунд.Я чувствую, как он поднимается, и слышу шорох быстрых шагов. Кейн возвращается и снова устраивается на кровати между моих разведённых в стороны ног. Я оглядываюсь на него через плечо с любопытством.- Это гель с экстрактом Cymothoa exigua…
- Да знаю я, что это, – я его прерываю, весь передёрнувшись. – Странная мерзкая тварь во рту рыбы-капли с Мебсута созвездия Близнецов. Паразитическое ракообразное, что усердно трудится, чтобы собой заменить язык собственного хозяина. Бррр! Редкая дрянь, но полезная. И где ты успел так подготовиться? Вернее, когда? Явно же не для меня старался.- Нуу… - Майлз вдруг смущается, и это странно. Не замечал за ним и капли стыда. - Это было для Алекса. Я подумал… Что поначалу ему это будет необходимо. – И он опускает глаза.- Ну да, ну да, – я киваю и рассматриваю его пристально. – Кровоостанавливающее, ранозаживляющее, зашкаливающая эйфория, да и анестезия конкретная, такая, что в зад кибербот залетит, а ты ни сном, ни духом. Знаешь что, мистер Кейн? Нах мне не упёрлась такая ?забота?. Если я что-либо делаю по собственной воле, то предпочитаю делать это осознанно, а не в нирване. И хочу быть уверен в том, что всегда смогу прекратить, если что-то меня не устроит. Так что иди и притащи гель для бритья или то, что поможет нам без этих изысков.Горячий проворный язык изучает меня и вылизывает. Да, Майлз действительно мастер. Поначалу мне было стыдно и неуютно вот так ему подставляться, но лишь поначалу. Ма точно знает, что делает, и, что для меня удивительно – он наслаждается. Он не играет, не притворяется. Кейн действительно ловит кайф, всовывая в меня мокрый язык и посасывая непроизвольно сжимающееся от необычной ласки отверстие.
Я непривычно мокрый в самом интимном месте, и мне это нравится. Скользко и горячо. Слюна вязко сползает вниз по промежности прямо к мошонке, следом её догоняет язык. Да, мне лизали яйца и раньше, но не с этого, гмм… ракурса, скажем. Всё, что Ма делает – это слишком. Слишком приятно и сладостно до ноющей боли. Слишком жарко и слишком желанно. От волос в столь труднодоступном месте я избавился раз и навсегда ещё в ранней юности, это было несложно. А вот Кейн от них не отказался, но, очевидно, делает что-то с ними. Они очень короткие и даже на вид очаровательно мягкие, я почувствовал это, когда он елозил у меня по спине. Надеюсь почувствовать их, когда он наконец перестанет пытать меня языком, но, похоже, это будет нескоро. Ма не спешит переходить к сути дела. Похоже, ласки заводят его, как и меня. Но он же не сможет делать со мной это всё бесконечно? Или сможет?..
Я чувствую, как подо мной промокла ткань на подушке, которую Кейн бесцеремонно засунул мне под живот. Я теку, словно особа женского пола, липко и влажно, но тереться членом о мокрую ткань гораздо комфортнее. И в тот момент, когда я разражаюсь постыдно, не выдержав наслаждения, измученный бесконечностью прикосновений, протяжным стоном, я чувствую осторожный, но настойчивый и скользкий палец, который в меня проникает. Кейн каким-то непостижимым образом, ни на мгновение не прекращая сладкую пытку, умудрился смазать отверстие гелем, ну или чем там, что он в ванной нашёл.- Зря ты отказался от анестезии, – слышится прерывистый шёпот, – придётся терпеть, но я постараюсь отвлечь тебя.
И Кейн ловко просовывает руку мне под живот и зажимает в ладони мой член. Оргазм мгновенно становится ближе. Я балансирую на самом краю, но я всё же чувствую изучающий меня изнутри сильный палец. Я знаю, что он хочет найти, и я ему помогаю, прогибаясь сильнее. О даа! Вот оно! Вот это чувство и ощущение взлёта или падения. Майлз нашёл, что хотел. Место, которое всасывает целиком, словно я "падаю" внутрь себя, стремительно уменьшая свои размеры до одной крохотной точки, к которой он прикасается.- Хорошо?
Он что, издевается надо мной?..
– А ты сомневался, – и Кейн поглаживает средоточие всей моей сущности в этот конкретный момент моей жизни. Острое яркое наслаждение беспощадно пронзает плоть и лишает воли. Я чувствую, что сейчас взорвусь, как сверхновая. Лишь чудовищным усилием я разжимаю стиснутые до крошева кальция зубы.- Кейн! Хватит играть со мной! Делай то, что собирался, а то можешь и не успеть... – И Майлз стискивает мой член у основания, заставляя оргазм отступить, затаиться тяжестью в глубине, и убирает руку.- Подожди. Ещё рано.
И я чувствую пальцы. Их, по мне, слишком уж много. Это больно, и я невольно шиплю.- Алан. Хватит. Не зажимайся. Только хуже себе этим делаешь. – И Майлз ладонью с силой бьёт меня по ягодице. Я вздрагиваю всем телом от этого неожиданного и, как я вначале подумал, унизительного действия, но через мгновение вдруг понимаю, что новая боль меня отвлекла. Переключила мои ощущения. Я смог расслабиться и даже подался на пальцы.- Алан, прости, но ты слишком тугой. Тебе это необходимо...
Второй оглушающий, как оплеуха, шлепок отвлекает меня настолько, что я пропускаю момент, когда пальцы во мне сменяются на… Нифльхейм!* Я чувствую себя так, словно меня насадили на кол. Железный лес Ярнвида!* Это чистейшая, незамутнённая БОЛЬ. Что тут может понравиться? Ощущение, что тебя пронзили как будто бы вертелом? Я рефлекторно взвываю и тут же чувствую руку на члене. Майлз поглаживает его.- Алан. Не преувеличивай. Не такой уж он у меня и большой. Не то, что… - И Кейн ясно даёт мне понять, что он имеет в виду. Ладонь всё настойчивей ласкает мой орган, а спину жгут короткие поцелуи.