Ради будущего. (1/1)

Он упивается своей властью; ему нравится чувствовать силу, что течёт по его венам, что трансформирует его в иное – нечто другое, нечто страшное: для его врагов, но не для него самого. Он возле зеркала крутится, до сих пор не осознавая происходящее: ему нравятся все эти изменения, и кажется, что словно попал в прошлое – снова видит себя тем мальчишкой, который радуется получению дольки шоколада аккурат под Новый Год. Но полученное – намного желаннее и слаще какого-то десерта.И никто не обращает внимания на трупы вокруг: изуродованные, расчленённые… Они мешками лежат по всей комнате, доказывая его силу: каждый из этих мертвецов – тренировка; каждый из них – личное полотно адского художника.Он рисует кровавыми мазками на телах своих людей: неидеальное должно быть мертво.Менгеле улыбается, распивая дорогое вино – подарок судьбы, настоящий праздник для их будущего; Минс стоит рядом, скрестив руки на груди – не пьёт, но в горле противно саднит – даже запах свежей крови вызывает тошноту: пока Симон любуется собой, его брат может подойти гораздо ближе к самому главному артефакту. Но Кригеру будто всё равно; он почти получил, что хотел, а теперь разбрасывается новыми силами по чём зря; они могли бы ударить по врагу сразу же, но немец хочет поиграть и дать возможность своему противнику почувствовать себя победителем на пару часов, чтобы потом отобрать у него самое дорогое, самое ценное…Симон ухмыляется своему отражению; как будет приятно нанизать на эти когти славное личико Рейн… Он резко оборачивается, и Батори подходит к нему, оставляя на столе недопитый алкоголь; она кошкой льстится к будущему фюреру, и Минс это особенно злит; доктор Менгеле – ещё один враг в её списке, и женщину бесит, что Симон больше тянется к ней, чем к сильной полукровке. Пусть не идеальна, пусть наполовину, но всё же кровопийца, всё же столько всего сделала… Но Симон целует именно Бутчересс.А когда отстраняется от неё, то его глаз – красный, как рубин, – светится призывающе-недобро.- Будь хорошей девочкой, оставь нас, - среди трупов своих же людей – морщится Минс, - мы хотим кое-что обсудить о нашем дальнейшем будущем, - говорит он, смотря на Батори, держа её за подбородок.- Будущее? Ты говорил, что я тоже будущее! – вскипает Минс, а Менгеле лишь водит плечами; ей нравится реакция полувампира на слова Кригера.- О, ты злишься, - он улыбается, и от частокола зубов кровь в жилах стынет; больше не человек – больше, чем человек. – Забавная реакция. Но ты же знаешь про наш уговор, fr?ulein.- Прости, - Батори отталкивает Кригера и, поворачиваясь к дампиру, идёт от бедра, и Минс отступает. Настолько, что не замечает, как становится в проходе. Менгеле наклоняется ближе, совсем до интимного, дышит ей в кожу слишком горячо и шепчет так, что слышит только соперница: - Ты ведь знаешь, что ты всегда будешь на втором месте.И злобно чмокает в губы, выталкивая её из помещения. Минс не успевает ничего понять, как дверь за ней захлопывается; они забавляются там, среди моря трупов собственных солдат, занимаясь дикостью, зверством… Дампир облизывается; этим она и восхищается. Люди – она ненавидит их, и дорогая Батори даже не подозревает, что вскоре ей придётся вкусить дерьма.Полукровка гордо поднимает голову, расправляет плечи и идёт по своим делам; в конце концов, у неё есть приказы, которые нужно выполнить.Ради их будущего. Там, где она будет на первом месте.