Анеки - 12.12.18 (1/1)
Поймали ординаторы пьяного Нереварина, ну составляют в общем протокол.—?Ваше имя?—?Да вы чё, мужики, не знаете меня что ли?—?Имя свое назовите!—?Да я хортатор!*записывают*—?А фамилию?—?Вы меня еще не вспомнили? Да ну вас!*записывают*—?Фамилия странная какая-то. Что, н’вах что ли?Имперский стражник задерживает Ворина с двумя сумками двемерских шестерней на берегу лавовой реки.Имперский стражник спрашивает у него:—?У Вас есть разрешение на сбор такого количества двемерских артефактов?—?Нет. Но оно мне не нужно. Это мои домашние шестеренки.—?Домашние? Как это?—?Ну, кто-то держит собак, кто-то попугаев, а я?— двемерские железяки. Каждый вечер я привожу их сюда, чтобы выгулять. Я выпускаю их в лаву, они себе плавают, а потом я подаю им сигнал и они возвращаются ко мне, я кладу их в ведра и мы едем домой, в музей.—?Ерунда! Шестерни не могут такого делать!—?Не верите? Я могу показать. Вот смотрите…С этими словами Ворин подходит к лаве и переворачивает одно за одним оба Мешка. Сам остается на берегу в ожидании.Через несколько минут стражник не выдерживает:—?Ну?—?Что ну?—?Когда ты их позовешь назад?—?Позову кого?—?Железки!—?Какие железки? Ты че ебанутый?Ворин с Ильмени приходят после свидания к ней домой. Он тянется в сумку, а Ильмени ему говорит:—?Ты знаешь, я смотрю как мужчина открывает дверь и определяю, подходим ли мы друг другу… Если он грубо втыкает ключ в дверь?— он грубый любовник и он не для меня, а если он роняет ключи и не может найти замочную скважину, он неопытный любовник и он тоже не для меня… А вот как ты открываешь дверь, милый?—?Магией.Приехал с Солстейма Ворин?— изучал нордский рукопашный.—?Ну, чему научился, покажи старому Клинку,?— говорит Хасфат Антаболис.—?Дай-ка вон ту двемерскую хреновину,?— говорит Ворин.Дал. Он ей как огреет Антаболиса по спине:—?Это они так приблизительно рукой бьют.ОДОБРЕННЫЙ ОРДЕНОМ ДОКТРИНЫ АНЕКДОТ. Некое ничтожество приходит в некое место и говорит что-то другому ничтожеству. Второе ничтожество что-то отвечает про каноников-нвахов, первое слушает ответ и снова что-то говорит, обращаясь ко второй. И то, что оно говорит, по-настоящему смешно.