Глава 5. Белая птица (1/1)

- Владислав Сигизмундович, откушайте молочка, - церемонно сказала Таня, ставя перед ним на стол крынку с молоком из погреба. Он кивнул, принимая из её рук налитую до краев кружку. Утро рассветало белым туманом, росой, в окно входил прозрачный свет. Владислав сидел у окна в наброшенной незастёгнутой курточке. Миша смотрел на них из сеней, залившись краской до корней волос.- Тань! – позвал он сестру, и, когда она к нему вышла, яростным шёпотом спросил:- Чего ты с ним ?Сигизмундович? да ?Сигизмундович?? Чего ты перед ним стелешься? Они, почитай, всю землю нашу захватили, разбойничают, а ты…- Много ты понимаешь! – возразила Таня. – Это - наш будущий царь. - Какой он царь! – возмутился Миша. – Он - захватчик и узурпатор.- Нянюшка говорит, всякая власть – от Бога, - неуверенно сказала Таня, оглянувшись на стройного мальчика в польском одеянии. – Может, и впрямь будет царём…- Еще чего! Ляхи – они поганые, - убеждённо возразил Миша. – Я вот вырасту и надаю им по первое число. Больше не сунутся! Еще посмотрим, кто царём-то будет…- Ты уж не сам ли в цари наметился, Мишенька? – насмешливо спросила Таня. Миша снова покраснел, но выдержал взгляд сестры. - А хоть бы и так! – с независимым видом сказал он… …Владислав вышел на крыльцо, встал на маленькой терраске у сеней, оперся на перила. Холодок туманного утра бродил по лесу, деревья были окутаны белым, над рекой и лесом вставал туман. Он постоял у перил, глядя на спускающуюся с крыши паутинку, на дрожащую крупную каплю росы перед глазами. Чудеса последних удивительных дней так закружили его, так втянули в круговорот удивительных событий, что некогда было и подумать над всем этим.…О чём думается польскому принцу в девять часов утра, когда он стоит на терраске лесничьей избы, поеживаясь от холода, в накинутой курточке, и смотрит на клубы тумана, окружающие лес, откуда приходили призраки? Когда бродит по двору, когда бросает камешки в темную глубину колодца, прислушиваясь к бульканью? Думает ли он, как удивительно его свела судьба в это близкое знакомство с предполагаемыми врагами в преддверии начинающейся войны? Не странно ли, что нас забросило – вот так, внезапно - в совместное приключение и общее дело? И зачем вообще враждовать? Хочется ли ему защищать Герду, для которой он и пошел рыцарем на это дело – защищать её, если понадобится, и от московитских призраков, полагая их своими врагами? Или он просто мечтает, чтобы она наконец обратила на него внимание? …Или тебе хочется, чтобы и тебе явились какие-нибудь рыцари в латах из твоих предков – вышли бы сейчас из тумана, прошлись по траве, чтобы встретиться с ними глазами?.. Или ничего особого тебе не думается, принцу, довольно флегматичному по природе, и только смутно, темно, все вместе и на грани чего-то подобного - теснится в мыслях?.. Сзади скрипнула дверь. Он, стоявший спиною к крыльцу, обернулся. На порог вышла Герда. Неловко потопталась на скрипучей, шатающейся ступеньке, и тут Владислав догадался подскочить и подать ей руку, чтобы она спустилась. Она, кажется, впервые внимательно посмотрела на него, порозовела и отвернулась. Солнце всходило всё выше, разгоняя туман, прогревая землю……После обеда Владислав с Мишей разлеглись на траве. День был туманный, бледный, небо заволокло белой мутью, чуть клонило в сон. Миша растянулся, чувствуя во всем теле приятную истому – только что перед обедом он, как взрослый, наколол для Тани немного дров и ужасно гордился этим. Владислав лежал рядом, на животе, покусывая травинку. - Владислав Сигизмундович, - тихонько спросил Миша, поигрывая своим ножичком и втыкая его в землю у ног Владислава, - ты дрова колоть умеешь? - Нет, - сквозь зубы ответил Владислав, отодвигаясь.- Совсем-совсем? Чему ж тебя учили? – Ножичек описал дугу и снова воткнулся в ямку. - Фехтовать учили, - сказал Владислав, поворачиваясь. – Стрелять из мушкета. Ездить на лошади. Миша ничего не ответил, но в глазах его зажглись смешливые огоньки. - Тань, - позвал он, повысив голос, - надо было нам коня у призраков-то попросить. Авось Владислав Сигизмундович показал бы, чем он может быть нам полезен… - Уймись-ка ты, пожалуйста! – послышалось из сеней, где Таня с Гердой затевали стирку. – Умелец! Чуть вон палец-то себе не оттяпал! Миша хихикнул и снова покосился на Владислава. - За девчонками прятаться - невелика смелость, - вполголоса сказал он. - Это я за девчонок прячусь? – вспыхнул Владислав. - Конечно! Танька вон тебя всё время защищает… Владислав хотел что-то сказать, но тут за деревьями леса что-то ухнуло, что-то вылетело и прошуршало над их двором, мгновенной тенью скользнув по небу. - Что за... - Владислав вскочил на ноги, да так и застыл, отряхивая от травы свой кунтушик. Птица, вылетевшая из леса, показалась мальчикам сначала неестественно громадной, с размахом крыльев чуть не во все небо, но вот она села на ветку березы, развернулась к ним и оказалась нормального размера. Необычным было ее оперение – белое, с золотыми перьями на концах крыльев и хвоста, да глаза – золотые, с ярким ободком, по-человечески осмысленные. Повернувшись в сторону ребят, она качнулась на ветке, глядя на них золотым глазом, издала громкий клекот и вновь, взмахнув крыльями, исчезла в лесу. И словно серебряный вихрь взметнулся за нею...Ребята стояли на месте, молча глядя вслед удивительной птице. - Видел? – нарушил молчание Миша. - Я таких никогда не видел, - сказал Владислав, еще не пришедший в себя от необычного видения. - Это белый сокол. Он тут является, когда война грозит или бедствия. Предупреждает о войне... И о победе, - сказал Миша, значительно взглянув в глаза Владиславу. - И защищает. Он повернулся к крыльцу.- Тань!Таня появилась на пороге, вытирая мокрые руки.- Что тут у вас? Что опять случилось? Известие о появлении чудесной птицы нимало не удивило Таню. - Ну а я что говорила, - сказала она. – И призраки, и сокол – все здесь на самом деле являются. И снова ушла в сени стирать. …Совещавшись вечером, решили отправляться к замку владычицы снегов послезавтра, на рассвете, перед восходом солнца – чтобы прокрасться к крепостной стене незаметно; а завтра вечером, в сумерках, пойти на разведку – отыскать временно-пространственный вход меж каменных плит и бурьяна, расчистить его от завала, если понадобится. Решено было, что на разведку лучше пойти меньшим числом, чтобы не привлекать внимания – вдруг заметят из крепости. - Я пойду! – сунулся Миша.- И я, - сказал Владислав. - Нет, пойду я с Владиславом, - решительно сказала Таня. – Надо, чтобы вдвоём, и… надо кого постарше. ?И посильнее, и повыше ростом?, - хотела добавить она. Она не хотела, чтобы Миша с Владиславом, оставшись вдвоём, снова переругались. Назавтра день прошёл в сборах – Таня раскладывала тёплую одежду, распределяла, кому что надеть. Наверное, из-за того, что день выпал суматошный, или оттого, что снова выдалась мутная, серая погода, какое-то тоскливое напряжение висело весь день в воздухе. Миша с Владиславом всё-таки сцепились. В ответ на какую-то очередную колкость они вскочили друг против друга, как петушки… Но подошла Таня и зашикала на них: - Угомонитесь-ко! Чего вы опять! – Бросила уничижительный взгляд на Мишу, и, отходя, он слышал, как она прибавила. – Ты уж извини его, Владислав Сигизмундович, он у нас дюже героический. Воевать хочет! Этого Миша уже стерпеть не мог; слова сестры положили в нём окончательное решение. Он должен сразиться с наглым ляхом, набить ему физиономию! Только так возможно отстоять свою честь. И после ужина, подойдя к королевичу, он с независимым видом предложил: - Давай на кулачки? Владислав смерил его взглядом. - Рыцарский поединок? – спросил он. – Давай, по-честному – один на один. Только по лицу не бить – девчонки заметят. - В лесу, за грибной поляной, - кратко сказал Миша, и они пошли. Они шли в лес, тяжело дыша, молча, упрямо, топча густую траву. Во Владиславе тоже толкалась обида – оскорблённая кровь многих поколений рыцарей и королей. И ему, наверное, как никогда за все время здесь, хотелось, чтобы и его призраки явились сюда, стояли за ним, собрались строем… Они остановились у бугра. Встали друг против друга. Владислав скинул куртку на траву. - Начинаем? ------ ...Вот так мы всегда вас побивали! – с хохотом воскликнул Владислав, сидя на Мише верхом. - Ещё чего! Когда это вы нас побивали? – возмутился Миша, и через пару секунд он уже был сверху. – Ну что? – торжествующе воскликнул он. - Я поддался тебе, потому что ты маленький, - спокойно сообщил Владислав, лежа и ощупывая ушибленные места. – Так все благородные рыцари делают. - Повтори, что сказал! – взъярился Миша и ударил его по носу… Они возвращались домой в начинающихся сумерках. Владислав прижимал к носу сорванные листья подорожника. - Всё-таки я победил, - сказал Миша. – Потому что мой удар последний.- Он не считается, потому что был не по правилам, - не согласился Владислав. Миша не ответил.- Танюхе говорить не будем, - предупредил он. – А то она нам добавит...Владислав промолчал. Перспектива получить от Мишиной сестры ему явно не улыбалась. -----В светлых сереющих сумерках в поле у крепостной стены, с северной стороны её показались фигуры двух подростков. Таня шла, держа в руках небольшую карту, и на ходу сверялась с ней. Владислав нес лом, разысканный в хозяйстве Зосимыча и незажженный пока – на всякий случай – фонарь. - Вот здесь, - указала Таня на кучу плит в одном месте под стеною крепости. Там обвалившиеся камни и стена образовали что-то вроде закоулка. Стену заделали новыми камнями, а развалины от старой остались вокруг. Ребята вошли в этот пролом, устроили свои инструменты так, чтобы снаружи их не было видно, и стража со стены их не заметила. Огляделись по сторонам. - Смотри! – показала Таня в угол между стенами. И они увидели отчетливое голубовато-сиреневое сияние над травой, пока еще слабое в неясных сумерках. Оно исходило из-под двух плит, расположенных косо друг к дружке, одна из которых лежала в небольшом углублении в земле, а другая наклонно стояла на ней, опираясь о стену. Таня разожгла кремень, запалила фонарь и взглянула на Владислава. - Ты не серчай на Мишку, - сказала она, вздохнув. – Малой он ещё…- Я не сержусь… - ответил Владислав.И оба повернулись к чудесному порталу, обозначенному сиянием над плитами. - Ну-ко! – Таня попробовала покачать край плиты. – Вроде и неплотные. Кажись, без лома справимся. Попробуй! Владислав обхватил руками конец плиты, поднатужился, и глыба своротилась; она в самом деле стояла неплотно, не врастая в землю, и свалилась набок. Спрыгнув пониже, в яму, он попробовал поднять другую плиту. Та лежала плотнее. Взявшись за лом, он всадил его в землю, несколько раз подпихнул под плиту и приподнял её. Взял её край обеими руками, уперся коленом снизу, и в этот момент ощутил, как левое колено пронзила острая боль. ?Господи! как не вовремя!? Владислав согнулся, едва не выпустил плиту, но удержал, молясь, чтоб Танька ничего не заметила… - Дай-ка я, - сказала Таня. Она наклонилась над ямой, темная коса ее свесилась в пролом, и взялась обеими руками за край плиты. Вдвоем они перевернули и откинули плиту. …И открылся проход в щели между плитами. Сразу было ясно, что это нездешнее, неземное явление: широкая полоса густого мрака, поверх которой курились, клубясь и завиваясь, голубые и сиреневые всполохи. - Ой, - тихо прошептала Таня. Несколько секунд оба молчали. - Неужели там появится любое место, которое мы себе представим? - Можно проверить… - Без зелья?- А ты попробуй. Они придвинулись друг к другу и покрепче взялись за руки. - Пусть откроется путь на остров к Снежной Королеве, - неуверенно сказала Таня, постаравшись как можно сильнее пожелать этого. И тут же на их глазах в разломе что-то произошло. Сполохи перестали виться и угасли, тьма просветлела, превратившись в ровную серо-голубую муть. И оттуда, из дыры, на них повеяло таким ледяным, суровым холодом, что оба отшатнулись. Нечего было и думать, чтобы соваться туда без зимней одежды. - Нет, мы завтра туда пойдём, - с дрожью в голосе сказала Таня, запахивая на себе душегреечку. И тут же, словно послушавшись, портал потемнел и на нём закурились светлые завихрения. - Работает и ладно… - сказала Таня. – Ну, с Богом пойдём домой. Вдвоём они аккуратно задвинули его плитой. Владислав сел у стены, пока Таня гасила огонь в лампе, незаметно потирая колено, надеясь изо всех сил, что она не заметила его слабости. - А ты смелая, - похвалил он. – Прямо женщина-рыцарь! Совсем как наши паненки!Таня ничего не сказала и только, распрямившись, сдунула и откинула тыльной стороной ладони с лица упавшие пряди. ?Спросить или не спросить? – думал, глядя на неё, Владислав. – Спроси! Она же девчонка. Решайся! Разве еще будет такая возможность? Король ты или нет??- Таня, можно тебя спросить… - медленно начал он. – Вот если молодому рыцарю нравится паненка… девочка… что ему для нее лучше всего сделать, чтобы ей было приятно? Что-нибудь подарить, может? Цветы или вещь какую-нибудь? Таня быстро обернулась… Даже в надвигающихся сумерках было видно, что лицо у королевича, старательно прятавшего его в тени, красно, как вишневый цвет, и он нервно комкает и вертит в руках сорванный одуванчик. Может, другая на её месте и приняла бы это на свой счёт, но Таня ещё в избушке Зосимыча заметила взгляды Владислава в сторону Герды, его неловкость в ее присутствии. Она вздохнула и сказала: - Не надо ничего ей дарить, Владиславушко! Ты скажи ей лучше ласковое слово, поддержи её в трудную минуту…-----Вечером, когда уже почти совсем стемнело, когда уже было договорено отправляться к порталу завтра с раннего утра, Миша, пробегая по двору, наткнулся у завалинки на Владислава, согнувшегося в три погибели, прикусив губу, и схватившегося за колено.Миша остановился.- Что с тобой?Несмотря на драку, в которой каждый из них считал себя победителем, действовать им все-таки приходилось вместе, и бросать друг друга в беде не годилось. - Ничего, - с лёгким стоном ответил тот, тяжело дыша и отчаянно растирая колено. - Как же ничего-то! – удивился Миша. - Я же вижу! ?Мы ж вроде не дрались настолько, чтобы ноги друг другу переломать?? - подумал он.- Да нет, всё в порядке, - выдавил Владислав, с трудом поднявшись и опершись на завалинку. – Пройдет… Миша подошёл ближе.- Да что случилось-то? Зашибся? - Нет… Это бывает… - И, подняв глаза, встретив участливый взгляд Миши, Владислав пояснил. - Ревматизм у меня. С детства. Периодические приступы… - Ого! – удивился Миша. Горячее болезненное сочувствие толкнулось в нём, и он принялся соображать, чем же помочь своему недавнему противнику. Решение пришло в мгновение ока. - Так это тебя в баню надо, - сказал Миша, - я Таньке скажу, мы с девчонками затопим.- Не нужно… - слабо запротестовал Владислав. Гордость, честь и королевское достоинство не позволяли допустить, чтобы они с ним возились – хотя он и понимал прекрасно, что в таком состоянии делать что-то дальше не сможет. - Ну вот ещё! – продолжал настаивать Миша. – Баня – она от всех болезней. Втроём мы, конечно, не бог весть какой пар устроим, но хоть что-то. Попарим тебя, полегчает… Давай, пошли! – И, помогши Владиславу встать, под руку потащил его в избу.