Глава 22 (1/1)

Ложь. Как особый вид яда, столь искусно созданный людьми для разрушения любых отношений. Как способ тотального уничтожения и погружения на самое дно эмоциональной ямы. Она вонзается в кожу на подобие мелкой занозы, поначалу не приносит особого дискомфорта, но с каждым разом рана становится всё глубже и глубже, а со временем так вообще превращается в гнойный нарыв, приносящий одну только боль при каждом прикосновении. К Хазан не нужно было даже касаться, каждый вдох кислорода причинял ей боль, каждый выдох сопровождался дрожью в теле. От Ягыза не было вестей уже три дня, ровно столько времени прошло с того момента, как раскрылась жестокая правда. Ровно столько времени назад он исчез из её жизни. На следующее утро после ссоры с матерью Хазан начала свои сборы. Она отвела на принятие окончательного решения об отъезде целую ночь и в конце-концов осталась непреклонной. В Стамбуле больше не было ничего, что могло её удержать, в погоне за поиском лучшего варианта развития событий она потеряла всё, что у неё было. Мысль об Германии поначалу была спонтанной и очень размытой, но спустя долгое время размышлений Хазан убедилась в том, что именно этот вариант наилучший. Её давняя подруга Бетюль переехала туда около месяца назад, так что приют на первое время у неё уже есть, дело осталось за малым — собрать все вещи и попрощаться с прошлой жизнью. Сборы сопровождались утомительными ссорами и истериками младшей сестры. Эдже делала всё возможное, чтобы хоть как-то удержать Хазан, отговорить её. Толку от этого не было никакого, поэтому на вооружение было взято последнее оружие — молчание и полный игнор. За два дня Эдже не произнесла ни слова, в сторону Хазан она старалась не смотреть, пытаясь таким образом как можно сильнее привлечь внимание к собственному бунту. Но без помощников справится с упрямостью черной козочки было тяжело. Госпожа Фазилет реагировала на всё это молчанием, кажется таким образом она хотела осуществить сказанные Хазан слова. А возможно она хотела, чтобы в дочери взыграла совесть и та извинилась за столь грубую фразу. Известно одному только Аллаху.Хазан было плевать на всё, что происходило вокруг неё. Она вновь превратилась в марионетку, которой движут одни человеческие инстинкты без привязки к каким-либо чувствам. Она собирала вещи даже не удостоив их своего взгляда, просто бросала в чемодан всё, что попадалось на глаза. Ситуация дошла до такой степени, что однажды она впихнула в чемодан горячий утюг, который включила Эдже для глажки платья. Запах гари смог пробиться сквозь пелену безразличия и тогда Хазан с громкими криками принялась спасать остатки своих вещей, что еще не превратились в обугленные тряпки. То ли обожженные пальцы, то ли осознание собственной беспечности подействовали на Хазан отрезвляющим образом. С того момента она стала более осторожной и внимательной, хоть и печаль во взгляде никуда так и не исчезла. Чемодан был уже полностью упакован, когда Хазан вспомнила о макулатуре, которую собиралась захватить с собой для чтения в самолете. Открыв дверцу шкафа она принялась рыться в книгах, что беспорядочной кучей лежали и пылились на полке. Пальцы постоянно нащупывали жесткие корешки книг, которые оказывались бестолковыми учебниками Эдже, как только она вытягивала их на свет."Пусть только Эдже вернется с магазина, я ей покажу, как разводить беспорядок в вещах! К тому же в моих!"Спустя секунду Хазан вспомнила о том, что сестра с ней не разговаривает и на душе стало еще более паршиво. Если она когда-нибудь в мечтах представляла себе отъезд заграницу, то он явно был не таким, как сейчас. В конце-концов ей удалось найти более-менее подходящую книгу, ею оказалось до озноба зачитанная история об Элизабет Беннет и мистере Дарси. Руководствуясь принципом "всё новое — это хорошо забытое старое" Хазан перенесла книгу на кровать, захватив по пути свою дамскую сумочку, что должна была стать ручной кладью. Чамкыран с разбегу завалилась на кровать и книга, не сумевшая удержать баланс на краю кровати, упала на пол, раскрывшись на одной из страниц. Хазан наклонилась за ней и глаза моментально зацепились за одну фразу, выведенную внизу страницы."Это было бы самым большим несчастьем. Найти приятным человека, которого решила ненавидеть!"Из губ сорвался какой-то странный гортанный крик, то ли смешок, то ли истеричный возглас. Хазан запрокинула голову назад и громко рассмеялась до такой степени, что из глаз начали течь слезы. Со стороны она напоминала сумасшедшую, коей она себя и считала в некоторой степени. Когда истеричный смех прекратился, Хазан зацепила книгу одной рукой и подняла её на кровать. В памяти всплыло воспоминание о детском гадании, которое они с Эдже так любили проводить по вечерам. Правила были простыми: один человек загадывает страницу и положение строчки, второй открывает её и зачитывает. Результат часто оказывался очень забавным и глупым, но иногда попадались довольно таки серьезные вещи. Повинуясь порыву Хазан решила отдать дань прошлому и в последний раз погадать в родном доме. "Страница 150, вторая строчка сверху."К счастью или к сожалению, она попала на момент признания мистера Дарси."Вся моя борьба была тщетной! Ничего не выходит. Я не в силах справиться со своим чувством. Знайте же, что я вами бесконечно очарован и что я вас люблю!"Дыхание участилось, ладошки стали неприятно мокреть. Хазан не могла оторваться от страниц, читая момент с признанием по несколько раз. Потом девушка принялась лихорадочно листать страницы вперед, всё её яство желало узнать продолжение этой истории любви. И хоть она читала эту книгу тысячу раз, хоть она знала, что всё будет хорошо, ей хотелось убедится в этом собственными глазами, хотелось вновь погрузится в Англию 19 века. До конца желаемого момента оставалось несколько страниц и она пролистала вперед. Вместо слов на бумаге перед её глазами предстал засушенный гербарий, состоящий из одной единственный ромашки. Хазан провела рукой по засушенным лепесткам, в пальцах почувствовалось незначительное покалывание: это воспоминания впитывались в кожу, будто маленькие иголочки. Тело бросило в жар и она дернулась с непривычки. События того дня казались такими далекими, будто-бы это происходило не с ней, а с кем-то другим, кто потом поведал ей об этой истории. И лишь стонущая боль в области сердца напоминала о том, что всё произошедшее было реальностью. — Какая насмешка судьбы, — произнесла она вслух. — Когда Ягыз вручил мне эту ромашку, я всем сердцем его ненавидела. А сейчас я держу её в руках, всем сердцем любя. Кажется, Хазан Чамкыран — это сплошная ирония. Она положила цветок обратно в книгу и захлопнув её бросила на самое дно сумочки. С глаз долой, как говорится. Правда с сердцем такое так легко не прокатывает. Впереди предстояло самое сложное — сообщить фирме Эгеменов об своем увольнении. Хоть новый контракт они так и не успели подписать, в положениях предыдущего была просьба сообщить в случае чего об уходе. Хазан откладывала этот момент до последнего, но самолет был в 7 часов вечера и времени было в обрез. Оттягивать больше не было чего. Позвонить Ягызу, а точнее — написать, она так и не смогла, не поднялась рука. Пришлось набирать номер Ипек — его правой руки и её хорошей подруги. — Алло, Хазан, дорогая?! — девушка ответила со второго гудка, радостно крича в трубку. — Куда ты подевалась? Не приходишь на фирму, не звонишь, у нас ведь новый проект на носу, а от тебя ни слуху ни духу!— И тебе привет, Ипек, — Хазан улыбнулась уголком губ. — Обстоятельства сложились таким образом, что я не смогу участвовать в новом проекте. Я уезжаю в Германию на некоторое время.— Что?! Как такое может быть? — даже сквозь телефон Хазан могла ощущать её огорчение. — Но как же господин Ягыз? Ты так просто оставишь его?— А что с ним случится, если я уеду? Я выполнила свою работу, Ипек, контракт закончен. — Но как же... Мне всегда казалось, что вы небезразличны друг другу и тут...— Ипек, прошу тебя, не начинай еще и ты, — Хазан быстро прервала девушку. — По условиям контракта я должна сообщить вам об выезде со страны, это я и хотела вам сообщить. — Спасибо, что не забыла и позвонила, но есть небольшая проблема.— Что на этот раз? — девушка встала с кровати и начала мерять шагами комнату, прокусив до боли нижнюю губу. Еще не хватало каких-либо осложнений.— У нас на фирме уже некоторое время действуют новые правила, согласно которым ты должна подписать разрешение об уходе с компании у начальства. — Что еще за бред?! — прокричала она в экран смартфона, внутри всё холодело от мысли о встрече с Ягызом. — Это не моя прихоть, Хазан, ты же знаешь, — виновато пробурчала Ипек.— Извини, я в последнее время немного на взводе. А нельзя подписать это у кого-то другого? Не у Ягыза? — произнесение его имени вслух вызвало у девушки табун мурашек по спине. — А почему ты не хочешь подписывать у господина Ягыза? — задала было она вопрос, но поняв, что ответа так и не последует, быстро продолжила. — Есть только один возможный вариант: господин Хазым. Он всё ещё считается главой компании, поэтому чисто теоретически он мог бы одобрить твоё заявление. — Спасибо большое Ипек. Ты случайно не знаешь, есть ли он на фирме, чтобы в случае чего я зря не приехала?— Нет, Хазан, его сегодня не было и о своём приходе он не сообщал. Скорее всего господин Хазым дома.— Хорошо, еще раз спасибо тебе.— Хорошей тебе поездки, Хазан. Звони мне, хорошо? Я буду скучать.— Конечно. Пока, дорогая!А вот к такому повороту она явно была не готова. Времени на сборы итак было в обрез, а тут еще появилось новое препятствие. Хазан все эти дни пыталась не думать о Ягызе, не звонила ему и не писала, чтобы еще больше не бередить его раны, а тут оказывается что ей нужно туда и обратно смотаться в его дом за какой-то несчастной бумажкой. Оставалось только надеяться на то, что Эгемена не будет в особняке, всё таки он не так уж часто там появлялся.Долго не церемонясь Хазан сразу побежала одеваться, каждая минута была на счету. Почти все её вещи были уже давно упакованы, но ей таки удалось найти на дальней полке черные джинсы и теплый свитер горчичного цвета. Надо же, она собиралась оставить эти вещи, как тут начала нуждаться в них. Над прической Хазан даже не сочла нужным особо заморачиваться, слишком много чести для минутной поездки. При выходе из дома она захватила про всякий случай блокнот с ручкой и свою копию контракта. Чем больше сокращалась расстояние до особняка, тем сильнее начали дрожать руки у Хазан. Беспричинное волнение обволакивало её похлеще самого густого тумана. На ватных ногах она приблизилась к воротам и поздоровалась с охранником Рызой. Добрый дядюшка на удивление быстро узнал девушку и сразу пропустил, без всяких расспросов. Следующей целью было постучать в дверь как можно увереннее, позабыв о дрожащих руках, что тряслись при каждом подъеме вверх. На пороге дома Хазан любезно встретила Генюль — экономку Эгеменов. — Добрый день! Я пришла к господину Хазыму, он дома? — протараторила Хазан, как только перед ней открылась дверь.— Добрый день! Да, он в гостиной сейчас. Проходите пожалуйста! — она учтиво указала рукой в глубь особняка, приглашая девушку войти. Женщина сразу забрала пальто Хазан и указав ей рукой на нужную комнату убежала прочь по своим делам, оставив Чамкыран в прихожей. Хазан неловко оглянулась по сторонам, вся эта обстановка возвращала её в недалекое прошлое, когда она пришла на ужин в качестве девушки Синана. Взгляд прошелся по тому самому ковру, который успел стать ей врагом всего за пару секунд. Именно здесь состоялась их первая с Ягызом встреча. Именно здесь началась их история. И здесь она закончилась.Хазан отмахнулась от воспоминаний и устремилась к гостиной, сейчас не время для мазохизма. Господин Хазым сидел на диване с журналом в руках, при виде Хазан он сразу поднялся на ноги.— Хазан? Что-то случилось? Что-то с Ягызом? — в его голосе было столько беспокойства и заботы, что Хазан на секунду жутко захотелось вернутся в прошлое, в то время, когда отец был жив и когда он также сильно о ней волновался. — Нет, нет, я пришла не поэтому, — она сразу попыталась успокоить мужчину. — Это связано с моим контрактом, а не Ягызом. К тому же, я даже не знаю, как он, — искренне призналась Чамкыран, — кажется он вычеркнул меня из своей жизни навсегда.После произнесения последней фразы Хазан взглянула в глаза самого старшего из Эгеменов, какое-то время они непрерывно смотрели друг на друга. Взгляд у мужчины был настолько понимающим, что Хазан даже пришла в голову мысль: "а не умеет ли он случайно читать её мысли и не знает ли он о её чувствах к его сыну?". Будто-бы в подтверждение её мыслей господин Хазым отвел взгляд и вернулся обратно на диван, похлопав рукой на свободное возле себя место. Хазан несмело подошла вперед и уселась на мягкую поверхность, в руках девушка начала сминать шлейку своей сумочки. — Послушай, Хазан, я не знаю, что произошло между вами с Ягызом — голос у мужчины был размеренным и спокойным. — И я не собираюсь расспрашивать это у тебя, так как это личное, нечто принадлежащее только вам двоим. Всё, что мне известно, так это то, что каким-то образом ты узнала правду о происхождении Ягыза и не смогла рассказать ему об этом, чтобы не ранить слишком сильно. — Извините, что перебиваю вас, но вы имеете право знать это. То письмо с результатом теста ДНК отправила моя мать. Она хотела таким образом отдалить его от меня и ей это удалось. Я чувствую вину из-за того, что вы так ко мне хорошо относитесь, не зная, что именно я стала всему причиной. Мне правда очень жаль, если бы я только могла изменить всё. — Дети не должны корить себя за ошибки их родителей, — произнес Хазым спустя минуту молчания. — Поступок твоей матери не красит её, но ты не имеешь к этому отношения. Я знаю, что ты никогда не хотела причинить боль моему сыну. Послушай, я очень хорошо знаю Ягыза, обычно он твердо стоит на своих словах и всегда отвечает за свои поступки. Он легко может вычеркнуть кого-то со своей жизни из-за лжи, но точно не тебя.— Какая же разница между мной и теми людьми? Уверена, что моя ложь значительно ужаснее их, — её интонация изменилась, даже сквозь голос слышалось презрение к самой себе.— Но ты ведь не они, — одна фраза и целый шквал волнения внутри Хазан. — Я никогда не видел Ягыза настолько окрыленным и счастливым в компании женщины, не считая конечно моей жены Севинч. В своей речи на презентации ты упомянула о том, что мой сын вернул в твой мир краски. По-моему всё было наоборот, это ты окрасила черно-белый мир моего мальчика всеми цветами радуги. Можешь поверить мне, как отцу, который 2 года наблюдал за саморазрушением и угасанием своего ребенка. Он не сможет вычеркнуть из сердца человека, который смог туда войти. Тот, кто нашел путь в то место, останется там навсегда. Хазан молчала, после услышанного у неё не осталось внутри слов. Будто-бы все буквы, что она тщательно выучила в детстве, вырвали из неё за один раз. Сказать было нечего. Так они и сидели молча, оба уставившись в картину на стене гостиной, где была изображена счастливая чета Эгеменов вместе с матерью семейства во главе полотна. — Ты говорила, что пришла сюда из-за контракта. — Хазым напомнил Хазан о причине её визита. — Что-то не так с условиями?— Нет, меня всё устраивает, просто... Я уезжаю за границу, господин Хазым. И по условиям контракта я должна получить у вас разрешение на выезд. — Ты уезжаешь? Когда? — мужчина был обескуражен, такого поступка он явно не ожидал. — Сегодня, — ответ Хазан был краток. — Если можно, я бы хотела решить этот вопрос как можно скорее, у меня через пару часов самолет. — Он знает?— Нет. Хазан вытянула из сумочки контракт и протянула его господину Эгемену вместе с ручкой и листом бумаги. Мужчина нацепил на нос очки, лежащие возле журнала, и начал перечитывать все условия контракта. Пока он был занят делом, внимание Хазан привлекла пресса, за чтением которой она и застала старшего Эгемена, когда пришла. С обложки журнала на нее смотрело до боли знакомое лицо, даже два лица. Кричащий заголовок ярко-красным шрифтом так и просил, чтобы его заметили. "Новая линия спортивной одежды Эгеменов-Йыгитеров соединяет сердца!"Их запечатлели во время танца. Хазан стояла полубоком к камере, её глаза были прикованы к партнеру, что крепко прижимал её к себе. Одна рука мужчины сжимала её ладонь, а другая — по-хозяйски обнимала за талию. Он буквально пожирал её глазами и только слепой этого бы не заметил. Судя по качеству фотографии, она была сделана подпольно, так как на эту часть празднования журналистам вход был запрещен. Но для сенсации не существует ограничений и запретов. — Вот, всё готово, — на этих словах Хазан оторвала свой взгляд от желтой прессы и перевела его на господина Хазыма, что протягивал ей письменное разрешение. — Спасибо большое, — пролепетала девушка, упрятывая документы в закрома своей сумки. — Была очень рада работать с вами, господин Хазым. Спасибо за оказанное вами доверие и понимание. Да и вообще спасибо за всё.Они оба поднялись со своих мест и Хазан протянула вперед свою руку в знак благодарности. Эгемен некоторое время смотрел на повисшую в воздухе ладошку, после чего он полностью проигнорировал её, притянув девушку в свои объятия. От Хазыма пахло мятой, корицей и чем-то еще, чем-то отцовским... С прощанием было покончено и Хазан уже была на пол пути к выходу из комнаты, когда мужчина вновь подал голос:— Когда Севинч скончалась, Ягыз был на сьемках в отеле. Об страшном известии он узнал по телефону. Когда Гекхан приехал туда, повсюду был разгром, словно по тому месту прошелся шторм. Он сидел на полу и смотрел в одну точку. Мы едва вытащили его с того состояния. Он не смог попрощаться с матерью, но ты должна дать ему шанс попрощаться с тобой. Ты не простишь саму себя, если уедешь не сказав ни слова.Хазан повернулась к мужчине и слабо кивнула в ответ, после чего она быстро вышла из особняка уже без оглядки. Оказавшись возле пролива девушка сделала глубокий вдох, внутри было столько эмоций и как справится с их потоком она даже не знала. Некоторое время Хазан без цели бродила по набережной, пытаясь в очертаниях воды углядеть ответы на мучившие ее вопросы. Но вода молчала, поэтому решение пришлось принимать самой.Хазан присела на лавочку и вытащила с сумки блокнот. Прозвучал звук рвущейся бумаги — это она вырвала листок и начала строчить что-то, аккуратно выводя каждое слово. Поставив точку на последнем предложении Хазан свернула листок вдвое, а потом — вчетверо. Получился эдакий маленький четырехугольный конвертик. Она запихнула его в карман пальто и нацепив на плечо лямку сумки, встала с лавки. Прежде чем совершить, возможно самый глупый поступок в её жизни, она вдохнула на полную грудь морского воздуха. Кислород проносился по артериям вместе с проносящимся по шоссе такси. Хазан старалась ни о чем не думать, ничего себе не воображать. Она боялась, что ей не хватит решимости и она изменит своё мнение. В кабине лифта у неё начали подкашиваться коленки, но это было последним, о чём ей надо было беспокоится. Та самая цифра 57, те самые плотные двери, тот самый решительный поступок. Тук-тук. Костяшки пальцев встретились с холодной поверхностью и внутри помещения послышался глухой шорох. Хазан могла поклясться, что видела отблеск синевы в дверном глазке, но открывать перед ней проход в помещение никто даже не собирался.— Ягыз, я знаю, что ты дома! — громко произнесла Хазан и её крик отдался эхом в пустом коридоре. — Мне нужно отдать тебе кое-что важное!В ответ не прилетело никакой эсемески, ни голубя, ни даже бумажного самолетика с запиской. Всё, что она получила — это тишину, мрачную и пугающую. — Ну хорошо, раз ты не хочешь по хорошему, тогда я буду действовать иначе. Я останусь сидеть здесь, под твоей дверью, до тех пор, пока ты не откроешь. В конце-концов тебе ведь придется отсюда когда-нибудь выйти!В доказательство своих слов Хазан действительно уселась на холодный пол, оперевшись спиной на дверь в эгеменовскую квартиру. На самом деле она блефовала, у неё оставалось всего 2 часа до вылета, поэтому сидеть здесь до тех пор, пока Ягыз не выйдет, она не собиралась. Поначалу всё было по-прежнему, но потом послышалось какое-то странное пищание и Хазан моментально вскочила на ноги, поворачиваясь лицом к дверному проему, что увеличивался на глазах.Ягыз выглядел ужасно. Хотя даже это слово было приятным эпитетом в виду теперешнего внешнего вида мужчины. Под его глазами залегли круги размером с Марианскую впадину, Хазан даже невольно подумала, а спал ли он вообще за эти три сутки, которые она его не видела? Черные, как вороново крыло, волосы торчали в разные стороны, кажется к расческе Эгемен также не притрагивался. Во взгляде читалась некая отстраненность и грусть, но сжатые в кулаки руки свидетельствовали о полном понимании происходящего. — Привет! — пискнула Хазан, до конца еще не понимая всей нелепости своей спонтанной фразы. После этого она всё же взяла себя в руки и уже более уверенно продолжила. — Я рада, что ты поступил благоразумно и отворил мне дверь. У меня есть нечто важное для тебя. Хазан залезла рукой в карман своего пальто и вынула оттуда то самое письмо, написанное ею от руки. Когда Чамкыран вложила маленький конвертик в руку Ягыза, тот лишь расширил глаза от удивления и нахмурил брови.— Нет, не сейчас! — крикнула Хазан, когда Ягыз принялся разворачивать листок. — Откроешь это после того, как я уйду, хорошо? Некоторое время Ягыз продолжал недоуменно смотреть на Чамкыран, он явно не понимал того, с какой вообще стали должен терпеть её на своем пороге и следовать её указаниям. Но вид у девушки был настолько жалостливым, что в конце-концов он сдался и утвердительно кивнул головой в знак обещания.— Хорошо. Осталось последнее, — и самое сложное, дополнила она уже про себя. — Я пришла тебе напомнить, что ты задолжал мне желание и сейчас самое время исполнить его.Ягыз скрестил руки на груди, удивленно разглядывая девушку с головы до ног. Прищур его глаз давал четкий намек на то, что господин Холодильник ни о каком таком желании не помнил. Но так как сказать об этом у него не было возможности, оставалось стоять и ожидать того момента, когда Хазан сама решит прояснить этот момент. — Помнишь нашу партию в баскетбол? — Хазан таки сжалилась. Ягыз моргнул ей в ответ и она продолжила. — Я победила и должна была загадать тебе своё желание, но тогда было неподходящее время, — на этих словах Ягыз громко хмыкнул, губы поднялись в скептической ухмылке. — Ладно, признаю, сейчас тоже не самое лучшее время, но у меня нет больше возможности ждать. Мне нужно, чтобы ты выполнил его сейчас же.Ягыз испустил тяжелый вздох и махнул рукой, Хазан приняла это как приказ переходить к делу, что она и сделала.— Поцелуй меня! — на выдохе выпалила она и закрыла глаза, чтобы не видеть, как Ягыз будет убивать её взглядом за это.Через некоторое время глаза всё-таки пришлось открыть, от вида ошарашенного Ягыза ей безумно хотело рассмеяться, но это было явно не лучшее время для такого проявления эмоций. Когда первый шок прошел и до парня дошел смысл произнесенного желания, на его лице возникла гримаса презрения и ненависти. Быстрым движением руки он схватился за ручку двери, собираясь дернуть её на себя, чтобы закрыться от беды по названию "Хазан". Но девушка тоже была не лыком шита, ловкость спортсмена оказала ей прекрасное одолжение и она успела проскользнуть в помещение раньше, чем закрылась дверь позади неё. Долго не медля Хазан схватилась за черную футболку парня и притянула его к себе, вовлекая в нежный поцелуй. Поначалу Ягыз стоял в ступоре не двигаясь, но уже через несколько секунд он прижимал Хазан к себе, не желая отпускать. Его губы были холодными, от её губ пашило теплом.Вместе они составляли идеальную комбинацию. Ту самую, о которой пишут в книгах и о которой сочиняют песни.С каждым прикосновением его рук к её волосам, с каждым движением его губ, Хазан будто-бы приподнималась вверх, паря где-то над небесами, в самой вышине нашей галактики. Если бы в мире существовала временная петля, она отдала бы свою душу только за то, чтобы продлить этот момент на целую вечность. Когда легкие исчерпали свой последний запас кислорода, им пришлось оторваться друг от друга. Они стояли, прислонившись лбами, не желая открывать глаза. Первой сдалась Хазан, она распахнула глаза и сделала небольшой шаг назад. И вот тогда сердце начало колотится, как бешеное. Она пошла на столь безумный поступок ради того, чтобы в последний раз проверить столь желаемую теорию. Но судя по молчанию Ягыза и его грустному взгляду, всё оказалось напрасным. К горлу подкатил ком, но она постаралась проглотить его без лишних последствий. Он не должен видеть её плачущей.— Я думала, что... — мы родственные души, добавляет она про себя, не осмеливаясь произнести это вслух. — Извини, я не должна была этого делать. Мне надо идти. Прощай!Хазан развернулась и потянула на себя дверную ручку, убегая в коридор. Из карих глаз текли сплошные ручейки из слёз и она, едва разбирая дорогу перед собой, побежала в сторону лифта без оглядки. Ягыз так и остался стоять в коридоре своей квартиры, всё ещё не понимая произошедшего. Правая рука так и зависла в воздухе на том месте, где только что стояла Хазан. Придя в себя Эгемен сразу закрыл дверь на замок и пошел в ванную, чтобы освежить свою глупую голову, в которой всё время кричал внутренний голос "беги за ней!" На выходе из душа мужчина прихватил свой серый халат и укутался в него, спортивные штаны с выглядывающим из кармана листом бумаги так и остались лежать на полу. К тому времени, когда на горизонте замаячил её неприметный район, Хазан уже почти перестала плакать. Перед выходом из такси она промокнула глаза влажной салфеткой и наложила небольшой шар тоналки, чтобы скрыть следы проявления собственной слабости. Дома девушку ждала сестра с матерью, судя по виду обоих они всё ещё были не в восторге от идеи с отъездом, но деваться было некуда. Сборы Чамкыран продолжались в полном молчании со стороны близких людей, но от этого ей было только легче. К назначенному времени чемоданы были полностью упакованы, оставалось только дождаться такси и попрощаться с родными. Но перед тем, как приступать к самой нелюбимой части отъезда, Хазан заглянула в шкаф за пальтом, к вечеру обычно всегда холодает. На вешалке под пальтом был какой-то странный предмет и она потянула его вниз, вытаскивая из темноты. Странной вещицей оказался пиджак, принадлежащий Ягызу. Тот самый пиджак, который был заботливо накинут ей на плечи, когда они отправились в больницу за Фазилет. Надо же, прошло столько времени, а она так и забыла его отдать. Типичная забывчивая Хазан. Чамкыран поднесла его ближе к глазам, разглядывая мятую ткань и проводя указательным пальцем по каждой пуговице. От пиджака до сих пор пахло Эгеменом, хотя в какой то момент Хазан уже начало казаться, будто бы это не пиджак, а она сама вся пропахла им после последнего соприкосновения их тел. В любом случае, девушка запихнула вещь в свой чемодан, тщательно прикрыв платьями и свитером, чтобы было не заметно, если вдруг Эдже захочет туда залезть. — Ну вот и всё, — произнесла Хазан себе под нос, всплеснув руками. — Осталось самое последнее. Эдже с Фазилет в обнимку сидели на кухне, Хазан тихо подошла к ним, приобнимая их сзади за плечи. В таком положении они провели оставшееся до такси время. После этого Фазилет помогла дочери вынести из дома все её вещи, в глазах женщины блестели слезы, но всем своим видом она пыталась показать, будто-бы ей плевать на всё, что сейчас происходит. Эдже, в отличие от матери, ревела взахлеб, вовсе не скрывая своих искренних эмоций. В сторонке ото всех стоял еще и Ясин, что также пришел попрощаться с сестрой Хазан. Первым Чамкыран обняла Ясина, взяв с того обещание присматривать за сестрой в случае чего и заботится о её женщинах. Следом за парнем Хазан попрощалась с матерью, крепко сжав её в своих объятиях.— Возможно когда-нибудь ты сможешь простить меня, — прошептала Фазилет так, чтобы ее услышала только Хазан.— Возможно.Хазан подошла к Эдже, что стояла возле машины, обливаясь горькими слезами. Чамкыран в одобрительном жесте сжала её плечо, привлекая к себе в объятия. — Позвонишь мне сразу, как только прилетишь в Берлин, хорошо?— Хорошо. Обещаю тебе.С неохотой Эдже выпустила Хазан из своих рук, наблюдая за тем, как сестра садится в такси и отделяется от дома, махая им всем рукой. Лишь в такси Хазан смогла спокойно выдохнуть, ей всегда тяжело давалось прощания, а в этот раз ситуация была еще более сложной, чем когда-либо. За окном мелькали пейзажи вечернего Стамбула, Хазан вглядывалась в окно, едва не дотрагиваясь носом ко стеклу. Ей хотелось навсегда сохранить в своей памяти этот прекрасный город, с которым было связано столько воспоминаний. Когда её голова отвлекалась от мыслей об окружающем виде, она начинала думать о Ягызе и о том, прочитал ли он её письмо и каким была его реакция после этого. Разозлился ли он? Или почувствовал облегчение? В любом случае она уже, наверное, никогда этого не узнает.В памяти вновь и вновь всплывали строчки из письма и она перечитывала их в своей голове до тех пор, пока такси не остановилось возле аэропорта.Я уезжаю.Уезжаю в Германию и ты больше никогда не увидишь меня. Ты хотел вычеркнуть меня из своей жизни и у меня нет другого выбора, кроме как сделать твое желание реальным. Порой так случается. Порой ты не можешь подобрать верное время для раскрытия страшной тайны. Порой тебе страшно из-за того, что самый близкий человек в мире плел за твоей спиной интриги. Порой ты пытаешься уберечь человека от боли, вонзая при этом кинжал ему в спину. Так бывает. Однажды ты вдохнул в меня жизнь, когда я тонула. Мне очень жаль, что я не смогла стать твоим дыханием, как это сделал ты. Мы пережили много прекрасных вещей. Но оказывается всё это было бессмысленным, так как одна ложь смогла всё перечеркнуть. Хотя знаешь, несмотря на всё, кажется я люблю бессмысленные вещи. Я ненавижу тебя всем сердцем — как бы мне хотелось сказать тебе эти слова вновь, с прежней уверенностью и безразличием. Но я не могу. Я далеко не та самая Хазан, в которую ты когда-то бросил 100 долларов и чью гордость ты разрушил. Наша встреча явно далека от тех романтических историй, которые можно рассказывать в компании друзей и близких, когда они спрашивают какую-то парочку о знакомстве. Ты так сильно бесил меня своим хладнокровием и спокойствием, что порой мне жутко хотелось разбить что-то о твою голову, чтобы немного встряхнуть тебя. Я так сильно ненавидела тебя, что даже и в мыслях не могла представить, что мы станем настолько близки друг ко другу.Как там говорил один мудрец? Для невозможного потребуется время? Кажется сейчас это время как никогда нужно нам обоим. И хоть я не люблю прощания, я не могу уехать, так и не сказав тебе самого главного. Я ненавижу тебя, Ягыз Эгемен.Ненавижу за то, что так сильно люблю. До начала посадки оставалось каких-то там несчастных 3 минуты. Хазан в который раз пересчитывала свои вещи, чтобы ничего не забыть, не хватало еще приключений на свою голову. Мысль о предстоящем полете вызывала у неё тонну мурашек по коже и неприятное ощущение тошноты в горле. Это был её первый полет на самолете и ей было ужасно страшно и одиноко от мысли, что не с кем разделить свой страх. "Совершается посадка на рейс Стамбул-Берлин. Просим пассажиров занять свои места."Хазан ухватилась за ручку своего чемодана и потянула его вперед — к большой толпе людей, что начинали выстраиваться в очередь. Каждый шаг сопровождался грохотом колесиков и тяжелым дыханием девушки. Она остановилась, чтобы перевести дух и в последний раз обвести взглядом зал ожидания. Дыхание пришло в норму и Хазан сразу же двинулась вперед, чтобы не терять еще больше времени.— Хазан!Она мгновенно застыла на месте, никуда не двигаясь. Тело бросило в жар, а ноги готовы были подкосится в любую секунду. Внутри поселилось доселе неведомое чувство полноценности и понимания. Каждый удар сердца сопровождался новой тепловой волной, что разливалась по сосудам, наполняя каждый орган светом и надеждой. Хазан заведомо знала, кого она увидит, когда обернется назад. Пускай она никогда раньше не слышала этого голоса, пускай это было впервые, она была уверена в своей правоте. Крошечное, словно песчинка, чувство волнения покалывало её пальцы. Она с силой сжала руки в кулаки, царапая ногтями нежную кожу, и быстро повернулась, отпустив ручку от чемодана. Ягыз стоял в пару метрах от неё. Улыбка на его лице готова была осветить не только аэропорт, но и половину Стамбула.Он раскинул руки в стороны и всё, что Хазан оставалось, так это бежать. Бежать. Бежать.В его объятия.