1 часть (1/1)

– Калеб, твою мать, перестань, это уже не смешно! – еле выдыхает Дэвид и старается выкрутиться из железной хватки друга, но всё-таки хохочет так звонко и заразительно, что Питерсен тоже ухает подобно сове, пока крепко держит Дэвида за загривок и ерошит его медные волосы, но не отпускает, беспощадно щекоча боевого товарища. Коллинз уже почти начинает жалобно пищать, но Калеб прекращает эту одностороннюю пытку, и Дэвид в его руках обмякает, тяжело дыша в попытке восстановить дыхание.– Почему ты никогда не можешь прямо сказать, что снова хочешь потрахаться? Неужели каждый раз нужно убивать меня этими дурацкими играми? – спрашивает он Питерсена, и чёртов солдафон покрывается палевным румянцем. – Стесняюсь. – То есть, расшатывать мною столики в подсобке не стесняешься, а нормально сказать, что хочешь меня выебать, стесняешься? Так, что-ли?Питерсен где-то за спиной угукает. Упрямый дурень.– Но хочешь ведь конкретно сейчас?– Хочу. – И где моя компенсация за моральный ущерб? Калеб задумчиво дует в затылок Дэвида, от чего тот недовольно хмурится.– В следующий раз будешь сверху. Идёт? – И ты мне отсосёшь. – И я тебе отсосу. – Договорились.– Через неделю.Коллинз недоумённо сжимает губы и изворачивается немыслимым образом, оказываясь лицом к лицу с другом. Но спорить не хочется. То, что хочется, сейчас вполне ощутимо упирается ему в бедро сквозь армейские брюки Калеба. – Ладно. Готов?– Так точно. Оба улыбаются синхронно, и раздеваться начинают тоже синхронно. Никаких долгих прелюдий, нежностей и прочей лабуды, они даже не снимают всей одежды - только ту, что мешает действу. Ровно полчаса Дэвид принимает в себя Калеба, опираясь ладонями на края раковины и закусывает нижнюю губу, жмурясь слегка. – Калеб, бога ради, потише. Если ты вколотишь меня в умывальник, больше некого будет трахать.Солдат позади него виновато сжимает бок Коллинза одной рукой, будто бы извиняясь за свою воистину звериную похоть. Дэвид должен его понять - они ж не виделись неделю, тут любой от спермотоксикоза загнётся! Тем более такой монстр, как Калеб.– Блядь, Питерсен. – Из-ви-ни, – по слогам выдыхает упомянутый, с каждым новым слогом вгоняясь в Дэвида чуть слабее. Коллинз только хмыкает неопределённо. Конечно, он понимает. Они оба понимают. Что ещё нужно для хорошего дружеского секса? – Наверное, у девчонок на гражданке отбоя не было? Или ты здесь стал таким? – будничным тоном осведомляется Дэвид, пока Калеб, распластавшись грудью по его выгнутой спине, ловит дикий оргазм. Коллинз терпеливо улыбается, заводит руку себе за спину и находит пальцами голову Питерсена, грубовато сжимая прядь чужих волос и слегка потягивая. – Они не любили анальный, - глухо отзывается Калеб, чуть подаваясь макушкой к пальцам друга. – Что, и отсасывать не хотели? – Очень редко.– Дурочки. Много потеряли. – Согласен.Дэвид улыбается и ещё немного ерошит волосы Питерсена, потом слегка похлопывает по макушке - отпусти уже, мол. Калеб слушается, недовольно урчит что-то, поднимаясь с мокрой спины товарища, кое-как застёгивает ширинку и пытается разобраться с ремнём. Дэвид, который проделал всё то же самое за пару секунд, разворачивается к другу и молча находит застёжку на пряжке его ремня, глядя при этом в блестящие карие глаза напротив.– Калеб, ты как маленький ребёнок, вот ей-богу. – Здесь темно, - неумело отмазывается Питерсен, пока Дэвид расправляется с его ремнём, и они оба выходят из кабинки. Коллинз аккуратно закрывает за ними дверь, после чего нагоняет идущего прочь Калеба, шагая по правое плечо от него. – Если не явимся вовремя, Бонмарито с нас шкуру спустит.– Да ладно тебе. Всегда можно попросить Гору, чтобы он задобрил своего малыша Бонни, – подмигивает Питерсен.– Бонни? Серьёзно? – фирменная широкая улыбка растягивается на лице Коллинза, и Калеб тоже улыбается, глядя на друга. Только Дэвид умеет улыбаться так, что начинают таять сердца самых суровых мужиков.– Да, Бонни. Только не рассказывай никому, я сам случайно услышал. Будет странно, если об этом узнает весь отряд. – Я понял. Давай, шевели задницей, Питерсен, – Дэвид нетерпеливо подталкивает товарища к повороту, а тот неожиданно отшатывается назад, чуть не наступив на Коллинза. – Калеб, ты чег... – Дэвид хочет спросить о причине такого поведения, но Питерсен быстро закрывает ему рот ладонью и бесшумно указывает за поворот. Они переглядываются, после чего Дэвид аккуратно опускает руку друга и максимально осторожно выглядывает из-за угла. Чуть выше нависает голова Калеба, которому тоже интересно происходящее. Казалось бы, обыкновенный пустой коридор. Точнее, он был бы пустым, если бы возле одной из стен не находились двое солдат. Упомянутые выше Гора и Бонмарито, причём первый, возвышаясь над вторым почти на полметра, держал своего маленького лейтенанта на руках, прижимая спиной к поверхности стены и зубами оставляя на тонкой шейке рубиновые отметины, пока Бонмарито тихо вздыхал, шипя сквозь зубы и откидывая голову назад.Калеб и Дэвид переглянулись снова.– Думаю, всё в порядке, они тоже заняты, – шёпотом произносит Питерсен, предельно аккуратно вытягивая Дэвида за собой назад, но Коллинз резко ступает вперёд, за угол, по инерции дёргая за собой и Калеба. От услышанного шума маленький лейтенант испуганно ахает, а Гора медленно поворачивается к двум солдатам, крайне хмуро глядя на них. Дэвид тут же использует своё самое коварное оружие, улыбаясь во все тридцать два. – Здравия желаю, товарищ командир. Мы не опозд...Однако откликается Гора:– Съебитесь отсюда, и мы сделаем вид, что ничего не слышали, – и тут же пальцами одной руки поворачивает личико лейтенанта Бонмарито к себе, неожиданно мягко целуя и держа на весу другой рукой. Улыбка с лица Дэвида моментально пропадает, а Калеб, злобно шипя что-то ему на ухо, тянет друга за рукав, быстро пролетая мимо сладкой парочки.– Рыжий, ты идиот. – Другого у тебя нет.– Скотина.– Которая тебя любит. – Распластываясь на столе в подсобке?– Чего не сделаешь для лучшего друга, - отмазывается Коллинз, и хохочет так убедительно, что Калеб тоже смеётся в своей особой манере, ухая, словно сова. Только Дэвид умеет улыбаться так, что начинают таять сердца самых суровых мужиков.