Часть 1 (1/1)

Показался из-за небольшого изгиба улицы, окруженный высоченными деревьями из тех, что уцелели при пожаре когда-то. Некоторых из них уже не существовало. Иного цвета крыша. Иного цвета фасад. Больше нет ящиков с цветами у окон, лишившихся ставен в огне. Зато на месте калитка. И?— о чудо?— наш колокол и даже табличка. Она как-то странно блестит, посередине и по диагонали, словно ее усердно терли именно здесь.Плитка на дорожке… частично прежняя, там, ближе к ограде. У дома совсем иная. Другая дверь, хоть и похожая на настоящую. Отворяется и открывает перед нами холл.Особняк на Портленд-Роу 35. Отремонтированный, восстановленный, такой же светлый и… печальный, как прекрасное судно, отходившее свое. Оно стоит в порту, им приятно любоваться, но его время ушло. На его борту не зазвучат больше молодые голоса агентов. Не затопают в коридоре тяжелые башмаки, не загремит амуниция. День за днем в его окна вливается свет солнца, озаряя висящее не стенах оружие и давно потерявшие свою мощь Источники. Трофеи и рапиры теперь украшают коридор вместо той коллекции, что некогда собрали родители Локвуда.Дом опрятен, почти строг, под стать своему хозяину. Без Джорджа и Холли он как красивая статуэтка, стоит в порядке, но потихоньку пылится. Особенно на верхних этажах, куда Локвуд, похоже, редко стал заглядывать. Он объяснял это болью в суставах, что мешает ходить по лестнице, и вряд ли он лукавил, но причина эта была не единственная. Ему не хотелось видеть мою пустую, даже без вещей, комнату. Когда я поднялась туда, увидела светлую, маленькую чердачную комнатушку, совершенно, совершенно пустую. Он даже не использовал ее под склад вещей. У меня заныло в груди. Это было так похоже на случай с Джессикой. Та комната тоже долгие годы стояла нетронутой. Стояла нетронутой и моя. Не считая того, что вся мебель и вещи тут сгорели при пожаре… на подоконнике и полу густой слой пыли, смерчиками поднимающийся вверх при каждом шаге.Светлые, просто покрашенные в молочный оттенок стены и деревянный пол. Пластиковое окно, немного заедающее, потому что его почти не открывали. Да, тут можно жить. Но я чувствовала, что эта комната?— теплое воспоминание и уже не будет моим домом.Я выглянула в окно. Исчезла призрак-лампа на углу. Поменялось дорожное покрытие и заборчики у домов напротив. Сами дома выкрасили в иной цвет. Некоторые деревья пропали, срубленные. Вместо них красовались клумбы или декоративный кустарник.Дверь дома напротив отворилась. Прежде мой призрак, Череп, пугал живущих там детишек своим зловещим свечением по ночам. Мужчина, что вышел из дома и направился к автомобилю, вполне мог быть тем маленьким мальчиком, что я видела иногда за игрой в саду. Призрака давно не было. Не было и мальчика.Локвуд предлагал мне купить мебель и жить в мансарде. Когда здесь ремонтировали, считай, восстанавливали, душевую тоже сделали. Бедный, бедный Локвуд. Какие сомнения, наверное, он испытал! Зачем делать комнату, если никто не вернется?.. А вдруг вернется?Флеймс, не знавший удержу на свой острый язык, и то отпускал довольно осторожные комментарии. ?Гляди-ка, отгрохал заново. Видать, выбил-таки с Фиттис неустойку?. ?Что, кости старые уже скрипят? Можно готовить для тебя банку из серебряного стекла??. Подшучиванье на тему прошедших, а для нас с ним пролетевших, тридцати лет раздалось только в общем разговоре. Когда мы, скрепя сердце и в строжайшей секретности отпущенные Кэт Годвин под домашний присмотр, собрались все вместе.Первые минуты, рассевшись за столом, мы неловко покашливали, ерзали на стульях, вертели в руках столовые приборы и очень внимательно глядели в свои чашки с чаем. Пока Джордж, крякнув, не извлек на свет бутыль коньяка и не булькнул себе и Локвуду. По случаю даже Финну не отказал, и никто не стал останавливать их. Тут уж поди пойми, можно али нельзя, просуществовал-то Флеймс дольше нас всех, вместе взятых, другое дело, что большую часть этого времени он был мертв и умер несовершеннолетним. Впрочем, я не сомневалась, что он успел при жизни попробовать крепкое спиртное.Раз уж к слову пришлось, с того дня, как я лишила его зажигалки, он более не держал в руках сигарет, словно позабыл о самом их существовании. Никогда больше я не видела его с куревом.Киппс от коньяка в своем чае отказался почти царственным движением руки, а вот Холли выудила из холодильника шампанское, которое уже пригубили все после торжественного открытия его Локвудом. Вылетевшая из горлышка пробка, вызвав задорные хлопки и улюлюканье, сопровождавшееся разочарованной репликой Финна ?открывать не умеешь, вообще ничего не разбил?, разорвала все наше напряжение, и оно рассыпалось, никто о нем больше не вспоминал. Конечно, пока мы разговаривали?— а разговоры продлились полночи, пока мы с Финном не стали засыпать сидя, мы более ощутимо осознали, какая между нами теперь разница. В потоке реплик порой всплывало нечто новое, еще нам непонятное, мы натыкались на подводные камни или течения, которых не существовало прежде и которые появились и сформировались без нас.***—?Так ты, значит, скучала по мне?Я быстро повернула голову, слегка хлестнув Финна волосами по лицу, которое так и светилось от самодовольства. Он прямо в ухо, почти шепотом спросил меня, пока мы ехали из Исследовательского Института Фиттис на Портленд-Роу.Изменения между нами заметили все и мне хочешь-не хочешь, а пришлось лицезреть понимающие ухмылки. Противней всех ухмылялся Киппс, возникло желание оттянуть его дурацкую глазную повязку и шлепнуть его по носу. Да… был молодой мужчина, а стал… нет, ?представительным? я его назвать не могу. Киппс, одним словом. Рыжина с проседью, претензия на элегантность и прихрамывающая походка. Финн не преминул слегка позубоскалить на эту тему, за что получил удар тростью. И поделом.—?Что, добился своего? —?многозначительно поинтересовался Киппс у него.—?Заткнись,?— ухмыляясь, беззлобно отозвался Финн.Что за дурак. Прекрасно же знает ответ. Мы сидели совсем рядом, вплотную, но даже не держались за руки.—?Так вы спали на одном диване?Финн, сидя на этом самом диване, пронзил Локвуда взглядом.—?Спали,?— подтвердил он с вызовом,?— проблемы?—?Никаких.Оперевшись рукой о подлокотник, Локвуд тяжело опустился в кресло. Финн немного расслабился. Вот спасибо, вроде понимает, что теперь нет резона ревновать меня. Он даже сносно отнесся к моим с ним объятиям. Правда, взгляд стал жуткий. И, конечно, никуда без замечаний.—?Что, меня одного тебе мало?—?Не прикидывайся, что понимаешь все превратно,?— одернула я его. —?Локвуд был и останется моим другом.—?Ммм. А я кто?Я сдула с лица прядь волос.—?А кем ты хочешь быть?Он рассмеялся, хотя и как-то не очень весело.—?Ты знаешь.—?Вот и ты все знаешь. Стоит ли задавать вопросы, на которые нам обоим известны ответы?Мы посмотрели друг на дружку. Искристые глаза. И свет так приятно падает на лицо. Красивая линия губ. В ложбинку верхней идеально лег бы мой указательный палец. Наверное.В моих мозгах случился переворот. Каждая черта в Финне теперь казалась мне ужасно привлекательной. Нет, не совсем верно. Думаю, мое восприятие сменилось какое-то время назад, но ни замечать, ни признавать мне того не хотелось. Нравится. Нравится так, что аж бесит.Он взял меня за руку, поднес к лицу мою ладонь и поцеловал самую ее середину.—?Ладно, я понял,?— говорит. И выпустил. Я еще несколько секунд с недоумением сжимала и разжимала пальцы.Как обнаружилось позже, но, в принципе, это было очевидно, Финн не из тех, кто будет носиться с девушкой, как с писаной торбой, прыгать вокруг, сдувать пылинки и носить на руках да размениваться на телячьи нежности. Он не подавал руки, не открывал дверей, не носил за меня сумки и не стремился в холод укутать меня в шарф с головой; не дарил букетов и всякую ерундень. Это же Флеймс. У него своя манера выражать привязанность и заботу. Галантностью и джентльменством он не блистал, но всегда был рядом, когда действительно нужно. С видом ?я-совсем-тут-не-при-чем? он стоял между мной и напирающей толпой, не давал мне в руки что-то действительно тяжелое, посмеивался, когда я простужалась, но приносил мне чай несколько раз на дню. Он не говорил красивых слов, но его взгляд, устремленный на меня, был достаточно красноречив. Мне оставалось только улыбаться в ответ.Финн все еще ждал ответа.—?Ты опять за свое,?— сказала я ему. Он расплылся в улыбке. —?Несносный.—?Я ведь поэтому тебе и нравлюсь.—?Глупости.Нет, его манеры и прочий вагон недостатков не являлись причиной моих к нему чувств. Все обстояло иначе. Я готова была мириться и почти не замечать его закидонов именно из-за того, что я чувствовала. Они умалялись и делались незначительными. О таких вещах сложно рассуждать, да я и не стану вдаваться. Воспользуюсь аналогиями Джорджа. Я без Финна как чай без печенья. Он как кусок моего сердца и души, который ходит где-то отдельно от меня.Как и обещал Барнс, ребят представили к наградам. Одарили всякими льготами вроде пониженных налогов или их отмены. Можно было бесплатно попасть в кое-какие места. А еще всем им полагалась от государства немаленькая пенсия. Которая стала недурным таким подспорьем, когда призраки в стране окончательно исчезли. Еще много лет агенты устраняли последствия эпидемии. ?Локвуд и компания? занимали лидирующие позиции в ?специалистах по ликвидации остаточных очагов?. Ребята, в основном Локвуд и Джордж, давали интервью и лекции, к ним не единожды подкатывали литературные агенты с предложениями написать мемуары. ?Жди, Люси,?— усмехаясь, заявил Локвуд,?— скоро и до тебя доберутся?. Кое-какие книги выпустил Джордж, но они все были исследовательскими работами. Часть из них выполнялись в соавторстве. Среди источников часто мелькал ?анонимный?, и я подозревала, что им является Фло Боунс.Все они часто выступали консультантами и помощниками в исследовательском центре. Им пришлось много сотрудничать со следствием. Но мы на время свернули тему про Мариссу. О ней не хотелось вспоминать. Не в такой день.Настоящим шоком стало для меня вот что. У Киппса и Холли появились дети. Появились давно. И эти дети были старше меня и Финна. Не укладывалось в голове. Меня трясло при мысли о знакомстве с ними, а оно должно было когда-нибудь состояться.