День 7. Запретный плод. (1/1)

GuestИм нельзя видеться. Хотя нет, не так. Это ему нельзя его видеть. Чхве Юн не привык лгать самому себе, поэтому формулирует свои мысли четко и правильно."Мне нельзя видеть Хва Пёна", - говорит он про себя опускаясь на колени перед статуей Христа и молится, опять и опять молится. Вот только с детства привычные слова не работают, теряют смысл с каждым новым повторением.Как не видеть? Как, если они связаны, если вместе должны изгнать зло из этого мира?"Мы и Гирён", - напоминает себе Чхве Юн, но имя девушки тает, отступает, прячется в темноте его разума, как и ее образ. Зачем ему думать о ней, если есть тот, кто для него гораздо важнее? Это за ним Чхве украдкой наблюдает, это его мечтает видеть каждый день, это его руки хочет коснуться, пусть даже и никогда себе такого не позволит. Темнота разума - вполне подходящее описание того, что с ним происходит, стоит ему увидеть Хва Пёна. Интересно, так у всех влюбленных? Каждый, испытывающий такое чувство проваливается в него, словно во тьму, стоит лишь увидеть предмет своих желаний? Чхве Юн не лжет себе, он очень хорошо знает, что чувствует, пусть иногда и закрадываются мысли о том, что, быть может, он просто одержим. Но это минутная слабость. Чхве Юн знает, что так легко ему не отделаться."Я должен", - шепчет он про себя, отсчитывая молитву за молитвой и понимает, что легче не стало."Я справлюсь", - говорит он себе и провожает пьяного друга домой, изо всех сил пытаясь считать это своим наказанием. Укладывает, укрывает, приносит еду и потом долго стоит, закрыв глаза, слушая его ровное дыхание."Мне не хватит сил".Мысль отстраненная, словно бы не его, и Чхве Юн вздыхает и оглядывается. Полупустая комната до странности похожа на его собственную келью и - он ловит себя на том, что грустно усмехается - точно такая же она и у Гирён, сомнений нет. Они дети. Бесприютные сироты, желающие лишь одного - изгнать из этого мира зло. Таким уют не нужен, хватит и теплого одеяла. Чхве Юн машинально поправляет сползший с Хва Пёна плед и качает головой - нужно ли пытаться избавиться от этого чувства? Что-то подсказывает, что не получится, ничего не изменится. Возможно, если бы он попросил перевода куда-нибудь в глушь, где его никто не найдет, он и смог бы справиться с собой, но ведь без него Хва Пёну и Кан Гирён с Пак Иль До не совладать. Вот только сработает ли экзорцизм, если его станет проводить такой, как он? Но выбора ведь нет?"Он мне нужен".Чхве Юн отталкивается от стены, которая служила ему опорой и, не оглядываясь, уходит. Церковь, его всегдашнее убежище, больше не успокаивает и чем дольше он молится, тем хуже себя ощущает. Болит сердце, тянет в груди, ширится, точно пропасть, предчувствие беды. Разве способны обычные люди противостоять такой силе? Разве сможет он, такой слабый, бороться.Чхве Юн обрывает молитву на полуслове и утыкается лицом в ладони, не чувствуя, как четки до крови царапают кожу над бровью, не чувствуя вообще ничего, кроме разрастающейся внутри пустоты.Он не вздрагивает, когда его ладоней касаются чужие, широкие, грубые, не сразу понимая, что не один, а потом уже слишком поздно. Невозможно вырваться из объятий, отстраниться, оттолкнуть. Да и зачем? Может его судьба такая, как есть и падение предопределено? Чхве Юн позволяет себя поцеловать и, отвечая, не понимает, почему у их поцелуя привкус соли. Кто из них плачет?- Нам... мне... нельзя, - говорит он тихо, глядя Хва Пёну в глаза.- Да, - тихо соглашается тот и снова его обнимает.