Radioactive Toy (1/1)

Run through forests on a hot Summer dayTrying to break down walls of numbing pain.Загрязнение забыл как дышать. Он не раз задумывался о том, что было бы, если бы он пустил все на самотек. И каждый раз приходил к одному и тому же: все кончится — и кончится катастрофой. Для мира и, что более важно, — для него самого.Но сейчас, стоя на буквально рухнувшем научном институте, напротив того, кто это устроил — он чувствовал себя гораздо более существующим, чем обычно. Так что, все было обманом, хитрой уловкой непонятных сил, чтобы не дать им применять свои способности?Неудивительно тогда, что Хексус смотрит на него с таким презрением — для него, скорее всего, поддаться чужой воле, даже не понимая этого — позор, недостаток силы, ничтожность... а не за это ли его тогда заточили?Загрязнение не помнил себя другим, да и был ли он хоть когда-нибудь — неизвестно. Он не умел разрушать сам по себе, но безумное желание творить, разрушая, всегда было с ним, лишь изредка обнаруживая себя, скованное правилом, собственным запретом — "нельзя!" — мыслью, словно обжигающе холодный лед, что не растопишь ничем.Give me...Taste the water from a stream of running deathEat the apple and cough a dying breathА Хексус не мог поверить в то, что слышит."Нет", хотя его вопрос не подразумевал ответа, это была скорее насмешка, чтобы выбить противника из равновесия. Да какого тут противника! Мальчишка сдался после первого же поражения, стоило всего лишь раз переиграть его, не дать закончить начатое — и он практически в слезы. Всадники Апокалипсиса? Не смешите старого духа."Ты когда-нибудь видел кислотный дождь, малявка?" — "Нет."Слишком однозначно. Нет, это не смирение. Что-то другое, но такого Хексус не встречал никогда.Срывающимся голосом, почти шепотом, но четко и понятно. "Нет".И Хексус не верит себе, потому что не мог же он в самом деле продолжить этот нелепый разговор?!— А хотел бы?Give me the freedom...Feel the sun burning through your black skinPour me into a hole, inform my next of kinЗагрязнение зажимает рот руками, потому что иначе не может сдержать крик. Крик чего-то, чего он сам никогда не поймет. Хексус косится на него, но всаднику все равно: его старая судьба закончилась и чем бы она не была — благословением или проклятьем — он имеет право оплакать её окончание.Все же это было не так плохо.Хексус не хотел, чтобы он рассказывал остальным что-либо, но Загрязнение был уверен — они знают. Просто потому что такое нельзя не знать. Невозможно не заметить, когда лишаешься части своего существования, пусть далекой части, но своей.Теперь, чтобы не произошло с миром — Загрязнение не будет об этом знать. Такова цена свободы. Одиночество — ну почти — и неосведомленность. Стоит ли оно того?Give me the freedom to destroy...Run through graveyards on a dusty Winter daySpit the dirt out and try to sayХексус поначалу считал, что стоит.Пусть люди кричат от страха и ужаса, пусть умирают, поверженные своим же разумом.Если только им двоим позволено будет продолжать. Им. Не ему одному.Пусть Загрязнение не пытается их спасти, потакая старой привычке. Пусть плачет, понимая, что был прав, всегда бесконечно прав, о том, что случится с людьми, если он уйдет. И пусть он окажется неправ на счет себя.Почему они не могут влиять на мир так, как им хочется? Почему это должно отражаться на них хоть как-то?За себя Хексус был спокоен, но эти "всадники" оказались слабы — все, но может же быть исключение для одного?Нельзя смотреть как Загрязнение превращается в тень, наблюдая за гибелью мира. Как помочь он не знал, но сидеть и ничего не делать — не мог.Give me the freedom to destroyGive me radioactive toyВ конце концов что у него еще было?