1.6 Торов Четверг (1/1)
В ту ночь Иккингу удалось избежать разговора только потому, что отец пришел лишь к утру, проспав до самого вечера и проснувшись с оглушительным похмельем. Следующие три дня он просто избегал Стоика. Просыпался ни свет ни заря, весь день проводил в лесу с Беззубиком и Дагуром, который не отступал от него ни на шаг, как липучка, а возвращался либо ночью, либо ночевал у Дагура. Да, он настолько не хотел говорить с отцом, что предпочитал восстанавливать силы там, где безумный Берсерк может задушить его среди ночи. И Дагур понимал его.—?Да я тоже не слишком-то люблю говорить с отцом. У нас с ним разные интересы. Ну, ты понимаешь, Освальд Разлюбезный и Дагур Остервенелый, все такое,?— он деловито покачал головой, из-за чего рыжие патлы спали на глаза. Шлем он так и не нашел?— посеял где-то в овраге. Иккинг почему-то думал, что к этому делу приложил лапу Беззубик.Он так же предложил на первое время (или навсегда) перекочевать у него дома, на острове Берсерков, если когда-нибудь его поймают на разговорах с драконами. Иккинг вежливо сказал, что подумает.И вот Торов Четверг наступил нежданно-негаданно, а седло, которое Иккинг тайно украл у Плеваки в кузнице, теперь было крепко закреплено на Беззубике. Тот снова покапризничал и пожаловался на несправедливую жизнь и злого Иккинга, но сжигать и портить седло не стал. По крайней мере, пока…Ох, сколько времени пришлось объяснять Беззубику, что в этот день он должен слушаться Карасика безоговорочно, иначе…—?Иначе что??— нагло спросил черный как ночь дракон.—?Иначе… мой отец разочаруется во мне, и я стану посмешищем всего архипелага,?— конечно, это не совсем правда. Даже если Беззубик не будет его слушать, с ним все равно будут пытаться подружиться, так как его дракон?— Ночная Фурия. Но таких людей Иккинг старался остерегаться, никогда к себе не подпускать.Морда Беззубика дрогнула, но он не выглядел убежденным.—?И я перестану с тобой дружить,?— прежде, чем Фурия взорвалась от негодования, Хэддок пояснил:?— Меня изгонят из племени, а тебя заберут на изучения.—?А изучения?— это плохо?—?Ооочень,?— покивал сын вождя. Дагур, свидетель этой сцены, уже не пытался сдержать смех. Он, естественно, не понимал ни слова, но одним лицом Иккинга можно было излечивать смертельно больных. —?Тебя отберут у меня и никогда не вернут, ты будешь в цепях?— возможно, до конца жизни,?— а викинги будут стоять и запоминать, записывать все твои слабости…—?Ну ладно! Я буду слушаться тебя?— немножко,?— но только сегодня!Это только конец разговора. А Иккинг уже опаздывал! Все должно было начаться пару минут назад!—?Летим уже,?— позвал Дагур, выдохшийся от смеха и сидящий на Ищейке. Однако его угрюмое настроение оттого, что он не выспался, испарилось в следующий же миг. Он предвкушающе потер ладони. —?Не терпится увидеть их лица!Иккинг, впрочем, не разделял его энтузиазма. Одна только мысль о тысяче взглядов, завистливых и негодующих оттого, что Ночная Фурия досталась ему, заставляло колени дрожать, а желудок сворачиваться вдвое.Торов Четверг?— воистину грандиозный праздник! Все четыре племени, прибывших на Олух, расположились лагерем в бухте Черного Сердца. За одну ночь пустынный берег, до толе тихий и необитаемый, превратился в шумный палаточный городок. При всем уважении к вождям, Стоик не нашел столько свободных домов. Тем более, что один из драконов юных всадников спалил парочку. Палатки шились из толстых старых парусов, белых, красных, черных?— и почти на каждом герб племени.Пребывая в праздничном настроении, все викинги встали рано утром и сразу побежали на первое испытание-игру?— Метание Молота. Они собрались на скале Мародеров, и с утра пораньше мало кто хорошо соображал, поэтому зрителей допускали лишь со шлемами.Через полтора часа немногие поучаствовали еще кое-где?— Кто Съест Больше Чаячьих Яиц в Минуту? Выиграл Плевака, правда, до главного гвоздя программы пролежал дома, бледный, с ведром у подножья кровати.Слава Тору, к главному испытанию юных всадников ему стало лучше.На олуховской арене собралось пять племен. Все, кто успел, заняли места и сейчас ждали, когда явится сын и наследник Стоика Обширного, вождя Лохматых Хулиганов. Одиннадцать пятнадцатилетних подростков стояли в самом центре, и громкий гул голосов, отталкиваясь от стен, настигал их еще громче.Олуховские юнцы уже знали, что будут делать (спасибо Плеваке). Задание заключалось в том, чтобы скомандовать своему дракону принести сначала рыбы из моря, которое находилось прямо за ареной, задабривая тем, что те смогут поесть. Они специально не кормили своих драконов. Для этого викинги сняли цепи, которые раньше представляли собой крышу арены, защищающую зрителей от лап огнедышащих ящериц. Подростки с других островов лишь догадывались, потому что из-за нервов полностью прослушали своих наставников и наставниц. Например, Эгиль Свейн из племени Рыгальщиков с острова Рагне?— полный парнишка с испуганными глазами-пуговками, беспокойно бегающих от одного племени на трибунах к другому, не был уверен в своем драконе, но пообещал себе погромче орать.На самом деле первое испытание ничего не значило. Это, так сказать, неплотный ужин перед гигантским тортом.Стоик, поспоривший с вождем Остолопов, нервно ерзал на своем троне. Сын вождя Остолопов, Бандюг Бьерн, имел внушительного вида кисло-желтое Ужасное Чудовище, недовольно пыхтевшее у хозяина за спиной. Его сестра-близнец Бруни Бьерн ограничивалась темно-зеленым Громмелем. Однако Стоик даже не видел дракона своего сына (да он даже своего сына толком не видел!) и теперь потел и покашливал, ловя на себе насмешливые взгляды Остолопов.?Где этот мальчишка???— думал он. Это уже была поддержка его репутации!—?А вот мне кажется,?— заявил Сморкала, устав ждать,?— нет у него все-таки никакого дракона.Близнецы Торстоны важно покивали, стоя каждый у своей головы Престиголова. Подростки других племен раздраженно вздохнули: чем дольше тянут, тем больше они нервничают.—?Может, он вообще сбежал,?— сказала Сигрид Дан из племени Безупречных с острова Келды, блеснув плотоядным взглядом в сторону Задираки, который ковырял в носу одной рукой, а другой?— в ухе.—?Тогда пусть уже начинают! —?взвыл ее соплеменник.—?Да не придет он,?— осклабился Йоргенсон. —?Кишка тонка явиться без дракона…И именно в этот момент раздался до дрожи в сердцах знакомый свист. Арену, как и весь остров, заволокла оглушительная, пронизывающая душу тишина, и лишь легкое ?с-ф-ф-ф? слышалось издалека.Ночная Фурия приближается…?— начертила Готти на земле. Готти?— старейшина острова Олух. Старушка и травница сразу узнала этот свист и быстро нанесла на песок послание, которое прочитал Плевака и сообщил: ?Ночная Фурия!!!? Вот так тишина опустилась на всегда громкий Олух.Первым на арену влетел Дагур на Тройном Ударе, приземлившись на вмиг освободившееся место на трибунах: Берсерки расступились ради наследника да и не хотели, чтобы их постиг гнев Остервенелого. Дагур выглядел как ни в чем не бывало, что-то напевая под нос. Один из Берсерков, пододвинувшись ближе, услышал строчки из гимна Берсерков. Он же и сказал Остервенелому о Порождении Молнии и Самой Смерти, на что Дагур, ко всеобщему испугу и ужасу, рассмеялся леденящим душу безумным, надрывающимся смехом, схватившись за живот и запрокинув голову. Все попытались максимально отодвинуться от него.Но это было лишь начало.Когда свист начал стихать, а взмахи крыльев наоборот?— нарастать, викинги повставали и вытянули толстые шеи. Те, кто были самыми высокими, пораженно ахнули и безвольно упали на место.Наконец, порывом воздуха сбросив шлемы с голов ошеломленных викингов с разинутыми ртами и глазами-блюдцами, в центр грациозно приземлился крупный и красивый черный дракон. Крылья, что были больше самого дракона раза в три, прислонились к бокам, уменьшившись в несколько десятков раз. Ярко-зеленые глаза с суженным зрачком заставляли трястись даже самых закаленных викингов, а множество острых зубов выглядывали из пасти, исказившейся в оскале. Из глотки доносились глухие рычания.Перед викингами предстало живое Порождение Молнии и Самой Смерти?— Ночная Фурия.Рыбьеног Ингерман, Эгиль Свейн, Рунольв Скьельд и Греггер Колль упали в обморок. Как и четверть всех присутствующих викингов, кстати, включая вождя Остолопов. Стоик же, к облегчению Иккинга, отделался ступором.Тишину порушили внезапные, быстрые, интенсивные хлопки. Все, кто не валяется без сознания и в состоянии худо-бедно мыслить, повернулись к источнику шума. Почему-то всех пробрал холод…Дагур, сидя практически на самом ядовитом драконе, которого только свет видывал, непрерывно и бешено хлопал в ладоши, запрокинув назад голову и тихо, усердно сдерживая слезы, хохотал.?Схи-схо-схо…??— вот такие были звуки.—?Что здесь происходит?! —?наконец очнулся Стоик. Взглянуть на него и не понять: обрадован он или разгневан.Заинтригованный и все еще испуганный шепот пронесся по арене. Викинги шушукались, смотря и тыча пальцами в наследника Олуха и его дракона. И буквально у каждого (кроме Дагура и Ищейки) в голове звучал вопрос: ?Почему он?? Почему Ночная Фурия досталась Иккингу Кровожадному Карасику III? Рыбьей Кости? Эти вопросы витали в воздухе, и Иккинг мог почувствовать их, однако оставить без ответа, так как, во-первых, сам не знал ответа. А во-вторых, потому что не желал делиться с кем-либо своим драконом, своим другом и товарищем, хоть и малость избалованным (он, скрепя сердце, может признать, что немного распустил его на стадиях взросления, но, эй! Если бы на вашу голову свалился вымерший, как считалось, и самый загадочный дракон, невиданый викингами, как бы вы действовали?).Иккинг, не удостоив отца ответом (а как он, собственно, должен отвечать?), спокойно слез с Беззубика, ободряюще похлопав того по шее, и пошел в сторону юных всадников, на которых отказывался смотреть. Разве что только на Сморкалу одним глазком…Хэддок-младший едва сдержал победный смех: Сморкала, красный как рак, смотрел на него, как на врага народа, выглядев словно завистливый индюк, которого отправили на обеденный стол, а Иккинга отпустили на волю. Посмотрев на других своих сверстников, он понял, что завидует не только Сморкала, но и все остальные в целом. Ну, кроме Астрид?— она никогда не променяет свою Громгильду ни на кого, будь то Ночная Фурия или Ужасное Чудовище. Торстоны словно зависли: у Задираки изо рта пошла слюна, но он даже рта не потрудился закрыть. На гостей Иккинг смотреть не стал: и так все понятно.Беззубик рядом взирал на всех, оскалившись и сузив зрачки. Он подумал, что все так пристально смотрят не на него, а на Иккинга, поэтому легким движением длинного хвоста, с двумя большими элеронами на конце, заключил ноги друга в кольцо, как бы говоря: ?Мое!??М-да?,?— подумал Иккинг, словив веселый взгляд Дагура. Тот кивнул ему, показав большие пальцы. Иккинг изобразил подобие улыбки. Под таким пристальным вниманием он чувствовал себя как под прицелом.Постепенно шепот стих. Дагур тоже перестал безумно хлопать в ладоши минуты этак три назад.Готти снова начертила что-то на земле, и Плевака, с трудом прочитав, дрожащим от волнения голосом громко провозгласил:—?Приглашаем всех юношей и девушек, намеревающихся в этом году стать полноценными воинами племени, выстроиться с левой стороны от вождя,?— и, видя, что внимание на него обратил ровном счетом никто, дунул в рог:?— ТРУ-У-У-У-УМ!!!Все тут же загалдели. Рыбьеног и остальные, упавшие в обморок, очнулись и неохотно поплелись вперед. Сморкала ?убил? Иккинга взглядом и уже не так гордо прошел до назначенного места. Он думал: ?Рыбья Кость хочет опозорить меня. Уже опозорил! Ну, ничего… Мой Кривоклык гораздо более выдрессированный, чем дракон Иккинга, даже если это… Ночная Фурия…? Да! Иккинг ведь не умеет орать так, как он, Сморкала! Этот моллюск и топор держать не может, что уже о дрессировке дракона?— деле викинга. Астрид игнорировала всех вокруг, а Торстоны смотрели на Беззубика, благоговейно улыбаясь.Иккинг сглотнул подступивший к горлу комок, пихнул в бок Беззубика и пошел следом.?Начинается…?