Melting and Dissolving (1/1)

Памяти XXXTentacion. Рэпера, стиль которого максимально близок к R&B и обычной акустике, ушедшего в возрасте двадцати лет. Сугубо лично автор не является фанатом этого исполнителя, поскольку среди рэперов есть куда более впечатляющие люди. Но уходить в мир иной на заре успеха и в столь юном возрасте не пожелаешь никому.Треки для третьего акта:1)XXXTentacion & PnB Rock?— Changes (с момента благодарностей колли доберману за её спасение на берегу около ледяного моря и до конца главы)---Кто я такой? Тот, кто боится отпустить, да!Тебе решать, сообщать ли мне о расставании.Готов на крайности… однозначно, если ты попробуешь уйти от меня!Мне грустно, я это знаю. Да, я знаю это. Холод, пронизывающий до костей, постепенно стал медленно ?затихать? и ?успокаиваться?. Несмотря на то, что с каждыми прошедшими минутой и часом должно происходить ровно наоборот, Солнце и облака, ?преграждающие? ему путь, были вольны ?решать сами?, когда им стоит дарить тепло даже таким холодным жилым землям. Отчего оно начало согревать их, практически укутанных в снежный покров, с большей отдачей, что могло бы внести свой вклад на добрые двадцать минут в нынешнее время суток. Земли, которым конца края не видно, даже если захотеть зайти за массивные близлежащие горы в надежде найти что-то более живое и согревающее, чем лютый мороз, который порой мог и не сниться сибирской Тайге. Найти то, обо что можно согреться максимально быстро при сих условиях, и наконец, снова соображать рационально, чтобы продолжать путь. Подобное к этим мёрзлым землям можно отнести лишь к поселениям людей, которые встречались даже и в таких местах. Ведь может, тогда стоит верить слухам о таких же людских заселениях и в нелюдимых… кажущихся нелюдимыми землях Антарктиды. А не только лишь исследователей и биологов, ради получения премиальных за все свои открытия в этих бескрайних просторах. Просторах для конченых, но, безусловно, смелых энтузиастах современности, коих с каждым годом становится меньше. Но не настолько, чтобы паниковать геологическим институтам, или же NASA. Хоть и не имеет смысла говорить о подобных результатах через десять-двадцать лет. Ведь в самом деле ничего не поделаешь, если такое увлекающееся с головой в познание устройства мира природы и его тайн, где бы они ни содержались поколение с наглостью и упрямством сменяется на следующее, посредственное, потребительское… и очень скучное? Которое таки началось с того же теста людей из этого, среднего поколения? Впрочем, в целом этого не изменить, когда причины смены или создания подобных жизненных приоритетов либо сформированы самим собой, либо насаждены разными способами от разных источников. Поэтому, слава гениальным талантам, как оказалось… и как мало кто думал, что такое возможно… энтузиастами из увлечённости тайнами мира, оказались собаки, идеально подошедшие для этого. Собаки с добрыми сердцами даже после череды случавшихся с ними несчастий. Собаки, которые при добром сердце получили возможность мыслить и чувствовать даже лучше и чётче людей из учёных кафедр, лезущих из кожи вон ради хоть каких-то результатов, чтобы выручить части прибыли для себя. Те самые собаки, которые оказались на более чем девяносто процентов совместимыми со всеми уникальными изменениями в структурах тела и разума, и главное?— пользующиеся ими по назначению! Несмотря на то, что их сфера увлечённости совершенно иная, спорная?— не только противостояние мировому злу, но и всё продолжающееся не один год самопознание собственной важности и значимости. С которой ни один из них не перегибает палку в собственном восхвалении и чествовании, даже не принимая всю эту похвалу как должное… а просто получая её, если заслуженно, и выражая за это признательность. Как для себя, так и для мира в целом. Этим легендарным для своего животного вида и большинства общественного мнения, псам ?мирового баланса?, ставшим известными во всём мире, которые, того гляди… могут столкнуться с инопланетным вторжением, и даже тогда успешно предотвратили его… просто стоило дать волю?— и они сворачивали бы горы, между прочим, во благо… Горы более глобальные, и наиболее перспективные. Умом и действиями ведя себя всё же по-другому, с более широко раскрытыми глазами, устремляющимися вперёд. Умудряющимися видеть то, что невозможно разглядеть никаким взором?— прокладывание дорожек к правильным результатам теми или иными действиями. В то время как подобные энтузиасты из людей лишь могли видеть такое вживую, каким бы ни был силён их мозг… при слабых возможностей тела в целом. Пусть в буквальном смысле такое самоуправство якобы против гор совершенно невозможно физически. У широко известной Северной Америке и прочим уголкам света, в основном Европе и Азии, обществу команды ?Дорожные Роверы? снова это получилось! Снова получилось свернуть всё же не очередную гору на своём пути… ?гору?, которая могла бы затопить всех и вся. Ведь на сей раз могла пострадать полностью вся обетованная Земля, в то время как прочие негодяи покушались лишь на отдельные обширные её ?регионы?. В том числе и вездесущий даже в тюрьмах генерал Юджин Парво, к которому сами Роверы уже давно не относятся серьёзно, пусть и его действия говорят об обратном. Ныне, в самом-самом начале нового тысячелетия, о псах-супергероях с уникальными силами, у каждого индивидуальной, знал каждый третий, в местности которых они явно были на слуху не один год. Настолько, что начинали выдвигаться различные теории столь редкой полной совместимости трансмутационного воздухо-порошкового препарата без вреда для псов такое количество времени, как шесть лет… При том, что они вполне довольно жили своей жизнью, даже подобной людям с их намерениями удовлетворять свои потребности, влюбляться и создавать семьи… и, казалось бы, были феноменально устойчивы к этому ?подталкивающему? скрытые возможности тел препарату, что его физическое отрицательное влияние совершенно никак на них не влияло. И, конечно же, просто не могло обходиться без внимания тех, кто любит их хотя бы за то, что они есть, что они существуют и что они защищают общий дом. Дорожным Роверам, вероятно, действительно повезло с фанатами… особенно после новостей о закрытии полчищ приютов для бездомных животных благодаря их инициативе, которыми было большинство в команде из ныне семи псов. Им это нравилось также, как и то, что каждый из них знал цену и меру своей жизни и сторонней популярности. Им нравилось жить так… особенно когда их любят далеко не только за дела, ведь случись провалу?— и от них запросто могли бы отвернуться, проклиная, на чём стоит свет. Но за то, кто они есть, и для чего они взошли в этот мир далеко не как рядовые граждане своих стран. Которые, несмотря на это, совершенно легкодоступны во время отдыха на гражданке не в обычной форме у своих хозяев… тех, кто стоит у политического ?руля? в данный период времени. Такой как начало нового тысячелетия, ещё и с уникальным открытием, не сравнимым ни с какими другими, и не имеющем аналогов в мире. Они готовы общаться с любым, кто обратится к ним за помощью или выразит своё восхищение. Даже когда им начинали вручать разные медали за большие вклады в подавлениях сопротивлений, начиная с последнего года двадцатого века… что не могло быть не запечатлено на голубые экраны… они также своим поведением продолжали быть своими для всех. Отчего президентам стран, во дворах которых жил каждый из этих псов-миротворцев, было сложно свыкнуться с мыслью, что их питомцы могут куда эффективнее и лучше защищать их и их семьи, чем постоянно меняющаяся орава телохранителей. И сие можно было сказать даже о снайперских выстрелах из-за высоток небоскрёбов. Поэтому правители, и все при дворах каждого, кто удостоился чести ухаживать за Ровером в обычной форме, принимали их без тени сомнения с распростёртыми объятиями. Продолжая видеть в них собак, какие они по своей природе и есть, и любить их соответствующе… но с тех пор намного больше. Даже если случались редкие провалы на их миссиях, которые эта удивительная шерстяная команда, с недавнего времени пополняющаяся новыми членами, впоследствии благополучно исправляла, невзирая на угрозы собственной жизни. Ибо им, в первую очередь как собакам, по своей инициативе важно оправдывать возложенное на них доверие за признательность ?дара?, который подарил им вот уже около двадцати лет военный профессор биологических наук Уильям Фредерик Шепард. Хоть сам он этого с них никогда и не требовал, всё умиляясь искренности всех своих ?творений?, и не верящий до сих пор, что конечный результат почти полного превращения собаки в человека может выйти настолько удачным и идеальным. Но главным плюсом в не просто хорошей, а успешной службе обще-национальным интересам, касающимся подавления прочих угроз не сколько мировой политике государств, но жизни на Земле… угрозы, которые продолжают случаться всё чаще, чем раньше ввиду активного пользования новых изобретений человечества, среди которых те, которые могут идти во благо людям и упрощение их жизни, но в то же время часто и наоборот… в целом по-прежнему являются доверительные и даже дружеские отношения среди групп героических псов. Не сменяющих своих приоритетов и интересов, и не видящих необходимости в этом вот уже шесть лет! С намерением жить и работать так и дальше, в том числе ради собственного удовлетворения. Потому что сладки известность и популярность, в том числе и среди младшего поколения, к которым они все?— семь её членов?— относятся с добротой. А из тех, кто старше, и кто как минимум не против них?— правильно и с уважением. С гордостью за себя и своего ?создателя?, которая ничуть не портит никого из них. Потому что любым поколениям в подсознании очень хочется знать и, следовательно, любить тех, кто их защищает. Теперь же отношения уникальных собак разных пород и разных характеров между собой можно счесть куда более крепкими, чем раньше. Даже с того момента, когда они полностью научились полагаться друг на друга во всём не только в боях. Нынешняя крепкая дружба сложилась со дня предотвращения нового Всемирного потопа на севере Аляски?— плана, названного ?Второй Атлантидой? под руководством убер-националистической группировки ?Сумеречный вексель?. Целью осуществления которой являлось создание ?нового земного мира? без лжи и обмана во избежание, по их прогнозам, которые ещё предстоит выяснить, как они их получали, всё большего количества новых невинных жертв с каждым годом, скорее всего, на военных операциях. И в целом, они были бы рады затопить в воде только правительства с их зданиями, но это было совершенно невозможно физически. Ведь вода не имеет способности простираться в отдельных местах из-за её жидкого состояния… а потому?— радикальное решение подставить всех в пучину вод ради беспроигрышного варианта. Который не удался благодаря ранее невиданной сплочённости команды, по сравнению с предыдущими годами. Благодаря их более развитой дружбы… а также любви друг к другу. Которая на сей раз распустилась красивым цветком при нечеловеческих условиях.*** Двое лежавших на берегу около моря, спасённые из пучины морозных вод самец доберман и самка колли, которые были вызволены самцом золотистого лабрадора-ретривера из них и доставлены для того, чтобы хоть как-то согреться возвращающимся теплом друг друга… продолжали лежать на нём в отсутствие возможности и резона что-либо сейчас сделать, ибо выдохлись и перенервничали. Она лежала слева от него на спине с закрытыми глазами, дыша глубоко и тяжело. В то время как ладонь её правой руки была расположена на груди, а правая, с которой всё не сходило оцепенение от холода?— на животе. Обе руки были расположены так во время сна от переутомления и переохлаждения, пока ей снилось всякое, но доброе, в основном с ним и тем, кто их спас из воды… пусть и сделали это они оба. И тем самым она хотела себя успокоить. Он же лежал справа от неё рядом, самостоятельно немного прислонившись к ней ради того, чтобы подарить, пусть и очень минимальное, но хоть какое-то количество тепла от живого тела. Всё ещё считая плохой идеей крепко прижаться к ней и обнять её, даже после всего того, что случилось между ними под водой… признания собственной недальновидности, объятия и поцелуи со слезами от скорой кончины в пасти громадных косаток. Оттого обходясь без поцелуев и прочих недозволенных действий, которые однозначно могли вернуть всё на круги своя… и тогда он точно стал бы другим, каким бы его не узнал никто. Таким, каким бы никто, даже она… даже он сам не хотел бы видеть. Он, просто лёжа с открытыми глазами и не в силах пошевелиться от чрезмерной усталости, слово полностью онемевший, терпеливо ждал её… эту несносную английскую розу, которая наконец ответила ему взаимностью, на силу и напор которой никогда даже не рассчитывал! Все десять минут, пока лежал рядом с ней среди беспросветной морозной глуши, к температуре которой всё ещё до сих пор не мог привыкнуть несмотря на многочисленные миссии в прочих ?полярных? местах, не смыкая глаз с того самого времени, как их командир убежал к оставшимся своим на подмогу и скорейший привод помощи. Он?— замёрзший, голодный, но счастливый за всё её чистосердечные признания и эмоции к нему под водой?— ?питал? себя теми сладкими мгновениями все минуты, пока сейчас находился рядом. Не собирался ничего предпринимать, чтобы и в этот раз не спугнуть её на этот раз едва ли не навсегда… пусть и не верил, что такое роковое отторжение теперь может произойти. Что она могла так жестоко обманывать его ради спасения собственной шкуры, после чего её лицо стало бы ему всецело ненавистно, и он, не задумываясь, оставил бы свой пост Ровера из Германии, возможно, покончив жизнь самоубийством намеренно. Нет, такого просто не могло произойти, тем более с той самой искренностью на её напуганной, но смягчавшейся с каждым его словом и делом мордашкой… Это не может быть подделкой! Он слишком хорошо знает её, пусть они и не могли терпеть друг друга несмотря на то, что в целом вовсе забывали об этих пустых и тратящих нервы играх на чувствах самолюбия и предвзятости во время исполнения заданий и спасательных операций… если такое и было, то лишь в шутку. Что удивительно?— также она хорошо знает и его… безусловно, за такой долгий срок службы бок о бок вместе с ним и прочими ребятами-Роверами… его ответственность и смелость за всеми попытками его ухаживания за ней, только лишь кажущимися слишком настойчивыми и неудачными. Но давно будто бы сформировала себя на отрицательный настрой к нему со всеми сменами его имён ради забавы и пустого самоудовлетворения просто потому, что сама не имела достаточной смелости что-либо менять в себе и своём отношении к другим, когда уже давно привыкла так жить. Жить с маской?— любить одного, который увлечён лишь заданиями и их исполнениями, оказывая ей варьирующиеся от боевой подруги до возлюбленной и обратно стандартные знаки внимания… и донимать другого из-за недоверия в его серьёзных намерениях и смущения его поведением, конфузы которого у него случаются не специально. И ведь всё потому, что она не желала менять сформированный взгляд на самцов?— что далеко не всем следует доверять, тем более вверять себя и свою жизнь. Особенно когда кажется, что они хороши собой едва ли не во всём. Но даже после таких горячих и сильных признаний в любви друг другу внутри леденящего моря, которое запросто могло стать их могилой, он не смел касаться её, продолжая слабо дрожать от обморожения. И воображать себе, что под морем их мгновения слов и поцелуев были всего лишь прекрасным сном… вратами в рай, где мог остаться только он, но даже в нём без неё не будет смысла в этом. Поэтому он будет терпеливо ждать её в столь желанной надежде убедиться, что всё это между ними, пусть и в ужасных обстоятельствах, было правдой… Умудрившись согреть себя всеми этими мыслями, он всё же не мог выносить то, как дрожала от холода она. И счёл очень неплохим действием завести свою здоровую мускулистую руку за её нежную и тонкую, но отлично натренированную, чтобы скрепить их пальцами за её пальцы и несильно сжать. Удивительным оказалось для него то, что её дрожь унялась практически сразу, и, вероятно, в эту минуту она представила себе во сне своего спасителя. Однако ему было жаль, что он не мог читать или видеть сны той, которую порой он очень хотел видеть своей женой… в их случае, в случае псов-сапиенс обряд бракосочетания вполне возможен. Когда ему удалось сделать это, он пролежал так ещё полминуты до того момента, когда она всё же открыла глаза и начала хлопать ими, чтобы унять яркость от лучей солнца даже в таком месте, как вечно мёрзлая и холодная Аляска. Которая не виновна в том, что является такой таинственной и опасной для неподготовленных к её приёму. Сумев ?настроить? зрение так, что свет не мешал ей видеть окружающий мир, она стала более учащённо дышать, и сразу почувствовала руку на своей груди. Как только вздохнула с облегчением от того, что это её ладонь, начала медленно поднимать понемногу высохшую голову и осматриваться по сторонам. Справа от неё виделись только заснеженные буераки, и далее огромные горы с впадинами ниже. А с левой стороны, где он рядом с ней и лежал, хоть пока она ещё не заметила его, увидела море, которое пролегало в правую сторону. Снова глубоко вздохнув, на этот раз с будто жадным глотанием жизненно необходимого воздуха, поворачивая свою голову обратно, она наконец заметила его чёрную от шерсти руку, желтоватая ладонь которой заключила в плавный захват пальцами её, коричневую. И во всём своём желании не желала её одёрнуть, а лишь сжала ещё крепче, в этот момент явно прокручивая все эпизоды с ним под водой и стараясь ничего не упустить из того, что было за все эти удивительно красивые, но очень жуткие минуты полной темноты внутри почти полной глубины. Следом, как смогла, тихо проговорив его имя со всей своей нежностью в голосе… чего он, будто бы отключённый, не мог слышать из-за потрясений, одно за одним по очереди… прильнула к нему своим женским самочьим телом, оставив ладонь в объятиях его пальцев. Теперь старалась плавно поднести сплетённые руки в нежном пальцевом захвате, к его вздымающейся груди, также осторожно стараясь прижаться к его целому правому боку своим левым. В то время как силилась не двигать своей левой ногой с раздробленным коленом в разные стороны, оставив её лежать на холодной земле из-за резкой боли. Пока пыталась частично накрыть своего спасителя от расщепительного взрыва своим телом, чтобы отблагодарить его делами из-за нынешнего бессилия в подборе признательных и чувственных слов, кои уже были произнесены там…стараясь не касаться его изувеченного левого плеча, сумела правильно расположить сплетённые руки, касаясь подушечками своих дамских пальчиков теперь его внушительного пресса. С очень довольной и немного хитрой улыбкой на мордашке проводила ими на нём полосы, желая чувствовать его силу даже при такой вялой слабости от обморожения… которое всё же не сломило их обоих до того, что они просто бы лежали на земле живыми трупами. И вот наконец, она со вздохом счастья за то, что всё прошло безболезненно, сильно прижалась к его груди своими хорошенькими грудями, насколько было возможно чувствовать ощущение их касания через бронекостюмы, а затем с превеликим довольством завела одну свою изящную ногу между его ног, чутко потирая их коленкой и носочкам, куда могла достать. ?О, Блитц… я так ненавижу себя! Ты… о-о-ох, ты ведь можешь это представить… Ну почему я, сволочь, только сейчас поняла, что значит быть на твоём месте? Я ведь уверена, что ты никогда обо мне не думал так унизительно… как я о тебе, даже за редким исключением говоря это тебе напрямую! Как же ты терпел меня, мой дорогой?? И вот сейчас, с горечью проговаривая все эти слова про себя, обжигающим дыханием чистой страсти и радости за то, что он жив, она обдавала им его грузную шею, в то же время коротко целуя нос и щёки по всем их периметрам. Также через полминуты будто бы от потери самоконтроля, хоть на самом деле она полностью соображала, что делала, из сильной благодарности за своё спасение она лизала всё то же самое, где и целовала, начиная делать это поочерёдно и с большим рвением воздать самой себе за все эти годы гнетущего непонимания. Но теперь скорее куда больше от любви, которую он буквально заставил в ней вспыхнуть наружу. любви благодарной.незабвенной и жаркой от своей искренности. Во время перерывов между поцелуями и лизаниями со слезами шепча ему горячие, проникновенные, признательные слова… которые от нервной, но такой мощной страсти со временем сильно путались у неё на языке. Слова боли и злобы на себя, удачно смешивающиеся с той любовью, которую он испытывал к ней со дня основания Дорожных Роверов. Той любовью, которую он временами старался вырывать с корнем… Особенно из-за того, что не сумел бы вынести её возможную свадьбу со своим соперником, которого был обязан считать своим другом и командиром. Мысли о Хантере, как о муже его безответной и бессердечной любви, часто не давали ему покоя. И однажды он заверил сам себя, что с него хватит. Не собирался кончать с собой, как мог сделать это опять же в порыве чувств, если бы она и вправду вышла за него замуж… но даже тогда был бессилен сделать это раз и навсегда. До определённого момента, когда всерьёз захотел изменить себя.Я отдал ей всё.Но она забрала моё сердце, и оставила меня одного.Я разбит, моё сердце постоянно спорит со мной.Я не буду пытаться как-то помочь себе, лучше буду страдать. Он в действительности старался забыть о беспросветных и убивающих его любовных чувствах хотя бы потому, что они мешали ему безукоризненно работать во благо человечества. Последнее время он часто обдумывал своё нестандартное поведение в лице показной храбрости, пусть и не особо навязчиво, но восхваления себя любимого, и временами ранимого настроения, отчего ему становилось тяжелее воспринимать всеобщую радость от общества всех его коллег. Он размышлял о плюсах, которые может достичь, если отбросит сильные романтические чувства к той, которая даже и не думала отвечать ему взаимностью, но ровно наоборот. И пробовал жить, а также работать без них, что не могло быть незамечено ?друзьями? сразу же, и поначалу действительно их удивляло в лучшую сторону. Но со временем под конец этой ?бесчувственной? недели ими стало заметно его безрадостное участие в миссиях?— когда он просто натягивал улыбку в то время как остальные улыбались хотя бы тому, что всё идёт по плану. Или же вовсе делал то же самое и с настроением, чтобы быть навеселе и стремиться не подавать виду… и всё равно был пуст внутри. Но в итоге остальным в команде это стало слишком явно. И они распознали бы это, даже если доберман вовсе не подавал виду, продолжая обманывать самого себя ради того, чтобы быть достойным своих скорее напарников, чем друзей. И быть достойным своей почётной и увлекательной работы… достойным своего учителя. Но в итоге, в погоне за совершенством и целью быть тем, на кого стоит равняться другим, выглядел ещё более сам не свой, чем раньше, с чувствами. Чувствами не только любви к ней, но и привязанности ко всем, с кем работает и кому подчиняется… всё же она была между ними, и была яркой. Они помогли ему понять это абсолютно без порицаний и укоров в недальновидности, как часто это и происходило в таких ситуациях… тем самым давали понять, что не видели в нём бесполезного изгоя, которому просто повезло получить ?божественную? силу. Потому что все Роверы?— такие же, как и он в своём происхождении, и в своём прежнем положении в обществе тоже… низком и не впечатляющим. Ввиду этого, благодаря чему их сердце смиренно, они умеют пользоваться своей силой правильно и во благо другим… во благо тем, кто готов принимать их помощь. Ведь разве и собаке слава может вскружить голову, отчего она будет видеть только себя и никого больше? Ни в чём нельзя быть уверенным до конца, но псы правосудия напоминали себе чаще всего лишь об одном: пока они помнят, кто они есть?— тогда они настоящие, и тогда им достичь победы будет куда проще. Он пытался быть другим, кардинально меняя свой склад ума ради успеха в своих собственных глазах и восхищении остальных, но не ради того, чтобы быть первым и лучшим среди остальных, даже наплевав на желание быть командиром вместо того, кто это звание носит, и который успешно справляется с этим… а быть своим в их общей тарелке. В итоге понял, что всегда был для них им, пока вёл себя по-прежнему. После этого эпизода из его жизни все… и даже она… все считались с ним, внимали его предложениям и относились к нему лучше, чем раньше. А для этого им всем стоило повзрослеть ещё на пару лет.Я потерялся в себе, затем обрел себя заново.Но любить кого-то?— это мучение.Мне нравится, когда ты рядом.Но я просто ненавижу, когда ты уходишь. ?Как же мне хочется понять, что я прощена тобой… Но ведь я не заслуживаю прощения из-за того, как вообще тебя отвергала… и самое главное?— почему! Даже когда ты и не думал приударить за мной, а просто о чём-нибудь спросить… о чём-нибудь медицинском… о чём могу знать только я! Даже тогда, если и не отказывала со скепсисом, то смотрела на тебя, как на пустое место… особенно, если бы тебе хватило смелости спросить меня, что ныне нравится женщинам из подарков. Не имея на то никаких оснований! Я?— бездомная тварь, обозлённая на всех самцов… всех и вся, из-за своего папашки, бросившего меня и мою дорогую мать умирать у мусорных баков. Но я не должна была так тебя гробить, пока ты всё ещё меня любил!? Она всё ещё не находила себе утешения, пусть и с застывающей от охлаждавшихся слёз мордочкой благодарила его словами уже куда более различимым шёпотом, переходящим в тёплые речи. От метающихся из стороны в сторону ярких красивых эмоций она, помимо не прекращающихся поцелуев, облизывания и чувственного потирания носком ножки его ног и бёдер, с удовольствием заботливо ?обхаживала? его словами. Делала всё это с величайшим удовольствием за то, что он, не смотря на всё её отказы и рукоприкладства с порой похожим на рефлекс автоматизмом… несмотря ни на что, продолжал её любить. Любить и верить, что однажды она оценит его полностью и без фальши… не так, как привыкла его видеть. Она была вне себя от себя же самой, что ей пришлось понять его чистую натуру и искреннюю сущность через порог смерти… и спустя столь много лет. И тем более с ним вместе, что служило бы болезненным напоминанием о её потрясающе упёртой недальновидности. Продолжая прижиматься грудями и телом к нему всё плотнее. продолжая с жаром целовать и сильнее вылизывать его последующие минуты… через сколько бы ни пришло спасение, на которое они оба рассчитывали и в чём не сомневались… она от порывов чувств к нему, которые всё же стойко и старательно прятала за устоявшейся маской беспощадности, также тёрлась носом об его морду с явным намерением наконец таки нормально слиться устами воедино! Даже и не думая о том, что может его побеспокоить его из-за серьёзных травм. Он же, хоть и ?очнулся? при открытых глазах после трёх минут её горячих поцелуев вины и счастья, даже когда наконец пришёл в себя, отчего перестал чувствовать сильную тяжесть внутри всего своего лежачего тела, всё ещё не мог нормально подняться. Подняться для того, чтобы попытаться отследить кого-либо из Роверов им на подмогу из-за неисправности их наручных десков, всё-таки сражённых плотной ледяной водой от слишком долгого нахождения под ней. Но просто замер на месте от её ласк, сразу отбрасывая все мысли о поиске помощи… Всё это… все эти потрясающе милые нежности она правда делает с ним? Слишком прекрасно, чтобы быть правдой! Но это в действительности ли сейчас происходит? Она в самом деле была и остаётся той, кого он хотел любить всю свою жизнь, пусть и жестоко обманывался из-за её непокорности, иногда кажущейся чрезмерно категоричной… И сейчас она в самом деле извиняется перед ним настолько чувственным и красочным способом? Первое время пытаясь срочно прийти в себя и восстановить рассудок, чтобы понимать и анализировать происходящее, он заключил… что не желает думать ни о чём, кроме её настолько красивой заботы и настолько характерно сильного переживания за его жизнь! Его чёрная подтянутая морда продолжала ?неметь? теперь уже от восторга за эти невозможно восхитительные симпатии, на которые он рассчитывал только лишь во снах с ней… среди которых даже все эротические ?эпизоды? выглядели белыми и пушистыми. Чувствуя её жаркое тепло от всех эмоций, которые она к нему испытывала… и те искренние действия от невероятной любви, которые делала… он сам начал разогревать своё от восхищения такой великолепной и чувственной симпатии к нему. Он никогда и ни при каких обстоятельствах не рассчитывал на такое уносящее в дальние дали небес внимание, даже когда она и раньше высказывала ему свою благодарность на миссиях, за те моменты ограничиваясь лишь поцелуем в щёку… и так было всего пару раз за шесть лет. Теперь же их созидающее желание согреть друг друга, тем более без секса, который совершенно невозможен при их состоянии, погодных условиях и подавлении их желания сделать это… ибо Роверы всегда подавляли желание спариться, если хорошо понимали, что после они об этом точно пожалеют… просто не могло быть жестоко оборвано никакими предрассудками о реальности происходящего, или же о помутнении разумов. Что всё это?— ничуть не иллюзия… и тем более ничуть не посредственная, или банальная. Её поглаживающие касания руками, её произносимые еле слышимо слова благодарности и любви к нему, её ласки поцелуями… и её слёзы, капавшие на его ключицы и стекающие по груди… он вовсе не находил себе места от того, что она настолько заливается чувствами радости, смешанными с горечью. В то же время с великой признательностью за спасение, и с молением о прощении за своё неуважительное и скептическое отношение к нему ранее. Он и в жизни бы не подумал, что она даже это умеет делать это настолько красиво! Тем самым ещё больше подтверждая свою внешнюю красоту, а также внутреннюю, пусть последняя и избирательна… по крайней мере была такой. Намного ярче и намного живее, чем любой самец, каким бы ранимым и творческим он ни был… пусть от этих горьких ласк было больно им обоим. Безусловно, он, как только осознал, что с ним и вокруг него происходит, наконец возжелал остановить её мучения и сокрушения сердца от виновности. В глубине подсознания не собираясь более выносить эту пытку… даже если она этого и заслужила. Конечно, временами он представлял, как будет напитываться её эмоциями извинений перед ним, при этом совершенно не злорадствуя… как это будет выглядеть и как происходить. Даже если это будет кратковременный промежуток времени, который мог бы состоять из пары предложений и рукопожатия… но в то же время улыбки одобрения им… ему и этого было бы достаточно. В том случае, если она впредь перестанет считать его слабым звеном, который только и создаёт видимость, что её домогается, в то время как за ?ширмой? галантности и задора скрывает ложь и непостоянство в романтических отношениях… сущий кобель, который только лишь пользуется. И при том, что у неё наконец-то будет выбор, с кем ей быть и с кем, к примеру, ворковать. Но сейчас… он точно уверен, что в своих намерениях быть с ним не один день, и не пару, она абсолютно уверена… о чём явно давала понять под водой словами при чтении по губам. И точно далеко не только потому, что командир Роверов?— их ровесник, но выше по статусу?— в целом всё продолжает относиться с большей серьёзностью к работе, чем к любовным отношениям с ней, пусть и всегда открыт для общения и дружеских посиделок. Поэтому продолжал давать ей возможность выпустить всё, что она копила в себе все шесть лет, и куда больше?— то, что испытала под водой, находясь под ней рядом с ним… пусть и хотел успокоить её глубоким поцелуем прощения и не угасшей к ней симпатии. Наслаждаясь каждой секундой её наивысшей признательности. Не забивая себе голову жестокими мыслями, что это может быть рай или сон. И не сомневаясь, что она продолжит любить его за этот подвиг даже если узнает, что это командир вытащил их обоих, сильно уставших и замёрзших, из воды, серьёзно пострадав от неё и сам. Первый исполнитель Дорожных Роверов, сложный и переменчивый доберман Блитц теперь был очень доволен собой и счастлив за неё… за совершенно неузнаваемую колли Коллин, вечно милую и непростую координатора по сбору информации и исполнителя-оперативницу, владеющую медицинскими навыками… все эти минуты боли и радости. Подмятый под её мягким очаровательным телом, пусть оно и ?знает? достаточно много боевых рукопашных приёмов, даже во взмокшем бронекостюме… совершенно не обращая внимания на боли в почти разодранном сквозь броню левом плече, а также на перелом левой ноги от тазовой области, и больше беспокоясь за её травмы… немец периодически скулил и мычал от радости за неё больше, чем за себя, ввиду своего сильного ослабления, постепенно от её заботливых ласк начавшего сходить на нет. Пусть и очень старался делать это неслышимо, хоть англичанка и не могла слышать его, продолжая делать самые нежные нежности в его мечтах вот уже пятую минуту! Ярчайшие, и доселе невиданные по отношению к нему лично романтические чувства и действия, так или иначе всё же пробуждали его сердце из ?зимней спячки?, вызванной погодой и случаем… но никак не охлаждением чувств к ней. И более не собираясь, как ему будто громом среди ясного неба показалось, нагло пользоваться её смешениями чувств, он сам притянул её и их здоровые, сплетённые пальцами руки к себе ещё ближе и ещё крепче… О, всё прекрасное в дальнейшем показалось ещё более особенным, что он никогда и не мог себе вообразить! Волна чувств между обоими в глубоком поцелуе, который начал именно он, сразу окатила их с головы до ног… но даже тогда, ввиду обморожения, с которым счастливые Роверы очень успешно справлялись дарением тепла друг другу, они не сразу сообразили, что теперь между ними произошло! Но как только осознали… стали целоваться не как могли, но как хотели. Без столь ненужных сейчас стеснения и неловкости они целовались действительно жарко… всё яростнее сплетая свои языки и всё сильнее увлажняя губы. Что не только было очень необходимо для вынужденного нахождения среди этих полярных земель… но и мигом растапливало любое количества ?льда? друг к другу в их сердцах! Она обвила его шею своими руками, всё ещё лежа на нём и глубоко целуя… стараясь ещё сильнее, насколько это возможно и удобно, прижиматься к его губам своими. И ни секунды не жалея о том, что делает сейчас… и что делала все эти минуты с ним, отчего слёзы наконец прекратили течь из её опухших глазок. Он же, пока слушал её прерывистые от любовного трепетания вздохи, как музыку, также пробовал своим большим языком ещё более настойчиво захватывать её юркий язычок, пока теперь завёл здоровую руку ей… его ослепительно прекрасной и очень волевой музе… за спину, прочь оставив сомнения далеко в прошлом. И с мужской напористой, но расчётливой силой, прижал её восхитительное для собаки тело ещё сильнее, тут же углубляя поцелуй. И, похоже, она смогла понять, что он её простил! Даже и не думал обижаться на её заскоки и зависимость от собственного мнения! Поняв это, и подарив ещё несколько плавных ласк своим языком для полного ублажения его языка, она пробовала тереться почти сухим носом об его мокрый ещё сильнее и требовательнее. Пока в это же время опускала пальчики за шею и пробовала ?успокаивать? его спину их чуткими и размеренными движениями по всему расстоянию ключиц, стараясь не задевать поражённый участок. И всё ещё продолжала тереться носочком ноги о его бёдра, чтобы окончательно вгонять в краску их обоих, и забыться в объятиях друг друга… даже желая того, чтобы их искали подольше! И нашли до того, как они вдоволь бы насладились обществом друг друга через все эти желанные, роскошные действия. Желание которых долго томилось в их сердцах… чтобы они действительно успели расплавиться и раствориться от любви. Любви, которая причиняет боль глубоко внутри… но в то же время исцеляет, как лучшее лекарство. Любви вместе, в этот действительно трудный час. В день, в котором произошло много того, о чём каждый из Роверов будет вспоминать ещё долгое время. В период времени конца 2002 года, среди самого начала нового тысячелетия… когда будто бы сегодня сошлись звёзды, и сошлись наиболее ярко, чем раньше когда бы то ни было… и стали открытыми откровения, которым стоит уделять много времени для того, чтобы понять, как стоит жить дальше. И нужно ли жить дальше по-привычному. ?Как же я рад тому, что теперь ты больше не плачешь за меня… пожалуйста, отпусти свою schuld heim, на волю! И живи дальше… живи ради того, кого хочешь жить! Только тогда ты bleibst милой и радостной, и при этом останешься собой. Не будешь чувствовать ничего, что тянет тебя вниз, как тянуло в этой verfluchtes wasser… если действительно любишь и хочешь любить. Не нужно любить меня из-за обязанности передо мной, ведь тогда ты будешь несчастлива… а мне это нужно меньше всего, если w?hlen меня. И, если захочешь, выбери того, с кем захочешь прожить жизнь, только если он действительно будет этого достоин… а я versuchen для того, чтобы не выглядеть, но быть таким?.М-м-м, детка, я не понимаю…Ты меняешься, но почему я не могу этого принять?Мое сердце не выдерживает этой муки.И это чувство невыносимо для меня.М-м-м, детка, я не понимаю этого.Я просто этого не понимаю!