Эпилог. Плюс один (2-2) (1/1)
– В полном.Мотоко ушла, пока мы с Куру-тан спали. Но проснулись мы всё равно рано и с каким-то неправильным спокойствие вместе молча собрали небольшие сумки, забронировали билеты в Тосасимидзу и отправились на станцию. Первый раз за столько лет – отпуск без Мотоко, но у меня даже мысли об этом не возникло.Рёкан ?Мирэн? в городке Тосасимидзу на Сикоку, можно сказать, за тридевять земель от центра Токио.Добравшись, забравшись в сказочную глушь прошлого и устроившись там, мы рухнули спать в полночь, но проснулись бодрые в шесть утра в понедельник, и тут началось… Мы с Куру гуляли, играли в карты с постояльцами и во всяческие игры с их детьми, рассматривали альбомы и почти не разговаривали друг с другом. Мы случайно заснули в полдень в беседке под сливами; кто-то добрый занавесил беседку хорошей москитной сеткой и накрыл нас одеялами; мы проснулись в шесть вечера… и всё началось заново… мы прогулялись до моря и обратно, поиграли с детьми, пока их не отправили спать… посмотрели кино, посидели в японской бане, поиграли в карты; вернулись в нашу комнату к полуночи, рухнули и проспали до шести утра. И вторник, и среда, и четверг были точно такими же – 6 часов мы в какой-то медитативной прострации бодрствовали, потом 6 часов спали, причём даже днём, потом снова бодрые просыпались и шли спать только через 6 часов. Но в пятницу в пять вечера я проснулась от характерной возни рядом с собой. Я лежала на футоне и наблюдала за тем, как Куру-тан прыгает по всей комнате, пытаясь одеться – белье, сорочка, носочки; потом, казалось, она целую вечность не могла красиво надеть на себя юката и повязать оби.– Госпади, Куру-тан... ты как маленькая… – я-таки выбралась из-под одеяла и начала перевязывать ей оби; она чуть ли не вибрировала на месте, её глаза светились как две лампочки; она демонстративно, смотря мне в лицо, сжимала губы, будто хочет сказать что-то супер-важное и, кажется, супер-хорошее… но играет в странную игру-молчанку.Я затянула ей оби, оттянула край и похлопала её одновременно по спине и животу, Куру развернулась на пятках и выпалила в своей характерной манере, как бутылочка с лимонадом:– Спорим, это – она!!– Что? Кто ?она?? – я искренне не поняла; ничего не поняла.– ...? Ну ты заспанная …! – Куру зажала губами какое-то ругательство, и не успела я даже начать думать, как же это она захотела меня обозвать; ?пшенично-волосая? с грохотом открыла дверь нашей комнаты и вылетела из неё, пулей.Моя голова была потрясающе пуста.Только звонкое цоканье босых ног Куру. Я пошла за отзвуком этого цоканья, даже не думая, кто такая ?она?, куда побежала Куру, какого чёрта она проснулась на час раньше, хотя наш цикл повелевал нам спать дальше.?Железненькайа-а-а!!? – ...услышала я лимонадный вопль Куру, когда подошла ко входу.На меня таращились местные постояльцы. Мне было всё равно.Мне хотелось спать, я ничего сразу не поняла.Медлительно, будто сейчас действительно засну, я отодвинула шторку входа и вышагнула на террасу... и увидела то, что всё в моём сознании собрало воедино. Мотоко. Которую обнимает Куру, прыгнувшая на неё с террасы.Мотоко приехала к нам. Ошибки нет. Всё так, как должно быть. Она приехала сюда к нам, скорее всего разделавшись с работой, за чёртову тридевять земель в эту неописуемую глушь. Наверно, счастье – по крайней мере его секунды, это когда ВСЁ сходится. Счастье – само по себе не даёт эмоций, оно просто есть – за пару секунд до всплеска эмоций от него: это может быть восторг, восхищение, удовлетворение или наоборот кураж и предвкушение. И это было о-о-очень особенное счастье – за ним ничего не последовало, потому что мой взгляд схватился за то, что удержало Мотоко и Куру от падения на землю. Мужчина... высокий, на голову выше Куру; крепкий, явно не охранник... но это не старик-шеф Мотоко – значит подчиненный; прямо о-о-очень крепкий, значит занимается культуризмом; искусственные многофункциональные глаза... и, кажется с тем, же процентом кибернизации что у меня. Куру прыгнула с террасы на Мотоко; конечно та не удержалась; а он? Он шёл за ней.И он их поймал.И он их держит. У меня перед глазами промелькнула затуманенная картинка... как в вечернем полумраке комнаты этого рёкана, на скошенном футоне, посреди разваленных одеял обнажённую, уже такую теплую со сбившимся дыханьем Мотоко обнимают двое; сзади – Куру, которая умеет так профессионально держать и её за плечи и локти, чтобы та особо не брыкалась; и он – спереди, точнее, уже "под"; держит Мотоко у себя на коленях, точнее, уже "на себе", ухитряясь одной здоровенной ручищей прижимать её всем телом к себе, а другой – поддерживать Куру, чтобы та прижимала Мотоко к нему ещё сильнее. В этом сонном тумане, в голове послышалось, как между шумных дыханий вскрикивает Мотоко, ...потому что всё говорит – "так не может быть" или "так нельзя". А у меня внутри сказало – "может" и "можно". И вот этого туманного образа того, что "можно" меня зашатало; закружилась голова, а в животе будто пролился стакан тёплого молока; я шагнула и опёрлась о столб. – Ран, ты в порядке? – Мотоко вышагнула из рук здоровяка.– В полном....но в одной его руке осталась Куру.Восемь грёбаных секунд мы стояли и все четверо, как идиоты молча, пялились друг на друга.Я думала, это была бесконечность.... – что встали, то?! Ноги не держат от усталости? Пошли внутрь ...отдыхать! – это зазвенел голос Куру; она крепко вцепилась в руку здоровяка и сделала шаг на террасу; он шагнул за ней.Я схватила за руку Мотоко, без слов и она шагнула за мной. Вот это будут выходные...