Пролог (1/1)

Молодая девушка сидела за столом, подперев щеку рукой так, что лицо расползлось в подобие улыбки. Согнув спину и вытянув вперед ноги, она невозмутимо ожидала, когда вскипит вода. Ей доставляло удовольствие, что ничего не тревожит покой субботнего утра. За окном ветер играл листвой старой липы. Птицы свистели свои жизнерадостные песни. Пыль плясала в ярком солнечном свете. Уединение никогда не казалось ей тревожным или гнетущим состоянием. Сейчас, она чувствовала себя умиротворенной. Лишь одно витало на задворках её спокойствия, а именно факт, что скоро этому придёт конец. Идиллия не может длиться вечно.Входная дверь тихо отворилась, половицы нервно заскрипели. Легким шагом Дейгун вошел в комнату, неся в руках несколько учебных потрёпанных арбалетов. За плечом его виднелись три колчана с легкими, грубо сделанными стрелами. Его раскосые глаза и тонкие губы напоминали о чём-то древнем, змеином. - Ты уже встала, - спокойно сказал он, положив вещи на деревянную скамью, стоящую по другую сторону стола, - и вода скоро закипит. Его тон можно было бы обозначить, как удовлетворенный и даже довольный. Сделать это, правда, могла лишь дочь. Она чутко реагировала на каждую, даже самую тихую вибрацию его голоса, самое незаметное постороннему глазу выражение лица. Определялась эта способность вопросом выживания, а по-другому с Дейгуном было бы попросту невозможно. Других, кто не жил с ними под одной крышей, его интонации, неизменные в своей холодности, заставляли нервничать. Те редкие крупицы коммуникации, что удавалось добыть у таинственного эльфа, обычно являлись скупыми, точными комментариями, относящимися непосредственно к делу, проблеме или насущному вопросу. Если Вам необходимо посудачить о погоде, охоте или неурожае тыкв прошлой осенью, лучше поищите себе другого собеседника. Дейгун подошел к столешнице и, достав из мешка буханку ржаного хлеба, нарезал её толстыми ломтями. Грубая рукоять ножа совершенно не гармонировала с его длинными, тонкими пальцами. - Видел твоего знакомого Бивила, - он поставил глиняную тарелку с хлебом на стол и направился в сторону полок с соленьями и вареньем, - Взволнован. - Сегодня же Ярмарка Жатвы? - девушка следила за ним неподвижно. Не то чтоб ей нужно было знать ответ. Просто, когда отец в таком настроении, лучше отвечать.Дейгун кивнул. Он специально сходил за учебными арбалетами в сарай, чтобы после завтрака сразу направиться к стрельбищу, устроенному на центральной площади. Перспектива проводить состязание между фермерами по стрельбе из лука не сильно вдохновляла рейнджера. Он воспринимал это мероприятие как некий долг обществу, в котором обитает уже достаточно лет, чтоб пришла пора за него платить. - Брай, - Дейгун внимательно изучал банки, - думаю, ты легко выиграешь Кубок Жатвы.Приемная дочь выпрямилась и по привычке скрестила руки на груди. В её взгляде сквозила усталость и недовольство. Она нахмурила густые брови и взглянула на отца исподлобья. Эта апатичность и какая-то затаенная злоба, проявляющая сейчас себя в её скуластом лице, раздражала практически всех, кто имел с ней дело. Местные жители не слишком любили следопыта, живущего на краю деревни, но он был нужен. С пользой для общества следовало считаться. Добытая на охоте дичь и шкуры животных разбавляли продукты сельского хозяйства фермеров и плоды их кропотливого труда, а мастерство владения луком внушали чувство безопасности. Продуктивность и аккуратность в ведении дел заставляли других уважать его и относиться с почтением. Хладнокровие и безжалостность вызывали страх и трепет. Брай же воспринималась, как негласный подпункт в договоре между эльфом и Западной Гаванью, некое дополнение к своему приемному отцу – тень затворника на краю деревни. Дейгуна, к слову, не волновало отношение людей ни к нему, ни к его дочери, хотя и вся асоциальность такого поведения осознавалась вполне. Он знал, что девушка совершенно здорова, обеспечена хорошим питанием, сном в тепле, натренирована и грамотна, а также то, что его закрытость и суровость активно и негативно влияют на её характер. Поделать с этим эльф почти ничего не мог, хоть и пытался. Тревога за дочь часто наполняла собой его сердце. Она ничего не ответила. Смысл участвовать в развлечениях местных жителей и обитателей окрестных ферм не вырисовывался в её сознании. Брай не могла понять, почему отец сконцентрировал внимание на победе, хотя сам никогда не выражал желания как-либо связываться с Ярмаркой Жатвы. Своё назначение на пост организатора одного из состязаний принял со смиренным, но недовольным видом. Для неё, понимающей его поведение и душу, это был безмолвный приказ относиться к мероприятию с таким же отстраненным, бесстрастным участием. Дейгун никак не отреагировал на привычный злобный взгляд дочери. Раздражение и бессилие невольно заполнило его мир. Все недавние попытки социализировать Брай встречались скрещенными на груди руками, настороженностью, молчанием и скованностью. С одной стороны, он понимал, что никаких предпосылок к радушию и душевности он не давал никогда и на него самого подобная резкая смена тактики не подействовала бы, с другой, уж очень хотелось верить, что проблема может разрешиться, если он приложит к ней усилия. Он оглянулся с банкой варенья в руке. - Возьми шкуры, что я приготовил и отнеси на продажу Галену. Денег должно хватить, чтоб выкупить лук из сумеречного дерева, что я заказал. Остаток заберешь себе. - Хорошо. Дейгун сел за стол, поставил варенье, вытащил из кувшина ложки и ножи для двоих. Брай аккуратно и быстро разливала кипяток по большим кружкам. Она заварила душистый чай, травы которого собрала недавно, гуляя по лесу. Дейгун намазал ломти хлеба сливочным маслом. Молча, они приступили к трапезе.