Тайная жизнь домашних животных (1/1)

Стремительно вбежавшая в фургон волна унесла Макса прямо к стене автомобиля, заставив пса обронить тяжёлые металлические ключи. Ещё мгновение?— и связка уже летела в водную пропасть, разрушая шанс открыть замок без помощи грубой силы. Макс засомневался лишь на мгновение, но, наконец поняв, что ключи бесповоротно канули в бездну, решил более не медлить: у Дьюка мало времени! Воздушный пузырь, образовавшийся в конце фургона, дал Максу нормально вздохнуть, и тот тут же попытался перегрызть прутья, пока его сосед всеми силами бил клетку массивными лапами, пытаясь хоть как-то на неё подействовать. Но, как и ожидалось: клетке было всё равно на их старания. Фургон медленно погружался в воду, а воздушный пузырь становился всё меньше и меньше. Паника, объявшая собак, заставила их жадно глотать стремительно ускользающий из машины воздух. И у них было бы ещё несколько секунд в запасе, если бы маленькое окошко в конце продержалось чуть дольше. Секунда?— и вода прорвалась, водопадом затапливая последнее спасение, забирая остатки кислорода. Макс вдохнул в последний раз и тут же начал искать другой путь, чтобы вытащить друга. Вода давила, ровно как и ускользающее время, которого было итак очень мало. Нужно было действовать быстро, нужно было разработать план, сломать клетку… В отчаянии маленький пёс начал бегать глазами по всему фургону, пока не остановился на взгляде Дьюка. На полном печали, скорби и… смирения? Он будто говорил, чтобы Макс уходил, быстрее уплывал, пока не задохнулся. А он же… Нет, Макс просто не может его оставить тут! Может, полдня назад он так бы и сделал, но только не после того, через что эта парочка прошла. Коты, некая звериная организация в канализации, спасение, прошлое Дьюка… Всего лишь один день, казавшийся целой жизнью. Пёс с силой прикрыл глаза, ругая себя за свою никчёмность, а затем, собравшись с силами, вновь вцепился зубами в клетку. Дьюк открывал рот, и мимолётом Макс видел, как поднимаются последние пузырьки воздуха из его пасти, слышал какие-то невнятные звуки. Он просил его остановиться: это было очевидно. Но разве он может оставить его тут? Разве он может просто взять и бросить своего друга? Как он будет смотреть в глаза Кэтти? Как будет жить, зная, что не смог защитить того, кого практически обрёк на смерть? Лёгкие нещадно просили ещё воздуха, больно разрываясь в груди, но Макс их игнорировал. Он должен спасти этого лохматого любителя сосисок. Он просто должен! Дьюк, поняв, что не сможет переубедить друга, начал бить по клетке с новой силой, удар за ударом. Но чем больше Дьюк бил, тем слабее становились удары, тем медленнее он двигался. Ровно как и Макс: в последние секунды стало дико сложно снова сжимать пасть, пытаться не чувствовать поломанных зубов, въевшихся в кровоточащие дёсны. Но он не останавливался. Даже когда в глазах начало темнеть. Ещё немного?— и Макс уже не мог двигаться или что-то чувствовать. Он просто обмяк, медленно всплывая вверх, к стенке фургона. К сожалению, зрение, как и разум, ещё не покинули его, заставляя смотреть, как его друг бултыхается, пытаясь удержать воздух. Макс смотрел, как его тело медленно теряет подвижность, как его глаза останавливаются на нём, чтобы застыть навечно. Тот, кого он презирал, не любил, считал ненужным. Вот бы вернуть всё назад, подружиться с ним с первой минуты. Но теперь ничего не исправить. И этот взгляд, такой спокойный и смиренный, навеки въестся в его память. Как напоминание, как преступление, как отчаяние. Вскоре Макса спасут его друзья, откачают и отправят домой. И так же, как и всегда, он будет сидеть у двери в ожидании Кэтти. Но на этот раз не будет ни виляния хвостом, ни громких вскриков, никакого лая. Девушка, не приметив Дьюка, подумает, что тот сбежал. Да, пусть так и думает. Так будет лучше…