18. Я убежал бы с тобой в синеву твоих глаз (1/1)

Зойсайт, испытывавший целую бурю эмоций?— от гордости за свой прокат до ненависти к сопернику, полвечера вел себя как капризный подросток; привыкший к его эксцентричности Кунсайт не спорил с ним, а напротив, старался удовлетворить его прихоти?— не только потому, что испытывал к нему чувства, но в надежде на победу в произвольной программе.Выплеснув эмоции, инфантильный пассив потребовал ужин и, не мелочась, выбрал одно из самых дорогих блюд на сайте ресторана и долго ел, наслаждаясь вкусом; потом же, приняв ванну и расслабившись, он ощутил теперь уже сексуальный голод?— и пристал к тренеру.Стоны, которые он издавал во время предварительных ласк, долго отражались от стен их номера; после, разнеженный, он сполз на пол и усмехнулся страстно и хищно, сжимая твердый член своего актива.—?Пожалуй… Стоит дать отдохнуть ногам, детка,?— посоветовал Кунсайт, с улыбкой наблюдая за подопечным, совершенно гибкое, умелое и податливое, по-женски изящное тело которого ждало сексуальных подвигов даже после выматывающего соревнования.—?Я не устал,?— запротестовал Зойсайт,?— возьми меня за хвост, Кунсайт…И тогда сильная рука сжала его волосы у затылка и принялась насаживать его жаркий рот, а потом, отдохнув, они занялись горячим сексом, и Кунсайт не щадил партнера по его собственной просьбе.Ночью он не мог уснуть, хотя Зойсайт, получивший все, чего желал, давно спал; он присел в кресло, чтобы не мешать фигуристу отдыхать, и вышел в сеть, чтобы самому отдохнуть морально; просмотрев новости с Олимпиады, он какое-то время сидел молча, любуясь спящим Зоем, чьи волосы прокрывали подушку рыжей волной.Кунсайт рассчитывал, что его ученик, на которого он положил столько сил и времени, завоюет золотую медаль за программу, поставленную под песню, с которой знаменитая Кончита Вурст выиграла ?Евровидение?; эта программа была продумана до мелочей и много раз отработана на катке, поэтому у него практически не было сомнений; смущало лишь наличие сильного соперника в лице Сейи Коу и еще пары спортсменов, однако Кунсайт искренне надеялся утереть им всем нос.Вздохнув и улыбнувшись, он решил лечь спать, предварительно проверив почту; его взгляд лениво скользил по последним письмам, как вдруг у него словно остановилось сердце, а по спине прошел такой мороз, что, казалось, он больше не мог дышать.В папке ?входящие? маячило непрочитанное письмо от Международного союза конькобежцев, помеченное как ?важное?.Некоторое время Кунсайт тупо смотрел на него, не решаясь открыть?— пальцы физически отказывались слушаться; потом, дав себе мысленную пощечину, он принялся твердить себе, что подобная реакция могла оказаться совершенно бредовой, ведь письмо могло просто извещать о чем-то важном касаемо соревнований, поэтому он все же взял себя в руки и открыл его.Читая послание, он понимал, что его тело среагировало быстрее разума?— письмо могло принести лишь боль и отчаяние. Глядя на буквы, безжалостно складывавшиеся в слова и предложения, он осознавал то, что все их с Зойсайтом мечты, надежды и чаяния фактически рушились прямо на глазах, оставляя их в пустоте.В письме говорилось о том, что ISU начинает расследование по делу Ятена Коу, основываясь на доказательствах, полученных от его брата, и запрещает Кунсайту Шитенно и его ученикам принимать дальнейшее участие в Олимпийских играх и любых других проводимых Союзом мероприятиях до выяснения всех обстоятельств.Кунсайт закрыл лицо руками, и невольная слеза обожгла его лицо?— подобный удар судьбы оказался слишком болезненным. Конечно, он понимал, что за тот поступок на катке наверняка пришлось бы понести какую-либо ответственность, но не ожидал, что это случится так быстро, рассчитывал проскочить Олимпиаду и выйти победителем…Его внезапно обуяла ярость, направленная на Коу-младшего?— он явственно представил себя держащим винтовку и целящимся Сейе прямо в сердце, а потом нажимающим курок прямо в момент его прыжка. Ему хотелось, чтобы пуля вышла насквозь, убив соперника моментально, чтобы его алая кровь заливала лед, знаменуя собой конец столь яркой спортивной карьеры... а потом место эмоций заняла пустота, тяжелая, всепоглощающая.Понимая, что ему вряд ли удалось бы заснуть в ближайшее время, Кунсайт неслышно достал бутылку спиртного, которым они с Зойсайтом планировали отмечать победу, и дрожащими руками налил себе почти полный бокал, а потом, опрокинув его содержимое в горло, сел и уставился в одну точку, мучительно раздумывая, что он мог сделать теперь.После часа раздумий, смешанных с гнетущим отчаянием и туманным осознанием собственной вины, он так и не пришел ни к какому выводу; он не знал, как сообщить Зойсайту такую страшную новость.Направив в сторону фигуриста экран телефона и освещая его тусклым светом, Кунсайт вновь залюбовался им, и слезы снова покатились из его глаз, и тогда пришло решение, некая соломинка: да, он был готов брать на себя ответственность за совершенное, однако в чем были виноваты ученики?Выпив еще немного, он решил: они с Зойсайтом идут на произвольную программу, что бы ни сказали в ISU, будут бороться за право фигуриста откатать до последнего… Возможно, еще не все было потеряно, не все разрушено. Может, еще был шанс…Кляня неостанавливающуюся дрожь, он заполз под одеяло, словно надеялся таким образом спрятаться от собственной вины, и долго смотрел в темноту, как будто пытался найти там еще какой-нибудь ответ, кроме тишины.***Утром он сделал себе кофе с коньяком, чтобы легче принимать действительность, и пил его с каменным лицом, наблюдая за сборами Зойсайта на Олимпиаду; лишь в его глазах мелькал намек на жизнь. Когда он видел пламя волос и тонкое, гибкое тело любимого спортсмена, в нем вновь загоралось хоть какое-то желание идти вперед, не сдаваться и побеждать. Мысленно Кунсайт понимал, что лично проиграл Ятену по всем фронтам, но намеревался выбить подопечному шанс показать себя и попробовать победить Сейю Коу в честной борьбе.—?Что-то не так? —?поинтересовался Зойсайт, глядя на тренера.—?Все в порядке,?— ответил тот,?— идем. Я бы с удовольствием глотнул свежего воздуха.—?Волнуешься? —?подмигнул Зой, улыбнувшись. —?Если да, то зря?— лично я ни капли не обеспокоен. Я так долго оттачивал эту программу, что, как мне кажется, просто не могу проиграть!Кунсайт как будто физически ощутил горечь от его слов?— ему становилось больно от одной мысли, что все их усилия могут быть перечеркнуты одним махом; тем не менее, он должен был поделиться, поэтому немного убавил шаг и негромко поведал Зойсайту о случившемся.Он был готов практически ко всему: истерике, крикам, ненависти?— однако Зойсайт смотрел вперед задумчивым и почти не мигающим взглядом, словно змея.—?Значит, вот как,?— только и произнес он.Озадаченный, Кунсайт какое-то время шел молча, испытывая странную панику, и понимал, что Зойсайт тоже не собирался сдаваться, иначе мог бы просто развернуться и направиться обратно?— однако это его молчание реально пугало и по-своему сводило с ума.—?Зой… —?начал он, но тот прервал его:—?Не стоит, Кунсайт?— дай мне подумать.И они вдвоем направились дальше?— вдвоем физически, но отдельно мысленно, словно тонкая трещина пробежала между ними.***Сейя, которому по результатам короткой программы выпала нелегкая, но почетная доля выступать первым в произвольной, выполнял небольшую разминку, чтобы отвлечься от мыслей, когда к нему подошел Ятен.—?Не поверишь,?— начал он, присев,?— но Зойсайт, скорее всего, не будет принимать участие сегодня.Убедившись в том, что услышал слова брата верно, Сейя недоуменно поморгал, а потом ответил, издав легкий смешок:—?Отказался по доброй воле, что ли? Никогда не поверю, Ятен, да и вообще звучит как-то бредово!Помолчав немного, Ятен негромко сказал:—?Во-первых, я привык делиться только теми новостями и только из тех источников, которым доверяю, а во-вторых, Союз конькобежцев рассмотрел твое заявление насчет меня.Когда до Сейи дошло, он даже подскочил.—?Да ладно! И ты хочешь сказать, что его снимут с Олимпиады?! За это?—?Скорее всего… —?задумчивость во взгляде блондина моментально сменилась строгостью и серьезностью, едва он перевел его на брата. —?Я уверен, что ты бы победил так или иначе, потому что катаешься намного лучше, чем он, но это не повод расслабляться, понял?Фигурист вновь улыбнулся и выдохнул.—?Расслабишься тут, как же… Когда на мое выступление будешь смотреть и ты, и мама, и Минако, и… —?он сделал паузу,?— она…—?Ну значит, катайся так, как будто от этого зависит, продолжатся ваши отношения или нет. Будь лучшим, будь первым,?— бескомпромиссно заявил Ятен, слегка прищурившись.Будь Сейя помладше или менее опытным, эти слова наверняка бы выбили его из колеи и тяжелым грузом легли в его сознание, однако теперь, будучи профессионалом, он был уверен в своих силах настолько, что они превратились в тонкую иглу, будоражащую самые чувствительные точки души, лучшей возможной мотивацией.—?Так и сделаю,?— улыбнулся он и посмотрел вверх, словно ожидая увидеть там звезды. —?Мне пора.—?Порежь его,?— ответил Ятен, подмигнув, и Сейя, показав пальцами "окей" и радуясь, что Ятен использовал их старую кодовую фразу, направился вперед.***Когда он вышел на лед, в глазах буквально начало рябить от всех тех плакатов, на которых были написаны его имя и слова поддержки в его адрес; все это грело ему сердце, однако в тот момент он намеревался исполнить потрясающий прокат лишь для одной девушки?— той самой, которая ненавязчиво заняла его сердце, беззаветно помогала ему и подобрала музыку, под которую он мог получить медаль… Конечно, он не мог увидеть ее среди огромного количества зрителей на трибунах, но ощущал на себе ее теплый взгляд.Пока он стоял в позе, ожидая включения музыки на радиоузле, потрясенная Усаги любовалась им и поблескиванием страз на его синей рубашке на фоне льда: даже она не ожидала такой картины. Конечно, она лично выкладывала сверкающие камни на ткань и видела получившийся результат, а также то, как Сейя выглядел в этом костюме, однако даже не думала, насколько разительно изменится восприятие на льду. Сейя со своими черными волосами и в ярком костюме настолько выгодно выделялся на фоне голубоватого ледяного покрытия, что девушка едва не прослезилась.—?Мам, мам,?— подергала она Икуко за рукав,?— просто посмотри на него, насколько же он шикарен… Как здорово, что мы с тобой объединили наши усилия!Женщина с улыбкой кивнула, не отводя взгляда от фигуриста, и тут же сидевшая рядом Минако шепнула в подтверждение ее слов:—?Да уж, постарались вы на славу?— вложили столько усилий… Выглядит он и вправду потряса… Ой! Музыка! —?и она вперила взгляд в каток.Услышав первые аккорды, Сейя за мгновение отогнал мысли о количестве смотрящих на его выступление людей на задворки мозга, выдохнул и сосредоточился на Усаги?— а потом вновь с легкостью скользнул по льду, как делал много раз до этого.Ему нравилась музыка, он любил девушку, которая предложила ему эту мелодию?— и это тоже помогало ему сосредоточиться на прокате и отвлечься от ненужных мыслей.Описав круг по катку и выполнив пару украшающих выступление элементов, Сейя отправил свое тело в полет, в первые прыжки в программе?— небольшой каскад из тройного акселя и двойного тулупа; аплодисменты зрителей и спортивные комментарии подтвердили безукоризненность его исполнения, но Сейя знал, что впереди его ждали куда более крутые в плане сложности и оценки фигуры. Имея отличную координацию и выдающуюся выносливость, которые неоднократно отмечали как люди, связанные с фигурным катанием, так и зрители, которым чаще всего был виден лишь красивый результат, он пользовался этими навыками, а также правилами ISU, дававшим больше баллов за прыжки во второй половине программы. Из каскада он вышел в полубильман?— его тело не было таким гибким, как у его брата, и полный бильман был ему неподвластен, однако его немного упрощенный вариант?— вполне.Люди на трибунах словно коллективно затаили дыхание, глядя на сверкающую фигуру на льду: перед ними как будто скользила самая настоящая звезда. Темно-синие и серебристые стразы, прекрасно скомбинированные благодаря фантазии Усаги и умелым рукам Икуко, блестели, казалось, в самые подходящие моменты, подчеркивая каждый выполненный фигуристом элемент, и тогда как будто можно было услышать вздохи девушек, сливавшиеся в единый при виде шикарного, гибкого тела спортсмена.Сейя кожей чувствовал поддержку и восхищение толпы и яркий свет любимой девушки, поэтому с новыми силами продолжил программу?— вторая часть по его собственной инициативе была наполнена элементами самых высоких уровней сложности. Поэтому, закончив второй куплет серией из твиззлов и валлеев, он зашел на еще один каскад безумной сложности?— такой до него исполняли давно, и Сейя твердо намеревался его повторить.На мгновение в его голове мелькнула мольба к собственному организму?— не подвести, не потерять равновесие, не упасть,?— однако она тут же испарилась, как капля воды в жаркий день, вновь уступая место сосредоточенности: у Сейи просто не было времени думать, потому что он должен был одолеть четверной тулуп, тройной тулуп и четверной же аксель в течение проигрыша песни.Минако едва не начала грызть ногти, глядя на первый прыжок каскада коллеги?— она всегда восхищалась его тулупами. В этом прыжке Сейя являлся для нее практически образцом для подражания, и она лишь едва слышно выдохнула, поражаясь высоте и красоте фигуры. Если бы она могла оторвать взгляд ото льда, она бы увидела, что ее лучшая подруга, закрыв рот ладонью, тоже смотрела исключительно на каток и на того, кто блистал на нем, боясь дохнуть.После четверного акселя спортсмен почувствовал надвигающуюся усталость, однако образ Усаги снова мотивировал его на подвиги, вдохнул в него силу огня, способного расплавить лед и наверняка?— аудиторию; исполнив роскошную либелу в комбинации с другими связующими элементами, он собрал все силы для того, чтобы раз и навсегда победить страх перед четверным флипом и прыгнуть его просто идеально.В голову снова полезли мысли о том, как глупо он умудрился шлепнуться на лед при выходе из этого прыжка в день их знакомства с любимой, но Сейя лишь улыбнулся этим воспоминаниям?— эта ситуация перестала быть поводом для стыда, ведь благодаря ей они с Усаги сблизились так быстро, именно благодаря ей он увидел истинные желания и намерения новой знакомой. Тем не менее, ему хотелось перечеркнуть эту мелкую неудачу и показать себя Усаги во всей красе и всем блеске, и он даже не подозревал, что она только что влюбилась в него снова, окончательно и бесповоротно…Двойную сложность будущему элементу придавал тот факт, что Сейя хотел войти в него ровно в тот момент, когда в песне звучал ?ах?; тем не менее, он тренировал этот вход бессчетное количество раз, тренировал, когда уже не было сил, хотелось наплевать и бросить, но все же не сдавался?— и вот теперь настало то самое время. Он не имел права перечеркнуть свою великолепную программу неудачным завершением, не имел права на позор…Сейя сам не понял, как так вышло, но он твердо приземлился на лезвия при выходе из сложного прыжка и ушел во вращения?— сначала показал финальную либелу, а после?— два варианта волчка, благо, композиция давала свободу таким маневрам?— и встал в красивую позу, накрываемый оглушительной волной аплодисментов.Он ощущал, как по его лицу и спине катился пот, несмотря на прохладу, ощущал, как горит все внутри; не чувствуя ног, он добрался до зоны кисс-энд-край, где его уже ждал тренер, и присел на скамейку, ожидая результатов?— его всего трясло.Взглянув на брата, Ятен сразу понял причину?— дело было даже не в волнении, а в нагрузках: кому, как не принцу льда, было знать, какие колоссальные нагрузки испытывало тело фигуриста во время прыжков; поэтому, положив руку ему на плечо, он негромко сказал:—?Должен признать, что катался ты просто восхитительно. Почти все приземления чистые, а помарки если и были, то я их даже не запомнил.—?Что, правда? —?повернул к нему голову Сейя.—?Абсолютная. Скажу как на духу, что пару раз я даже забывал, как дышать,?— улыбнулся Ятен, и Сейя испытал настоящее приятное изумление.—?Что ж, раз ты говоришь такое! —?он перевел дух,?— то, очевидно, катался я и вправду неплохо. Главное, одолел наконец этот чертов четверной флип!— Ага, — довольно произнес Ятен, — даже с поднятой рукой!Сейя недоуменно взглянул на него и уточнил:— Чего?— Нехило ты переволновался, Сейка, — с легкой усмешкой констатировал Ятен, — не помнишь, как поднял руку?Только Сейя собирался ответить, как появились результаты?— и глаза обоих Коу расширились до предела.—?Триста. Двадцать. Четыре балла,?— произнес блондин, чеканя каждое слово,?— по итогам двух программ. Тебе это о чем-нибудь говорит, Сейя Коу?—?Это… много,?— выдохнул Сейя, будучи не в состоянии осознать услышанные цифры до конца.—?Много? Да ты только что побил мировой рекорд, Сейя. Меньше, чем на балл, но побил. Как тебе, а?! —?Ятен крепко обнял его, и фигурист, все еще не веря в услышанное, обнял его в ответ и подскочил.—?Я?— лучший! —?выкрикнул он, не в силах сдерживать захлестывающие его эмоции.Ятен, привыкший относиться к результатам максимально реально, не стал напоминать брату о том, что после него еще выступало множество фигуристов, и промолчал не потому, чтобы не омрачать его радость: имея внушительный опыт, он понимал, что остальным придется сильно постараться, чтобы хотя бы приблизиться к показателям нового чемпиона, не говоря уже о том, чтобы превзойти их.—?Я горжусь тобой,?— честно сказал он,?— пойдем отдохнем?—?Я не устал,?— Сейя накинул олимпийку,?— к тому же, я хочу посмотреть на соперников, чтобы оценить их более осмысленно и увидеть их сильные стороны. Ты себя как чувствуешь, кстати? —?вспомнил он.Ятен помассировал переносицу.—?Немного переволновался за тебя, поэтому в голову отдает. Я пойду передохну; ты знаешь, где найти меня, если что.Сейя кивнул и остался смотреть выступления других фигуристов, отвлекаясь на мессенджеры, чтобы прочесть поздравления и восхищения; при виде сообщения от Усаги у него участился пульс, и все тело откликнулось приятной дрожью.Девушка писала:?Сейя, ты просто неподражаем! Ты катался как бог! Я до сих пор не могу прийти в себя! Как же я хочу скорее высказать тебе свой восторг лично! Обожаю!?.И тогда теплый поток разнообразных чувств вновь захлестнул парня с головой, унося его в глубины собственных фантазий разной степени откровенности; даже ожидание и легкая нервозность от неопределенности результатов отошли на второй план.Время пролетело незаметно, и вот уже на лед вышел последний спортсмен; Ятен вернулся к брату и присел рядом, глядя вдаль, а потом сообщил:—?Касаемо утренних новостей… ISU распространило официальное сообщение о лишении Кунсайта и Зойсайта допуска к Олимпиаде, с возможностью восстановления статуса допускаемых спортсменов после того, как дело будет рассмотрено.И, не дождавшись ответа, продолжил:—?Я очень благодарен тебе за заботу обо мне, Сейя. Спасибо, что не оставил меня в беде, несмотря на наши тогдашние непонимания и ссоры, что сразу обратился в Союз?— это дорогого стоит. Ты всегда любил и ценил меня в любой ситуации.Сейя зажмурился, почувствовав, как к глазам подступили слезы, и тут судьи представили на всеобщее обозрение сводную таблицу результатов, где на первой строке красовалось его имя.И тогда он встал и крепко вцепился в родственника, выражая таким образом все то, что бушевало у него внутри, и сглотнул слезы радости, выдыхая.—?Поздравляю тебя с первым самостоятельным золотом, Сейя,?— улыбнулся Ятен. —?Ты теперь не юниор, ты стал мужчиной, скоро получишь новый спортивный разряд, мастера спорта международного класса…—?Как ты, Ятен,?— фигурист улыбнулся в ответ, еще не до конца веря, что все это ему не снилось,?— ты всегда был для меня примером для подражания…—?Иди на награждение, а то… Я устал уже,?— соврал Коу-старший, привыкший сдерживать эмоции и не желавший расплакаться при младшем брате.—?Уже лечу! —?выкрикнул Сейя и поспешил к остальным медалистам?— фигуристам из Японии и Китая, занявшим второе и третье место соответственно.Стоя на пьедестале и крепко-крепко сжимая свое первое золото, полученное в одиночном катании, он широко улыбался, чувствуя одновременно гордость за самого себя и свои достижения, радость от победы, облегчение от того, что все испытания остались позади, и волнение от событий, маячивших впереди. Его ослепляли вспышки фотокамер, оглушал шум аудитории, эмоции буквально разрывали изнутри?— и он мог совершенно точно сказать, что испытывал счастье.Ятен же, несмотря на переполняющую его радость, ни на секунду не забывал о своей главной задаче?— провести Минако через жернова Олимпиады?— и отправил ей сообщение со словами любви и поддержки, думая о том, что два следующих дня, наверное, станут одними из самых тяжелых в его жизни.