Вечная память (1/1)

День был серенький?— прямо под стать настроению. Затянутое облаками небо, но без намека на дождь, нахохлившиеся догевцы, которых на улице по причине погоды и не было почти, угрюмо насупившиеся лесные елки на самой границе видимости, апатично лежащие под крыльцом волки… С утра все валилось из рук; мне никак не удавалось сосредоточиться даже на самых простых вещах, расчесываться я бросила уже на второй минуте, когда поняла, что не продвинусь дальше челки и за час, и за два. Смысла все равно в этом никакого нет.Церемония началась в полдень, такой же промозглый и сумрачный, как утро?— разницы почти никакой. Лен пришел в своей обычной одежде, но из-за строгого и печального выражения лица вампира она казалась по-настоящему траурной. Повелитель Догевы выглядел в этот момент старше, словно сквозь бесшабашную беспечность двадцатилетнего проглянули вдруг настоящие семьдесят с лишним лет, и он стал наконец, пусть и временно, тем лидером, которого в нем все хотели видеть. Не мальчишку, по ночам дергающего морковку на чужих огородах (и в такие моменты двадцать мы не заслуживали даже на двоих), и даже не парня, всеми конечностями отбрыкивающегося от сидения в зале суда и выполнения постылых обязанностей.Я стояла рядом, уставившись в землю, и рассеянно слушала речь светловолосого. Я уже знала, что даже по протоколу не обязана была ничего говорить сама, и оно и к лучшему: слова все равно не шли прямо сейчас.—?Я знаю, что мы нередко недооценивали ее, не задумывались о том, как на самом деле она важна для нас всех,?— голос Лена легко разносился над площадью. —?Мы часто считали ее назойливой и раздражающей, но это было не так. Мы глубоко заблуждались на ее счет. Не ценили той бескорыстной помощи, которую она могла предложить нам в любой момент дня и ночи, в чем бы мы ни нуждались, ее искренняя преданность воспринималась нами как должное, а не как истинное сокровище. Именно она напоминала нам о наших обязанностях, о нашей ответственности, и сама не боялась брать на себя этот тяжелый груз, который другим не был бы под силу, тем самым облегчая ношу и для нас. Она была надежной стеной от самых разных страхов, таившихся как за пределами Догевы, так и внутри нас самих. Мы не ценили того, что имели. И теперь нам придется идти дальше без нее. Она шла сквозь эту жизнь по прямой дороге: дороге помощи самоотверженности, помощи другим, нередко забывая о себе в своем стремлении сделать нашу жизнь лучше. Она сопровождала лично меня долгие годы и ни разу не подвела, хотя я сам…—?Лен,?— не выдержала Келла,?— кончай ломать комедию, давай мы все-таки зашьем и постираем эту мантию. Не спорю, дело выглядит безнадежным, но нет такой грязи, с которой не справилось бы прекрасное мыло Крины и ее опыт!—?Нет! —?я, до этого героически сдерживавшая смех, исступленно прижала к себе несчастную хламиду, окончательно изнуренную пренебрежительным отношением владельца. —?Ты же Травница, Келла! Не продлевай мучения несчастного создания, не навязывай ему эту полную страданий жизнь! Дай ему наконец упокоиться с миром! Неужели ты не понимаешь? Она выполняла свой долг, честно и самоотверженно, и ни разу мы не услышали от нее ни единой просьбы. Но теперь, когда она жаждет только покоя, ты, в своей жадности, отказываешь ей в единственном одолжении?На днях Вольту, в последнее время слегка одичавшему без хозяйского внимания, вздумалось поваляться в грязи, когда Лен был в седле. Вампиру удалось спрыгнуть почти вовремя; лошадиная туша не погребла его под собой, но некогда роскошное одеяние, с годами порядком поистрепавшееся, погибло окончательно и годилось теперь разве что на саван злейшему врагу?— делать из этого хотя бы тряпки побрезговали бы даже самые бедные адепты в Школе. Придя к этому, признаться, приятному выводу, мы решили распрощаться с памятной одежкой как следует, памятуя о роли, которую она сыграла в наших приключениях. Нам эта идея казалась гениальной, Келла же смотрела на счастливых зачинщиков с жалостью?— как по вечерам, когда мы возвращались с полными руками яблок и прокушенными на задах штанами. Волки не всегда прощали наглое воровство даже Повелителю, не говоря уже обо мне.—?Это глупо,?— отчеканила вампирка, скрещивая руки на груди. —?Вы ведете себя очень глупо. Вы оба взрослые, относительно опытные, хм, люди и нелюди, неужели нельзя обойтись без этого ярмарочного балагана и вести себя прилично?—?Нельзя,?— решительно заявил Лен, словно оскорбленный тем, что такая мысль вообще могла возникнуть. —?Мы делаем то, что должны.Он принял из моих рук мантию и, взмахнув ей, красиво расстелил поверх сложенных прямо на площади дров и отступил в сторону, подпуская меня поближе. С трудом сохраняя серьезное выражение лица, я зажгла на ладони пульсар, в последний раз посмотрела на павшего наконец ветерана дипломатических боев и подожгла костер. Ткань задымилась, съеживаясь и быстро теряя форму, отчасти из-за отпадающих кусков грязи. Дым темным траурным столбом повалил в небо, постепенно смешиваясь цветом с облаками Келла и Крина при виде этого тяжело вздохнули в унисон.—?Прощай,?— торжественно произнес Повелитель, утирая несуществующую слезу. —?Мы никогда не забудем тебя.—?Никогда,?— эхом откликнулась я. —?Покойся с миром, верный друг. Ты это заслужила.—?Конечно, не забудете,?— зловеще подтвердила Травница. —?Ведь тебе, Лен, сошьют новую, точно такую же. Уже скоро. И в двойном экземпляре, чтобы уж точно.