II (1/1)

(Одна тысяча семьсот пятьдесят третий год от основания Рима)Пальмира Нова?— город на планете Фортуна, был основан относительно недавно?— каких-то лет тридцать назад, но уже был довольно крупным и процветающим городом, имеющим даже собственный амфитеатр, который, с типичной римской практичностью, использовался для самых различных видов публичных увеселений, начиная от театральных постановок и заканчивая боями гладиаторов. Вот и сегодня, под лучами местного светила, на песке готовилось начаться кровавое зрелище, что быстро привлекло огромное количество народа. Места на арене были забиты под завязку, а кому не хватило мест, могли наблюдать битву по местному телевидению. И хотя местным играм не хватало размаха и помпезности игр на Терре или других, более крупных колоний, местные жители не пренебрегали шансом сходить в амфитеатр.Наконец, игры начались. Пропретор Фортуны, вместе со своей свитой обойдя арену, взошел на трибуны и занял свое место, после чего на песок начали выходить гладиаторы.Как уже говорилось, Фортуна была молодой колонией, и поэтому размах игр был довольно скромным?— гладиаторов было немного, человек тридцать, но толпа при их виде неистовствовала?— многие из этих воинов обрели большую популярность на Фортуне, сравнимую с популярностью многих ?столичных? гладиаторов. Поприветствовав зрителей и пропретора, гладиаторы удалились обратно в подтрибунные помещения, ожидая своего выхода на песок.Первыми начали выступать бестиарии. Данные гладиаторы умели не только резать несчастных зверушек (хотя местные зверушки, проживающие на Фортуне, могли разорвать кого угодно), но и дрессировать их, поэтому кровь еще долгое время не проливалась на песок арены. Но в конце концов трюки дрессированных животных публике начали надоедать, и на арену вскоре ступили бестиарии-венаторы, и их противники из числа местной фауны.Публика неистовствовала при виде того, как венаторы уверенно уворачивалась от смертоносных клыков и когтей местных животных, и особенно бурно отреагировала, когда одного из венаторов один зверь едва не задрал. В прочем, невезучий гладиатор был спасен одним из своих товарищей, что ловко поразил зверя в шею.Но наконец, представление подошло к любимой части зрителей?— битве гладиаторов против гладиаторов.На песок вышли два гладиатора?— оба родом с Терры, но с разных ее уголков?— один был высоким, черноволосым, и со слегка смугловатой кожей, снаряжен он был как ?фракиец?, другой наоборот?— был коренастый, со светлыми волосами и голубыми глазами, и носил снаряжение ?гопломаха?.Ланиста немедленно начал представлять их зрителям, хотя в представлении они не очень-то и нуждались.—?А теперь поприветствуем двух великих воинов из разных уголков Терры! В роли фракийца перед нами выступает ловкий Фалько, быстрый, как ветер его родных прерий северной Трансатлантики!Фалько немедленно поприветствовал зрителей, потрясая своим кинжалом и щитом.—?Против него выступает, могучий и хладнокровный, как его родные леса Сарматии, гопломах Аэтос!Гопломах воздел копье к небу, приветствуя зрителей.—?Эти славные воины ни разу не познавали горечь поражения, Марс был к ним благосклонен. Но сегодня с песка арены победителем уйдет только один! Да начнется бой!Толпа взревела, и приветствовавшие зрителей гладиаторы повернулись друг к другу, твердо намереваясь пролить кровь.Хотя смерть кому-то из них вряд-ли грозила. Со времен, когда Рим еще был кирпичным, кое-что поменялось, и смертность гладиаторов упала почти до нуля. Причиной тому были во первых?— улучшение медицины, благодаря которой можно было с легкостью заштопать самые тяжелые ранения, во вторых?— сокращение числа рабов и жадность ланист, которых жаба душила выкидывать в пустоту кучу потраченных на гладиаторов сил и средств.Но это вовсе не означало, что гладиатор не мог покинуть арену калекой.Сначала началась прелюдия к бою, prolusio. Гладиаторы сражались (хотя ?сражались? было довольно громким словом для этого действия, больше напоминавшего танец) под звучащую из динамиков музыку. Несколько минут длилась своеобразная подготовка, и затем звук горна возвестил о начале настоящей схватки. Теперь гладиаторы должны были сражаться по настоящему, используя серьезные атаки и грязные приемы.Первым атаковал Фалько. Он помчался на Аэтоса, выставив вперед щит, намереваясь его этим самым щитом оглушить. Однако гопломах ловко увернулся, выставив свой щит и отодвинувшись в сторону, из-за чего удар щита фракийца прошел вскользь, потеряв всю свою силу. Фалько не растерялся и попытался пырнуть Аэтоса своим кинжалом, но тот парировал удар своим наручем.А тем временем пропретор Фортуны внимательно смотрел за боем, одновременно беседуя с поднявшимся к нему ланнистой:—?Великолепные воины. Напомни еще раз, откуда они родом?—?Как я говорил, доминус, Фалько родом из Трансатлантики, родом из одного из многочисленных не до конца покоренных племен аборигенов. Обучался в гладиаторской школе Колонии Цезареи. Силен, ловок, быстр, зорок. До того, как был захвачен карательной когортой, был лучшим охотником в племени. Успел собрать двадцать три скальпа.—?Скальпы? А, та варварская традиция…Аэтос тем временем перешел в наступление, атакуя и своим копьем и щитом. Наконечник копья уже несколько раз прошел в опасной близости от незащищенных частей тела Фалько. Фракийцу это уже начало надоедать, и он перехватил вражеское копье прикрытой щитом рукой, после чего нанес удар по копью, сломав оружие гопломаха. Аэтос не растерялся, и швырнул обломок ставшего бесполезным оружия во фракийца, и пока тот инстинктивно прикрывался щитом, выхватил свой кинжал. Теперь враги были на равных.Пропретор же продолжал обсуждать гладиаторов с ланистой:—?А этот Аэтос, как я понял, сармат?—?Не совсем. Этнически он принадлежит к одному из венедских племен.—?Ну на сколько я помню, венеды?— вполне приличные граждане Республики. Я так понимаю, он?— осужденный преступник?—?Вы проницательны, доминус. Да, его осудили за то, что он убил нескольких вигилов. Он тоже весьма силен и ловок, но обучение проходил в школе гладиаторов в Афинах. Собственно, там он свою кличку и получил.—?То-то я смотрю кличка какая-то не римская… За сколько ты мне отдашь победителя?—?Два миллиона денариев.Холодные лапки одной прыгающей амфибии сомкнулись на шее пропретора, тот аж поперхнулся от названной суммы, после чего начал яростно торговаться с ланистой.И пока в ложе пропретора кипело сражение за цену, на арене продолжало кипеть реальное сражение, потенциального победителя которого выявить было очень сложно. Оба гладиатора были опытны, сильны, превосходно обучены, выносливы и ни в чем не уступали своему противнику. Схватка обещала быть долгой.И она была таковой?— больше часа сражались гладиаторы, их оружие и доспехи покрылись многочисленными царапинами и сколами, песок покрылся кровью с многочисленных несерьезных ранений и царапин.Но постепенно гладиаторы стали выдыхаться. Битва их серьезно выматывала, каждый следующий удар, финт, неожиданный маневр, отнимал у них все больше и больше сил, пока наконец один из них, Фалько, не рухнул на колени.Толпа взревела. Аэтос, тоже изрядно выдохшийся, начал приближаться к Фалько, но неожиданно для всех, рухнул сам, тяжело дыша, подобно загнанному зверю.Толпа затихла. В ложе пропретора, два спорщика, сумевших договориться на полтора миллиона денариев тоже с удивлением уставились на получившуюся ничью.Ланиста быстро спустился вниз, к гладиаторам, дабы убедится, что это действительно ничья, и что гладиаторы действительно выдохлись.—?Ничья! —?возвестил ланиста. —?Бой окончен!Похоже, покупка гладиатора для пропретора откладывалась до следующего раза. Однако, народ внес свои коррективы.Неизвестный гражданин выкрикнул с трибун ?Rudis!??— ?Деревянный меч?, что вручали гладиаторам как знак освобождения. Толпа начала постепенно подхватывать сей выкрик, и вскоре весь амфитеатр скандировал ?Rudis! Rudis! Rudis!?.Пропретор, некоторое время наблюдавший за толпой, тихо матерился, ибо ему придется платить не за одного, а за двух гладиаторов. Вот уж действительно, ?скупой платит дважды?. Однако ругательствами события не изменить, и пропретор встал и вскинул руку, призывая к тишине. Народ замолк, и пропретор обратился к зрителям:—?Вы все видели, как храбро сражались эти воины, и их доблесть не нуждается в каких-либо доказательствах. Римский народ желает, чтобы этим гладиаторам была дарована свобода, а воля римского народа священна. Поэтому я вручаю этим гладиаторам деревянные мечи!Толпа ответила на заявление пропретора радостными выкриками.Процедуру освобождения гладиаторов пропретор решил выполнить немедленно, взяв у подбежавшего ланисты деревянные мечи и спустившись к поднявшимся с земли, но едва держащихся на ногах гладиаторам.По очереди вручив им символы их свободы, пропретор обратился к гладиаторам:—?Вы честно заслужили свободу потом и кровью, и теперь вы можете полноправно именовать себя римскими гражданами, и вольны идти куда хотите. Я же в свою очередь предлагаю взять вас к себе на службу, ибо мне нужны такие храбрые воины. По сравнению с вашей предыдущей жизнью, служба у меня покажется вам отдыхом.Гладиаторы, уже успевшие снять свои неудобные шлемы, переглянулись—?Это честь для нас, доминус?— молвил Фалько,?— Мы с радостью пойдем к вам на службу.—?Замечательно…Спустя несколько часов гладиаторы и их новый патрон прибыли в колониальную администрацию, дабы официально оформить акт получения римского гражданства.По итогам не очень длинной, но важной процедуры, гладиаторы покинули администрацию уже не как Аэтос и Фалько, а как Тиберий Юний Аэтос и Тиберий Юний Фалько?— им даровали имя их освободителя, а клички оставили как когномены.***Курия, где заседал Сенат, опять погрузилась в гвалт спорящих сенаторов. В очередной раз в словесной перепалке сцепились представители двух группировок, образовавшихся несколько лет назад в Сенате?— ?спартанцы? и ?свиньи?, негласно названные так благодаря когноменам их предводителей?— Гая Аквилия Спартиана и Марка Фурия Поркуса.Весь сыр-бор шел из-за одной довольно важной детали?— финансирования армии. ?Свиньи? считали, что раз Рим уже покорил весь известный мир, на армию тратиться не стоит, и будет куда лучше для Рима (или, как считали ?спартанцы?, для кошельков ?свиней?) направить эти средства куда-нибудь еще. Спартанцы возражали, приводя в качестве довода руины таинственно исчезнувших инопланетян, которым явно ?помогли? таинственно исчезнуть. А нынешний Цезарь, Гней Лукреций Страбо явно не был тем человеком, способным остановить все это. Это был старый, уставший от большой политики человек, который каждый божий день, после заседания в Сенате, приходил домой и рассказывал семье, как он улетит на самую дальнюю планету в исследованном пространстве и будет выращивать там розы. Плюс, он еще принимал и понимал аргументации обеих сторон и понимал, что и та и другая стороны по своему правы, но не мог сделать выбор, дабы склонить чашу весов в сторону одной из спорящих сторон, что только добавляло ему головной боли.Заседание снова завершилось ничем, стороны опять не пришли к консенсусу.Лязгая сервоприводами своих протезов (полученных из-за одного несчастного случая, и благодаря которым сенатор принял довольно устрашающий вид, коим вскоре научился довольно результативно пользоваться), Гай Аквилий пошел на выход из курии. Задержавшись у выхода, он проводил взглядом неуклюже ковылявшего Поркуса, которого презирал всеми фибрами своей души за откровенно гедонистический образ жизни и мерзкий меркантильный характер. Один из его ?соратников по партии?, Люций Юний Пробус тоже остановился, наблюдая, как Поркус с грацией пьяного пингвина спускается по ступенькам.—?Омерзительное зрелище. Если мы хотим, чтобы Рим оставался великим, а не выродился в кучку подобных Поркусу гедонистических профлигатов, мы должны в зародыше душить любую инициативу Марка и его компании. —?прокомментировал спуск Поркуса Гай.—??Плохие времена создают сильных людей, сильные люди создают хорошие времена, хорошие времена создают слабых людей, слабые люди создают плохие времена.??— процитировал Люций в ответ.—?Вот именно. И наш долг состоит в том, чтобы не дать Поркусу и его кодле создать плохие времена.В беседу вклинился подошедший Цезарь.—?А вот сам Поркус считает иначе. —?произнес опирающийся на трость Гней,?— Он говорит, что вы подобны обезумевшему варвару, что носится с окровавленным мечом посреди поля боя, стремясь найти и убить врага, когда враг уже кончился. Он считает, что пора перестать мыслить старыми стандартами и принять новое, светлое и мирное будущее.Гай возразил:—?Я вовсе не против мира, более того, я глубоко счастлив, что Республика процветает. Но я боюсь, что если мы забудем, что это процветание досталось нам благодаря пролитой нашими предками крови, мы можем легко его потерять.—?И опять вы по своему правы… —?грустно усмехнулся Гней, после чего пошел прочь, бурча себе под нос что-то о розах. Гай Аквилий проводил его взглядом, вздохнул и начал спускаться вниз, благо его аэромобиль как раз прибыл.***В каупону вошли три легионера. Местные сразу же уставились на них не слишком дружелюбными взглядами, однако легионеры не обратили внимания на недовольство аборигенов и направились в сторону стойки, где протирал тарелки трактирщик. Задумчиво протирая обшарпанную тарелку синего цвета, трактирщик изрек глубокую мудрость, когда-то давным давно подслушанную неизвестно где.—?Синие тарелки красивые, но коричневые прослужат дольше… —?затем он обратил внимание на вошедших. Трактирщик был в курсе, что на планету недавно был переведен Legio XXVI Gorgon, но не ожидал, что служаки оттуда так быстро заявятся в его каупону. Тем не менее, в какой-то степени он был рад прибытию сего легиона в колонию, ибо легионеры непременно будут тратить свое жалование в его заведении. Поэтому он нацепил максимально дружелюбное выражение на свое лицо и спросил:—?Чего изволите?Из-под закрытого шлема легионера послышался искаженный вокодером голос:—?Будьте добры, бутылку вина и что-нибудь мясное.—?Копченая курица подойдет?—?Вполне. —?легионер вручил трактирщику необходимую сумму, и тот отошел за заказом. Легионеры же выбрали ближайший незанятый столик, за который и уселись. А вскоре и явился и трактирщик с заказом.Легионеры разлили вино по бокалам и сняли шлемы. Изумленный шепоток прошел по каупоне, ибо под шлемами скрывались женские лица.Казалось-бы, откуда в патриархальном обществе, тем более в его армейских подразделениях, взяться бабе?Это довольно интересная история.Все началось еще после смерти Гая Юлия Цезаря, и началось относительно (по римским меркам) безобидно, с распространения такого явления как ?женщины-гладиаторы?. Данная забава продержалась где-то пару столетий, после чего Сенат, дабы не дать всяким бабам расшатывать старые устои, женщин-гладиаторов запретил. Но прецедент остался.Затем, с внедрением новых технологий, серьезно облегчивших жизнь незнатных женщин (вроде утюга или стиральной машины) у этих самых незнатных женщин появилось куда больше свободного времени. И разумеется, когда женщина перестала пахать 24/7, у нее начали появляться всякие крамольные мысли о ?равноправии полов? и тому подобной белиберде. Поэтому довольно скоро среди них распространился культ римской богини войны Беллоны. Сенат на все это посматривал с подозрением и недоверием, но особых мер по пресечению распространения культа не принимал. А затем, в 1208 году от основания Рима, когда в результате серьезного кризиса, связанного с климатическими изменениями и политической нестабильностью, пропретор Китая внезапно объявил о независимости от Рима, объявил себя базилевсом Китая, и, по факту, объявил Риму войну.Если раньше войны описывались Цезаревским ?пришел, увидел, победил?, то теперь это было ?пришел, зарылся в окоп, получил пулю в лоб из скорострельной картечницы при атаке на вражеский окоп?. Начавшийся конфликт не был не похож ни на одну войну до этого, целые легионы перемалывались в начавшейся мясорубке, идущей на дальних границах Республики, на фоне творящегося в самой Республике хаоса с голодом и холодом и эпидемиями (снег выпадал даже в Александрии, а также сенаторы были вынуждены отменить запрет на ношение ?варварской одежды? (то есть штанов) в Риме). И именно в этот довольно неприятный период римской истории культ Беллоны заявил о себе.Поскольку это был весьма воинственный культ (как-никак, поклонение шло богине войны и защиты Родины), беллонитки потребовали от Сената права женщинам служить в легионах. Мол, ?Минерва носит оружие, Беллона носит оружие, Диана стреляет из лука, чем мы то хуже?? Аргумент ?Quod licet Jovi, non licet bovi? культистки не принимали.Сенат, разумеется, ответил отказом, в результате чего обозленные дамочки высыпали на улицы и устроили кавардак, с которым вигилы справиться не смогли, пришлось подавлять восстание преторианскими когортами.Посмотрев на полученный кавардак, оставшийся после разгона культисток по домам, сенаторы плюнули и сформировали два женских легиона (мужчин там почти не было, кроме как на командных должностях, с целью избежать возможного разврата, что непременно понизил бы дисциплину), которые сразу же отправили в самое горнило китайской войны, надеясь, что самых активных беллониток там перебьют, а остальные, нюхнув пороху, перебесятся и вернутся к исконно женским занятиям. Однако, эти два легиона, ведомые религиозным фанатизмом, неожиданно показали весьма неплохие результаты (хотя и потеряли при этом половину своего личного состава). Приятно удивленные сенаторы сформировали еще пять легионов и отправили на войну, и хотя серьезных побед новобранцы не принесли, по крайней мере на римских землях стало немного спокойнее.Война продлилась еще десять лет (а когда примеру Китая последовала Трансатлантика и Индия?— так и все двадцать), и за это время женские легионы уже перестали вызывать такое сильное удивление, как раньше. Хотя предвзятое отношение к ним как было, так и осталось. До сих пор женские легионы кличут ?легионами белошвеек? и распускают всякие грязные слухи, будто-бы они там все поголовно практикуют сомнительные ритуалы и нетрадиционную любовь (хотя наказание за однополые связи в виде забивания любовничков палками до смерти никто не отменял ни в женских, ни в мужских легионах).Но оставим рассуждения о былых временах и вернемся к каупоне на далекой от Вечного Города планете.Некоторое время пялившись на невозмутимо поедавших курицу легионеров, завсегдатаи местной каупоны вернулись к своим делам, и долгое время никто не мешал ?амазонкам? культурно обедать. Однако все хорошее подходит к концу.Изрядно ?переобщавшийся с Бахусом? (сиречь?— нажратый до поросячьего визга) мужик решил ?подкатить? к приезжим дамам.—?*Ик* Благородные домины… *Ик* Вы не пуротив, если я *Ик* персонидиюсь??Благородные домины? смерили неудавшегося мачо максимально презрительными взглядами, и одна из них сказала:—?Гуляй отсюда, рвань.?Рвань? гулять отсюда не собиралась, более того, рьяный фанатик Бахуса плюхнулся на скамью и потянул свои грабли к ответившей ему ?легионерке? с целью приобнять.—?Ну что вы *Ик* так невежли… —?договорить ему не дал прилетевший в рыло кулак. Пьянь от сего мощного удара повалилась на пол. Однако, пьяному, как известно, море по колено, поэтому, пусть слегка медленно, но алкаш принял вертикальное положение.—?*Ик* Не понял… Ты что, охренела, шлю…Видя, что пациент урок не усвоил, Минервина (именно так звали ?благородную домину?) встала, ударила пьяницу под дых и добавила коленом в рыло.Как уже говорилось ранее, местным гости не сильно понравились, а избиение алкоголика дало им, грубо говоря, casus belli против зарвавшихся баб. Довольно быстро с ближайших столиков вскочила группа ?обеспокоенных избиением их давнего и старого друга? граждан, что твердо вознамерилась проучить приезжих выскочек. Видя, что ситуация стремительно идет в сторону мордобоя, легионеры вскочили, приготовившись ?держать оборону?, а трактирщик удалился за дубиной и позвонить вигилам.Силы были не равны. Враждебных легионерам аборигенов было человек семь, но зато у ?амазонок? была военная выучка. Первыми атаковали аборигены, один мужик твердо вознамерился попортить Минервине не то чтобы симпатичное, но хотя-бы приятное взору лицо, за что и поплатился опять-же ударом кулаком под дых и коленом в лицо. Остальные, видя, как легко Минервина успокоила их товарища, навалились на легионеров уже всем скопом.Когда трактирщик вернулся, многообещающе помахивая дубиной, веселье было в самом разгаре. Трое из нападавших уже внимательно изучали пол каупоны, четверо явно собирались к ним присоединиться, с соседних столиков к аборигеном шло подкрепление в лице еще троих мужичков, наперерез к котором помчался трактирщик. Драка уже явно перешла из разряда ?кулачных боев? к ?боям без правил?, в ход пошли табуретки, дубинки, и самодельное колюще-режущее оружие с романтичным названием ?розочка?, от которого легионеры все-же были защищены доспехами (но не полностью, и поэтому мастера бутылочного фехтования старались нанести своим оружием удар в голову).Драка закончилась так-же внезапно, как и началась. После того, как Минервина разбила табуретку об голову вооруженного розочкой обитателя каупоны, а трактирщик раскидал своей дубинкой еще парочку, более желающих сразиться с приезжими не нашлось. И когда прибыли вигилы, им оставалось только повязать валяющихся на полу агрессоров, пока легионеры доедали курицу.