Глава 4. Стайлз. (1/1)

Цифры на табло электронного будильника вновь сменяются. Стайлз следит за ними последние два часа в надежде, что неподвижность и однообразность этого занятия его усыпит, но обмануть организм не получается. В голове - вязкая муть, а в глаза словно песка насыпали, но больше омега не может это терпеть. Душ в таком деле не помощник, уже пробовал, но может на свежем воздухе ему полегчает? Юноша быстренько одевается и перелезает через подоконник, старательно нащупывая мысками кед повреждения в стене, замеченные недавно и так кстати позволяющие покинуть комнату незамеченным. Дом погружен в тишину, но это не та уютная тишина, которая возникает ночью в месте, где поселилась счастливая семья. Тишина дома Стилински тяжелая и угнетающая, она давит на виски, делает воздух спертым и непригодным для дыхания. Семью отравило горе и от того, что они сменили город и жилище, легче не стало. Все свои беды, боль и скорбь Стилински взяли на новое место жительства вместе с багажом. Стайлз искренне не понимает, чего отец пытался добиться этим переездом, ведь сути это не изменило. Смерть матери мальчика разбила вдребезги каждого из них, и вместо того, чтобы как-то справиться с общим горем, они еще больше погружаются в него. На улице становится немного легче, прохладный ночной воздух овевает лицо, но пропитанный скорбью дом все еще чувствуется за спиной, подростка тянет к нему, словно магнитом. Стайлз начинает идти, будто физически преодолевая сопротивление, и чем больше удаляется, тем легче становится. Наконец, он словно сбрасывает невидимые цепи, чувствуя силу в ногах, и срывается на бег.Ночные улицы пустынны, но здесь не страшно – они хорошо освещены фонарями. Редкие проезжающие мимо автомобили не обращают внимания на припозднившегося бегуна. Стайлз все больше удаляется от центра, пока приземистые здания с окраин не сменяют высокие деревья, но даже не думает остановиться. Вывеску ?Национальный заповедник Бейкон-Хиллс. Не входить после наступления темноты? он игнорирует, словно что-то неважное. В лесу становится еще лучше, плечи расправляются, туман в голове наконец рассеивается, а дышится так легко, как не дышалось в ЭлЭй. Стайлз поддается зову инстинктов и, раздевшись, полностью обращается. Он абсолютно не думает о том, что находится в чужом городе и что, возможно, эта территория уже кем-то занята. Он даже не прячет одежду, бросает ее, где снял, и просто несется вперед, подпрыгивая от восторга. Луна не полная, но светит ярко, а бег по пряно пахнущей прошлогодней игольнице расслабляет и наполняет сердце радостью. Стайлзу на несколько долгих мгновений становится восхитительно все равно, что его семья разваливается, большую часть времени его сердце разрывается от боли, а разум истерзан отчаянием. Сейчас ему хорошо, спокойно и легко.Естественно, территория занята. Удивительно было бы, чтобы такой густой, вкусно пахнущий лес простаивал без хозяина. Стайлз обнаруживает несколько меток, старых, полузатершихся, и новых, оставленных буквально на днях, и едва давит в себе неуместный порыв перекрыть их своими. Будет плохой идеей начать жизнь в новом городе с конфликта с местными оборотнями. Вместо этого Стайлз тщательно изучает запахи, чтобы запомнить их и при встрече извиниться перед хозяевами заповедника, если тех возмутит самоуправство омеги. После мальчишка возится на полянке, фырча от удовольствия и пропитывая мех свежими, терпкими запахами хвои и травы. Они успокаивают его, но задерживаться нельзя. Нужно возвращаться в город, к своей жизни и изначальной форме. Стайлз собирается оправиться на поиски одежды, как вдруг замечает движение среди теней. Он коротко тявкает со страху, разом вспоминая и то, что находится на чужой территории, и что выскользнул из дома тайком, конечно же, никого не предупредив, куда собирается, и что он, в конце концов, простой рыжий лис, гораздо крупнее его обычных, лесных собратьев, но все же, более уязвимый для хищников побольше.На поляну, подставляясь под лунные лучи и давая себя рассмотреть, медленно выходит крупный черный волк. Стайлз принюхивается и облегченно фырчит – оборотень. Значит, отбиваться от лесного зверя, решившего подзакусить неосторожным лисом, не придется. Но тут же напрягается вновь. Если стоящий перед ним волк – оборотень, это сулит другие проблемы. Стайлз ведет носом и пораженно скулит – не успел убраться с чужой территории до появления хозяина. Волка окутывает один из тех запахов, которые он уловил, бегая по заповеднику, сильный, мускусный аромат альфы.Стайлз подавляет желание побиться головой о ближайший корень, но в зверином обличье это выглядело бы еще более странно, чем в человеческом, и только позволяет себе виновато заскулить. Волк, впрочем, не выказывает агрессии. Приближается вплотную, обнюхивая лиса на приличном расстоянии (Стайлз и не знал, что кто-то в современном мире еще придерживается старых традиций), после чего коротко, совсем не угрожающе рыкает, намекая, видимо, чтобы мальчишка убирался восвояси.Вблизи его запах просто бьет наотмашь и Стайлз, даже если бы не хотел, все равно не смог бы не принюхаться. Волк пахнет притягательно, словно чем-то позабытым, но невероятно приятным, и этот аромат переплетается со вторым запахом, уже встречавшимся омеге в лесу, запахом беты. И это не просто временный след случайного партнера – это свидетельство крепкого союза. Метки.Лучше бы альфа клацнул зубами или нарычал, пугая непрошенного гостя, потому что тогда Стайлз драпанул бы с места, позабыв про одежду и остановился бы разве что у крыльца собственного дома. И ему бы не пришла в голову совершенно глупая и почти самоубийственная мысль игриво тявкнуть и припасть на передние лапы, предлагая поиграть. Волку, незнакомому взрослому оборотню, помеченному альфе. Но возвращаться домой, в душную тишину не хочется так сильно, что угроза окончить этот забег на чужих зубах (или другой, менее острой, но не менее опасной для омеги части тела) пугает его гораздо меньше. Поэтому он тявкает еще раз и прыгает в сторону, вильнув пушистым хвостом.Альфа недоверчиво смотрит, будто не понимает, чего от него хотят, а потом неуверенно делает шаг вперед. Омега начинает вилять хвостом сильнее, приглашая пробежаться, и, развернувшись, припускает в сторону, напрягая тонкие, но сильные лапы. Судя по раздавшемуся позади треску, волк принимает его приглашение. Они несутся по заповеднику, отдаваясь движению и свисту ветра в ушах. Стайлз проигрывает волку в скорости, но тот не пользуется своим превосходством. Догоняя лиса, он не набрасывается на него, а лишь показательно клацает зубами у лапы или холки, только обозначая намерение схватить, но тут же позволяя Стайлзу ускользнуть. Он не напирает и не пытается загнать омегу в ловушку, позволяя тому менять направление движения, кружа вокруг и довольно рыча на лисье тявканье.Когда уставший Стайлз падает на спину, потираясь о подстилку опавшей игольницы, волк повторяет его движение, неприкрыто веселясь. Они качаются по земле, собирая на шерсть лесные запахи и довольно урча. В голове у омеги наконец поселяется блаженная пустота, а тело словно наполняют легкие, щекочущие изнутри пузырьки. Лежащий рядом волк вздыхает и легонько трется мордой о голову мальчишки – первое прикосновение, которое он позволяет себе. После чего дважды касается носом лисьего носа – предложение познакомиться в двуногом облике. Стайлза будто ледяной водой окатывает. Он прекрасно провел время, но продолжать знакомство даже с таким учтивым альфой не собирается. Вряд ли бы он оставался столь милым, узнав обо всех проблемах омеги. Вскочив с земли, он виновато скулит и со всех ног устремляется в лес. Альфа за ним не следует, видимо, верно истолковав желание лиса не продолжать встречу. Свою одежду Стайлз находит разве что чудом – он достаточно далеко от нее удалился. До города юноша добирается, когда солнце уже вовсю сияет на небосклоне. Стайлз забирается по удобным выемкам в стене на крышу первого этажа, с нее – в предусмотрительно оставленное открытым окно. Прислушивается к звукам в доме. Эллисон за стенкой ворочается на постели, но еще в дреме, не готова проснуться. Виктория позвякивает тарелками на кухне – готовит завтрак. Отец уже отправился в участок.Омега тихо скользит в ванную, сбрасывает пропитавшуюся потом и землей одежду в корзину для белья и влезает под душ. Выкручивает горячий вентиль до предела, чтобы обжигало кожу. Его все еще потряхивает от азарта, страха и возбуждения.В лес он отправился, чтобы наоборот, успокоиться. Сбросить накопившееся напряжение, немного унять царящий в голове сумбур. Потому и место выбрал удаленное от обычных дорог для пробежек. Но даже там наткнулся на другого бегуна. Мало того, на оборотня и альфу.Помеченного альфу, услужливо подсказывает память. Правда, Стайлз не уловил тонкого, нежного аромата омеги, значит помечен незнакомец был только бетой, но и это немало. У альфы был постоянный партнер и, все же, он согласился на предложение Стилински побегать с ним. А у того мозги от страха и удивления отключились, не иначе. С чего бы ему принимать предложение чужака, волка в два раза крупнее него? Это могло закончиться плохо.Но не закончилось. Они действительно просто побегали и, хотя волк выказывал явное намерение познакомиться в двуногом обличье, когда Стайлз драпанул со всех ног, выслеживать не стал. А может, просто не успел, омега умел быть быстрым, что на четырех, что на двух конечностях. Но, в любом случае, альфа вел себя с ним по-джентельменски – заигрывал, но внимательно отслеживал реакцию, не переходил грань. В какой-то степени вел себя старомодно, современные альфы так не поступают. И все-таки Стайлз струсил и не рискнул показаться ему в человеческом виде.Теперь, когда волна возбуждения схлынула, даже немножко пожалел. Что, если в двуногом облике мужчина оказался бы таким же галантным? И они смогли бы договориться, ну, хотя бы выпить кофе как-нибудь на неделе?Стайлз трясет головой, забрызгивая стены каплями воды и добавляет в поток, льющийся сверху, холодной. Вот только отношений со взрослым, помеченным волком ему сейчас для полного счастья не хватало.Закончив с водными процедурами и одевшись, юноша сбегает вниз по лестнице. Привычно целует Викторию в подставленную щеку и, схватив со стола яблоко, направляется к двери.- А завтрак? – укоризненно доносится в спину.- Я не голоден, - как можно нейтральнее отвечает Стайлз, натягивая кеды.- Там на тумбочке, возьми деньги на ланч!- Спасибо! – Стайлз сгребает ключи от машины и несколько купюр, оставляя половину для сестры.- Я люблю тебя, - говорит появившаяся в дверях кухни бета и с надеждой заглядывает ему в глаза.Омега чувствует себя пойманным в ловушку.- И я тебя, - бормочет он, отводя взгляд, подхватывает рюкзак и буквально выкатывается из дома. Прыгает в старенький джип, принадлежавший маме, и едва удерживается от того, чтобы резко стартовать.Стайлз чувствует себя самым ужасным сыном на свете. Он готов поспорить на свой новенький Xbox, что Виктория так и стоит в коридоре, прислонившись к дверному косяку и делает дыхательные упражнения. Не для того, чтобы не расплакаться, - чтобы не обратиться. Виктория сильная женщина, она не плачет. Не плакала, когда услышала страшный диагноз своей жены, не плакала, когда стало ясно, что лечение не дает эффекта, не плакала, когда уносила бьющегося в истерике Стайлза из палаты умершей матери, не плакала на похоронах. Но это не значит, что ей не больно.Омега уверен, он ранит ее таким поведением. Ранит тем, что избегает смотреть в глаза. Ранит тем, что говорит ?и я?, ?я тоже? вместо дорогих сердцу трех слов. Мальчишка ненавидит себя за такое поведение, но он ничего с этим не может поделать.Он знает, что ни папа, ни Виктория не виноваты в смерти мамы. Они делали что могли, не жалели ни денег, ни времени. Но есть вещи, над которыми никто не властен.Стайлз знает. Но не принимает.Он ребенок и он омега, в его подсознании родители должны быть всеведущи и всемогущи. Альфа должен всех защитить и обезопасить, а бета поддержать и позаботиться. А они не смогли. Не справились. Как теперь не справляется он сам.Отец стал выпивать. Это еще не переросло в злоупотребление, но стакан с виски Стайлз теперь видит в его руках гораздо чаще, чем это требуется. Виктория нашла утешение в контроле. У нее идеальный макияж и туфли подобраны в тон платью. В доме идеально прибрано, словно с картинки какого-нибудь журнала для домохозяек, всегда готов идеальный обед из правильных продуктов с оптимальным количеством блюд. Когда она говорит, ее слова идеально подобраны, а тон тщательно выверен. Эллисон избрала роль правильной девочки. Она хорошо учится, участвует в школьных проектах, не попадает в неприятности. Сестра и раньше не была хулиганкой, но вела себя не настолько ненатурально. Она могла подбить Стайлза сбежать через окно на ночной показ фильма, ходила с ним в дальние уголки парка, чтобы побегать или пострелять из лука, и рассматривала утащенные из отцовской документации материалы, помогая брату раскрыть преступление. Сейчас от прежней Элли остались лишь ямочки на щеках, да и те появлялись лишь от искусственной улыбки.Теперь миротворцем в семье должен был стать Стайлз, но очевидно он был какой-то неправильной омегой, потому что утешить всех и примирить друг с другом он не мог. Домашние не ссорились, никого не обвиняли – они просто всеми силами друг друга избегали, и напряжение росло. Стайлзу казалось, что это его обязанность, что-то сделать с намечающимся конфликтом, но ничего не получалось придумать.Он изнемогал от вины, усталости и скорби. Добавлять к списку иссушающих его чувств влюбленность в помеченного альфу мальчишка не собирался.До занятий еще остается достаточно времени и Стилински принимает решение заехать в кофейню, порадовать себя чем-то вкусненьким. В помещении магазина тихо, сонный после ночной смены бариста отошел выполнить заказ, а в дальнем углу за столиком пожилая леди читает газету, прихлебывая чай.Сделав заказ, Стайлз получает большой стакан бодрости, приправленной сливками, ванилью и корицей. Но насладиться ею не успевает. Развернувшись, он буквально впечатывается в кого-то, стоящего слишком близко. Золотисто-коричневая жидкость, не обжигающая, а лишь приятно горячая благодаря примеси сливок, растекается по чужой белоснежной рубашке. Стайлз поднимает испуганные глаза на ее обладателя и натыкается на взбешенный взгляд в буквальном смысле змеиных глаз – вертикальные зрачки пересекают ярко-желтое цветовое поле.- Чувак, ну кто так к людям подкрадывается? – Стайлз всегда считал, что лучшая защита – нападение. – Смотри, что ты наделал!- Я наделал? – вопреки бешено сверкающим, трансформировавшимся глазам и раздувающимся, тонко вырезанным ноздрям, говорит холеный блондин устрашающе спокойно.- Конечно, ты! Подкрался слишком близко и тихо, испортил свою рубашку, а меня оставил без вкуснейшего кофе!Мужчина оглядывает его нечитаемым взглядом, после чего цедит:- Приношу свои извинения, - находит глазами бариста, проснувшегося от разыгравшейся перед ним сцены. – Сделайте молодому человеку вторую порцию этой приторной дряни за мой счет. А также большой ванильный латте и большой американо с двумя кусочками сахара. Я схожу к машине за запасной рубашкой и вернусь, чтобы забрать заказ.С этими словами он покидает кофейню.- Слушай, парень, он не подкрадывался, - говорит бариста, смешивая для Стайлза новую порцию. – Ты действительно не смотрел, куда идешь, и на твоем месте я бы извинился.Омега смотрит сквозь витрину на обсуждаемого ими мужчину – тот, открыв багажник и найдя там бордовую рубашку, переодевается прямо на улице.- Мне нужно как-то извиниться перед ним за свою грубость, - Стайлз выкладывает несколько купюр на прилавок. – Я сам заплачу за второй напиток и за его кофе тоже.- Хорошо, - бариста одобрительно кивает и протягивает юноше три стакана в специальном держателе.Омега хватает их и выходит на улицу.Белокурый незнакомец с выражением крайнего отвращения на лице застегивает манжеты новой рубашки.- Ты так расстроился, что испортилась другая твоя рубашка? – удивляется Стайлз.- Не так уж сильно. Просто ненавижу эту и надеваю крайне редко. Даже и не думал, что она здесь, полагал, что давно избавился от нее.- По-моему, тебе идет, - бормочет Стилински, за что получает скептических взгляд. – Кожа кажется светлее.Он понимает, что несет чепуху, и решает перейти к тому, зачем, собственно, снова побеспокоил незнакомца.- Чувак, я пытаюсь сказать, что мне очень жаль, что твоя рубашка испортилась. И жаль, что я набросился на тебя. Я не выспался и у меня было дерьмовое утро, но это конечно же не повод хамить незнакомцам в кофейне и портить их вещи. Если ты оставишь мне свой номер или, ну, я не знаю… может быть, свою визитку? Я бы смог оплатить химчистку. И вот, прими этот кофе, как знак моего извинения.Он забирает свой напиток, протягивает оставшиеся два мужчине и мнется, не зная, как вести себя дальше.- Что ж, я принимаю твои извинения, - говорит тот, принимая подношение. – У меня тоже была весьма тяжелая ночь, так что я тебя понимаю. Но конечно, как ты сам заметил, это не повод срываться на других и я надеюсь, в будущем ты будешь сдержаннее, - он роется в своем портмоне, поставив напитки на машину, и протягивает юноше картонный прямоугольник. – Полагаю, химчистка тебя разорит. Но если у тебя когда-нибудь еще будет плохое утро, можешь позвонить.- А ты психолог? – напрягается Стайлз, но визитку берет.- Нет, но часто с ними общаюсь. Могу выслушать или посоветовать знакомого профессионала.- Спасибо, - омега салютует своим стаканом. На картонке витиеватыми буквами значится ?Джексон Уиттмор. Окружной прокурор?. Вот уж Стилински везучий сукин сын! Если кого и обливает кофе, так одну из самых крупных шишек города. – Меня зовут Стайлз.- Удачного дня, Стайлз, - Джексон усаживается в автомобиль и пристраивает свой кофе так, чтобы тот не разлился. – И мой тебе совет – не называй людей, выглядящих хотя бы визуально старше тебя, чуваками.Юноша смущенно улыбается и, наблюдая за отъезжающим порше, понимает, что не спросил, к какому виду относится Джексон. Он точно не человек, но запаха оборотня омега не уловил, как и не знал, кому могут принадлежать глаза с вертикальными зрачками. Пообещав себе погуглить эту тему, Стайлз направляется к джипу. Негоже опаздывать в школу в первый учебный день.