Часть 9 (1/1)

Осень близилась к тому рубежу, за которым остаются только холодные ливни и ночные заморозки. Деревья уже порядком облетели, на улице царила промозглая и ветреная погода. Но вот выдалось несколько?— определенно, последних в этом году?— теплых деньков, когда приятнее находится не внутри дома, а за его пределами. Приехали Киппс и Холли, Джордж, Фло, и мы организовали пикник в нашем палисаднике, как в старые добрые времена. Да… действительно старые времена. Хотя для нас с Финном было оно все не так уж давно.Видимо, я никогда не перестану думать об этом. Невольно ставить себя на место друзей, которые прожили без нас три десятка лет, не зная, что с нами стало. У кого бы хватило твердости верить так долго в то, что мы не мертвы?.. Наверное, даже Джордж оставил надежду и просто продолжал делать свое дело, вот просто потому что. И только Локвуд берег эту мысль, хоть она и причиняла ему боль, он бесился, пытался избавиться от нее, но все равно… ждал.Страшно даже представить, каково им было. И страшно представить, что случилось бы, выброси нас темпоральный взрыв где-то еще. Например, в прошлое. Нам пришлось бы жить и прятаться от самих себя. А если в далекое будущее? Где все наши друзья и близкие мертвы.Я потрясла головой. Ну довольно. Мы здесь, на полянке, греемся в последних лучах солнца и смеемся все вместе, а не строим ужасающие теории. Я залезла в плетеное кресло с ногами, сбросив обувь и закутавшись в плед. Локвуд, наоборот, растянулся в своем, его длинные ноги выглядывали из-под стола. Он, как и я, попивал глинтвейн, который исходил ароматным паром. Джордж, Киппс и Холли втроем играли в бадминтон, постоянно попадая воланчиком в раскидистые ветви кустов на соседнем участке. Приходилось прыгать и хлопать по ним ракеткой: кусты еще держались, пожелтели, но не избавились от листвы. Финн расселся на складном стуле, ногу на ногу, низко сполз и что-то чирикает в блокноте. У его ног долго терся толстый и пушистый соседский кот, который оставил добрую часть своей шубы на финновых штанах. Тот не обратил внимания, увлеченный своим занятием.—?Гляди на них,?— слабо улыбнувшись, произнес Локвуд. —?Проблемы больше не существует…—?Ага.Смотреть на ребят правда было приятно. Призраков не осталось ни в Англии, ни в мире; по крайней мере, никто уже давно о них не слышал. Мир мертвых закрылся, предоставленный своим исконным обитателям. Я глянула на Финна. А ведь если бы не Проблема, нет, если бы не Марисса, если бы не Бикерстаф, а еще, конечно, целая куча обстоятельств, мы бы не встретились. И если бы не Марисса, он не вернулся бы к жизни и не сидел бы тут сейчас с нами. От мысли, что, несмотря на все пережитое, теперь все вот это, что меня окружает, у меня есть, становилось уютно.—?И агентов тоже,?— продолжал Локвуд, отхлебывая из кружки. —?Ты не думала, Люси?—?О чем?—?Чем бы тебе хотелось заниматься.Я вскинула глаза к бледному небу, где плыли высокие и обрывистые, легкие, как паутина, облака. С ветви клена спланировал, кружась, листок. Пожалуй, нет, не думала. Пока что я приходила в себя, выясняла, что за видения меня беспокоят и пыталась абстрагироваться от них. И просто отдыхала. Сейчас я могла себе это позволить. Учитывая, какую компенсацию мне выплатило правительство, я б могла до конца жизни лежать на диване и плевать в потолок, но это не в моем стиле. Рано или поздно мне захочется чем-то занять себя.Порыв ветра взметнул пряди моих волос и пробрался тонкими прохладными пальцами под плед. Чуть поежившись, я хлебнула глинтвейна.—?Нет… не думала. А есть предложения?Локвуд пожал плечами.—?Возможностей масса. Все зависит от того, что тебе интересно. Тебе не нужно вкалывать, чтобы просто заработать на еду, поэтому ты можешь выбрать что угодно.Он выпрямился и посмотрел в свою чашку. Я ждала, потому как чувствовала?— он не все сказал.—?То есть… в общем… Люси, я имею в виду, ты вольна выбрать, что тебе по душе. Правда по душе. Это прекрасно. И я,?— он улыбнулся мне,?— тебя всегда поддержу.Я улыбнулась в ответ.—?Спасибо.Финн негромко выругался. Разумеется, это никак не относилось к нашему с Локвудом разговору. У него что-то не получалось, и он, кусая кончик карандаша, яростно буравил взглядом блокнот. Что он там такое делает. Мне очень хотелось посмотреть, но было лень вставать.***В один из дней, страдая от скуки, я спустилась в библиотеку. Финн на удивление рано встает, и к тому моменту, как я проснулась, он уже уехал в город, где Киппс ему обещал показать какой-то заинтересовавший его магазинчик. Локвуд тоже ушел, он отправился в Институт Фиттис. Я проснулась одна в пустом доме.Нет, одинокой я себя вовсе не чувствовала. Даже поймала себя на мысли, что порой и полезно побыть одной. Лениво потягивать кофе, развалившись на кухне, попялиться в телевизор в гостиной, закинуть вещи в стирку. И все можно сделать неторопливо, без оглядки на кого-либо.Но ребята все не возвращались, и я волей-неволей заскучала. Локвуда не будет до самого вечера, а Финн часок-другой еще не вернется. Он звал меня с собой, но я отказалась, и теперь понемногу начинала жалеть. Ну ладно. У нас впереди еще много дней, когда мы сможем вместе куда-нибудь сходить.Около получаса я провела в холле, рассматривая старые Источники. Предметы просто лежали на открытых полках, не заблокированные ничем, кроме пучков лаванды. Защита более и не требовалась. Кусочки костей, украшения, платки, ленты, обломки?— все они были просто хламом, который потерял всякую связь с миром мертвых. Теперь они хранили нечто иное. Воспоминания, пусть и не сказать что приятные, но осязаемо свидетельствующие о том, кем мы были когда-то. С чем и за что сражались. Часть Источников была мне знакома. Остальные Локвуд собрал за те тридцать лет, что ждал нас.Они запылились, но были однажды собраны и сложены с тщанием. Как напоминание. Или как сувенир. Кому-то они могли бы показаться жутковатыми, ведь здесь была и настоящая человеческая челюсть, на которой сохранились почти все зубы, но у меня они вызывали скорее умиротворение. Наглядный пример того, что с главной напастью страны покончено и мы живем в мире.Пучки солнечных лучей сползли по стене, касаясь Источников. Яркие пятна света контрастировали с тем, что некогда приносило в нашу жизнь тьму и страх. В моей голове раздались отзвуки отгремевших битв, в которых свистели рапиры, шипела на стали эктоплазма, взрывались вспышки и горели и даже рушились дома. Блеск на ноже для конвертов 19 века напомнил мне сверкание клинка. Пронзительно яркие пятна света?— сияние горящего магния. И те цепи, что висят выше всего прочего, не те ли самые, что так много раз нас спасали.Мои пальцы непроизвольно дрогнули, вспоминая ощущение рукояти рапиры. Другой руке захотелось лечь на пояс, пробежаться по нему, убеждаясь, что на месте весь арсенал агента. Мои губы дрогнули, но я сама не знала, хочу ли улыбнуться.Оставив Источники, я побрела в библиотеку. Отчего-то у меня поднялось настроение, и появилось смутное желание обойти дом, посмотреть на все, что здесь хранит наши воспоминания. Большая часть его погибла в пожаре.В зале было душновато. Я открыла окно на вентиляцию. Неторопливо осмотрелась. Сравнила эту библиотеку с той, что была прежде. Взгляд зацепился за груду журналов и справочников, что, опасно накренившись, заняла нижнюю полку журнального столика. С ней соседствовал край клетчатого пледа, что сполз с дивана. Я подошла, но не чтобы поправить вещи, мне было совершенно все равно, как они лежат; просто среди них отчетливо проступило что-то белое.Листы бумаги, вложенные в обтрепанный National Geographic. Потянув за край, я обнаружила в своих пальцах лист формата А4, на котором красовался соседский кот, выполненный в карандаше. Грубовато прорисованный, котяра жмурился на солнышке, пробуя носом ветерок, что трепал листву за его спиной и шевелил его густую шерсть. Заинтригованная, я порылась в груде макулатуры и нашла настоящий клад.Тут была тьма рисунков, разной степени готовности, некоторые представляли собой всего лишь наброски. Их объединяла только черно-белая гамма, все их сделали карандашом. Листва, что просвечивает на фоне неба, портовые краны и кружащие над ними чайки, а впереди?— блики на волнах Темзы; окно в коридоре, из которого рвутся, пронзая сумрак, лучи солнца; изгиб нашей улицы, чашка с откусанным печеньем, и вдруг?— девушка.Я моргнула. Прищурилась, отодвинула лист от себя. Девушка сидела анфас, ссутулившись, сложив локти на коленях, соединив пальцы, но голову повернула в профиль. Из-за уха у нее выбилась прядь волос. Губы плотно сомкнулись, а темные глаза под дугами густых бровей задумчиво смотрели вдаль?— по направлению света. Его блики мерцали в ее глазах, и он озарял ее фигуру, оставляя половину тела в резкой тени.Я тогда сидела в кресле в гостиной, вспоминая какое-то из наших дел в агентстве ?Локвуд и компания?. Финн зашел за мной, чтобы позвать на кухню, где собрались продегустировать пирог, испеченный Холли по новому рецепту. В тот раз я не обратила внимания, но у него в руках что-то было. Альбом, из которого он вырвал этот лист. Как же долго он там стоял, в дверях, прежде чем окликнуть меня? И успел же такое нарисовать! Вот же паразит, и мне не показал!—?Тц-тц-тц. Плохая, плохая девочка.Я быстро вскинула голову. Ага, легок на помине. Финн отлепился от дверного косяка, приблизился и опустился на пол напротив меня?— рассматривая рисунки, я уселась на ковер. Финн не выглядел сердитым, скорее… он ждал, что я скажу. О том, что я нашла. Прикрывая это насмешливой улыбкой.—?Ну, и как будешь оправдываться?Однако я вовсе не собиралась оправдываться, ибо не чувствовала себя пристыженной.—?Финн, зачем ты это прячешь? У тебя так здорово получается.Похоже, я его озадачила. Неужели он совсем не ожидал ничего хорошего? Или считал, что ему не к лицу такое занятие? Дернув плечом, он ответил:—?А смысл показывать? Я не ищу ничьего одобрения. Просто делаю, что хочу.Отчасти, думаю, его слова были правдой. Однако моя похвала пришлась ему по душе.—?Ладно,?— оставила я первый вопрос открытым, чтобы не давить на него. Не хочет так не хочет. —?Мне интересно… почему нигде нет цвета?Финн пристроил подбородок на ладонь, локоть?— на колено и поглядел в окно. Переваливший зенит день отразился в его глазах.—?Как есть,?— сказал он. —?Мне легче представить цвета в голове, чем перенести их на бумагу. В воображении все краски ярче…Я не могла согласиться с его утверждением, но переубедить его не получится. Зато получилось поймать за рисованием, потому как он перестал от нас (или меня) ныкаться. Не то чтобы он особо скрывался, но мы ведь и подумать не могли, чем это он там занят. Словом, я застала его с альбомом и карандашом на подоконнике в цокольном этаже в позе, мягко говоря, неудобной. Я подошла и глянула ему через плечо.День стоял дождливый. Осень, промозглая и холодная, накинулась на Лондон. Ну что можно рисовать, когда за окном все серо-унылое, и стекло прорезают струйки от косо ударяющихся капель?Сначала я была потрясена. Удивление, почти испуг, недоумение. Зачем… зачем это?Плотно заштрихованный грифелем лист. Невнятные очертания предметов и помещения. Бледные фигуры с провалами глаз и ртов, а среди них?— сияние. Но и оно обладало формой, которую Финн еще, правда, не закончил, отверчивая ее тонкими, аккуратными росчерками.Он обернулся, ощутив мое присутствие.—?А, Люси…Похоже, именно эту работу он не намеревался мне показывать, и крышка альбома стала закрываться. Я остановила его.—?Подожди. Это… Та Сторона?Он позволил мне взять альбом в руки и рассмотреть получше. Чем больше я глядела, тем знакомее казалась картина. Он изобразил мир мертвых. Место, где побывала вся наша команда. Место, куда не должна ступать нога человека. Место холода. Место смерти. И все же… его изображение вызвало во мне не столько отвращение, сколько тоску. Не по нему, конечно, а тоску от воспоминаний, какие ужасные чувства мы пережили там.—?Что это… кто это? Светится?Финн помедлил, пристально глядя мне в лицо.—?Это ты.—?Что? —?мои брови удивленно взметнулись, а руки с альбомом невольно опустились.Финн почесался.—?Так выглядит Та Сторона с точки зрения призрака. Так я видел ее.Что-то защекотало мою память. Однажды Череп упомянул что-то такое… что я свечусь, или как-то так. Привлекаю призраков. Вот оно что.Я вернула Финну альбом. Не знаю, зачем он такое рисует. Стоит ли о подобном помнить? С другой стороны, можно ли забыть, когда даже я, что провела там суммарно не более суток, не в силах избавиться от следа мира мертвых. Он провел там целую сотню лет. К тому же сам будучи мертвым.—?Что, не хочешь больше смотреть? —?он криво ухмыльнулся.Вместо ответа я обвила руками его шею и устроила подбородок на его вихрастой макушке. Так мы и сидели, пока на улице окончательно не сгустились сумерки и Локвуд не позвал пить чай.