-3- (1/1)

Джин никогда и подумать не мог, что будет именно так.Он родился идеальным омегой, которому с самого раннего детства пророчили кучу влюбленных в него альф. Родители говорили, что он единственный и неповторимый ребенок. Но это было до тех пор, пока не родился брат?— Намджун. После этого внимание взрослых плавно и, возможно, даже незаметно ускользало к младшему, ведь тот появился на свет альфой. Альф в семьях принимали с объятиями гораздо шире, чем омег или тех же самых бет, потому что первые считались своего рода кормильцами и продолжателями семейной фамилии?— они занимали более почетное место в мире…Сокджин ненавидел Намджуна?— этого милого ребенка с ямочками на щеках, который был младше всего на два года. А еще он ненавидел своего папу, который вечером читал сказки только Джуну, совсем не обращая внимания на старшего сына. Отец тогда молча забирал маленького омегу в комнату и сам читал ему, делая вид, что совсем не слышит, как тот плачет. Он был единственным, кто уделял много времени Джину.Со временем Сокджин привык к холодному отношению своего папы, но вот к младшему брату привыкнуть было гораздо сложнее. Тот как будто специально тянулся к нему: просил поиграть вместе, всячески подбадривал и даже просил папу читать сказку им двоим. От последнего иногда случались инциденты, из которых Джин выходил строго наказанным и избитым собственным папой, а Джун ложился в больницу на пару дней. Омега не хотел показной жалости. Ему и так было хреново от того, что, после каждого такого случая, он не мог сдержать порыв навестить своего ненавистного брата. После он запирался в своей комнате и сидел там целыми днями, со злостью игнорируя просьбы Намджуна поиграть с ним. Омега не понимал, зачем тот продолжал липнуть к нему, если это заканчивалось больницей. Со временем он, наконец, понял. Намджун всегда смотрел только на него?— с самого детства. Он не смотрел на других ребят в песочнице?— он смотрел на Джина, который сидел на соседней скамейке с отцом. Он не смотрел на родителей за ужином?— он смотрел только на него. И с возрастом трудно становилось избегать таких взглядов?— когда ты понимал, что твой младший брат хотел оттрахать тебя. Все бы продолжало идти таким чередом,?— хищник и его жертва,?— если бы не начавшаяся течка.Джину было восемнадцать, а родители были в командировке. Он, как обычно, вернулся со школы, аккуратно сложил свою верхнюю одежду и стал подниматься в свою комнату. Внезапные боли внизу живота лишили сил стоять на ногах, поэтому те мгновенно подкосились, а Джин полетел кубарем с лестницы, прямо в руки только что вернувшегося испуганного Намджуна. Омега бился в агонии в крепких и успокаивающих объятиях своего шестнадцатилетнего, но уже довольно-таки крупного брата, потому что было ужасно больно, больно до слез. И он, сквозь туман в собственной голове, отчетливо слышал щелчок в голове младшего, потому что в ту же секунду оказался прижат к жестким ступенькам дома.—?Нет,?— сквозь стиснутые от боли зубы выдавливал Джин, уворачиваясь от порывов Намджуна поцеловать его,?— Отпусти. Не надо…—?Замолчи,?— рычал Джун, разрывая на трепыхающемся омеге школьную форму.Ему не хотелось сопротивляться, не хотелось мешать Намджуну делать то, что он хочет, потому что давно уже понял?— они истинные. То, какими взглядами одаривали друг друга за спинами родителей, и то, с каким удовольствием сидели рядом с друг другом в больницах периодически,?— все говорило лишь об этом. Но обыкновенная ненависть и родственная связь была ярко выражена в попытках омеги оттолкнуть своего альфу. Джин смог запомнить лишь фразу, которую на ухо повторял ему альфа: ?Это тебе за то, что ненавидел меня?.Намджун трахал жестко, вколачивая неподготовленного кричащего от боли омегу в деревянные ступеньки их дома. Даже естественная смазка не помогала. Джин надрывал собственное горло, хватаясь хрупкими пальцами за перила лестницы, как за спасительную соломинку. Но это никак не спасало. Грубая хватка за волосы и резкие глубокие толчки выбивали из легких последний кислород, а омега чувствовал, как горит собственная задница, как сокращаются мышцы на мощных бедрах младшего, как разбивается хрупкое сердце…После этого альфа долго обхаживал своего пострадавшего омегу. А Джин просто напросто опустел, совсем не слушая, как извинялся перед ним брат.Сокджин после этого случая, наверное, почувствовал какую-то странную для себя свободу. Свободу, сравнимую с той, которую испытывают люди на пороге смерти. Хуже уже не может быть, так почему бы и нет? Он стал зависать в клубах, проводить ночи в компании разных незнакомых ему альф, с которыми, к слову, хоть и было нежно, но до безумия отвратительно. Родители запрещали ему выходить из дома, а он сбегал по ночам, игнорируя слабые намджуновы ?Не надо, прошу?, ?Остановись? и ?Ради меня?. От последнего сердце сжималось до размеров молекулы, а из глаз вырывались слезы, от которых у младшего каждый раз закрадывались мысли о суициде.В одну из таких ночей Намджун уже поджидал убегающего у двери спальни?— на коленях. Он вцепился в ноги омеги, плача и умоляя его перестать и просто поговорить. Джину тогда стало настолько противно от себя самого, что он, всячески перебарывая в себе приступы кинуться к брату, самодовольно отпихнул его и направился не в клуб, как обычно, а кое-куда подальше. Забравшись на еще строящуюся высотку, он свернулся калачиком у самого края и плакал. Плакал от боли, что подарили папа и Джун, плакал от своего грязного тела. Он буквально чувствовал чужие поцелуи и укусы на своем теле, чувствовал чужие руки на бедрах и четкие запахи незнакомых альф. И среди всего этого он не мог вспомнить то, что действительно было ему необходимо?— руки, губы и запах единственного. Плакал до тех пор, пока, наконец, не смог почувствовать свой любимый лесной запах, а собственные плечи не оказались в родных объятиях. Намджун зарылся носом в теплое плечо и, роняя слезы, шептал что-то об их будущем, о том, сколько детей у них будет, где они будут жить, и как им будет хорошо вместе. Все это прерывалось лишь его тихими всхлипами со словами ?Люблю?.Джин прижался к нему всем своим замерзшим от ветра телом, растаял, поддался, обещая себе и ему, что больше ничего из прежнего не повторится никогда, что они постараются избежать ситуаций, которые будут причинять им боль.***Это случилось неожиданно, как и все то, что пережили эти двое в прошлом. Папа вернулся с командировки раньше, чем предполагалось, и застал двоих своих детей полуголых на диване гостиной. Моментальная остановка сердца и последующая кома.Минхо приехал мгновенно, а у Джина сердце разрывалось от того, как он рыдал в больничной палате. Врачи сразу же предложили не тянуть и отключить аппараты искусственной поддержки жизни, потому что шансов все равно не было, но Минхо отказался.Джин долго плакал, всячески избегая объятий Намджуна. Плакал не потому что ненавистный папа увидел их вместе или впал в кому, а просто боялся. Боялся, что отец узнает. Узнает, и что-нибудь случится и с ним. Джин с самого начала знал, что подобное ни к чему хорошему не приведет. Под напором альфы он вновь сдался, решая, что папа отныне для него мертв.Им было хорошо жить втроем… Правда, у отца немного съехала крыша, и он стал воспринимать своего мужа-овоща за живого и здорового, но врачи говорили, что это временное и скоро должно пройти. Все было хорошо. Отца почти не бывало дома, отсюда и риск быть застуканными снижался почти к самому нулю.Однажды отец неожиданно заявил, что у них некоторое время поживут родственники, и это обеспокоило Джина,?— ведь это лишние глаза и уши. Намджуну, кажется, было все равно, потому что не боялся так сильно, как омега. Все пошло по одному месту, когда прибыло двое омег, один из которых раздражал Джина одним только своим видом: маленький, хрупкий и молчаливый. Обычно, такие оказываются самыми любопытными и хитрыми.—?Господи, как же я ненавижу все это,?— ругался Джин, влетев в первую попавшуюся комнату. Это оказался рабочий кабинет отца. Намджун зашел следом, прикрывая дверь. Омега нервно ходил по комнате, избегая рук брата, и бросал на него нервные взгляды.—?Зачем он постоянно вспоминает его, Намджун? Я так долго пытался забыть.—?Тише, тише,?— Намджун, наконец-таки, поймал брата в объятия.—?Я бы точно ударил, если бы не возраст.—?Успокойся, прошу, он ведь не знал,?— альфа глянул на Джина сверху вниз, пальцами поглаживая его поясницу через кофту,?— Зачем раздувать из мухи слона? —?он склонился к омеге и чмокнул его в нос. Тот с нежеланием отвернулся, но не отпрянул.—?Ты тоже не лучше. Зачем ты себя так ведешь? Совсем не боишься? —?зло проговорил Сокджин, пальцами цепляясь за предплечья брата и сильно их сжимая. Тот слабо оскалился, расплылся в довольной улыбке и наклонился так, чтобы их лица были друг от друга в считанных сантиметрах:—?А чего мне бояться? Ты ведь здесь, рядом со мной.Джин молча смотрел в глаза Намджуна и не мог понять, отчего же он сам не может воспринимать все происходящее так же легко, как и его альфа.—?Зачем отец позвал их сюда? —?выругался Джин, совершенно не сдерживая свой пыл.—?Успокойся, им нужна была помощь… Это не продлится больше недели, отец ведь говорил. Ты сам помнишь,?— обнимал его Намджун.—?Я очень надеюсь на это, иначе в один прекрасный день я не выдержу и точно ударю его.—?Эй,?— Джун улыбнулся, всматриваясь в глаза любимого,?— Ты чего это с такой злобой к мальчишке настроен, а?—?Не твое дело, отвали,?— вырвался из хватки Джин и вышел из комнаты, взглядом сразу же натыкаясь на удаляющуюся спину Тэхена. Он видел в этих хрупких чертах самого себя из прошлого, и это жутко бесило. Он быстрым шагом нагнал подростка и грубой хваткой впечатал его в стену. Тэ сморщился от боли.—?Что ты, блять, слышал? —?выплевывал слова Сокджин, видя, как от испуга расширяются глаза омеги,?— И не смотри на меня такими глазами! Что ты слышал?!—?Эй, остынь,?— подоспел Намджун, оттаскивая Джина от Тэхена,?— Что на тебя нашло?Тэхен от страха готов был сжаться в комочек. Слезы подступали к глазам, а он понимал, что не должен здесь находиться. Он лишь стоял у стенки и судорожно протирал рукавом кофты слезы.—?Если из-за тебя что-нибудь случится с моим отцом! —?ругался Джин, которого к себе крепко прижимал Намджун. Он выпроводил брата в комнату, а сам вернулся к Тэхену, который в это время так и продолжал стоять у стены и не двигаться.—?Что ты слышал? —?спокойным голосом спросил Намджун, аккуратно поглаживая сжавшегося Тэ по макушке. Тот лишь быстро и нервно замотал головой, не желая что-либо говорить. Ему было очень страшно сейчас, а еще сильнее он боялся вновь получить за свой голос.—?Я тебя не обижу, не переживай, поэтому просто ответь, ты слышал только ту часть, в которой Джин говорил о вас?Тэхен утвердительно закивал, а Намджун коротко кивнул, одаривая его своей теплой улыбкой.—?Молодец. Прости Джина, он очень нервный после смерти папы.Он удалился в комнату Джина, а Тэхен, полностью обескураженный произошедшим, заперся в своей комнате и, не разбирая свои вещи, уткнулся лицом в подушку и уснул.