Глава 13. Стайлз. (1/1)

Стайлз срывается с места, бормоча что-то про Лиама и позабытую совместную работу. Отец говорит про "еще полчасика", а Виктория - про десерт, но омега не слушает. Впрыгивает в кеды, даже не потрудившись их зашнуровать, хватает толстовку и выбегает из дома, наплевав, что это невежливо. Он бездумно шагает вперед, не видя дороги, и очень удивляется, когда, очнувшись от невеселых мыслей, обнаруживает себя на поле для лакросса. Сейчас поздний вечер и огромные стадионные софиты выключены, горит только пара фонарей около школьного входа и калитки в опоясывающем поле заборе. Стайлзу немного жутко от темноты, царящей вокруг тишины и ощущения огромного пустого пространства прямо перед ним. Но домой возвращаться не хочется и он усаживается на нижнюю трибуну, засунув руки в карманы толстовки и нахохлившись, словно воробей. Невеселые мысли роятся в голове, словно насекомые, сталкиваясь одна с другой и раня острыми жалами. Стайлз понимает, что его действия уж слишком напоминают поведение капризного ребенка, но сегодняшний вечер нарушил его с таким трудом обретенное душевное равновесие. Стайлз не хочет оставаться наедине с обуревающими его чувствами, и достает телефон. Список контактов пугающе краток и, по понятным причинам, членов семьи можно исключить из предполагаемых собеседников. Малия телефоном не пользуется, так как постоянно теряла его раньше из-за своих внезапных оборотов, у Тео включена голосовая почта, а Лиам не берет трубку - видимо, залип в очередную игрушку, позабыв обо всем на свете. Взгляд падает на имя, которое в список затесалось абсолютно случайно. Стайлз внес номер с визитки, которую получил от окружного прокурора, в телефонную книгу просто так, понимая, что в самом деле позвонить поразившему его мужчине у него духу не хватит. Но любоваться время от времени на ровный ряд цифр и буквы имени, пусть это и попахивало романтизмом тринадцатилетки, было приятно. Убеждая себя, что вновь наткнется на голосовую почту и с чистой совестью повесит трубку, Стайлз нажимает "вызов" и прикладывает трубку к уху. И оказывается абсолютно не готов к тому, что буквально после второго гудка в динамике раздастся чуточку усталое, но деловитое: - Уиттмор, слушаю. Омега замирает, сообразив, что не рассчитывал на разговор вживую, и поэтому совершенно не знает, что и как сказать. - Говорите, - в голосе мужчины явственно проскальзывает раздражение. - Привет, - блеет юноша, пытаясь на ходу придумать тему для разговора. - Это Стайлз. Стайлз Стилински, тот парень, что облил тебя кофе, а потом помог выбрать подарок сестре твоего мужа. - Я помню тебя, Стайлз, - голос Джексона ощутимо теплеет, больше не напоминая рык сердитого волка. - Здравствуй. - Прости, если отвлекаю тебя или разбудил... - продолжает нести ерунду омега, так и не придумав адекватную причину своего звонка. - Ты ведь не спал? - Начало девятого, Стайлз, - фыркает Уиттмор. - Кто спит в такое время? - Тот, кто устал? - с вопросительной интонацией тянет Стилински. - Нет, я не спал. На самом деле, я еще на работе и мой муж, если бы об этом узнал, примчался бы сюда и вломил мне по первое число. Вопреки упоминанию незнакомого мужчины, с которым Джексона связывают крепкие узы, Стайлз ощущает не ревность, а странный прилив тепла. Ему иррационально приятно, что о явном трудоголике Уиттморе есть кому позаботиться, чтобы он не зачах на своей работе. Внезапно вспоминается, как мама приезжала в участок к отцу, чтобы угрозами и подкупом вкусностями выманить его домой. Сердце омеги болезненно сжимается от этих мыслей, под наплывом впечатлений сегодняшнего вечера. - Стайлз? - теперь голос в трубке звучит обеспокоенно. Подросток трясет головой, пытаясь сосредоточиться. - А где сейчас твой муж, раз не следит за тем, сколько времени ты пропадаешь на работе? - На ужасно важной и скучной конференции архитекторов в Сакраменто, - с явным удовольствием отвечает мужчина. Совершенно ясно, что своим мужем-архитектором Уиттмор гордится. Повисает пауза, так как нейтральные темы подросток исчерпал, а ничего другого в голову не приходит. - Так зачем ты мне позвонил, Стайлз? - интересуется Джексон. - У тебя что-то случилось? - Нет, - поспешно отвечает омега, но прекрасно понимает, как глупо это звучит, и спешит исправиться. – То есть, да. То есть, не совсем… Просто, ты говорил позвонить тебе, если возникнет необходимость…Он умолкает, расстроенный неспособностью сформулировать мысль. Джексон необидно фыркает на его лепетание, но, вопреки ожиданиям, не требует повесить трубку и не отвлекать взрослых дядь от важных дел.- Думаю, на сегодня следует с работой покончить. Ты сейчас где? Могу забрать тебя и отвезти поужинать. Составишь мне компанию, и заодно поговорим. Или не поговорим, и я просто подброшу тебя домой.- Я на стадионе около школы, - быстро говорит Стилински, опасаясь передумать, и Джексон сбрасывает вызов, пообещав приехать как можно скорее.Все время до встречи Стайлз напряжен и успевает несколько раз проклясть свою нервозность, толкнувшую его на этот поздний звонок, однако, Уиттмор приезжает до того, как подросток начинает откровенно паниковать. Он появляется откуда-то из-за угла школы и идет медленно, давая себя рассмотреть в неясном свете звезд и далеких фонарей. Пиджак на нем (сегодня темно-синий) расстегнут, а волосы, с утра явно тщательно уложенные, немного взъерошены. Мужчина кивает в знак приветствия и бросает Стайлзу бумажный пакет, благоухающий обворожительными запахами горячей еды. Омега сует туда нос и довольно стонет. На ужине, просто выбившем из колеи, ему кусок в горло не лез и сейчас омега в буквальном смысле голоден, как зверь. Мальчишка срывает обертку с первого сэндвича (а в пакете их три, благослови Господи предусмотрительность окружного прокурора) и впивается зубами в хрустящую корочку.Джексон расставляет на лавке около себя коробочки с соусами и жареной картошкой, стакан с напитком, раскладывает свои сэндвичи, словно сервирует чертов обеденный стол, и настойчиво сует Стайлзу пачку салфеток. Стилински инспектирует свой пакет и тоже находит картошку, и Господи-Боже, она спиральная! Кажется, этот день не так уж и плох, если Джексону, даже не догадываясь о вкусах подростка, удалось найти картошку спиральками.Кроме бутербродов и картошки, в пакете есть закрытый стакан колы, пара сладких пирожков и несколько маленьких контейнеров с соусами, запечатанных фольгой. Стайлз выбирает сырный. Какое-то время они просто молча едят, и омега старается не чавкать и не урчать, словно животное. Когда первый голод утолен, он наконец может посмаковать пищу, и забрасывает в рот дольки картошки по одной, меняя разные вкусы прилагающихся к еде соусов. Подросток неизящно облизывает пальцы, но ему плевать. Да и Джексон не смотрит на него. Внимание прокурора делится между едой, когда он выбирает очередной кусочек, и полем для лакросса. В отличие от Стайлза, Уиттмор ест очень красиво, аккуратно, не просыпая крошек и тщательно уберегая свои брюки от капель. Омега таким похвастать не может, его джинсы и рукав толстовки уже украшают несколько плохо оттертых пятен. Ему немного неловко от этого, но Джексон ни взглядом, ни жестом не выражает недовольство неуклюжестью сотрапезника, только делится с ним снова салфетками.- Я думал, мы куда-то поедем, - говорит Стайлз, но в ответ на приподнятую бровь Уиттмора спешит уточнить. – Нет, я не против! Мне нравится еда на вынос. Просто странно видеть тебя в костюме, ужинающим сэндвичами около поля для лакросса.- Когда я здесь учился, на этом поле играли в футбол, - пожимает плечами Джексон и улыбается легкой, ностальгической улыбкой. – Я просто устал от людей на работе, и мне не хотелось отправляться в место, где их будет много. Да и, если бы тебе захотелось поговорить, в шумном месте это было бы сделать труднее. К тому же, мне приятно снова оказаться здесь, давненько я сюда не заглядывал.- Ты учился в этой школе? – любопытничает Стайлз.- Не с первого класса. У моих родителей была работа, сопряженная с частыми поездками и однажды они привезли меня в Бейкон-Хиллз и оставили на попечении своих друзей, так что мне пришлось отучиться в этой школе целый семестр. Потом я на год вернулся в родной город, а затем снова приехал сюда и закончил местную школу.Стайлзу кажется, что с этим связана какая-то не очень приятная история и не хочет бередить старые раны мужчины, поэтому пытается найти нейтральную тему.- Так ты играл в футбол на этом поле?- Без особого энтузиазма, - спокойно, без досады, отвечает Джексон. – Был вторым нападающим. Я занимался этим просто, чтобы куда-то деть лишнюю энергию, да еще чтобы утереть нос моему мужу, который тогда мужем еще не являлся. Он был звездой баскетбола, капитаном команды, все девчонки за ним бегали, и некоторые парни. Он своими достижениями не хвастался, но меня раздражала его популярность и хотелось блеснуть хоть в чем-нибудь. Но футбол мне не понравился, а вот плавал я неплохо. Стал капитаном сборной, и мы даже пару раз выигрывали соревнования штата.- Здорово, - искренне улыбается Стайлз. – Я спортом не занимаюсь. Только бегаю в лесу иногда.Они замолкают, вновь сосредотачиваясь на пережевывании пищи. И, хотя сидеть в тишине с Джексоном приятно, омеге хочется больше узнать об этом мужчине.- Значит, твой муж был в школе популярен. Ты, наверное, тоже?- Не так сильно, как он.- Ты был ?первой леди? самого популярного альфы? – Стайлз спрашивает это с опаской, но Джексон не сердится, а смеется в ответ на его слова.- Нет, я был лучшим другом самого популярного альфы. Встречаться мы начали уже когда учились в колледжах, а брак оформили гораздо позже. Но в детстве мы были очень дружны, даже расстояние этого не изменило.Стайлз думает о том, что у него тоже был лучший друг детства – Эллисон. Пока он сам не испортил их отношения. Мысли о сестре наводят на воспоминания о сегодняшнем вечере и подросток зябко ежится. Ему холодно не от ночного воздуха, а от накативших чувств. Джексон рядом аккуратно складывает пустые упаковки от еды и использованные салфетки в свой пакет и омега благодарен мужчине за то, что тот не спрашивает, что же все-таки толкнуло его позвонить практически не знакомому оборотню в довольно поздний час. Но он хочет рассказать хоть кому-то о своих переживаниях, кому-то взрослому, однако, не имеющему отношения к его родне или работникам социальной помощи. Возможно, объект для своих откровений Стилински выбрал неверно, даже среди копов есть не очень хорошие люди и профессия Джексона абсолютно ни от чего Стайлза не защищает. И все же, омега чувствует доверие к странному мужчине, явно уставшему на работе, переживающему о чем-то, судя по периодически появляющейся между идеальных бровей складке, но тем не менее приехавшему по первому зову дерганого подростка, накормившему его и терпеливо сидящему на продуваемой ветром трибуне у школьного поля.- Моя мама умерла, - говорит Стайлз, собрав всю волю в кулак.- О… мне жаль, - Джексон смотрит на него с неподдельным сочувствием.- Это случилось давно. Больше шести лет прошло, - Стайлзу говорить тяжело, но Уиттмор не напирает.- Сегодня ее день рождения или годовщина смерти? – осторожно уточняет он, явно пытаясь разобраться в происходящем с парнишкой.- Нет. Но кое-что произошло, имеющее к ней отношение, - Стайлз глубоко вдыхает и принимается рассказывать. Почему-то все происходит не так, как на сеансах с Марин. Там ему приходится выталкивать из себя слова буквально по одному, или безудержно болтать на другие темы, хотя мисс Моррелл нравится ему. С Джексоном все получается гораздо проще, фразы льются потоком, будто их ничто не сдерживает. – Виктория, моя мачеха, устроила ужин. Собрала всю семью – меня, мою сестру, нашего отца. И еще она пригласила гостей. Одноклассника Эллисон и его маму. Сказала, что в чем-то провинилась перед ними и таким образом хочет загладить вину. Попросила нас быть вежливыми.Он замолкает, собираясь с мыслями, но мужчина его не торопит. Ободренный, Стилински продолжает рассказ.- Мелисса, она… милая, я думаю. Принесла с собой пирог, была вежлива, общалась и с родителями, и с нами, но сильно с расспросами не приставала. Я не очень люблю такие почти официальные собрания, но решил потерпеть. Ради Вик, она казалась взволнованной, ей эта встреча была важна. Но потом началось что-то странное. Виктория посадила Мелиссу на стул моей мамы. То есть, я хочу, чтобы ты понял – мы только в этом году переехали и, конечно же, у моей мамы не могло быть своего места в новом доме. Просто так получалось, что куда бы мы не пошли – в кафе, в гости к кому-то или собирались есть дома, - у всех были свои места. Мама всегда садилась по правую руку от папы, Виктория – по левую, я – возле мамы, а Эллисон - возле Викки. И, несмотря на то, что мамы с нами давно уже нет, как-то так выходило, что место справа от папы всегда было пустым. Вроде как для мамы. А если мы делили стол с другими людьми, его все равно никто не занимал, находя, где присесть.Подросток горбится и начинает нервно теребить шнурок толстовки.- А в этот раз Виктория посадила гостью прямо на мамин стул. За столом было полно места, но мачеха подвела Мелиссу именно к этому, и сама усадила ее. Меня это задело, но я не подал виду. Подумал, что возможно Виктория просто переволновалась или хотела сидеть напротив этой женщины, чтобы поговорить с ней за обедом. Но Виктория стала чудить дальше. Она принялась класть еду на тарелку в первую очередь Мелиссе, хотя обычно первые куски достаются папе, потому что он глава семьи, или кому-то из нас с Эллисон, если Виктория хочет таким образом выказать нам расположение. Я снова стал себя убеждать, что мачеха это делает, потому что Мелисса – гостья. Но Викки на этом не остановилась. Она все время будто пыталась обратить внимание папы на Мелиссу, то хвалила ее волосы, то просила оценить платье. Напоминала о том, чтобы он ухаживал за ней за столом, как ближайший сосед, хотя я тоже находился рядом и мог что-нибудь подать или долить вина, но Виктория просила это сделать именно папу. Она расспрашивала Мелиссу о личной жизни и, когда та принялась описывать, какие альфы ей нравятся, чуть ли не каждое названное гостьей качество моя мачеха спешила примерить на отца. Даже папа в конце концов не выдержал и сделал ей замечание, но Викторию будто несло вперед неведомой силой. И самые лучшие, самые вкусные или просто последние кусочки она подкладывала Мелиссе, словно она была самой важной персоной за столом!Подросток сжимает кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони.- Я понимаю, как нелепо это звучит, но я приревновал. Выглядело все не просто, будто Виктория была с Мелиссой вежлива, она словно пыталась обратить на нее внимание моего отца. Хвалила то его, то ее, будто пыталась свести их. И я видел, что Мелисса тоже это поняла и что ей неловко от этой ситуации, от вопросов моей мачехи и присутствия за столом чужого альфы. И помимо обиды на происходящее, мне стало стыдно за Викторию, - Стайлз наконец собирает мысли в кучу и горько подводит итог. – Выглядело все так, будто Виктория пытается заменить маму другой омегой. И, несмотря на явную неловкость, возникшую между папой и Мелиссой, я на одно мгновение представил, что было бы, если бы это стало реальностью? Что, если Мелисса или какая-то другая омега придет в нашу семью?- Тебя испугала эта мысль? – уточняет Джексон.- Меня чуть прямо за столом не вывернуло, хотя я от волнения не смог даже нормально поесть, - честно отвечает подросток. – Я сбежал оттуда, как мог быстро, а потом просто шел вперед и оказался здесь. И я понятия не имею, зачем позвонил тебе. Просто хотел поговорить хоть с кем-то.Он снова замолкает, но Джексон ничего на его слова не говорит. Стайлз скашивает глаза на прокурора и видит, что тот просто смотрит на едва освещенное поле нечитаемым взглядом. Омеге вдруг становится невыносимо стыдно.- Прости. Ты устал после работы, а тут я со своей ерундой, - омега суетливо бросает свой мусор в пакет и пытается встать, но его останавливают.- Стайлз, сядь, - Уиттмор давит на плечо мальчишки ладонью. – Для тебя это не ерунда. А мне не помешает отвлечься. Ты хотел поговорить? Я могу поговорить.- Да тут и говорить толком не о чем, - омега сутулится. – Я и сам прекрасно понимаю, что некрасиво поступил. Я их всех в последнее время обижаю. Эллисон, Викки, папу…- Стайлз, ты любишь своего отца? – Джексон спрашивает не совсем то, чего от него ожидает подросток.- Да, - Стайлз даже на мгновение отвлекается от своего самобичевания и удивленно смотрит на мужчину. – Очень люблю. Почему ты спрашиваешь?- Уточняю, - отмахивается прокурор. – А мачеху? Викторию? Какие у вас отношения?Стилински вздыхает.- Не дружеские. Но это моя вина.- Это я уже понял. Но сам-то ты как к ней относишься? Ненавидишь? Любишь? Равнодушен?Стайлз отводит глаза.- Я почему-то не могу однозначно ответить.- Не страшно, - вопреки опасениям, в голосе Джексона нет осуждения. – Если я правильно понял, твой отец альфа, а мачеха – бета?Подросток кивает.- Скажи, Стайлз, ты слышал о том, что пары из альф и бет долго не живут вместе?- Я читал об этом. Это связано с гормонами и химиосигналами, - кивает омега.- Напряжение в паре копится, и это может привести к непоправимым последствиям. Они могут навредить друг другу. Очень тяжело контролировать инстинкты, как бы сильно не любил, - брови Джексона грустно изгибаются.- Звучит так, будто ты хорошо разбираешься в этом вопросе, - осторожно замечает Стайлз.- Я бета, а мой муж – альфа. Так что да, мне это знакомо.- Прости, что заговорил об этом.- Все в порядке, - отмахивается мужчина. – Я к чему об этом вспомнил: возможно, твоя мачеха что-то чувствует подсознательно. Я не считаю, что она хочет заменить твою маму, скорее всего, она даже не задумывается о том, как это выглядит. Мне кажется, она боится, что ваша семья развалится.- Думаешь, такое действительно может случиться? – внутри у подростка все холодеет.- Стайлз, я не хочу тебя пугать, но это возможно. Мы с моим мужем пережили тяжелые времена, и несколько раз расходились и сходились. Пару раз дело дошло до лечебницы и ограничения передвижения. Альфе и бете опасно оставаться вдвоем.- Но вы же справились? Ты и твой муж, сейчас у вас же все хорошо? – омега с надеждой смотрит на Джексона.- Нет, Стайлз, - бета слегка улыбается, но глаза его наполняются какой-то глубинной, застарелой печалью. – У нас все совсем не хорошо. Но мы пытаемся найти выход из этой ситуации, потому что хотим оставаться вместе. Я не знаю, чем конкретно руководствовалась твоя мачеха, поступая так сегодня, возможно, это было просто одно большое недоразумение. Но не сердись, если она таким образом пытается избавиться от страха потерять вас.Стайлз хмурится и смотрит себе под ноги, растерянно теребя шнурок толстовки.- Прости, я не хотел обидеть тебя, - вздыхает Уиттмор. – Я ужасен в утешениях. Обычно этим мой муж занимается.Омега смотрит на его неловкую улыбку, замечает, как слегка розовеют скулы мужчины. И это канима, самое опасное существо на планете, и окружной прокурор, которого даже его отец побаивается?- На самом деле, у тебя неплохо получилось.- Не успокаивай меня, я знаю, что полный отстой в этом. Но я тебя накормил и могу подвезти до дома.- Согласен, это уже кое-что, - в этот раз Стилински ухмыляется куда веселее и послушно идет за бетой, прихватив пакет с мусором. Он позволяет усадить себя в порше и отвезти домой. Прежде, чем выйти, он считает нужным сказать:- Я понятия не имею, что происходит между моими родителями. И я в ужасе от этого. От того, что у меня мало информации, что я не контролирую ситуацию. Но я не подумал о том, что они могут чувствовать себя точно так же. Я извинюсь перед ними за свое сегодняшнее поведение. Да и не только сегодняшнее. Мне много за что надо извиниться.- Откусывай от этого пирога по небольшому куску, - напутствует Уиттмор.- Спасибо тебе, за то, что приехал и за то, что поговорил. Ты прав, в утешениях ты полный отстой, но иногда людям не нужны утешения. Бывает, им нужно услышать правду и задуматься над ней, - омега благодарно улыбается, берясь за дверную ручку. – Я надеюсь, ты и твой муж придумаете какой-то выход для себя.- Я тоже на это надеюсь, - бета устало улыбается в ответ.- А сейчас тебе стоит поехать домой и как следует отдохнуть. Чтобы твой альфа не засек, что ты нарушаешь режим в его отсутствие, - Стайлз выбирается из машины и наклоняется к приоткрытому окну. – Спокойной ночи, чувак.- Однажды я отучу тебя от этого отвратительного слова, - морщится бета, но в глазах его прыгают искорки веселья. – Ночи, Стайлз.Утром в кухне омега сталкивается с Викторией, но не спешит убраться поскорее, как всегда.- На завтрак – вчерашние брауни, - информирует бета, избегая смотреть на него. – И я завернула несколько кусочков, чтобы ты угостил друзей в школе.- Спасибо, - Стайлз косится на сверток из коричневой бумаги и садится рядом с мачехой. Та поднимает на него удивленный взгляд, и юноша чувствует укол стыда. Они действительно уже очень долгое время не оказывались так близко без крайней нужды, и это целиком и полностью вина омеги.- Я хотел извиниться за вчерашнее.- Стайлз, ты не должен… - протестует Виктория, но подросток ее перебивает.- Нет, подожди. Дай мне сказать, пожалуйста.- Хорошо, - бета вся как-то подбирается и внимательно смотрит на пасынка. – Я слушаю тебя.- Я хочу попросить прощения за то, как вел себя вчера. За то, что обидел тебя и, наверное, Мелиссу тоже. Я испугался, что ты хочешь свести их с папой. Хочешь заменить маму Мелиссой.Виктория приоткрывает рот, явно желая возразить, но Стайлз вскидывает ладонь.- Прошу, дай мне закончить. Я еле набрался мужества для этого разговора. Мне кажется, мама Скотта приятная и красивая, и с чувством юмора у нее все нормально. Опять же, Скотт не выглядит зашуганным или странным, значит, и к детям она относится хорошо. Но мысль, что кто-то, даже такая милая леди, займет мамино место, напугала меня и обидела. Будто все, что мама в своей жизни сделала для нашей семьи, обесценилось. Будто она сама больше не важна.Стайлз переводит дух, собираясь с мыслями, но Виктория ничего не говорит, видимо, желая услышать все, что пасынок собирается сказать, до конца.- Но один человек открыл мне глаза на некоторые вещи. Не то, чтобы я сам этого не понимал, просто предпочитал не думать об этом, а это неправильно. Если игнорировать какую-то вещь, она ведь никуда не денется. А я игнорировал тот факт, что вам тоже больно. Тебе, папе и Элли. Что вы тоже тоскуете по маме и стараетесь справиться с этим, как можете. И что у вас не очень-то хорошо это получается. Совсем как у меня. Я хочу извиниться не только за вчерашнее поведение, а и вообще за то, как вел себя после… смерти мамы, - Стайлз откидывает голову и выпрямляет спину, и хотя его горло сжимает спазм, а в глазах появляется влага, он твердо говорит слова, которые раньше избегал произносить даже мысленно. – Мама умерла, и это ужасно. Мы ничего с этим поделать не можем. Но я вдруг осознал, что могу и вас потерять, если буду и дальше вести себя подобным образом. А я этого не хочу. Я люблю вас всех. Я люблю тебя, Викки. И не хочу, чтобы ты расстраивалась.- Я тоже люблю тебя, лисенок.Виктория всхлипывает и обнимает его своими сильными, но такими ласковыми руками. Возможно, Стайлз роняет несколько слезинок на ее идеально отглаженную блузку, но он в этом никому не признается. Он с чувством обнимает мачеху в ответ и, отстранившись, подает ей коробку бумажных салфеток.- Не плачь, Вик. Твой макияж испортится.- А и черт с ним, - смущенно улыбается она, подтирая чуть потекшую тушь.- И то верно, - улыбается омега. – Ты и без него красавица.Виктория ласково треплет его по щеке.- Брауни на завтрак? Чудесно, - Эллисон появляется на кухне, что-то печатая в телефоне, и, кажется, не замечает бурлящих в помещении эмоций. – Мам, подвезешь меня в школу?- Конечно, дорогая, - кивает Виктория.Омега спешит к выходу, прихватив сверток с пирожными. Он понимает, что одним ?прости? не исправить несколько лет отчуждения, возникшего в их семье, но надеется, что начало к его преодолению положено.