3. И все прояснилось (1/1)

Вернувшись домой, принцесса поужинала с мамой, которая, обратив внимание на ее грустное лицо, заботливо поинтересовалась, что случилось?— но девочка не чувствовала в себе сил говорить об этом, поэтому, извинившись, ушла к себе и там, в тишине, устроилась на кровати, чтобы обдумать прошедший день.Она не могла перестать думать о Сейе, о его доброте и искренности, о его улыбке в моменты радости и о выражении его лица в моменты печали. Он был подобен открытой книге даже тогда, когда старался спрятать свои эмоции, и Чибиуса, вспоминая боль и тоску, которые отчетливо слышала в его голосе во время их последней беседы, чувствовала, как по ее коже пробегают мурашки.Умывшись, накинув пижаму и нырнув под одеяло, она не могла даже закрыть глаза и так и лежала, вглядываясь в темноту и пытаясь собрать собственные мысли.Несомненно, она испытывала теплые чувства к королю Эндимиону, ее отцу, и поэтому даже ощущала томительное, непонятное и давящее чувство вины сейчас, сравнивая его с Сейей. Ей было немного страшно от того, что, казалось, самый близкий мужчина в ее жизни отошел на второй план, что она теперь воспринимала его как дядю, или старшего брата, или лучшего друга…Вздыхая и ворочаясь, Чибиуса решила сперва обсудить этот тягостный вопрос с мамой, но потом вдруг резко замотала головой, словно переубеждая саму себя: мама наверняка поняла бы ее или, по крайней мере, смогла бы хотя бы дать совет, но девочке ужасно не хотелось раскрывать тот факт, что она узнала о происходящем в далеком прошлом и провела целый день с человеком, который беззаветно, всем сердцем любил ее мать.Прикрыв наконец глаза, Чибиуса снова и снова видела перед собой образ ее нового знакомого, его боль, когда он поведал ей о невзаимной любви, его отчаяние, которое вкрадывалось в каждую его черту, заполняло его глаза и гасило в них звезды, поблескивание его слез и тихая просьба никому не рассказывать об этом?— и ее маленькое сердце сжималось под этой непосильной ношей.Она искренне надеялась, что у Сейи все будет хорошо, что он не будет мучиться от неразделенной любви и познает настоящее счастье; теплые чувства прокатывались в ее душе, как маленькие волны, ласкающие берег.Вскоре смесь эмоций внутри нее стала настолько яркой и даже тяжелой, что Чибиуса подскочила и присела на краю кровати, чтобы выпить воды и немного совладать с кипящей внутри лавой?— и слезы блеснули в ее глазах.Справиться с ситуацией в одиночестве было очень и очень сложно.Всхлипывая и вытирая глаза рукавом пижамы, принцесса вдруг почувствовала, как рядом что-то приземлилось, и быстро поняла, что ее любимая кошечка Диана пришла поддержать ее в трудный для нее период, когда она не понимала, как разобраться в самой себе; прижав к себе гибкое пушистое тельце, она снова прилегла, а потом, крепче обнимая животное, все же смогла забыться сном, оставляя мучения хотя бы ненадолго.***—?Наконец-то ты пришел,?— сказал Тайки, выйдя навстречу Сейе, когда услышал звук поворачиваемого в замке ключа. —?Где ты был весь день?—?Гулял,?— ответил тот, пожимая плечами. —?Просто бесцельно бродил по городу, ведь завтра мы с ним расстанемся навсегда, а я привык к нему. Вот и все.—?Ты голоден? —?поинтересовался Творец, и Сейя покачал головой:—?Нет, спасибо. Пожалуй, я приму душ и лягу спать,?— и он направился в ванную.Горячие струи, стекавшие по телу, помогали отвлечься?— и, вспомнив минут через двадцать, зачем он, собственно, пришел, Сейя вымылся и направился в свою комнату, открыв окно и глядя на звезды, пока легкий летний ночной ветерок касался его тела. Спать ему не хотелось совершенно, и он долго смотрел в небо, как и Чибиуса, переживая целую гамму эмоций.Будучи воином, он сталкивался с разными ситуациями?— потерей близких, опасными космическими путешествиями, выматывающими сражениями, но все пережитое меркло по сравнению с болью от неразделенной любви. Освещаемый звёздным светом, Сейя долго вспоминал, за какие же грехи вселенная наказывала его так жестоко, но, так и не найдя причину, болезненно выдохнул?— подобное существование было сущим адом.Одевшись, он как можно неслышнее покинул дом и вышел навстречу объятиям ночи, направляясь к дому Усаги уже привычным и известным путем.Остановившись у знакомых ворот, он слегка улыбнулся и поднял голову, глядя на балкон; желание разбудить ее горело в его душе, но он не хотел показаться эгоистом, особенно теперь, когда ее принц вернулся к ней.Сейя вновь непроизвольно горько вздохнул, подумав о Мамору, и облокотился на калитку. Он был искренне рад за Усаги, рад, что предназначенный ей судьбой вернулся, и она больше не страдала и не мучилась в одиночестве, не получая от него вестей, и ее улыбка грела ему душу; однако с этим возвращением он лишился любой возможности как-то коснуться любимой Оданго. Раньше, наедине с ней, он мог прижать ее к себе, сказать слова любви?— да, Усаги обычно воспринимала это как шутку, по крайней мере, до битвы с Галаксией, но тем не менее, нежно сжать рукой ее оданго, ощущая мягкость золотых волос, а теперь все это выглядело бы совершенно неуместно…Завтра она наверняка пришла бы провожать Старлайтов в компании всех дорогих ей людей, включая своего жениха, и он лишился бы последней возможности коснуться ее, хотя Мамору, возможно, и вошел бы в положение и дал им по-дружески обняться напоследок; Сейю разрывали чувства, и он сдерживал себя изо всех сил, чтобы не потревожить сон любимой даже ради того, чтобы еще раз признаться ей, вдохнуть ее аромат и коснуться золотых волос.—?Чибиуса сказала, что все наладится,?— прошептал он,?— и я благодарен ей за это, несмотря на то, что для меня уже вряд ли что-то изменится. И я не имею права настаивать на чем-то, просить, умолять?— я боролся до последнего, пока не увидел, с каким рвением она бросилась в его объятия, стоило ему появиться. Я искренне желаю тебе счастья, Оданго… родная, любимая, прекрасная… единственная… —?это слово, казалось, отдавало горечью. —?И я всегда буду тебя любить…Взяв себя в руки, он, бросив последний взгляд на дом любимой, развернулся и побрел прочь, стараясь смотреть вверх, на звезды, чтобы не упасть духом окончательно.***Когда Чибиуса очнулась от своего беспокойного сна, солнце за окном едва пробивалось через светлые, но плотные облака; все выглядело таким серым, что принцесса поежилась, ощутив желание расплакаться.—?Маленькая Леди… —?раздался голос Серенити, которая постучала в дверь, и, не дожидаясь ответа, открыла ее. —?У тебя все в порядке?—?Почти… —?девочка вздохнула, вновь вспомнив про Сейю и внезапно опять ощутив все те эмоции, которые накрывали ее с головой вечером и немного схлынули лишь во время сна. —?Мама, скажи,?— обратилась она к королеве,?— все ли в порядке с нашим городом, с нашим будущим, с нашим… настоящим?.. Меня пугают эти тучи…Серенити присела на край кровати рядом с ней и нежно обняла.—?Я уверена, что все будет замечательно. Тебе не стоит ничего бояться?— все меняется, и какое-то решение, принятое в одном времени, может изменить все в другом. Ты ведь знаешь, что я никогда не дам в обиду тебя и наш родной и любимый Кристальный Токио, дорогая?Девочка кивнула, прижимаясь к теплому телу матери и находя таким образом утешение и покой.—?Обещай мне, Маленькая Леди, что не будешь бояться и волноваться, что бы ни произошло сегодня, договорились? —?продолжила тем временем королева, нежно и заботливо глядя на дочь. —?Все непременно будет в порядке.—?Ладно,?— чуть помедлив, согласилась принцесса. —?Спасибо, мама…—?Пойдешь завтракать? —?с легкой улыбкой предложила Серенити, и Чибиуса, ответив утвердительно, направилась умываться и переодеваться.Уже спускаясь в трапезную, она встретила Диану в образе девочки, и ее мать, кошку Луну, которая тоже приняла человеческий облик, и очень удивилась этому факту.Луна, чьи длинные темно-синие волосы были, как и у Дианы, заплетены в четыре круглых оданго, в чьих больших голубых глазах светилось добро, выглядела как настоящая принцесса?— и Чибиуса обратилась к ней:—?Луна, а почему вы приняли человеческий облик? Неужели все меняется так сильно? Надеюсь, с Артемисом все в порядке? —?вдруг вспомнила она, и тревога поднялась в ее душе.—?Да, с папой все хорошо! —?с улыбкой известила Диана, а Луна ответила:—?Диана всего лишь хотела получить от меня много-много ласки и объятий, а руками это сделать проще, чем лапками,?— она тоже улыбнулась и обняла дочь, отчего та мурлыкнула,?— а перемены будут к лучшему, дорогая принцесса. Когда-то давно, в двадцатом веке, все пытались сбить твою маму с того истинного пути, в который она верила?— следовать своему сердцу. Она много раз спасала важных и дорогих ей людей благодаря вере, живущей в ее душе, но почему-то они словно забыли об этом, когда ей пришлось выбирать между навязанным и настоящим. Я тоже была в числе тех, кто пытался отговорить ее от единственно правильного варианта принятия решений, и, Боже, как я была глупа… —?она вздохнула. —?Но, невзирая на все препятствия, Серенити оказалась сильнее и все же последовала зову сердца?— и я искренне счастлива за нее!Чибиуса наморщила лоб, размышляя, связано ли все сказанное каким-либо образом с Сейей, и Луна продолжила:—?Я уверена, что ты скоро все поймешь, а пока постарайся принять происходящее, пусть все идет своим чередом. Главное, знай, что все это к лучшему!Глаза принцессы блеснули, и она улыбнулась.—?Спасибо… Я искренне надеюсь, и… буду слушать свое сердце и верить ему, как мама!***—?Я настаиваю на том, чтобы ты поел! —?Ятен, явно выведенный из себя, стукнул кулаком по столу.—?Я уже говорил, что мне кусок в горло не лезет,?— Сейя устало положил вилку на стол и отодвинул от себя тарелку. —?К тому же ты знаешь, что криками ты добиваешься совершенно обратной реакции.—?Что ж, если ты хочешь потерять сознание или умереть во время космического перелета на Кинмоку, то пожалуйста. —?Ятен встал и, нарочито громко задвинув стул, покинул кухню.Сейя перевел взгляд немного красных глаз на Тайки, словно пытаясь как-то оправдаться или извиниться, и тот отреагировал:—?Он просто заботится о тебе, ты это прекрасно знаешь, и волнуется. А когда ты начинаешь упираться, он психует окончательно, так что постарайся не обращать внимания, и, если несложно, все же подкрепись, а то ведь и вправду можно умереть.?Да может, оно и к лучшему?,?— грустно подумал Сейя, а вслух ответил:—?Я бы и рад, Тайки, но я физически не могу, даже в горле застревает…—?Что ж, тогда не мучай себя,?— брат положил руку на его плечо. —?Уверен, что когда голод возьмет свое, ты поешь с удовольствием, а пока займись делами.—?Спасибо. Вот если бы время останавливалось, когда ты разбиваешь часы… —?Сейя вздохнул полугрустно-полумечтательно.—?Постарайся не думать о ней,?— Тайки крепче сжал его плечо,?— и все будет в порядке. —?Если что, я у себя. —?И он тоже вышел, пока Сейя провожал его взглядом.О ней… Не думать… о ней.Если бы только Тайки знал, какую бурю он спровоцировал в Сейе этими простыми словами.***Понимая, что до вечера ему придется сходить с ума от одиночества, Сейя собрался и поехал в парк Ичи-но-Хаси, снова пройдясь почти во всем местам, где побывал с Усаги и девочками?— и ему казалось, будто они незримо сопровождают его, порой даже казалось, что он слышит голос светловолосой возлюбленной и смех розововолосой малышки.Сейя понимал, что это глупо, но направился в парк лишь потому, что лелеял хрупкую надежду увидеть Чибиусу и Диану, которые могли прогуливаться там вместе с родителями, если, по их словам, они проживали совсем недалеко; разумеется, не увидев никого похожего, он окончательно расстроился и устроился в кафе, в самом дальнем углу, чтобы наедине с самим собой переживать всю ту боль, которая грызла его изнутри.Получив заказанную пищу, он долго сидел, подперев голову рукой, пока неконтролируемые горькие слезы катились по его лицу и капали прямо на тарелку.Сумев наконец снова взять себя в руки, он все же поел, машинально кладя еду в рот и пережевывая ее без всякого удовольствия, а потом, посмотрев на время, которое как назло летело вперед с невероятной скоростью, с тяжелым сердцем поехал домой, где его ждало неизбежное.***Как он и предполагал, Усаги пришла со всеми своими подругами и женихом, и Сейя болезненно закусил губу, думая, что Мамору и Харука вряд ли позволят ему коснуться своей принцессы, но, понимая, что без этого он сойдет с ума, все же спросил тихим, почти надломленным голосом, стараясь, тем не менее, звучать бодро и весело:—?Могу я обнять Усаги напоследок?Харука окинула его взглядом, словно прожигая насквозь, и Мамору молчал пару секунд, которые бедному Сейе показались невероятно долгими, а потом ответил:—?Конечно, можно, ведь ты столько сделал для нее, был самым преданным другом.Сейя вздрогнул, услышав слово ?друг? из уст жениха девушки, которую любил всей своей сущностью, но, не подав вида, крепко прижал Усаги к себе.—?Оданго, я… —?он шептал едва слышно, едва уловимо, так, чтобы понять могла только она,?— я люблю тебя. Больше всех на свете…Усаги молчала, прижавшись к нему; их прощание затягивалось, и Мамору намекнул, что пора заканчивать, легким ?кхм?.—?Что ж… —?Сейя с большим трудом и неохотой оторвался от девушки и улыбнулся,?— надеюсь… До встречи. До встречи, Оданго. —?Он развернулся и медленно направился к ждущим его братьям, выглядя так, словно оставил всего себя в объятиях Усаги, а улетать отпустил лишь свою тень, как вдруг сзади раздался ее столь желанный, нежный, дрожащий от волнения голос:—?Я тоже… Тоже больше всех на свете люблю тебя, Сейя…***Чибиуса уже собиралась спать, как вдруг сумерки, окружавшие Кристальный Токио, озарила вспышка яркого света такой силы, что ее можно было сравнить с ядерным взрывом?— однако принцесса явно чувствовала в ней не опасность и не страх, а напротив, тепло и какую-то особую нежность, смешанную с радостью, пока непонятной, но весьма ощутимой…Вдоволь налюбовавшись ей из окна и словно наполнившись счастьем и светом, Чибиуса удобно устроилась в постели и уснула, забыв обо всех своих печалях, томлениях и тоске.Королева Серенити стояла на балконе, пока ветер трепал ее тяжелые золотые косы и ее легкое белоснежное шелковое платье, и смотрела вдаль, счастливо улыбаясь.